Пустая карта. Уравнение измены

Виктория Волкова, 2022

Когда в одночасье разрушился мир и почва ушла из-под ног, Маше удалось устоять и заново начать жить. Любимая работа и семья. Большой клан, ставший на защиту. Осталось только расторгнуть брак… Но внезапно бывший муж, плейбой и обманщик, превратился в заботливого отца и нежного друга. Он категорически против развода и готов на все, чтобы восстановить статус-кво. Что теперь делать, если даже карты таро отказывают в совете?

Глава 1

— Нет, так мы в аэропорт точно опоздаем! — горестно вздохнул Вадим, от злости ударив по рулю.

Витольд Стрельников оторвался от договора, лежащего на коленях вместе с пачкой других бумаг, и рассеянно глянул вперед. Пробка впечатляла. Загорались огни светофора. Красный, желтый, зеленый. Но ни одна машина не сдвинулась с места. Сколько хватало взгляда, впереди все три ряда стояли намертво.

— Авария, — буркнул Витольд. Тяжело вздохнув, он положил подписанные листки в пластиковый уголок к остальным документам, сунул все в портфель, немного повозившись с застежками. Перебросил на заднее сиденье и посмотрел по сторонам.

— Авария, — устало повторил он. — Смотри, по той стороне едут…

— Если авария, то точно опоздаем, — пробормотал Вадим. — Ты ж обязательно из машины выпрыгнешь и побежишь помощь оказывать.

— Естественно! — отрезал Стрельников и демонстративно отвернулся к окну. По тротуару спешили люди. И двигались они куда быстрее машин. Витольд лениво перевел взгляд на дорогу: ситуация ничуть не поменялась. Лишь в обратную сторону движение казалось оживленным. Наверное, действительно авария. И кто знает, если не приехала скорая, придется остановиться и оказать первую помощь. Как и положено врачу. Но лучше б, конечно, чтобы скорая уже приехала и останавливаться не пришлось. Потому что его ждут самолет, девушка Инна и солнечная Барселона. Там ему предстоит сделать доклад на симпозиуме онкологов. А время поджимает, успеть бы до окончания регистрации. Иначе прахом пойдет и сама Барса, и симпозиум. Только девушка Инна не денется никуда.

На противоположной стороне, за оградою, виднелся парк. Огромный, разбитый еще до революции, и тянувшийся несколько кварталов вдоль центральной улицы города. За узкой пешеходной дорожкой строились в ряды каштановые аллеи, дарившие в такую жару сумрак и прохладу. В тени гуляли мамаши с детьми, старики сидели на лавочках.

Он и сам любил это место. В детстве они с Сережкой, самым лучшим другом, катались здесь на каруселях и лодочках. Бегали и орали, целились друг в друга из игрушечных пистолетиков. А сзади шли его старшая сестра Агата и мамОля, Сережкина мама, и болтали без умолку. Позже, через много лет, он гулял по этим дорожкам с Мэри. Они бесцельно бродили по мокрым аллеям, он держал зонт над их головами, и, кажется, именно тогда Мэри взяла его под руку первый раз. Очень хотелось поцеловать ее, но он не посмел. Последний раз в парк он приходил зимой с женой и с сыном. Лет пять назад. Катал Леньку и Мэри на санках. И чувствовал себя самым счастливым, как последний дурак. А потом все закрутилось и поменялось. Настала другая эпоха. Пришли успех и слава, а вслед за ними — огромные деньги, принесшие соблазны новой, ранее недоступной красочной жизни. А счастье, как-то потихонечку просочившись, ушло по капле, словно его никогда и не существовало.

И Сережка, лучший друг, отдалился, и отношения стали натянутыми. Может, по приезду из Барселоны позвонить, свидеться. Время все-таки лечит. Лучший доктор на все времена. А Мэри… А вот из-за Мэри ему точно гореть в аду.

Витольд еще раз прошелся ленивым взглядом по дорожке. Ничего не изменилось. Мирно гуляли люди. На площадке перед входом в парк обнимались счастливые влюбленные, радуясь встрече. Высокий смазливый парень вручал цветы девушке. Хрупкой блондинке в облегающем ярком платье: огромные красные цветы распускались на сером фоне. Там еще на цветах расселись синие птицы. То ли совы, то ли попугаи. С такого расстояния непонятные науке пернатые сливались с фоном и цветами, образуя невнятные пятна. Но Витольд точно знал, что там они есть. Тот еще наркоманский сон. Том Бейкер, Лондон.

— Сто-о-о-оп!

— Так только ж поехали! И мы в крайнем левом, нельзя останавливаться, — изумился Вадим. — Ты чего, Вит?!

— Посмотри. — Витольд, задохнувшись от гнева, замахал руками в сторону парочки, заходившей в парк. — Видишь их?

Машина ползла в пробке с черепашьей скоростью, как раз мимо арки, венчавшей главный вход. Мимо девушки в платье имени Тома Бейкера. Блондинка благосклонно приняла букет и под руку с кавалером бодрым шагом отправилась в парк.

— Ну-у-у, — хмыкнул Вадим и потер ежик седых волос на крепком затылке.

— Нет, ты видишь? — Витольд перешел на крик. — Видишь?

— Да! Не ори! Это, наверное, не она, — неуверенно промямлил водитель. — Похожа очень, но не она.

— Да это Мэри! Я знаю точно! — проорал Витольд, не сдерживаясь. — Посмотри на платье! — Он ткнул пальцем в сторону яркого наряда. — Это гребаный Том Бейкер! Я привез ей его из Лондона! Здесь его нет в продаже.

— Подумаешь, платье, Вит! Машенька сейчас на работе.

«Машенька… Убил бы! — злясь на весь мир, подумал Стрельников. — И на какой такой работе, если он обеспечивает семью. Мэри ни в чем не нуждается. Не должна!»

— Вот и выясним, где сейчас находится мать моих детей! — яростно пробурчал Витольд. Он быстро потыкал пальцем в айфон последней модели. Бесстрастный механический голос сообщил что-то об абоненте вне зоны действия сети.

— Блин! Не отвечает. — От досады он стукнул рукой по передней панели.

— Стучи-стучи, — хмыкнул Вадим. — Я поменяю.

Витольд уставился на водителя и усилием воли взял себя в руки. Вздохнул и выдохнул. Полегчало вроде.

— Позвони на работу. А то будешь беситься до самой Барселоны, — посоветовал Вадим, крутанув руль в сторону и резко перестраиваясь на поворот. Отовсюду засигналили.

— Да пошли вы… Самолет не ждет, — огрызнулся Вадим.

— Я не знаю ее рабочий. Всегда звоню на мобильный или домой, — проскрежетал Витольд. Хотелось указать водителю на его место и должностные обязанности. Молчи, без тебя разберемся. Но за рулем его машины много лет ездил зять, муж сестры Агаты. Близкий родственник и друг.

— Значит, звони на Суворовскую! — не отставал тот. — Эльза, скорее всего, дома. Пусть продиктует!

Витольд воззрился на зятя, словно видел впервые. Действительно, его средняя сестра Эльза жила с Мэри и детьми. И знала все обо всех. Витольд набрал номер телефона, его домашнего на протяжении всей жизни, кроме последних двух лет. Но разговор не принес никакого утешения. Эльза, родная кровь, юлила и отвечала невпопад. Но рабочий телефон Мэри все-таки дала.

Пробка рассеялась, как и не было ничего. Ни аварии, ни поломки. Вадим прибавил скорость, увозя от парка, как от морока.

Машин рабочий телефон оказался занят. И только перед самым поворотом на аэропорт сварливый женский голос сообщил Витольду, что он позвонил в компанию как-ее-к-черту-там и что Мария Васильевна сегодня у клиента.

Прекрасно! Приехали!

Стрельников выпрыгнул из джипа и остановил Вадима, вынимавшего вещи из багажника.

— Оставь! Сейчас не до этого!

Потом заскочил в зал отлета, нашел взглядом красивую брюнетку, застывшую рядом с огромным черным чемоданом.

Она повернулась на взгляд. Одарила томной улыбкой. А потом внимательно посмотрев на насупленного Витольда, шагающего без багажа сквозь толпу, опешила.

— Я никуда не еду! — отрезал он без предисловий, даже не поздоровавшись. — Если хочешь, лети сама, там все оплачено. — Она вгляделась в его лицо, силясь понять, что происходит. Но зеленые глаза смотрели отчужденно, а губы сжались в строгую складку.

— Почему? — только и смогла выдохнуть Инна.

— Сейчас не до этого! — повторил привязавшуюся фразу Витольд. — Пока! — Он развернулся и почти бегом направился к выходу.

Она в недоумении уставилась в спину удалявшемуся любовнику, высокому крепкому мужику, и не смогла вымолвить ни слова. Да, никуда она не полетит, ни в какую Барселону! Подумаешь, все оплачено! Платила-то не она. Сейчас важнее оставаться здесь. Главное, выяснить, что случилось. И кто ей перешел дорожку.

«Только бы, только бы, только бы. Только бы никто ничего не узнал. Ничего-ничего, ничегошеньки!» — как мантру повторяла Маша.

Самый обычный день. И почему такой переполох? Несколько звонков от Эльзы и Агаты, а пропущенных от дорогого супруга не сосчитать. Он, кажется, сегодня в командировку собирался. Не поехал? С какой стати? Что же произошло? Управь, Господи!

Она открыла дверь своим ключом. И сразу наткнулась на огромные, словно корабли, белые летние туфли. Даже из коридора заметила широкое и крепкое бедро в белой льняной штанине. В зале на диване расположился Стрельников. Нога за ногу. Любимая поза. Сколько лет, сколько зим. И принесла же его нелегкая именно сегодня…

Маша положила розы на край тумбы около зеркала и позвала:

— Эй, народ!

Одновременно из кухни показалась Эльза, из своей комнаты выглянул сын, а из гостиной выбежала Ева.

— Мамочка! А мы с папой книжку читаем! — доложила дочка и запрыгала вокруг, стараясь обнять. Соскучилась.

— Привет, мам! — протянул Ленька и ухмыльнулся. — Розы? Откуда?

— Подарили. В воду поставь, — огрызнулась Маша.

Сын хмыкнул, но к цветам даже не прикоснулся. Всем своим видом показывая: тебе надо, ты и занимайся.

Эльза забрала букет и скосила глаза в сторону комнаты, где восседал муж. Показала на пальцах. Три! Три часа уже прошло, как дорогой супруг сумел-таки найти домашний очаг. Маша задержалась у зеркала, поправила цветастое платье, привезенное мужем из Лондона, кажется в какой-то другой жизни. И зашла в гостиную.

А там гастролировал театр одного актера. Витольд Александрович Стрельников, дорогой супруг и отец ее детей, играл в постановке «Лучший отец семейства». Он сидел на диване с открытой детской книжкой на коленях, рядом примостилась Ева, обнимавшая нового пупса. Другой рукой дочка тыкала в потрепанную книжку и требовала прочесть еще раз полюбившийся стишок. Забавное зрелище!

Маша еле сдержалась, чтобы не рассмеяться.

— По какому разу читаете про муравьишку? — поинтересовалась, улыбаясь.

Витольд вздохнул и отдал книжку дочке.

— Я уже сбился со счету, — устало пробубнил он и добавил грозно: — Что-то ты поздно сегодня, не находишь?

— Тебе-то что? — фыркнула Маша, направляясь к себе.

Она отворила дверь в спальню, считавшуюся когда-то супружеской и два года назад внезапно превратившуюся в ее личную комнату. Гладкие коричневые шторы сменили легкие цветастые занавески, усеянные розами. Равно как и покрывало на огромной двуспальной кровати. В изголовье, уставленном многочисленными подушками, тоже царило розовое безумие. Витольд, войдя следом, мысленно поморщился. Комната ничем не напоминала о нем самом.

«Интересно, а мои вещи, оставшиеся в шкафу, куда дели? Снесли на помойку?» — мимоходом подумал Стрельников и схватил жену за локоть.

— Отцепись, — одернула руку Маша. — Не смей ко мне прикасаться!

— Ты все еще моя жена! — строго напомнил Витольд, прикрывая за собой обе створки двери.

— Надо развод оформить, — устало заметила она, отходя на безопасное расстояние. — Ты подашь иск или я?

— Я не собираюсь разводиться, — ухмыльнулся он, приближаясь.

— Значит, я подам, — отмахнулась Маша, пытаясь обойти мужа. Но тот не позволил.

— Не советую, — рыкнул Витольд, нависая над ней.

— Отвали, Стрельников, — оттолкнула жена. — Иди советуй своим куколкам. Дай пожить спокойно.

— Завелся кто-то особенный? — вкрадчиво поинтересовался муж, похоже, в одночасье передумавший становиться бывшим.

Маше хотелось объяснить, что заводятся блохи, тараканы и мыши.

— Тебе-то что? Интересуешься моей жизнью, Вит?

— Много на себя берешь, Мэри! Ты спишь с ним?

Он схватил ее за плечи и резко притянул к себе. Обнимая, словно удерживая, одной рукой, ладонью другой провел по лицу жены. И повторил вопрос, терзавший уже несколько часов:

— Ты спишь с ним?

— С кем? — Мэри вытаращила на него глаза. — Стрельников, с тобой все в порядке?

— С особенным мужчиной?

Слово «особенный» отдавало сарказмом, а сам разговор идиотской мыльной оперой.

— Ты в своем уме? — Маша попыталась вырваться из объятий, больше напоминавших тиски.

— С другим мужчиной! Отвечай! — рыкнул он, удерживая жену.

Витольд прижал ее еще крепче, а ладонь со щеки медленно стала спускаться на шею, потом на плечо, очень медленно приближаясь к груди.

— Ты редкий идиот. — Маша рассердилась не на шутку, спихнула в сторону ладонь, чуть не накрывшую ее грудь, попробовала освободиться из медвежьих объятий. А потом внятно, по слогам, будто для умственно отсталого, произнесла:

— У меня нет другого мужчины. Я ни с кем не сплю. Мне хватило тебя по гроб жизни!

Витольд хотел заорать, что она врет, он же видел ее сегодня около парка вот в этом самом платье, с хахалем под ручку! Но выставлять себя еще большим дураком не захотел. Кроме Вадима, никто не в курсе. И не узнает никогда! Тем более цветы и парк естественные признаки конфетно-букетного периода. Скорей всего, до койки дело еще не дошло. Он всмотрелся в лицо жены. В глазах плескалась боль, давняя, тупая, к которой постепенно привыкаешь. Он видел такие глаза у своих больных. Выходит, для нее, его единственной любимой женщины, он сам стал чужеродным наростом, причиняющим страдания.

— Мэри. — Витольд ослабил хватку и снова погладил ее по лицу, нежно, слегка касаясь костяшками пальцев. — Мэри…

— Я просила тебя так меня не называть. Неужели трудно запомнить? — тихо осведомилась Маша. — В какую игру ты играешь, Витольд? — Жена подняла на него глаза, сухие и бесстрастные. — Давай разведемся. Я с детьми перееду к родителям…

— Нет! — Он застыл на месте. Только эти объятия и имели значение. Он взял себя в руки и добавил сурово: — Никакого развода! Не надейся! Пожили раздельно и хватит. Закончились вольные деньки, Мэри!

— Это ты говоришь? Мне? — Жена задохнулась от возмущения. — Мои вольные деньки?

Маша смотрела на него и ничего не понимала. Сегодня вроде не первое апреля. Или она что-то пропустила?

— Это надолго? Что за новая прихоть? А когда тебе надоест? — Она затараторила быстро-быстро, при этом пытаясь отойти от него. Не получилось. — Ты о детях подумал? Или опять развернешься и уйдешь, а мне придется рассказывать им сказки о том, как ты занят, и капать в сок успокоительное! Ты реши, наконец, с кем ты? Пристань к одному берегу. А то болтаешься, как… — Она осеклась и отвернулась к стене, пытаясь справиться с собой.

— Мэри, пожалуйста! Заклинаю тебя, — взмолился Витольд. — Дай мне последнюю возможность…

— Ты заболел? — хмыкнула она.

— Да, — коротко бросил Стрельников.

Тишина в комнате на миг стала невыносимой.

— Что-то серьезное? Какой диагноз? — Она повернулась к нему и засыпала вопросами.

— У меня очень страшный диагноз, Мэричка. — Муж поймал ее взгляд и попытался снова обнять. Она осторожно вывернулась из его рук.

— Кто диагностировал? — напряженно поинтересовалась Маша.

— Я сам, — признался Витольд, склонив набок голову. Взгляд стал отрешенно-печальным.

— Что?! — вскрикнула она, уже мысленно прикидывая, откуда брать деньги на лечение, если это онкология.

— Я люблю тебя!

— Ты! Паршивый идиот! — Маша задохнулась от злости и стала бить его кулаками в грудь. Он пытался обнять и одновременно поймать эти острые кулачки. Когда у него получилось произвести захват, жена перестала его колотить и, оттолкнув, шагнула в сторону.

— Оставь меня в покое, пожалуйста, — попросила хрипло и честно призналась: — Сегодня очень тяжелый день.

— Расскажешь? — ласково улыбнулся Витольд, призывая на помощь все свое обаяние.

— Нет! — резко осадила она. — Я отвыкла тебе доверять.