Вето на девочку

Виктория Волкова, 2022

Ему – 36. У него за плечами неудачный брак, взрослая дочь и успешный бизнес. Ей – 19. И она гостья в его доме и подруга его дочери. Он запретил себе думать о ней, как о женщине. Прикасаться к ней. Иначе точно не вывезти. Вот только от мысли, что она в любой момент может уехать, сносит крышу.

4. Новый дом

— Сейчас покажу тебе твою спальню! — ведет меня по второму этажу Катя. — Там папина, — машет рукой в другое крыло дома. — А тут наши.

Осторожно ступаю по мраморному полу, натертому до блеска.

— Такая чистота, а мы в кедах заявились, — роняю я стыдливо.

— Да брось ты! Это не наши хатки в Филипповке. Тут у папы круглосуточно прислуга шуршит.

— А мы никого не встретили, — растерянно оглядываюсь я по сторонам.

На всем втором этаже пусто. На консолях с массивными резными ножками стоят пузатые вазы со свежими цветами. На стенах — картины в золоченых рамах. Просторный холл залит солнечным светом. И вокруг ни души!

— Так у них главное условие — не попадаться на глаза папе, — весело смеется Катерина. — Вот и натирают все с утра, пока он спит. Но штат тут нехилый. Повар, экономка, две-три горничных, охрана, водитель, садовник. Они на третьем этаже живут, — поднимает она палец к верху и добавляет ехидно: — У нас тут самая настоящая общага.

— Так и скажу маме. Поселилась в общежитии, — шучу я. — А до универа отсюда далеко, Кать? — интересуюсь серьезно. Если с утра выбираться из пригорода, то во сколько же придется вставать. И самое главное, как добираться обратно. Может, ну его, этот дворец? Общага ближе и душевнее.

— Деня наш умудряется минут за сорок доезжать, — вздыхает Катерина, то ли радуясь, то ли огорчаясь запредельным талантам водителя. — Примерно как на общественном транспорте от общаги… Но у него мигалка, — усмехается подружка и произносит просительно: — Слушай, а давай останемся здесь, а? Ну на фиг нам мотаться по Москве. Тут жиза классная. И на учебе можно полностью сосредоточиться.

— Ага, сейчас, — усмехаюсь я добродушно. Но честно говоря, мне и самой отсюда уезжать не хочется. Когда еще получится пожить в самом настоящем дворце. — А твой папа против не будет? — спрашиваю поспешно.

— Он будет счастлив! — искренне восклицает Катюха и снова тянет меня дальше по коридору.

— Вот твоя комната! — распахивает дверь. — Как тебе?

— Обалдеть! — охаю я, не решаясь войти.

Взглядом натыкаюсь на кровать с белым изголовьем, простеганным золотыми нитками. По обеим сторонам от нее такие же тумбочки. Белые с тонкой золотой отделкой. Такой же узор на потолке. И ковер на полу. Белый с золотыми цветами.

И это обычная гостевая спальня, а не покои принцессы? Точно?

— Лучше, чем в общаге? — подначивает Катерина. И подмигивает заговорщицки. — Пойдем, мою хатку покажу.

Деловито бежит вперед и толкает следующую дверь в конце коридора.

— Папочка расстарался, — шепчет довольно Катя.

А я смотрю на розовое чудо. Инкрустированная мебель, цветы в вазах. Кровать, ковер. Все розовое! Даже люстры!

— Балдею от этой комнаты, — признается Катерина. — Чувствую себя настоящей принцессой. Хорошо, что мы с тобой вырвались, Макарова-а! — упав на кровать, тянет блаженно.

Раскинувшись звездой, Катя хлопает по стеганому покрывалу.

— Иди сюда…

Но стоит мне только сделать шаг к кровати, как в комнату вбегает маленькая белая собачонка. И с радостным лаем бросается сначала мне под ноги, а потом на кровать к Кате.

— Жужа! — подхватывает ее Катерина. — Ты еще тут? — смотрит удивленно.

— А где ей быть? — появляется в дверях Александр Георгиевич. — Твоя собака. Прислуга присматривает. К ветеринарам возим. Там счета больше, чем у меня, — усмехается криво.

— Так ты здоровый, а она — больная, — морщится Катерина.

— И что? Пристрелить ее за это? — резко бросает Димиров и, присвистнув, зовет: — Иди ко мне, Жужелица.

Та бойко спрыгивает из Катиных рук и спешит к своему благодетелю. А тот, опустившись на корточки, подставляет руки, разрешая собаке привычно умоститься в ладонях.

И у меня сразу теплеет на сердце, когда маленькая мальтипу всем тельцем прижимается к мускулистой мужской груди.

— Я же просила тебя от нее избавиться, — дует губки Катерина.

— Я похож на Герасима? — приподнимает одну бровь Димиров. В голосе звучат стальные нотки, а на лице застывает маска холодного раздражения.

Вроде ничего не происходит. Никто не кричит, как у нас в семье. Но Катя, мгновенно почувствовав перемену отцовского настроения, тут же сникает и идет на попятную.

— Какой еще Герасим? — хлопает она глазками, поспешно вставая с кровати.

— Жужа не Му-му, — встреваю я в разговор. И тут же прикусываю себе язык. Вот кто тебя просит, Макарова!

— А, в этом смысле! — смеется весело Катерина. — Ну пусть живет собакевна, — разрешает милостиво и добавляет со вздохом: — Только ко мне пусть не подходит. А то заразит еще!

— Кать? — изумленно пялится на дочку Димиров. — Ты серьезно?

— У нее шов на животе, — морщится Катерина.

А я замираю в ужасе. Даже дышать забываю. Как можно отказаться от беззащитного питомца? Больной, ну и что? Не заслуживает любви?

— Тогда пойду в прорубь кину, — резко разворачивается к двери Димиров.

— Нет! Не надо! Отдайте ее мне! Пожалуйста! — вскрикиваю я от неожиданности.

А в ответ слышу дружный хохот Димировых. И сама краснею от стыда. Это же надо быть такой тупой?! Ну какая прорубь в конце августа?

— Держи, — словно дорогой приз передает мне собаку Александр Георгиевич. — Она твоя. Пока живешь в нашем доме, прислуга о ней будет заботиться, как и раньше. Я распоряжусь. А вот любовь и ласка теперь на тебе.

— Спасибо, — шепчу я, прижимая к груди маленький белый комочек. И наткнувшись на черный бездонный взгляд Димирова, наклоняюсь к собаке. — Какая же ты красивая, Жужа!

Маленькая добродушная псинка внимательно смотрит на меня, будто что-то решая, а потом маленький розовый язык стремительно облизывает мой нос.

— Фууу, — скривившись, тянет Катерина. — Фууу!

— Есть контакт, — довольно улыбается Александр Георгиевич. Идет к дверям. Но останавливается на пороге, словно вспоминая, зачем приходил. — Катя, шашлык начнем жарить через час. Для бассейна у вас осталось немного времени.

— Хорошо, папочка, — лисой юлит Катерина и мурлычет ласково: — Если мы на полчасика задержимся, ты же не рассердишься. Правда?

— Нет, — отрезает Димиров. — Сегодня я прошу прийти вовремя. У нас к ужину приглашены Лиманские. Вам, девочкам, придется развлекать Алину.

— Мы будем, папочка, — нежненько воркует Катерина.

А как только за отцом закрывается дверь, обнимает меня со спины. Уткнувшись лбом в позвоночник, обвивает руками мою талию.

— Настька, ты просто чудо. Так классно разрулила конфликт. Мне бы папа еще долго эту псину вспоминал. А так… пасьянс сошелся. Спасибо, роднуля!