Девушка сына. Я одержим ею

Виктория Вишневская, 2021

– Я невеста твоего сына! Отпусти меня! – Пока ещё не невеста, – прижимает меня к стене. – Я хочу уйти. – Не уйдёшь, – Амир наклоняется ещё сильнее. – Я ещё не насладился твоей компанией. Как три года назад. У тебя кто-то был после меня? Я молчу. Мужчина отрывается от меня и переводит жгучий взгляд на моё лицо. – Второй вопрос. Подаётся вперёд. Несколько миллиметров разделяют наши губы. И я задыхаюсь. От близости. От вопроса. Который он чеканит мне в лицо: – Где. Мой. Ребёнок? Содержит нецензурную брань.

Глава 7

— Доброе утро, милая, — Аяз подлетает ко мне, целует в щёку. Я нахожу его на кухне, перебрасываю через плечо сумку и отстраняюсь, как он только подходит ко мне.

Знаю, что несправедлива по отношению к нему.

Но я больше не хочу находиться в этом доме. И так с трудом пережила эту ночь, ворочаясь от страшных снов. Мне снился тот день и та ночь. От которой мне было противно. И дико больно.

Потому что Амир был прав.

Мне понравились те минуты близости.

До того момента, пока он не навис надо мной. Не сжал мои бёдра мощными и нетерпеливыми пальцами.

Дальше — начался ад.

Поэтому болело всё тело после того случая. А я-то думала, похмелье… И продолжила бы так думать, пока не напилась. А я сделала это один раз в жизни. Прямо в дрова. Я не помнила себя, никого и не понимала, что творю.

Действия были неконтролируемы, как и мысли.

Зато в этом беспамятстве я всё увидела.

Сначала подумала, что это всего лишь фантазия моего больного сознания. Потому что скучала по Амиру, зная, что мы больше не встретимся.

А потом…

Они были такими реалистичными.

Что я вспомнила всё, вплоть до каждого его касания и моего вздоха.

И это снилось снова.

Так, что я проснулась ночью в поту.

И находиться в этом доме не могу.

Как и с этими людьми.

Аяз не виноват в том, что его отец сделал, но психологически не могу это принять. Воротит. От понимания, что он — его плоть и кровь.

— Ты чего?

— Прости, — говорю неискренне. Не могу в его сторону смотреть. Отторжение. — Я поеду. У меня дела, и мигрень надоела. Я опять не в духе.

Он понимающе кивает. Гладит по плечу своей ладонью.

И я напрягаюсь, вытягиваясь словно струна.

Не от движения.

А от чужого присутствия за спиной.

— Вы ранние птахи.

Прикрываю глаза и перевожу дыхание.

Я его всем телом ощущаю. Словно на него радары стоят.

Отстраняюсь от Мирзоева и до сих пор не могу поверить в то, что они родственники. У него, кажется, фамилия матери?

— Я пойду, — кидаю резко и разворачиваюсь. — Было приятно…

— Куда же вы, Ева? — меня корёжит, когда он называет меня по имени. Я помню тот шёпот, доносившийся до моих ушей на огромной кровати.

— Дела, — отвечаю сухо и иду вперёд.

Я жду того, что он будет меня останавливать. Но нет. Амир не делает этого.

— Ещё увидимся.

А я надеюсь, что нет.

И скоро он вернётся обратно в Дубай, где проживёт счастливую жизнь в одиночестве. Как и я тут.

А пока иду на выход, чтобы поскорее убраться отсюда. И слышу за спиной заботливый голос Аяза:

— Позвони, как будешь дома, чтобы я не волновался.

Поджимаю дрожащие от одних только слов губы.

Нет. Всё же я не заслуживаю такого хорошего человека. Поэтому… Завтра я скажу ему, что между нами всё кончено. Или сегодня вечером. Не знаю, пока не решила. Но это нужно сделать. Пока не стало слишком поздно…

***

— Ты сама не своя, — подруга толкает меня в плечо. И только посылаю в неё гневный взгляд и тру по плечу.

— Со мной всё нормально, — огрызаюсь.

Зачем вообще на работу пришла? Хотела отвлечься. Помогает. Но коллеги явно не дают этого сделать в полной мере.

— Да я вижу, — язвит. — Вот так всегда.

Я вздыхаю. Всё, нет здесь больше смысла сидеть. У меня выходной, и я могу спокойно уйти.

Хватаю сумочку и выхожу из тесного кабинета. Не такой, в котором я работала в свои девятнадцать. Намного хуже.

После того диагноза я впала в депрессию. Из-за чего и потеряла работу. Пришлось искать новую… Хоть Аяз и просил уйти с неё. Сам сказал, что обеспечит меня. Но нет.

И любимая работа не приносит удовольствия.

Выхожу из офиса и достаю трезвонящий телефон из сумочки.

Аяз звонит.

И я, как последняя дрянь, сбрасываю от него звонок. Закидываю телефон обратно в сумочку. Глубоко и надолго. Сама иду до метро.

До дома доезжаю за двадцать минут. Покупаю бутылочку вина. Для смелости. Потому что сегодня вечером, как только Аяз придёт с работы, я собираюсь расстаться с ним. Но перед этим нужно собрать вещи, чтобы переехать к бабушке и Асе. Они явно будут рады, что их блудная кровиночка вернулась спустя полгода…

Открываю двери, зная, что Мирзоева там нет. Он на работе обычно в это время. Возглавляет компанию.

Я захожу в нашу уютную двухкомнатную квартиру, скидываю с себя шпильки. Хочу пойти включить электрический чайник на кухне, но сразу же сворачиваю в ванную. Скидываю с себя всю одежду, залезаю в ванну, включаю горячую воду.

А потом нещадно натираю те места, где трогал меня Амир. С тремя разными гелями для душа. И хоть знаю, что уже достаточно проходила с ними… Мне не по себе.

Прикрываю глаза, смываю с себя пену и неожиданно слышу звук открываемой двери.

Я не закрывалась, зная, что я одна.

Может, от сквозняка открылась? Там замок шаткий и вообще…

Смываю пену с лица и поворачиваю голову на лёгкий шум.

— Квартира так себе, — резюмирует Амир, стоя в проёме. Опирается ладонью о косяк. И явно чувствует себя хозяином, раз так дерзко стоит у меня дома и без стеснения осматривает мои голые плечи.

— Какого?.. — срывается с губ. Откуда у него ключи от нашей квартиры?

Я цепенею, не зная, что сделать. Не шевелюсь под его ледяным, но в то же время горящим взглядом.

— Я ожидал от Аяза большего. Хотя бы трёшку. И совсем в другом районе. А он выбрал этот.

Потому что школа недалеко. Детский сад. И магазин с аптекой прямо в этом доме. Парк под окном и…

Стоп!

— Ты что здесь забыл? — чаша моего терпения переполняется, и я резко встаю. Мне плевать, что он видит моё голое тело. Амир и так подробно успел его изучить в одну из ночей. А вчера буквально вдавливал меня в себя.

Я не дам себя обидеть. И тем более изнасиловать, если вдруг это животное так легко набросится на меня.

Я не та маленькая девочка в розовых очках, что так легко доверилась незнакомому человеку, встретившегося первый раз в жизни.

Я только хватаю полотенце, оборачиваю под пристальным взглядом своё тело. Подлетаю к нему, вдавливаю ладони в плечи и что есть мочи толкаю.

— Убирайся отсюда! — кричу. А Амир даже не двигается. Только руку поднимает. — Как ты вообще сюда попал?!

Он хватает меня за ладонь. Несильно сжимает, а я выдёргиваю свою руку из его лёгкой и невесомой хватки.

— Аяз дал мне ключи.

Застываю, прижимаю к груди ладонь. И тру. Мне не больно. Он почти не сдавил. Но… Горит. От его прикосновения. Снова меня будто ошпаривает кипятком. Или подносят раскалённый металл.

— Что? — зачем он это сделал?

Заглядываю в бесноватые и довольные глаза.

— Почему ты удивляешься? Я его отец. Заехал глянуть, как вы поживаете. Но, мягко говоря, разочарован.

— Посмотрел? — шиплю. Один только взгляд на него бурю эмоций вызывает. Жжение в груди появляется. Не от приятного. — А теперь выметайся отсюда.

— Ты негостеприимна. Плохое качество для жены.

— Для твоей — возможно, — выплевываю с ядом. — Но меня сюда не приплетай. И раз уж я негостеприимна, и ты это понял — уйди. Мне не о чем с тобой разговаривать.

Я стараюсь пройти мимо. Открыть ему дверь и показать на выход. Раз уж он не понимает.

Но уйти не успеваю. Амир хватает меня за талию, вжимает ладонь в полотенце. А я только вырываюсь. Выкручиваюсь и оставляю ему эту ткань. А сама проскальзываю мимо него голышом.

Небезопасно!

Но находиться с ним — тоже.

Я залетаю в гостиную, хватаю халат из шкафа. Заворачиваюсь в него, пока Амир входит в комнату. Зло кидает мокрое полотенце на пол. И делает шаг вперёд. Прямо по нему и ко мне.

— Что тебе нужно от меня? — выдыхаю. Делаю шаг назад, отстраняясь. — Ты недостаточно поиздевался, да? Решил добить? Я не понимаю зачем, Амир.

Последние слова я выдыхаю. Говорю легче.

— Я попросила уйти. Ты не торопишься. Для чего? Что ты ещё хочешь мне сказать? Зачем всё сделал тогда?

Предложи он мне тогда семью, возможно, через год я и согласилась бы. Хотя на тот момент, будучи глупой студенткой, не удивлюсь, если бы это случилось через пару месяцев.

— И я не про то, что ты ушёл.

Я смотрю в его беспристрастное лицо. Он как глыба. Вообще ни единой эмоции. С виду. Но я вижу, как вздымается его грудная клетка. Ноздри раздуваются от его дыхания. А челюсти плотно сжаты, острые скулы становятся резко очерченными.

— Ты специально это. Хотел сделать мне ребёнка изначально. Раз уж пришёл ко мне с вопросом о том, где он. Почему не сказал? Ты понимаешь, что сделало это моё неведенье? Ты обставил всё так, что я и не помнила, что у нас секс был! Представь, в каком я была шоке, вспомнив ту ночь?..

Снова становится горько.

— Ах, да, ты сейчас скажешь, что я всё соврала, и нет никакого ребёнка.

Я скромно улыбаюсь, сходя с ума. Эта семейка меня добьёт.

— У меня был целый день, чтобы проверить твои слова, — словно раскат грома звучит в просторной гостиной. — Ты не стояла на учёте, не числилась ни в одном роддоме. А также я был у тебя дома. Нет ни одной детской вещи. Как и здесь. Я мог предположить, что ты отдала его в детский дом, но… Первое отменяет второе.

Я округляю в удивлении глаза.

Был у меня дома?

— Собственно, твои слова оказались правдой.

Судя по его тону и выражению лица — принимает это с трудом. Что, правда режет, да, Саидов?

— Как это вышло?

Я не чувствую ни капли вины в его голосе. Только холод. Морозный, охватывающий меня с ног до головы.

— А ты как думаешь? — я нервно улыбаюсь. — Думаешь, зачал ребёнка, авось узнает поздно и аборт не сделает? Прости, но тогда хотя бы нужно было предупреждать, что не должна делать беременная. Например, поднимать почти двадцатикилограммового ребёнка. Тогда возможно, да. Я выносила бы и воспитала нашего малыша. Но теперь, Амир…

Перевожу дыхание.

Я столько раз хотела ему сказать это. Из-за чего всё пошло наперекосяк.

Из-за него.

— Спасибо тебе ещё раз, — говорю искренне. — Ты научил меня не доверять людям. А теперь проваливай отсюда, если тебе нечего сказать. Но буду рада выслушать тебя, что я такого сделала, что ты так со мной поступил. Есть что сказать?

— Есть.

— И? — выгибаю бровь и плотнее укутываюсь в махровый халат. — Какая у тебя будет причина? Я влюбился в тебя за неделю, захотел ребёнка и решил вернуться через три года, чтобы получить всё готовое?

— Больше недели.

— Неважно, — огрызаюсь. Девять дней или семь — разницы никакой. — Срок — не то, что мне нужно. Твой поступок, он…

Я не могу подобрать цензурного слова!

— Ужасен! Да если бы этот ребёнок был жив… Я бы никогда не отдала бы его человеку, который даже ни разу не поинтересовался моей жизнью! Не помог! И тем более зачал его таким грязным методом!

Меня от одного только его вида буря ненависти переполняет. Кулаки сжимаю и зубы стискиваю.

— Я не мог, — чёткий и сухой ответ.

Я усмехаюсь.

— Был занят окучиванием других молодых девушек? — язвлю.

Он злится, раз прожигает меня таким взглядом, доводя до дрожи где-то внутри.

— Мой поступок был… — он прерывается, а у меня сердце замирает. — Поспешен и груб.

И это всё? То есть… Не будет ни извинений, ни валяний в ногах? Хотя зачем? Они мне уже не помогут.

— Но и связаться я с тобой не мог. Не сказал бы, что жил в Аду всё это время, но имелись трудности.

— Какие? Делал детей половине страны? Зачем? Хотел свою футбольную команду?

Он делает грозный шаг вперёд, вжимая мою спину в стенку шкафа. А ведь он ещё не подошёл. А я уже волнуюсь, хоть и говорю себе не показывать слабость.

— Смешно, — произносит с каменным лицом. Подходит близко. Оставляет между нами несколько сантиметров. Только хочу выскользнуть, как он ловит меня за руку. Пальцы наши переплетает. И больно становится. От жеста этого. — Но нет.

— Знаешь, каково псу на цепи сидеть перед куском свежего мяса без возможности его съесть?

— Что ты несёшь?

— Ты не поняла моих слов?

— Не поняла! — вскликиваю. Свободной рукой толкаю его в плечо. — Я тебя вообще не понимаю! Ты тот мужчина, что заманивает в свои сети, а потом убивает! И что бы ты сейчас ни сказал мне, Амир… Того ребёнка не вернуть. Хоть тысячу раз извинись. Или на колени встань. В прошлом всё. И моя любовь к тебе, и…

Поджимаю губы и снова вспоминаю те адские дни.

Нет, всё, хватит! К чёрту! Я так долго убивалась прошлым, и оно меня и настигло.

Стоит сейчас, сжимает мою ладонь и злобно дышит, нависая огромной и нереально пугающей тенью.

— Уйди, — прошу его. Хоть знаю, что он сделает всё по-своему.

На удивление, разворачивается.

Но перед этим также разъярённо отпускает мою руку. Оказывается ко мне спиной. Что раздувается от его тяжёлого дыхания. Шаги нестойкие, озлобленные. А сам он пылает жаром, от которого, кажется, плавится даже пол. Он бьёт в стену кулаком, а я вздрагиваю. Подпрыгиваю на месте. Но всё же вижу, как он закрывает за собой дверь. Громко хлопая ею.

Остаюсь в квартире одна. Спускаюсь на пол на подрагивающих ногах. Те словно ломаются в коленях. И я плотнее укутываюсь в халат. Выдыхаю.

Справилась. Осталась с ним один на один. И даже не заплакала. Прогнала. Надеюсь, навсегда.

Хотя… Мне так не кажется.

Я пью полный бокал вина для смелости. Аяз вот-вот придёт. И я решусь. Уйду от него. А потом… Дёрну куда-нибудь. В деревню. Где никто и никогда не найдёт. Буду пасти козочек и жить в иллюзиях. Да, отличная идея.

Этой мысли и придерживаюсь.

Входная дверь хлопает. И я встаю. Выхожу из кухни, поправляя хлопковые штаны. Главное, не струсить. Нельзя. У меня уже и чемоданы собраны.

Но я тут же тушуюсь.

Вижу Аяза. А он с цветами. С огромным букетом красных роз. Банально, но очень мило.

И вид у него… Убитый.

— Привет, — он вручает мне букет и наклоняется, целуя меня в щёку. — Я соскучился по тебе ужасно.

Хочу ответить «я тоже», но спрашиваю другое:

— Что-то случилось? Ты неважно выглядишь.

— Да так, — он отмахивается. — Отец приехал. Теперь строит меня.

Аяз проходит внутрь, а я хвостиком иду за ним. Внимательно впитываю все его слова, что он говорит. Он редко когда выглядит так.

— И в Барселону отправляет. Там тоже компанией управлять надо. Пост в России же временный. У него пока в Дубае основная точка, там он сам сейчас разгребает. А ещё куча филиалов…

Я всё равно не смыслю в этом.

— Может, стоит прислушаться к нему? — хватаюсь за ниточку надежды. Может, и не придётся с ним сейчас расставаться! Он уедет, мы отдалимся, а когда он вновь вернётся, скажу, что мои чувства к нему охладели.

— Нет, — обрубает. — Я тебя не оставлю. А там условие. Никакой семьи. Отец хоть о тебе и знает, но жестоко поступает. Говорит, женщина отвлекать только будет. На полгода надо будет лететь, минимум. Говорит, помолвку и свадьбу пока отложить.

Зачем откладывать то, что не намечается?

Я же сказала ему «нет» на предложение руки и сердца.

Но в чём-то наши мысли с Амиром сходятся.

— Но, чёрт. Я так его расстраивать не хочу. Я сын у него единственный…

Аяз садится на стул и нажимает кнопку на электрическом чайнике.

— Он многое для меня сделал. Когда я в неприятности влип — он вступился. Из-за меня в тюрьму попал. И только недавно вышел. Не могу его теперь разочаровать.

— Что? Что ты такого сделал? Чуть не загремев в тюрьму?..

Органы все скручивает от этого.

Я живу с человеком, который что-то натворил? Настолько серьёзное?

И судя по тому, что взгляд отводит — так и есть.

Сам не понимает, что говорит.

— Говори, Аяз!

— Ев! — он кричит впервые в жизни и переводит на меня испуганный взгляд. Хватает нежно мою руку, будто только сейчас понимает, что натворил. — Прости, милая. Я не специально. Нервы. Но ты не подумай, я не сделал ничего такого!

Ничего такого… Даже отец в тюрьму попал. Из-за него. Но Амира это не оправдывает.

— Когда это произошло?

— Три года назад.

Ровно тот срок, когда мы расстались…

Неужели он угодил в тюрьму сразу же, как оставил меня?

Интересно, а если бы тогда этой тюрьмы не было, это изменило бы будущее? Амир так и ушёл бы или остался?

Неважно! Уже ничего неважно!

— Понятно… — выдыхаю. Пальцы сжимаю от злости. Сама не понимаю, почему злюсь.

— Ты мне веришь?

— Верю, — бесстыдно вру.

— Я рад, — крепче обхватывает мою ладонь, поддерживая. — Сделаешь мне чай? А потом поужинаем. Ляжем в одну постель…

Он видит мой взгляд.

Недоверия.

— Посмотрим фильм?

Я тушуюсь, но всё же беру себя в руки:

— Нам нужно поговорить.

— О чём же? — улыбается.

Я перестаю дышать, не зная, как преподнести эту информацию.

И оказываюсь последней трусихой, раз говорю совершенно другие слова, не те, которые хотела:

— Насчёт предложения Амира Тагировича. И Барселоны. Может, попробуешь? А я приезжать к тебе буду. И ты с отцом отношения не испортишь.

Он хмурится. Брови сдвигает вместе. И думает.

— Давай потом поговорим на эту тему? Я на самом деле выжат как лимон и лёг бы спать. Пошли?

Я машу головой.

— Прости. Ася уехала куда-то, и бабушка теперь одна, — нагло вру. — К ней перееду, пока не вернётся.

Мирзоеву это не нравится. Сразу видно.

— Я отвезу тебя утром, договорились?

— Нет, — быстро выпаливаю. — Сегодня. У бабушки давление. Надо присматривать за ней.

Я всё же уговариваю Аяза. Точнее, ставлю его перед фактом. У него не остаётся выбора, как вызвать мне такси.