Алиен

Виктория Александрова

Что делать одинокому рыцарю, выбравшему нелегкий путь самоотречения и защиты справедливости, если он столкнулся со злом, превышающим его силы? Стоит ли принять помощь новых друзей или некоего таинственного мага? Ведь любой, кто становится слишком близким, погибает или предает… Доспехи способны защитить от ран тело, но не душу. Потому так редко он поднимает забрало, потому одиночество – его удел. Но кого на самом деле скрывает броня и так ли крепка она?

3

Он дрался отчаянно и насмерть, но врагов было слишком много. Отважный до безрассудства, он не привык отступать. Меч потемнел от чужой крови, но и рана на плече уже давала о себе знать. Все происходящее виделось уже словно сквозь какую-то пелену, а рука продолжала рубить, почти утратив чувствительность, кромсая кольчуги, шлемы, доспехи… Он смертельно устал и понимал, что битва близится к концу — его последняя битва.

Что скажет она, когда услышит весть о его гибели из чужих уст? Прольется ли о нем хоть несколько слезинок из прекрасных глаз, которые он больше не увидит?

И сладостный образ на миг предстал перед ним, словно наяву.

Внезапно чей-то удар, подлый, предательский, поразил его в незащищенную спину. Рыцарь вскрикнул, падая на колени, и тут увидел нежданную подмогу, которая появилась все-таки слишком поздно: в самую толпу окружавших его врагов врезался всадник на вороном коне, с такой скоростью работая мечом, что вокруг него вскоре образовалось свободное пространство. Цвета его и герб были незнакомы: на белом щите красовались черные лилии. Противники его буквально по несколько сразу падали под копыта яростно храпящего жеребца, который помогал хозяину и зубами, и ногами. И весь этот разящий сгусток ненависти сумел внушить такой ужас врагам, что уцелевшие поспешили покинуть поле боя, бросив на произвол судьбы раненых и умирающих, которых оказалось невероятно много. И это совершил один человек!

Рыцарь, лежащий на спине, глядел на незнакомую приближающуюся фигуру; зрение уже почти отказывалось служить ему, и он едва мог различить очертания склонившейся над ним головы в высоком шлеме. Теплая кровь, казалось, залила всю траву вокруг и все же продолжала пульсирующими толчками вытекать из раны. Холод постепенно охватывал все тело, сантиметр за сантиметром, медленно, но верно приближаясь к сердцу. Невероятная тоска внезапно охватила душу.

Рыцарь с трудом разлепил не повинующиеся ему губы и прошептал:

— Кто ты? Я не знаю тебя.

Тут же фляга с водой оказалась возле его лица, и прохладная жидкость полилась по саднящему горлу.

— Меня зовут Алиен. Не надо сейчас говорить. Отдохни.

— Я скоро буду отдыхать вечно, — кривая болезненная усмешка появилась на лице рыцаря. — Мне осталось совсем немного. Скажи, кто ты, и можно ли доверять тебе? Почему ты выступил в бою на моей стороне? Я не знал тебя прежде.

— Все просто. Их было много — ты один. Только подонки и трусы могут действовать подобным образом, нападая на более слабого. Я не мог не вмешаться, друг.

Умирающий застонал, борясь с застилающим глаза мраком, потом вновь пересилил себя и произнес:

— Ты назвал меня другом, хоть мы с тобой незнакомы. У меня есть последняя просьба…

Алиен склонился еще ниже к нему, чтобы не пропустить ни слова.

— Передай… Передай леди Катарине де Лиу перстень, что у меня на левой руке… И еще… Скажи ей, что я умер с ее именем на устах…

— Я все сделаю, как ты просишь. Не волнуйся, — неожиданно мягко незнакомый рыцарь коснулся груди умирающего.

— Клянешься?

— Клянусь.

— Жаль, я не знал тебя при жизни…

Новый болезненный стон, вновь фляга у его рта, но в этот раз губы остаются неподвижны, а глаза смотрят в пустоту.

Рыцарь в светлых доспехах становится на колени и осторожно, почти нежно прикрывает веки погибшего.

— Ты был храбрым воином, — произносит он, а затем аккуратно снимает перстень с неподвижной левой руки и сжимает в ладони. — Я все сделаю, как ты хотел. Спи спокойно.