Непрочитанное письмо

Виктория Владиславовна Шорикова, 2021

Порой обычная поездка за город на машине может в корне изменить судьбу. Но когда речь идёт о собственной жизни, как не удержаться от маленького обмана? Только к чему он может привести в суде…Особенно, когда судьями выступают отнюдь не обычные люди…

Эдвард двигался домой по шоссе. Он ехал с сильным превышением скорости и причиной тому было не какое-либо чрезвычайное событие или происшествие. Отнюдь, сегодняшний день начинался на редкость спокойно и не предвещал серьезных перемен. Просто именно сегодня в их загородный дом, где Эдвард жил вместе с женой, должна была приехать веселая компания гостей. Это было давней традицией собираться всем вместе на ежегодную предрождественскую вечеринку. Но, Эдвард об этом забыл. Нет, он, конечно же, помнил и про само мероприятие и про то, что оно будет в его собственном доме, но, вот ему почему-то упорно казалось, что все намечено на четверг. И потому сегодня в среду вместо того, чтобы сразу отправиться домой он решил перекусить после работы в кафе. И не только перекусить, но и выпить немного виски. Просто, что б расслабиться. За этим занятием его и застал звонок жены — Маргарет, которая сообщила обескураживающую для Эдварда новость, что его давно все ждут.

Именно поэтому он так сильно торопился. И надо сказать, что удача в этот вечер была не на его стороне. Шел моросящий дождь вперемешку со снегом и видимость на дороге была просто отвратительной. Не спасали даже усиленно работающие дворники. Эдвард подумал, что выпитый на кануне бокал виски был явно лишним. Фонари, освещавшие дорогу, прыгали у него в глазах оранжевыми пятнами. Наверное, от того он и не успел вовремя заметить знак пешеходного перехода и неизвестно зачем оказавшуюся на дороге молодую женщину с коляской. Девушка толкала ее перед собой, недостаточно внимательно посмотрев по сторонам, видимо, понадеявшись на то, что водители будут бдительны и вовремя сбросят скорость. Но, Эдвард заметил происходящее лишь в тот момент, когда сделать что-либо и изменить ситуацию было уже решительно невозможно. Он резко нажал на тормоз, но на скользкой обледенелой дороге тормозной путь был удивительно долгим. Машину занесло и последнее, что он успел заметить перед тем, как потерял сознание, было то, как детская коляска, ударившись об капот его машины подлетела в воздух, а также крик женщины. А затем все пропало.

Эдвард не помнил сколько времени он провел без сознания. Может быть час, а может и больше. Он словно вынырнул из какой-то черной пустоты. И проснулся от яркого света и звука чьего-то голоса, монотонно звучащего, где-то невдалеке. К Эдварду постепенно начали возвращаться воспоминания. В том числе, он вспомнил и то, из-за чего оказался без сознания. Произошла авария и, судя по всему, по его вине погиб ребенок. Так как Эдвард ехал на такой большой скорости, что от столкновения с машиной коляска буквально взлетела в воздух. И даже если младенец находившийся в ней выжил, то получил такие тяжелые травмы, что теперь останется инвалидом на всю жизнь. Эдварда прошиб холодный пот. А ведь он еще не знает получила ли мать ребенка какие-либо увечья и что сейчас с ней.

Эти мысли стали для Эдварда тяжелым ударом. И совсем не потому что ему было очень жаль людей, судьбу которых он перечеркнул своей неоправданной спешкой. Нет, конечно же он им сочувствовал, но это были какие-то абстрактные люди, которых он никогда в жизни не видел и которые не имели к нему ровным счетом никакого отношения. Будь он в сознании и знай о том, что его никто не видел, а пострадавшая не успела запомнить номер его машины он быть может и вовсе уехал бы оттуда. А что бы он мог сделать, размышлял Эдвард, мертвым то все равно не поможешь. А вот его жизнь будет разрушена.

А себя Эдвард очень жалел. Потому что он очень любил себя, и свою жизнь, и свой недавно купленный дом, в котором можно было так прекрасно проводить вечера с друзьями и женой. И свою жену и даже свою машину. А теперь весь уклад его жизни рухнет. Его наверняка признают виновным и посадят в тюрьму, лишат прав, лишат всего.

В этот момент Эдвард практически ненавидел эту женщину-пешехода. Что ей не сиделось в такую погоду дома со своим ребенком? Какой черт понес ее на трассу? Нет, свою вину он, конечно, тоже признавал, но себя ему оправдать получалось намного легче. Ведь у него были обстоятельства, он торопился в конце концов.

За этими мыслями Эдвард окончательно пришел в себя. По началу, свет окружавший его казался настолько ярким, что он не мог даже до конца разглядеть комнату в которой находился. Но, постепенно глаза начали привыкать. И Эдвард подумал, что оказался в больнице, ведь это было бы вполне разумно, учитывая то, что он был без сознания. Но, через какое-то время он с изумлением обнаружил, что отнюдь не лежит на больничной койке, а сидит, облокотившись на спинку полированной деревянной скамейки. Он не испытывал никакой боли и не чувствовал особых повреждений. Оглянувшись по сторонам, Эдвард увидел, что находится в просторной белой комнате похожей на лекционную аудиторию. Здесь не было ничего кроме рядов одинаковых деревянных скамей. Сам он оказался в самом первом ряду, ряды позади него пустовали и лишь на самом последнем сидело несколько человек. А перед всей этой «аудиторией» стоял неопределенного возраста мужчина и держал в руках большую стопку бумаг. Именно его монотонный голос Эдвард услышал при пробуждении. Он хотел послушать, что читает незнакомец, но тот видимо уже дошел в своей речи до конца. Он замолк и величественно удалился вместе со своими бумагами в неизвестно от куда появившуюся позади него дверь.

Эдвард находился в недоумении. Он не понимал где находится. На больницу данное место точно не походило. Скорее напоминало зал суда. Только какой-то странный. За всю свою жизнь Эдварду ни разу не приходилось бывать на судебных заседаниях, но все же он имел некоторые представления о них, опираясь на знания, полученные из фильмов и теле передач.

«Неужели они даже не учтут того, что я тоже пострадал?» — с негодованием подумал он.

Эдвард пришел к выводу, что видимо при столкновении он отделался лишь испугом и потерей сознания. Конечно, это хорошо, но, пожалуй, было бы лучше если бы он получил хотя бы пару не очень тяжелых переломов. Возможно это могло бы стать каким-то смягчающим обстоятельством для него. Но, до чего же все-таки суровыми стали законы, если теперь после аварии виновников сразу ведут в зал суда.

Погрузившись в свои мысли и тревоги, Эдвард даже не сразу заметил, как к нему подошел один из тех, кто сидел на последних рядах. Неизвестный кашлянул, привлекая к себе внимание Эдварда. Незнакомец оказался молодым мужчиной, лет тридцати — тридцати пяти, стройным, аккуратно одетым. Весь его вид говорил о какой-то неброской ухоженности. Деловой костюм серо-стального цвета идеально гармонировал с глазами того же оттенка. Черты лица правильные и аккуратные, белая кожа и светло русые волосы. Пожалуй, его можно было бы назвать красивым, но что-то в этом человеке отталкивало и пугало Эдварда. И через пару секунд он понял, что именно. Это были глаза, их взгляд не предвещал ничего хорошего. Нет, его нельзя было назвать злым, скорее строгим и пронизывающим насквозь, словно данный человек обладал способностью заглядывать в самую душу и сердце своего собеседника.

— Меня зовут Михаэль и я ваш представитель в суде, — начал он разговор, голосом, не выражающим каких-либо особых эмоций.

Услышав, словосочетание представитель в суде, Эдвард тотчас же постарался скрыть свои чувства в отношении этого человека и улыбнулся своей самой располагающей и приветливой улыбкой. Такой улыбкой он обычно встречал своего шефа на работе.

— Здравствуйте, наконец то появился тот, с кем я смогу поговорить и прояснить эту непростую ситуацию, — дружелюбно ответил Эдвард и тяжело вздохнул, всем своим видом показывая, что несчастный случай с ребенком его крайне тяготит и вызывает глубочайшее сострадание. — Знаете, я еще не до конца пришел в себя после аварии и чувствую себя немного неважно, видимо все-таки получил какие-то повреждения, наверное, это сотрясение мозга. Я читал, что оно именно так и проявляется, удар головой, потеря сознания, а потом человек чувствует себя лучше, но это лишь кажущееся благополучие, и в дальнейшем не исключены осложнения. Конечно, это все пустяки, по сравнению с бедным ребеночком и его мамой. Но, все же, я должен вам сказать, что мне еще трудновато сконцентрироваться и полностью осмыслить ситуацию… — затараторил Эдвард.

Но Михаэль перебил его.

— Вы получили травмы намного более опасные, нежели сотрясение. Хотя, сотрясение, конечно тоже присутствует, но оно не сыграло особой роли. Подушки безопасности в вашем случае сработали неудачно и при ударе вы сломали второй и третий шейный позвонки. Есть, конечно еще, перелом малой берцовой кости и несколько гематом, но это лишь сопутствующие травмы. Дело в том, что после столкновения с коляской из-за вашего резкого торможения машину занесло, и она врезалась в дерево, — новый знакомый Эдварда произносил эти слова таким ровном и спокойным голосом, словно рассказывал что-то очевидное и будничное.

У Эдварда от изумления открылся рот. Он, конечно, был далек от медицины, но даже его дилетантских представлений хватило для того, чтобы сообразить, что с такими травмами люди обычно долго не живут и уж точно не сидят и не разговаривают. Неужели его собеседник сумасшедший и не понимает таких простых вещей? Что же он тогда делает в суде?

— Вы, наверное, что-то путаете, — неловко улыбнувшись, сказал Эдвард. — Я чувствую себя слишком хорошо для подобных травм.

Михаэль пристально взглянул на него и пояснил.

— Так и должно быть, вы находитесь в небесной канцелярии, здесь все себя хорошо чувствуют.

Эдвард хотел было начать задавать вопросы, но Михаэль жестом остановил его.

— Вы погибли во время автокатастрофы и попали в небесную канцелярию, сейчас идет разбор вашего дела и принимается решение о том, куда направить вас в дальнейшем. Я выступаю вашим проводником, слежу за тем, чтобы каждый нюанс вашего дела был рассмотрен как можно более объективно. Кроме того, я ввожу вас в курс ситуации и объясняю вам все наши порядки и правила.

Эдварда словно ударили по голове. Да, это звучало нелепо, но, что-то подсказывало ему, что здесь не принято шутить. Всю свою жизнь он боялся смерти, а в итоге умер, даже не почувствовав ее прихода. В довершение ко всему еще и оказалось, что после смерти существует некоторое продолжение жизни, где он так же живет и существует, и где есть какие-то свои законы.

— Наши правила крайне просты, — продолжил между тем его собеседник. — В течение суток с момента смерти человека мы подробно рассматриваем его дело и оцениваем каждый поступок. У нас действует система «противовеса». Смысл ее прост. Каждый совершенный при жизни плохой поступок может быть аннулирован соразмерным ему хорошим. К примеру, если в течение жизни вы обидели какого-то человека, нанеся ему душевную обиду, или толкнули, не принеся тяжелого физического вреда, но в какой-то момент оказали нуждающемуся помощь. Например, одолжили безвозмездно деньги человеку, потерявшему кошелек и попавшему в неудобную ситуацию, или помогли плохо видящему человеку перейти дорогу. Это все учитывается и один поступок может перекрыть другой. Таким образом совершенный грех аннулируется, и вы не должны расплачиваться за него после своей смерти. У нас разработаны целые кодексы, в которых подробно прописано какие деяния можно считать соразмерными и в каком случае совершенный грех может быть аннулирован, а в каком нет. Но есть определенные грехи, которые не могут быть аннулированы ни при каких условиях, и расплата за которые все равно будет иметь место.

Конец ознакомительного фрагмента.