Остров дракона

Виктор Халезов

Торговец Бо Хартсон и два его неизменных спутника – следопыт Готрик Тихий и гном Хилмо, сын Килто волею судьбы отправляются на далекий остров Гатвал, где по легендам таятся несметные сокровища. Приятели даже не подозревают, что оказались втянуты в события, от исхода коих зависит судьба всего мира.

Глава I

Финхар — необъятный, как и все города Доргрима, — встретил их пыльными запруженными народом улицами и бесконечными грядами однообразных саманных построек. От полуденной жары не спасал даже дувший с моря соленый ветер.

Предъявив подорожную и заплатив въездную пошлину, торговец Бо Хартсон и два его неизменных спутника — следопыт Готрик Тихий и гном Хилмо, сын Килто очутились в пределах городских стен.

— Куды теперь, Бо? — поинтересовался карлик. Он имел длинную заплетенную в две косы рыжую бороду, в коей серебряными нитями блестела редкая седина. Подгорный житель выглядел так, будто собрался в битву: на голове шлем-шишак, могутный торс облекает блестящий бехтерец, за спиной приторочено странное оружие — секира, обухом коей служит молот круглого сечения. Венчает сие творение длинный, подобный копейному навершию шип.

— В корчму Шакдула. Она здесь недалеко, на площади Хаджиров, — купец дернул рукой, попытавшись указать путь. Сие у него не вышло, поскольку заключенная в толстую перчатку длань удерживала поводья, за кои толстяк вел даорака — громадную, две сажени длиной, ящерицу серо-бурого цвета. В ответ на движение человека зверь раздраженно мотнул шишковатой головой. Нагруженное вьюками, дебелое создание с неохотой передвигало толстые, словно колонны, ноги.

Торговец пристроился сбоку могучего животного, дабы под прикрытием его необъятного тела пробиваться сквозь неуступчивую толпу. На вид Бо Хартсону было около тридцати лет. Он обладал высоким ростом и широкими плечами, но ниже груди купца колыхалось внушительное брюхо. Впрочем, несмотря на внешнюю грузность, торговец двигался весьма проворно. Неизменная полуулыбка делала широкое румяное лицо располагающим и дружелюбным. Желтые, едва завитые волосы опускались чуть ниже ушей. В маленьких голубых глазках таился лукавый блеск, обыкновенно свойственный любителям приключений. В отличие от большинства своих сородичей — варваров из далекой северной страны под названием Колден-Кур — Бо не носил бороды, красуясь гладко выбритыми щеками. Торговец был одет в добротные, но неброские кожаные курту и порты. На поясе толстяка висели широкие ножны, в коих покоился меч-бракемар.

Шагавший позади спутников следопыт дюже походил на выслеживающего жертву убийцу: длинный плащ скрадывал высокую фигуру, тяжелый капюшон опускался на лицо, так что из-под него выглядывал лишь бледный, лишенный волос подбородок. Над левым плечом Готрика маячила внушительная гарда двуручного клинка.

Приближался полдень и на улицах Финхара — крупнейшего закатного города страны солнечных эльфов — Доргрима — царила сущая сумятица. На широкой ведшей от главных ворот улице народу было столько, что за четверть часа путникам удалось продвинуться всего на три десятка шагов.

Необъятная толпа галдела и колыхалась, точно неспокойный речной поток. Большинство населения города составляли дунфаи — песчаные гоблины — ростом чуть ниже людей, худосочные, со светло-бурой кожей и копнами черных свалявшихся волос, кои не мог обуздать ни один гребень. Разодетые в пестрые одеяния, они пихались и терлись, тщась протиснуться между сородичами. Немало присутствовало на улице и людей — по большей части рабов — эти толкались только друг с другом, изо всех сил пытаясь не задеть почтенных горожан. Впрочем, доргримские невольники выглядели куда дороднее свободных лорданийских сервов.

Нашлись в толчее и сородичи Хилмо. Как известно, каждый гном, коему исполнилось сорок весен, обязан покинуть родные пенаты и несколько десятков лет провести в скитаниях, дабы снискать себе ратную славу. Правда, путь большинства пещерных коротышек обыкновенно пролегал от таверны к таверне, а доблестные подвиги совершались во время пьяных драк. Дюжие карлики перли сквозь поток дунфаев и людей, точно тараны, разгоняя не успевших убраться с дороги зычным криком.

На пыльных улицах валандались и соплеменники Бо. Желтоволосые и рыжие варвары возвышались над толпой, будто скалы над морской гладью. Северяне обыкновенно служили наемниками, хотя в отсутствие иной работы не брезговали и разбоем.

Не встречались среди толчеи только альги — солнечные эльфы, хозяева местных земель. Хотя сие не удивляло чванливые остроухие гордецы обитали в центральной части города, коя блестела вдали десятками золотых шпилей и куполов. Лишь однажды в глубине толпы проплыл забранный алыми занавесками паланкин — верно, принадлежавший одному из местных вельмож.

Зато на глаза торговцу сотоварищи несколько раз попадались — альг-азза — полуэльфы — сухопарые фигуры в плащах, часто с надвинутыми на лица капюшонами. Сии болдыри слыли жестокими и опасными личностями. Обыкновенными для них ремеслами являлись палачество и убийства на заказ.

Вязли средь многочисленного потока повозки и арбы. Разъяренные возницы визжали, аки распрастывающиеся девицы. Самые несдержанные хлестали прохожих кнутами. Один такой водовоз стеганул Хилмо. Вспыливший гном без труда опрокинул утлую подводу. Раскололись грянувшиеся о брусчатку бочки. Окрест разлилась бесценная влага — самый дорогой в пустынной стране товар.

Лишившийся груза купец — толстый человек с маленькой щеткой усов — поднял неистовый ор, сопровождая крики горячечными рукоплесканиями. Хилмо, ни кичась, успокоил бузотера ударом пятки топорища в живот. Пузан глухо завыл и согнулся пополам. Бо споро сгреб товарища за шкирку и потащил прочь, пока на место драки не нагрянула городская стража. Правосудие в Доргриме отличалось суровостью — за небольшую бучу можно было угодить в зиндан на несколько месяцев.

— Мы так до завтрашнего утра до твоей таверны не доберемся, Бо. Мож, есть короткий путь? — застенал гном, беззастенчиво отвесив пинка волокшему узелок фаянсовой посуды рабу.

— Потерпи, Хилмо, недолго осталось, — нарочито унылым голосом утешил приятеля торговец.

— Вот с тобой так всегда, Бо. Как вляпаемся, так по самые уши, — недовольно проворчал подгорный житель.

Толстяк не ответил, сосредоточенно толкая в спину, отчего-то совсем не желавшего двигаться дунфая в расшитой золотом ярко-салатовой хламиде.

Таверна Шакдула находилась в полулиге от городских ворот, что по меркам Финхара являлось совсем небольшим расстоянием. Путники добрались до корчмы лишь спустя два часа.

На площади Хаджиров толпа оказалась еще плотнее, чем на ведшей от ворот улице. Посреди круглого пространства шириной около трех сотен шагов высилась золотая статуя эльфийского витязя — волосы развиваются, меч опущен к бедру, лицо исполнено решительности. Закрывавшая левый глаз изваяния повязка говорила о том, что памятник посвящен Кардиму Отважному — легендарному предводителю хаджиров — отборных войск эмира, состоявших исключительно из эльфов. Позади монумента на мраморном пьедестале находился громадный скрытый под парусиновым навесом колодец, к коему вереницей тянулась длинная очередь из облаченных в жалкие дерюги людей. Имары, как именовали в пустынной стране оное племя, — держали в руках бочонки, ведра и кадки. Рослый дунфай в красном одеянии до пят и нелепом, навроде поварского, колпаке того же цвета, с важным видом разливал воду в посуду бедняков. Сановника сопровождали четверо рабов-охранников в плотных стеганках заместо брони и с посохами в качестве оружия.

Окружавшие площадь строения выглядели гораздо привлекательнее, чем лачуги у городских ворот. Долго прорываться сквозь толпу торговцу сотоварищи не пришлось. Искомая корчма находилась в десяти шагах справа от выхода с улицы.

Таверна Шакдула более походила на дворец, коему позавидовали бы лорданийские герцоги и графы: три этажа, забранные цветастыми витражами стрельчатые окна, портик о шести колоннах и фигурный горельеф вместо вывески, изображавший троицу сидящих за столом толстых рогатых великанов, отдаленно походивших на троллей.

Возле высоких дверей держали караул двое стражников-людей — в бирюзовых с золотыми оборками балахонах, в руках воины сжимали резные жезлы из белого дерева.

Бо вручил поводья от даорака ошивавшемуся подле служке-имару, подкинув тому зеленую медную монету. Толстяк не шибко боялся лишиться покоившихся на спине ящерицы тюков, в них находилась лишь вода и провизия. Все ценные предметы Бо носил в притороченной за плечом походной сумке.

Купец уверенными шагами двинулся к входу. Охранники преградили ему путь и расступились лишь, когда толстяк бросил золотую монету в стоявшую рядом каменную чашу.

— Ты куды нас привел, Бо? — накинулся на купца Хилмо, когда они очутились внутри. — Сколько же здесь пиво-то стоит, коли за вход пришлось динар выложить?

— Я заплатил не динар, а «готфрид», — не удостоив гнома взглядом, ответил толстяк. — А пива здесь нет, только сидр.

— У-у-у, — из бочкоподобной груди карлика вырвался протяжный стон.

Внутри корчма походила на дворец еще более, нежели снаружи. В широком зале царил мягкий полумрак, едва рассеиваемый лампадами, источавшими лазоревое и смарагдовое сияние. Воздух полнил аромат благовоний — тонкий, изысканный, едва уловимый. Высокий потолок подпирало с десяток колонн, увенчанных узорчатыми капителями. Заместо обыкновенных для таверн севера скамеек для сидения гостям предлагались мягкие пуфы. Столешницы покрывали красные шелковые скатерти.

Харчевня не изобиловала посетителями. За столом посреди залы сидели двое хоррумгаров — высоких, почти с человека ростом, карамазых гномов — уроженцев Хоррума — горной гряды в срединной части Доргрима. Справа от пещерных жителей о чем-то громко спорили четверо купцов-дунфаев, верно, бурокожие пытались заключить какую-то важную сделку, но никак не могли договориться. В дальнем углу залы буравил взглядом содержимое кружки обнаженный по пояс соломенноволосый варвар. В противоположной части помещения во мраке таилась закутанная в плащ фигура — судя по всему, полуэльф. На его столе отсутствовали напитки и яства.

Из-за колонны вынырнул утлый силуэт. Бо едва не врезался в возникшего на пути гоблина. Тот отличался более темной, чем у большинства дунфаев кожей. Одетый в расшитый серебряными нитями кожаный фартук ханурик нес два уставленных кувшинами и плошками подноса, кои от неожиданности чуть не опрокинул на торговца.

— Приветствую вас в моем заведении, постенные господа, — дунфай быстро сообразил, что перед ним неместные и заговорил на языке людей.

— Доброго дня, досточтимый Шакдул, — легко поклонился толстяк.

— А-а-а, — задумчиво протянул гоблин. — Сударь Бо Хартсон! Какая встреса! Несказанно рад, сто вы снова позаловали ко мне! Устраивайтесь, дорогие гости, обслузу вас сию минуту.

Хозяин указал подносом на один из пустых столов и споро затрусил к ожидавшим его гномам.

— Что за сиденья здесь? Никакой твердости, зад от таких размякнет, — недовольно бурча, заерзал на пуфе Хилмо.

Спустя пару минут к ним вернулся Шакдул.

— Сто будете заказывать, славные господа? — вопросил гоблин.

— А чего у тебя есть? Токмо дрянь эльфийскую не предлагай, — опередил торговца карлик.

— Велеславный гном, среди моих поваров имеется вас сородис, он приготовит любое блюдо согласно васим позеланиям, — несколько высокомерно ответил дунфай.

— А вот и не приготовит, — возразил Хилмо. — Поскольку ляжку кабана три часа коптить надобно, а я столько не продержусь. Мне прямо сейчас кормиться охота.

— Досточтимый Шакдул, нам бы колбасы, яиц и хлеба. Да и сидра пару кувшинов запить все это. А особливо для сударя гнома принесите похлебку из требухи айхарна, — попросил торговец.

— Какого еще айхарна? — недоверчиво нахмурился коротышка.

— Айхарн — это чудесное и удивительное создание, мясо его столь вкусно, что единожды отведав оное, ты уже никогда не захочешь питаться чем-либо иным, — выспренне молвил толстяк.

— Что-то ты привираешь, Бо. Я много чего пробовал, а все равно алкаю токмо копченого кабана, — сощурился рыжий, его круглая физиономия выражала вящее подозрение.

Откланявшись, харчевник удалился.

— Чего-то тихо здесь. И скучно. Ни музыки, ни девиц, ни скомороха какого вшивого, — посетовал Хилмо, раздосадовано саданув кулаком по столу.

— Послушай, дружище, это приличное заведение. И шуметь здесь не принято. Коли вздумаешь бузить, охранники милорда Шакдула тебя быстро приструнят, — попытался осадить товарища Бо.

— А вот и вздумаю! — взорвался негодованием гном. — И ничего они мне не сделают. Отметелю и их, и паршивого гоблина, — возмущенно возопил рыжий.

Карлик раззявил рот, верно, собираясь затянуть одну из боевых песен своего народа, одначе в этот самый миг из ведшего во внутренние помещения прохода появилась хорошенькая стройная девушка: пухлые алые губы, ниспадающие волнами иссиня-черные волосы, большие темные глаза. Цветастый сарафан не мог сокрыть стройного стана. В руках служанка несла широкий уставленный посудой поднос.

Челюсть Хилмо отвисла, а глаза маслянисто заблестели. Не отрывая взгляда от идущей к нему девицы, коротышка почал лихорадочно приглаживать бороду.

— Васи яства, господа, — поворковала молодка, расставляя по столу плошки, блюда и кувшины.

Перед гномом возникла лохань с притягательно пахнущей белесой субстанцией. Впрочем, подгорный житель не обратил на брашно никакого внимания, заворожено наблюдая за изящными движениями служанки.

— Постой, красавица, — едва не взмолился подгорный житель, когда девица, развернулась, вознамерившись уйти.

— Вы зелаете сто-то есе, достостимый сударь? — вопросительно поднялась тонкая бровь.

— Э-э-э, — промямлил Хилмо. — Я желаю… провести с тобой часок-другой, но не здесь, а где-нибудь… в уединенном месте.

— Веледостойный господин наверное шутит? — губы девушки сложились в улыбку, однако красивое личико недовольно потемнело.

— Никоим образом, — яростно замотал головой карлик. — Коли я тебе не нравлюсь, — игриво хохотнул он. — Я готов заплатить. Токмо скажи, сколько.

— Наглес… — не выдержав, фыркнула служанка и, поворотившись, едва ли не бегом понеслась прочь.

— Постой… — возопил рыжий. Коротышка приподнялся, дабы последовать за ней, но торговец ухватил его широкое предплечье.

— Остынь, Хилмо, — сердито зашипел Бо. — Ежели тебе так неймется — стаскайся после обеда к курвам.

— К курвам? — задумавшись, переспросил гном. — Неплохая идея. Мож, посоветуешь мне какой бордельчик с эльфийками?

— Я никогда не слышал, чтобы остроухие девицы промышляли подобным ремеслом, — покачал головой толстяк.

— Тогда нечего было меня удерживать, — карлик рассержено отдернул руку. — Ты ж видел, как она на меня смотрела? Токмо и ждала, когда я ее на сеновал потащу. А ты все испортил!

— Угу-угу, — ехидно закивал купец. — Хочу тебе напомнить, что в Доргриме надругательства, даже над рабынями, караются смертью. Притом не простым отрубанием головы, а, по меньшей мере, четвертованием.

— Напугал так напугал, — таким же глумливым тоном ответил житель пещер. — Никто гнома пальцем тронуть не посмеет.

— Вестимо, ты можешь творить, что тебе вздумается, приятель, — с деланным равнодушием пожал плечами Бо. — Только помни, здесь тебе не Лордания. Солнечные эльфы жестоко наказывают тех, кто нарушает установленные ими порядки.

Рыжий звучно хмыкнул, выражая явное несогласие со словами товарища, и обратился к исходившей притягательным ароматом лохани. Торговец также принялся за еду. Откинул капюшон молчаливый Готрик. Острые, волчьи, черты и ледяные серые глаза делали его гладкое правильное лицо отталкивающим. Прямые темные волосы опускались до плеч. Из всей снеди следопыт соизволил отведать лишь хлеб.

От входа донесся шум. Некто страшно ругался и, судя по глухим стукам, толкался со стражей. Спустя несколько секунд в таверну ввалились оба охранника. Следом за людьми в зал чинно вошел дебелый гном.

— Ишь, негодяи, я еще ничего не выпил, а вы уже плату с меня содрать пытаетесь. Скажите спасибо, что не укокошил, вас, скупидомов, — самодовольно молвил карлик, одернув встопорщившуюся черную бороду.

Пришедший носил безрукавку из грубой кожи, широкие порты и громоздкие деревянные башмаки.

На ор примчался хозяин таверны с двумя служанками — приглянувшейся рыжему красавицей и широкобедрой девицей — круглой, ровно шар.

— Сто здесь происходит? — озадаченно вопросил Шакдул, внимательно изучая поверженных охранников.

— Энти пройдохи потребовали с меня один златник токмо за вход. Дык, я ведь еще в рот даже капли не взял, — с притворной виной развел руками подгорный житель.

— Такова традисия нашего заведения, — с укором молвил гоблин.

— А моя традиция — мутузить разбойников, что пытаются обобрать честных гномов, — с вызовом бросил карлик, пронзив дунфая злобным взглядом.

Харчевник неопределенно цокнул языком, продолжая разглядывать медленно поднимающихся слуг.

— Сто же, проходи, постенный сударь, я сеню каздого гостя, — наконец молвил Шакдул.

— Еще б ты меня не пустил, сам бы на полу вмиг очутился, — достаточно громко, так чтобы его услышал не только хозяин, но все посетители, пробурчал низкорослый смутьян и, горделиво задрав подбородок, двинулся выбирать себе стол.

— Эй, братишка! — замахал рукой сородичу Хилмо. — Давай сюда!

Торговец воздел очи горе: вытерпеть общество сразу двух гномов даже для него являлось непростой задачей.

— Здорово, — чернобородый плюхнулся на пуф, грубо задев сидевшего рядом купца.

— Полегче, приятель, — возмутился толстяк.

— Извиняй, дружище, — гном хотел хлопнуть Бо по плечу, но тот сумел вовремя увернуться от тяжелой ладони.

— Ты кто таков буишь? — вопросил новоприбывшего Хилмо.

— А ты кто такой, чтоб меня допрашивать? — не слишком вежливо осведомился в ответ карлик в безрукавке.

— Я Хилмо, сын Килто — правителя Долгара, — важно вымолвил рыжий. У гномов каждые пять лет выбирался новый король, посему едва ли не каждый подгорный житель мог похвастаться родством с венценосными особами.

— Дык, я твоего батьку знаю, — уважительно кивнул карамазый. — Он моей тетушки двоюродный братец.

Бо нахмурился. Подобное родство выглядело зело странным. Чернобородый явно родился в Гуллроке, горном отроге, расположенном в неделе пути от Финхара, а Хилмо происходил из Долгара, кой отделяло от пустынной страны более тысячи лиг. Как родители коротышек вообще могли быть знакомы оставалось неясным.

— О-о-о! — рудой расплылся в улыбке и, опрокидывая плошки и кружки, перегнулся через стол, дабы обнять родственника.

Тот заключил рыжего собрата в тесные объятия. Бо в отчаянии закатил глаза, когда карлики со смачным чмоканием, облобызали друг другу щеки.

Коротышки уселись обратно. На столе после их горячего приветствия воцарилась сущая разруха: разбитые и перевернутые миски, опрокинутые кружки, размазанные по скатерти яйца.

— Зовут-то тебя как, братишка? — вновь повторил вопрос Хилмо.

— Далрик Шалый, — скорчив важную мину, представился чернобородый. Судя по его надувшейся физиономии, все вокруг и без того должны были знать столь знаменитого гнома.

— А чем ты здесь промышляешь, Далрик? — сощурившись, полюбопытствовал рыжий. — Одет как бродяга…

— Сам ты бродяга, — огрызнулся Шалый. — Я служу матросом на корабле капитана де Баталья.

— Каким еще матросом? — непонимающе захлопал свинячьими глазками сын Килто.

— Ты, Хилмо, скудомный али прикидываешься? — недовольно проворчал чернобородый. — Никогда про море да корабли не слыхивал?

— Не-а, не слыхивал, — замотал головой рудой. — Мож, расскажешь?

— Рассказал бы, дык, горло промочить надобно, — повел могучими плечами Далрик. — Куда запропастился энтот треклятый гоблин? Эй, хозяин! Рома и грога мне да побольше!

— Что еще за рома и грога? — сызнова вылупил глаза рудой.

— Сейчас узнаешь, — загадочно ухмыльнувшись, посулил Шалый.

На зычный крик карлика пока никто не являлся.

— Мож, пока отведаешь похлебки из айхарна? Отменная дрянь… — Хилмо поднес лохань к физиономии Далрика.

— Тьфу! Как ты можешь есть эту пакость?! — скорчился от омерзения карамазый.

— А что тут такого? Вкус великолепный, — рыжий с жадным чавканьем впился в миску.

— Ты что, не знаешь, кто такие айхарны? — недоуменно вопросил Далрик.

Не отрываясь от лохани, рудой помотал головой.

— Энто жуки-переростки, что живут среди отбросов и питаются стервой да помоями, — злорадно усмехнувшись, пояснил Шалый.

— Пффф… — струя белесой жидкости вырвалась из окаймленного огненной бородой рта, обильно оросив скатерть и лицо Далрика.

— Ты зачем плюешься, болван?! — возопил черноволосый, брезгливо отирая физиономию.

Впрочем, Хилмо пропустил мимо ушей оскорбление, накинувшись на торговца:

— Ты — паршивый негодяй, Бо! Отравить мне собирался?! Я-то думал, мы с тобой друзья!

— Постой-постой, — едва сдерживая улыбку, примирительно выставил руки толстяк. — Не ты ли только что хвалил эту похлебку, называя ее отменной дрянью?

— Хвалил, — неохотно кивнул рыжий. — Но я не ведал, что она сварена из навозных жуков!

— Так какая разница из чего она сварена, коли вкус у нее отменный? — задал каверзный вопрос торговец.

Гном задумчиво насупился, усиленно соображая, что ему надлежит ответить.

В это время к столу подплыла дородная служанка, что ранее прибегала на шум вместе с Шакдулом.

— Вот это корма! — Далрик, одобрительно причмокнув, шлепнул девицу по заду. Та, явна довольная подобным вниманием, издала кокетливый смешок.

Хилмо также отвлекся на пришедшую.

— А, ты, я вижу, не из пугливых, — карлик схватил мясистое предплечье и ловко усадил молодку себе на колени, почти полностью скрывшись под внушительными телесами. Девица залилась игривым румянцем, не пытаясь вырваться из заскорузлых лап гнома.

— Ты хотел узнать, что такое ром? — спросил родича Шалый. — Так вот отведай, — подгорный житель не стал наливать напиток в кружку, а протянул рыжему кувшин.

Приятель торговца с недоверием понюхал содержимое сосуда, а затем сделал несколько смачных глотков.

— Знатное пойло… — оторвавшись от глиняного горла, расплылся в улыбке рудой.

— Теперь попробуй грога, — Далрик пододвинул к Хилмо второй кувшин.

Толстяк поднялся, не желая коротать время с пьяными карликами. К тому же после пылких объятий от еды на столе почти ничего не осталось. Торговец не сомневался, что начавшаяся попойка непременно приведет к драке, в коей купцу зело не хотелось участвовать.

— Ты куда энто собрался, Бо? — тотчас привязался рыжий. — Мы ж только пришли…

— Ты можешь оставаться, любезный друг, а нам с Готриком надо пробежаться по окрестным лавкам и прикупить кое-что. Встретимся здесь же вечером, — торопливо ответил купец.

— Знаю, я тебя, — махнул рукой гном. — Снова раздобудешь по дешевке всякую колдовскую дрянь, а потом сбагришь ее каким-нибудь недотепам по заоблачной цене. Сам на твои уловки попадался.

— До встречи, Хилмо, — торговец отправился к выходу. За ним молча последовал следопыт.

Сызнова очутившись на площади, Бо, дабы избежать толчеи, осторожно тронулся вдоль домов. Через полсотни шагов толстяк свернул в неприметный проулок. Ранее купец дважды посещал Финхар, посему весьма уверенно передвигался по запутанному лабиринту громадного города.

Они прошли сквозь череду узких двориков. Здесь стоял почти нестерпимый смрад, вдоль стен громоздились кучи мусора, среди которых ворочались увечные и пьяные имары. Многие просили велепочтенных господ подкинуть монетку на пропитание. Иные — выглядевшие более чем здоровыми оценивающе поглядывали на иноземных странников, явно прикидывая, насколько сложно будет отнять у них кошельки. Впрочем, корыстный блеск в глазах местных быстро затухал — связываться с могучими северными варварами тщедушные пустынники не алкали.

Бо вывел спутника на небольшую круглую площадь. Мощеное брусчаткой пространство окружали трехэтажные дома с узорчатыми фасадами. Судя по вывескам над дверями, все строения являлись лавками, хотя наружу не выходило ни одного лотка. Сами таблички выглядели весьма необычно: одна изображала синюю колбу, испускающую ядовито-зеленый дым, другая — странное растение — нечто вроде усеянного шипами многолистного клевера, третья — крылатого змея, кусающего собственный хвост. Здесь торговцу и его спутнику впервые встретились альги. Кто-то из эльфов чинно прогуливался, другие — спешили по своим делам. Большинство остроухих равнодушно смотрели сквозь людей, но некоторые одарили Бо и Готрика исполненными презрения взглядами.

— Нам сюда, — толстяк указал на широкую дверь из черного дерева, над коей висело изображение котла, в коем кипела ярко-ранжевая жидкость.

Купец с надсадой потянул за темное бронзовое кольцо. Тяжелое дощатое полотно медленно подалось в его сторону. Не открыв дверь даже наполовину, торговец порскнул внутрь здания.

Они попали в темное помещение. Спертый воздух полнили диковинные ароматы, среди коих с трудом угадывались ладан, смирна и еще несколько всем известных благовоний. Внутри дом выглядел пыльным и заброшенным. О том, что здесь кто-то обитает, говорили лишь поднимавшиеся из расставленных по углам ваз дымки. В странной комнате отсутствовала мебель, окромя перегораживавшей путь вглубь дома стойки и поднимавшегося позади нее шкафа с плотно закрытыми дверцами. Справа от входа с потолка опускался шнур колокольчика. Толстяк осторожно дернул атласную веревочку. По зале прокатилась волна переливчатого звона. Дом ответил звенящей тишиной: из недр строения не донеслось ни топота шагов, ни иных звуков.

Бо и Готрик ждали весьма долго, прежде чем из ведшего в глубины здания проема беззвучно, точно призрак, выплыла худощавая фигура, облаченная в серую мантию. Седые, явно давно нечесаные волосы, сальными прядями ниспадали на узкие плечи. Узкое лицо иссекали глубокие морщины.

— Госпожа Эдайя, — торговец низко склонил голову и дернул следопыта за рукав, дабы тот сделал то же самое.

Гоблинша медленно повернулась. Мутно-белые, лишенные зрачков глаза уставились на толстяка.

— А-а-а, сударь Бо Хартсон, — заскрипела старуха. На человеческом она говорила на удивление чисто, при этом тонкие черные губы почти не шевелились. — Зачем ты пожаловал на этот раз?

— Как и обычно, — толстяк несколько расслабился и позволил себе легкую улыбку. — Прикупить что-нибудь интересненькое, но не слишком дорогое.

— Тогда тебе нужна не я, а Зиффра, — медленно произнесла госпожа Эдайя. — Я уже не в том возрасте, чтобы перебирать с тобой все содержимое моих сундуков.

Дунфайка развернулась и поплыла обратно в глубину дома. Сразу после того, как силуэт хозяйки растворился во мраке, из прохода вынырнул молодой гоблин с мясистым носом и темно-бурой кожей.

— Вы хотели сего-нибудь любопытного, достостимые господа? — тощие руки с трудом водрузили на стойку внушительный ларь.

— Покажи, что у тебя есть, — с новоприбывшим торговец заговорил без всякого уважения.

Молодой дунфай почал выкладывать на столешницу самые разнообразные предметы, страстно расхваливая показываемый товар. На потемневшей от времени поверхности возникли: полупрозначный эвклаз, в коем заключен приносящий удачу демон, украшенный аместистом кулон, позволяющий пить, не пьянея, отпугивающая призраков лапа крупного грызуна, способный заворожить и подчинить себе любого, кроме разве что гномов, стеклянный шар с плавающими внутри черными паучьими зраками и десяток других обладавших крайне подозрительными свойствами вещиц.

Глядя на большинство артефактов, торговец пренебрежительно хмыкал и отрицательно качал головой. После скрупулезного изучения Бо выбрал несколько предметов. Затем началось долгое препирательство по поводу цены каждой из штуковин. Толстяк и дунфай даже взялись кричать друг на друга. Разгоравшуюся свару усмирил лишь прокатившийся по дому, аки эхо, глас хозяйки.

— Заплачу динар за кулон с аметистом, два — за зуб кхайзира и дукат — за шар с паучьими глазами, — наконец выдохнул Бо. Голос его звучал обреченно, он признавал поражение.

— Три дуката за сферу с зенисами раукана, — нетерпящим возражений тоном заявил Зиффра.

— Эй, ты же только что просил за нее один?! — возопил в возмущении толстяк.

— Я вспомнил, сто у меня узе имеется покупатель, который готов заплатить три, — скорчив невинную физиономию, молвил дунфай.

— Тогда не нужны мне твои паучьи буркалы, — махнул рукой купец. — Говори, что можешь продать за дукат?

— Только кольсо крови, кое сделает тебя неуязвимым для любой мести, — выспренне произнес гоблин.

— Ты сам подумай, кто у меня такую дрянь купит? — всплеснул руками Бо.

— Как это кто? Да лорданийские дворяне за оным артефактом в осередь выстроятся. Их семьи зе столетиями друг другу глотки резут, — веско молвил темнокожий.

— Угу, — в притворном согласии закивал торговец. — И что же они со мной сделают, если это колечко не сработает?

— Нисего, — развел руками гоблин. — Езели оно не сработает, что само по себе невозмозно, его обладатель будет гнить глубоко в земле.

— Ага, а его родственнички будут носиться за мной по всему королевству, дабы отправить к нему на свидание, — покачал головой толстяк.

— Так ты будесь брать кольсо или нет? — дунфай вперил в собеседника взыскующий взгляд.

Бо замолчал, еще раз окинув взглядом разложенный перед ним товар.

— Куплю медальон Аризиды, — толстяк опустил голову, вяще недовольный невозможностью выбрать более полезную вещь.

— Отлисный выбор, — осклабился гоблин. — Всего за два дуката ты приобретесь могусественное средство, что сделает твою зенсину недоступной для иных музчин.

— У меня нет женщины, — хмуро буркнул торговец, снимая с пояса кошелек.

— Тогда тебе стоит приобрести пояс Саватиэля, он позволяет мужеложсам избезать гонений, — дунфай внимательно, с ног до головы, осмотрел Готрика и уважительно хмыкнул.

— Я не мужеложец, — обиженно проворчал толстяк, отсчитывая положенную сумму.

— О-о-о, — понимающе протянул Зиффра. — Тогда советую тебе наведаться в лавку Джазерима, что находится напротив. Он продает нузные зелья. Сделаесься любовником похлесе дракона.

— А драконы что великие любовники? — задумчиво поинтересовался торговец.

— Э-э-э… — замялся гоблин. — Так гласят легенды.

— Забирай деньги и давай товар, приятель, — строго произнес Бо. Ему порядком надоело гуторить с жуликоватым гоблином.

Дунфай споро пересчитал и сгреб монеты со стола. После чего вручил толстяку купленные вещи. Торговец осторожно убрал артефакты в торбу.

— Прощай, Зиффра, — бросил толстяк и, развернувшись, отправился к выходу. Для себя Бо решил более не иметь дело с оным проходимцем.

— Треклятый грабитель, рухни небеса на его голову! Сбывает всякий мусор! Да еще по таким ценам! — разразился бранью купец, как только они покинули лавку Эдайи. Готрик ответил ему безразличным молчанием.

Варвары направились обратно к корчме. Пересекши площадь, они опять углубились в сеть проулков.

— Эй, други, — в коротком темном тоннеле послышался хриплый голос.

Торговец не стал отвлекаться на очередного просящегося милостыню шалопая. Толстяк и его спутник миновали коридор. Позади них послышались спешные шаги.

— Постойте, братцы, — на этот раз незнакомец говорил громче. Он произносил слова четко, будто житель Лордании.

Бо резко обернулся. Преследовавшему его человеку пришлось быстро остановиться, дабы не врезаться в выступавшее вперед брюхо купца. Глазам торговца предстал немолодой оборванец с изгвазданным грязью лицом. Кудлатая борода и длинные спутавшиеся пряди блестели сединой, водянистые серые глаза выдавали в нем уроженца северных земель. Да и ростом оный бродяга превосходил большинство местных. Статью он походил более на дворянина, нежели серва. Одутловатая физиономия говорила, что ее обладатель — зело любитель пропустить кружечку-другую чего-нибудь крепкого.

— Что тебе нужно? — с вящей холодностью осведомился толстяк.

— Я хочу предложить вам купить одну весьма ценную вещь, — нищий говорил твердо, без всякого почтения.

— Какую? — нарочито скучающим тоном поинтересовался торговец, размышляя выслушать ли голодранца али прогнать.

Седовласый извлек из-под полы мятый кусок желтого пергамента.

— Что это? — с пренебрежением бросил Бо.

— Это карта. На ней начертан путь до острова Гатвал, — понизив голос до шепота, сказал бродяга.

— Зачем она мне? Я не собираюсь ни на какой остров, — непонимающе ответил купец.

Несколько секунд нищий переваривал его слова, а после решил пояснить сказанное ранее.

— В далекие времена на Гатвале обитало племя наазитов — драконоподобных. Они владели могучей магией и строили огромные города. Золота и самоцветов в их сокровищницах было поболе, нежели в казне эмира. Но затем случилась большая война. Наазиты исчезли, а их богатства до сих пор покоятся на Гатвале, дожидаясь тех храбрецов, что сумеют туда добраться.

— Ерунда какая-то, — раздраженно фыркнул толстяк. — Я никогда слыхом не слыхивал ни об этом Гатвале, ни о каких-то наазитах. И отчего ты сам не отправишься туда, а пытаешься сбыть эту карту мне?

— Удача отвернулась от меня, — глухо произнес оборванец. Голос его звучал надтреснуто, в нем проскользнули нотки печали. — Некогда я являлся одним из самых отчаянных капитанов. Я отправился к Гатвалу, но моя шхуна «Брунхильда» разбилась о скалы и затонула. Я должен был погибнуть вместе с кораблем, но смалодушничал и выплыл. Шесть лет я прожил на необитаемом острове, пока меня не подобрал проходивший мимо эльфийский фрегат. Теперь я не могу выходить в море.

— Ежели твоя история правдива, ты — редкостный дурак, — без какой-либо насмешки сказал торговец. — Я тысячу раз терял в пути кобыл и телеги. Но не пеняю на судьбу, а продолжаю путешествовать.

— Ты никогда не ходил по морю. Оно не прощает ошибок, — негромко, но с вызовом заявил нищий.

— Здесь ты ошибаешься, не давеча, как два года назад, я плавал на корабле под названием «Бракка», на коем верховодил капитан Махатра. Нерадивый гоблин по глупости потопил собственное корыто, в крушении выжил только я. Два месяца мне пришлось проторчать на далеком острове, отбиваясь от местных дикарей, кои пытались меня сожрать. Затем я выложил сотню дукатов пирату по имени Фанджали за то, чтобы он взял меня на борт и привез обратно в Доргрим.

— Так, значит, это ты убил Махатру и обокрал Фанджали?! — возопил нищий. Глаза его возбужденно сверкнули.

— Нууу… Все было несколько не так, — смутился Бо. — Я думаю, на моем месте ты бы тоже предпочел, чтобы кровожадные карлики слопали не тебя, а скудоумного дунфая. А что касается Фанджали… Разве это преступление — позаимствовать немного золота у разбойника и негодяя? Я, так сказать, вернул награбленное в честные руки. К тому же проклятый головорез сам пытался меня обобрать.

— Я должен рассказать морским волкам, — лихорадочно зашептал оборванец. — Фанджали сейчас в городе, он накажет тебя за содеянное.

— Никому ты ничего не расскажешь, — грозно сказал Бо, надвигаясь на старикана.

Одначе нищий явил неожиданное проворство. Костистый кулак врезался чуть ниже груди толстяка. Торговец не согнулся от удара, но перед его глазами поплыли звезды. Купец заперхал, ему враз перестало хватать воздуха.

Не желая дожидаться, пока очухается варвар, бродяга скоро порскнул обратно в черный тоннель.

— Стой, мерзавец! — отдышавшись, завопил торговец. — Лови его, Готрик!

Несмотря на мешковатый плащ, следопыт сорвался с места стремительно, точно рысь.

— Стой, подлец! — Бо помчался следом за компаньоном.

Вестимо, молодые северяне бежали куда быстрее, нежели престарелый моряк. Но сметливый голодранец великолепно выбирал дорогу, петляя по извилистым закоулкам, так что дюжие преследователи никак не могли разогнаться, дабы настигнуть его.

— Стой! Я куплю у тебя карту! — в отчаянии прокричал начавший уставать толстяк.

Как ни странно, его слова подействовали, бывший моряк резко остановился и развернулся. Гнавшийся за ним Готрик ловко ушел в сторону, избежав столкновения.

— Попался, сволочь, — отдуваясь, выпалил купец.

— Десять динаров за карту и еще столько же за то, чтобы я не сообщил о тебе Фанджали, — гордо заявил нищий.

— Может, тебе лучше дюжину пинков отвесить? — зло процедил торговец.

— Ты обещал купить карту, — искренне возмутился бродяга.

— Мало ли что я обещал? — невозмутимо пожал плечами толстяк. — Этот клочок бумаги вряд ли стоит дороже половины дуката.

— Ты просто не способен осознать ее истинную ценность, — выспреннее молвил старикан.

— Ладно, даю дукат за пергамент и еще один за твое молчание, — пожевав губами, озвучил условия Бо.

— Мое молчание стоит дороже, — спокойно сказал оборванец. — Знай же, Фанджали очень зол, он ищет тебя и если встретит, то непременно прикончит… самым изощренным образом.

— Ха-ха! Не запугивай меня, дедуля, — беззаботно рассмеялся торговец. — Подобное я слыхал от куда более серьезных парней, чем ты и твой головорез. С десяток лунных эльфов обещали мне чудовищно мучительную смерть. Но, как видишь, я жив до сих пор.

— Десять динаров за карту и молчание, — пошел на уступку нищий.

— Да я лучше попрошу Готрика поколотить тебя, — толстяк кивнул в сторону молчаливого следопыта.

— Можешь сделать со мной, что угодно. Я не боюсь смерти, — горделиво вскинул подбородок бродяга.

— Боишься… — ехидно прищурился купец. — Иначе не пытался бы продать мне карту.

— Я боюсь голодной смерти, но не боли, — выкрутился голодранец.

— Тогда Готрик зашьет тебе рот, отрубит руки и сломает ноги. В этом случае харчиться тебе не удастся, — торговец изобразил жестокую улыбочку, коя смотрелась совершенно не к месту на его дружелюбной физиономии.

— Твой приятель похож на убийцу, а не на палача. Вряд ли он захочет калечить меня, — серые глаза бедняка скользнули по холодно-равнодушному лицу следопыта.

— Он — мой слуга и будет делать то, что я говорю! — капризно возвысил голос толстяк, кинув на компаньона опасливый взгляд. Готрик частенько отказывался исполнять его поручения.

— Наш разговор теряет смысл, — старикан развернулся, все своим видом показывая, что собирается уйти. — Ежели вы не собираетесь ни убивать меня, ни платить, я поведаю о нашей беседе Фанджали. А на это, — он выразительно потряс пергаментом. — У меня найдутся более щедрые покупатели.

— Три динара за карту и молчание, — бросил в спину нищему Бо.

— Шесть, — сделавший шаг бродяга остановился и поворотился обратно.

— Пять, — скосив глаза на небо, толстяк заметил, что солнце приближается к окоему, а, следовательно, времени на препирательства у него почти нет.

— По рукам, — голодранец радостно оскалил беззубый рот.

Скорчив недовольную мину, купец распустил тесемки калиты и быстро отсчитал означенную сумму. Пять блестящих кругляшей перекочевали в худые грязные ладони. Только сейчас Бо приметил, что на руках бродяги не хватает нескольких пальцев. Мятый клочок пергамента с начертанной на нем картой очутился у торговца.

— С вами приятно иметь дело, почтенные господа, — глумливо поклонился лохмотник и проворно шмыгнул за ближайший угол, пока свирепые северяне не изменили своего решения.

Бо расправил бумагу и, подняв ее так, что она загородила солнце, взялся внимательно рассматривать.

— Ничего не понимаю, — озадаченно пробурчал толстяк. — Похоже, немытый проходимец облапошил нас. Как бы то ни было, я отправлюсь на этот Гатвал, где бы он ни находился. Надо отбить вложенные средства.

Они сызнова двинулись к таверне Шакдула.

— Зачем ты вообще купил этот мусор? Я уже собирался убить его, — паче чаяния подал голос Готрик Тихий.

Толстяк резко остановился, вперив в компаньона изумленный взгляд.

— Ты же обычно не нападаешь на тех, кто не атакует тебя? — недоуменно вымолвил торговец.

— Он мне не понравился, — виновато потупился следопыт.

— Так и сказал бы ему об этом! — Бо раздосадовано хлопнул себя по лбу. — Из-за тебя, Готрик, я лишился пяти динаров! И еще неизвестно сдержит ли этот негодяй свое слово и не доложит Фанджали, что я сейчас в городе.

— Кто такой этот Фанджали? — спросил следопыт.

— Полуэльф. Думаю, такой ответ тебя устроит? — мрачно буркнул купец.

Готрик молча кивнул. По всей ойкумене гуляли слухи о жестокости и беспощадности доргримских альг-азза.

Сохраняя безмолвие, они добрались до площади Хаджиров. Завидев корчму Шакдула, Бо недовольно нахмурился: цветные витражи на окнах разбиты, одна из дверных створок сорвана с петель, в портике между колоннами околачиваются двое мрачного вида эльфов в похожей на рыбью чешую золотой броне до колен. Воины носили высокие шлемы с нелепыми козырьками и красными султанами, тощие руки сжимали древки глевий. Все альги выглядели почти одинаково: высокий рост, острые уши, прямые длинные волосы цвета вороного крыла, смуглая кожа, миндалевидные глаза с золотистыми или янтарными радужками. Представители иных племен временами с большим трудом отличали эльфов-мужчин от эльфов-женщин, что частенько приводило к стычкам и схваткам. Хозяева Доргрима не отличались терпимостью.

Торговец благоразумно не стал приближаться к зданию. Заместо этого толстяк подозвал ошивавшегося неподалеку слугу.

— Что здесь случилось, приятель? — негромко спросил купец, играя между пальцами медной монеткой.

Тот непонимающе замотал головой, показывая, что не знает языка северян, и, взмахом руки попросив почтенных господ дождаться его, умчался за корчму.

Через несколько минут имар объявился вновь. Позади него шагала та самая толстая служанка, что горячо обнималась с Хилмо. Лицо ее выглядело заплаканным.

Мужчина молча указал девушке на варваров.

— Что здесь случилось? — повторил вопрос Бо.

— Постенный господин, — всхлипнула молодка. — Милорды Хилмо и Далрик немного перебрали, к ним присоединился Трод Синеглазый и господа хоррумгары с соседних столиков. Нисего плохого не происходило, они громко смеялись и подсусивали над достостимыми купсами, сто сидели подле. Но затем в корсму нагрянули приятели Далрика — с полдюзины пьяных гномов. Наши охранники не захотели их пускать. Насалась потасовка, в кою слусайно оказались втянуты господа дунфаи. Кто-то позвал городскую стразу. Сюда явились хаджиры и повязали всех усастников драки. Они даже не стали никого слушать! Далрик, Хилмо и Трод были здесь совершенно не при сем, торговсы сами накинулись на них! Завтра наутро их казнят, — девица отвернулась, по круглому лицу бежали слезы.

— Хо-хо, на этот раз наш рыжий друг влип по-крупному, — злорадно усмехнулся толстяк. Ему порядком надоело путешествовать со сварливым карликом, но он никак не мог улучить возможности отвязаться от подгорного сумасброда.

Торговец небрежно бросил монету крутившемуся подле имару.

— Пойдем спасать Хилмо? — поинтересовался следопыт.

— Еще чего! — надулся купец. — Рисковать шкурой ради этого тугодума, что не способен понять, после какой кружки надлежит остановиться.

— Как хочешь, — твердо молвил Готрик. — А я друзей в беде не бросаю.

— Тоже мне друга нашел! — нахохлился Бо. — Да он тебя за бочонок пива в Даркланд продаст.

— Мы много раз бились с ним бок о бок, и он ни разу не струсил и не отступил, — холодно молвил Тихий, отправившись к собравшейся уходить служанке.

— Угу-угу, — насмешливо закивал толстяк. — Только вот большинство этих схваток сам Хилмо по пьяни и затеял.

— Куда их увели? — поинтересовался у молодки следопыт.

— Кого? — недоуменно захлопала глазами девица, без сомнения решив позаигрывать со статным варваром.

— Хилмо и остальных, — сухо пояснил Готрик.

— В городскую темницу, — служанка небрежно махнула в направлении той, части города, где высились золотые шпили и купола.

Тихий кивнул и, более не глядя на компаньона, двинулся через площадь.

— Эй, ты куда? — побежал за приятелем торговец.

— Выручать Хилмо, — не оборачиваясь, бросил следопыт.

— Остановись, — толстяк схватил партнера за руку. — Тебе не совладать с хаджирами. Любой эльфийский витязь одолеет тебя в поединке, а в городской темнице — их сотни. К тому же среди них полно колдунов. Даже твоя ликантропия здесь не поможет.

— Я хотя бы попытаюсь, — сквозь зубы процедил Готрик.

— Это верная смерть! Я твой хозяин и я запрещаю тебе идти туда! — гневно топнул ногой купец.

— Знаешь что, — следопыт остановился и смерил товарища презрительным взглядом. — Мне надоело служить тебе. Я лучше буду путешествовать с Хилмо или на худой конец в одиночку.

— Ты не можешь так поступить… — в растерянности пролепетал торговец, не ожидавший от компаньона подобных речей. — Ты же давал клятву о том, что твоя жизнь принадлежит мне. Я же спас тебя от превращения в бори!

— Ты сам знаешь, что это не так. Со временем звериная сущность все равно возьмет верх, — бесстрастно сказал следопыт. — Но хватит разговоров. Я пошел за Хилмо.

Готрик вновь развернулся и двинулся к горлу широкой улицы, ведшей в срединную часть города.

Поколебавшись несколько секунд, Бо последовал за ним, предусмотрительно держась в нескольких шагах позади.

Приближался вечер. Опустившееся к самому окоему солнце заливало землю красным светом. Народу на улицах существенно поубавилось. Почти исчезли торговцы и рабы, коих сменили прогуливающиеся парочки — в основном дунфаи, но встречались и полуэльфы. Ближе к центру дома существенно подросли — окончательно исчезли одноэтажные постройки. Грубый желтый саман уступил место мрамору всех цветов и оттенков. Появились огороженные узорчатыми металлическими изгородями сады. По краям улицы возникли курящиеся благовониями урны, наполнявшие воздух пряным убаюкивающим ароматом. На каждом шагу стали попадаться фонтаны и статуи. Поначалу едва различавшиеся вдали башни главного храма теперича величественно довлели над головой.

Паче чаяния спереди раздались хриплые крики. Подобные вопли могли издавать только луженые глотки гномов. Прохожие боязливо заозирались, невольно прижимаясь к стенам.

Спустя несколько секунд из-за поворота выкатилась орава подгорных жителей. Среди толпы карликов маячило несколько песчаных гоблинов. Возглавлял шайку высокий человек в сиреневой шляпе с пером, снежно-белой сорочке и красных шоссах, заправленных в узкие сапоги. В руке незнакомца блестела обнаженная шпага. Одесную странного щеголя несся Хилмо — борода всклокочена, под глазом темнеет громадный синяк. Бо быстро сообразил, что гномы улепетывают от городской стражи. Подтверждая догадку толстяка, следом за беглецами на улицу выскочили четверо эльфов — троица мужчин и женщина. Позади остроухих неслась целая свора вооруженных палками воинов-имаров. В ногах людей, глухо рыча, мчались бирты — приземистые плоскомордые ящерицы с широкими пастями. Эти создания заменяли в Доргриме псов.

Скорчив испуганную мину, торговец прянул к краю улицы. Купец не собирался вмешиваться, прекрасно сознавая, что подобные действия могут стоить ему жизни.

Одначе к вящему разочарованию толстяка, рыжий обормот успел его приметить.

Хилмо с зычным криком кинулся прямо на торговца.

— Беги, Бо! — неистово заревел карлик.

Толстяку страстно захотелось выхватить меч и тотчас зарубить пещерного шалопая. Но завидев, что хаджиры уже настигли последних из беглецов, купец стремглав ринулся прочь. Разворачиваясь, он успел заметить, как некоторые из гномов остановились и с яростными боевыми кличами бросились на остроухих. Впрочем, карликам удалось задержать преследователей всего на пару секунд. Изогнутые золотые клинки разили стремительно и беспощадно. Не спасали даже хваленые, выкованные в подземных кузнях бехтерцы. Умирающие коротышки изрыгали гневные проклятия, особливо поминая недобрыми словами различные части тела эльфийки. Побледневшая от бешенства девица кромсала дебелые тела низкорослых охальников с вящим ожесточением.

Понимая, что на открытом пространстве от проворных остроухих витязей ему не уйти, торговец нырнул в первый попавший переулок.

— Врассыпную, удерем дворами! — услыхал он высокий, похожий на женский, голос. По всей видимости, оный фальцет принадлежал моднику в шляпе.

За толстяком в узкий проход бросились несколько карликов. Могутный коротышка, чьи плечи едва могли протиснуться между близко расположенных стен, растянулся, поскользнувшись в луже помоев. Сверху на него рухнули двое не успевших остановиться сородичей. Образовавшуюся кучу принялись нещадно орясить палками подскочившие имары. В упавших остервенело вцепились бирты. Бо прибавил хода, не алкая дожидаться, чем закончиться свара.

С четверть часа купец горячечно мчался по смрадным переулкам. Звуки погони стихли, он замедлил движение. В этот самый миг из-за поворота вылетел облаченный в толстый стеганый халат воин-человек. Гладкое древко посоха, концы коего покрывали стальные набойки, стремительно нырнуло под ноги торговца. Не ожидавший атаки Бо споткнулся и рухнул на залитую нечистотами мостовую. Спину обожгло болью — шустрый противник не терял времени даром. Судя по хлюпающим звукам, к бившему толстяка подтягивалась подмога. Спустя миг удары посыпались градом. Торговец попытался подняться, уперев руки в брусчатку, но тяжелые палки бросили его обратно на землю, он попробовал ползти, однако озверевшие рабы не дали ему продвинуться хотя бы на полфута, изо всех сил вколачивая в камень.

В сознании мелькнула паскудная мыслишка о том, что лучше оказаться забитым до смерти прямо здесь, нежели попасть в казематы эльфов, где его подвергнут куда более изощренным пыткам.

Внезапно тесный закоулок огласил свирепый рык. К нему присоединился яростный вопль гнома. Готрик и Хилмо подоспели вовремя. Раздался резкий свист, словно несколько клинков единовременно рассекли воздух. Двое имаров упали на толстяка, заливая торговца чем-то горячим и липким. Оставшаяся пара солдат, завопив от ужаса, кинулась наутек. Купец с трудом оторвал лицо от осклизлого камня. Его взору предстали спины убегающих людей. Их в несколько прыжков настигла косматая, поросшая темно-бурой шерстью тварь в одежде Готрика. Могучая лапа сбила голову одного из воинов — легко, будто та крепилась на тонкой хворостине. Второй попытался поднять для защиты посох, но вервульф двигался быстрее. Саблевидные когти едва коснулись худого смуглого лица, однако имар, взвыв, рухнул аки подкошенный. Из ран ручьем хлынула кровь. Милосердный Хилмо с силой наступил на шею корчившегося человека, переломив позвонки. Поверженный воин взбулькнул и затих.

— И энти хлюпики отделали тебя, Бо? — глумливо усмехнувшись, коротышка пинками сбросил с товарища мертвые тела.

Когтистые лапы бережно поставили толстяка на ноги.

— Спасибо, друзья, — выдохнул торговец. Он говорил тихо, поскольку все нутро его нещадно саднило.

— Дык не за что нас благодарить. Эльфяки поблизости рыщут, сматываться надобно, — сердито пробурчал карлик.

— Из Финхара мы теперича сможем убраться разве что вплавь, — брезгливо оглядев покойников, поделился мыслями Бо.

— Энто еще почему? — поднял брови подгорный житель.

— А ты сам подумай, — сердито бросил купец, раздосадованный скудоумием приятеля. — После твоих проделок нас будут ловить у всех городских ворот.

— Каких еще проделок? — искренне изумился коротышка.

— А не ты ли, любезный, разгромил давеча таверну Шакдула? — ядовито осведомился торговец, скорым шагом двинувшись прочь от места схватки.

— Энтот твой Шакдул — редкостный негодяй и мерзавец, как и его дружки гоблины. Вздумал не пускать в корчму почтенных гномов! Да кого он из себя возомнил?! Самого эмира али владыку Даркланда?! Пусть возрадуется, что я с него шкуру живьем не содрал, — разразился гневной отповедью карлик.

— Кабы эльфы теперь нас не освежевали, — угрюмо молвил купец.

— Не бывать тому! — уверенно заявил Хилмо. — Ежели остроухие решатся прикончить гнома, наши непременно отомстят. Начнется война, в коей Доргриму не выстоять, — коротышка исторг самодовольный смешок.

— Угу, — ехидно кивнул Бо. — Только что толпа доблестных подгорных витязей елико возможно поспешно улепетывала от четверых хаджиров. А ты не думал, что случится, ежели в ваши пещеры нагрянет сразу двадцать остроухих?

— Ты посмел усомниться в храбрости гномов?! — рыжий остановился и заревел настолько зычно, что его наверняка услышали в десятке ближайших кварталов. — То, что ты видел сегодня — случайность. На нас вероломно напали во время трапезы и обезоружили. Но мы яростно сражались и вырвались из лап пленителей. Ты бы на месте любого из нас в штаны наложил да жалобно скулил о пощаде!

Толстяк ничего не ответил, лишь неодобрительно хмыкнул, понимая, что стоит ему произнести хоть слово, как распалившийся коротышка набросится на него с кулаками.

— Поторопимся, друзья, нам нужно найти убежище на ночь, — развеял враждебное молчание Готрик. Следопыт вернулся из темного угла, куда отходил, дабы перевоплотиться в человека.

— Предлагаю схорониться в порту, — посоветовал торговец. — Там будет легче найти корабль до Гатвала.

— Какого еще Гатвала? — нахмурившись, спросил карлик.

— Расскажу позже, когда отыщем укрывище, — отмахнулся Бо.

Как обычно в пустыне, сумерки сгустились неестественно быстро. Ярко-красная полоса заката еще светилась над окоемом, но в узких переулках уже властвовала чернильная тьма.

Город опустел, по дороге попадались лишь зело подозрительные типы — в основном оборванцы-имары и совсем опустившиеся личности — полугоблины, коих не принимали ни люди, ни имары. Они поглядывали на варваров и гнома без всякого интереса — подобная добыча была им не по зубам.

В лицо подул соленый ветер. Давивший на уши неясный гул, обратился в шум прибоя. Между домами показалась испещренная рябью волн густо-синяя равнина, по которой вслед за угасающим солнцем тянулась алая дорожка. Возле взрезавших морскую гладь пирсов, покачивались темные абрисы кораблей. В нос ударил резкий, почти нестерпимый запах тухлой рыбы.

Сеть улочек вывела их на открытый участок. Вокруг валялись бочки, ящики, обрывки сетей и горки скрученных кольцами канатов.

— Ну и воняет! Куды ты нас привел, Бо? — недовольно заворчал карлик.

Торговец не обратил внимания на стенания гнома, тщательно изучая окрестности.

— Туда, — толстяк указал в сторону нескольких притулившихся на отшибе сараев. Обвалившиеся кровли говорили о том, что здания давно заброшены.

Они прошли через лабиринт из растянутых для просушки неводов, обошли черный остов, оставшийся от сгнившего баркаса.

Торговец толкнул рассохшуюся дверь первого из строений.

— Эирато ирн кхизут! — из недр здания донесся недовольный крик. Не возникало сомнений в том, что незваных гостей просят убраться.

— А ну пошли вон, пока не зарубил, ублюдки! — громыхнул, точно горный камнепад, Хилмо. Гном блефовал, поскольку его секира осталась у городской стражи.

Сердито бурча, из здания выбралось четверо имаров — согбенный едва ли не пополам древний старик, двое чумазых юнцов и рослый молодец, коего с удовольствием приняли бы в любую армию.

— Проваливайте, отребье, — разошедшийся коротышка пнул ногу высокого парня.

Тот развернулся, уставившись на рыжего косыми глазами, и страшно коверкая слова, пробурчал нечто нечленораздельное.

— Говорить научись, урод, — передразнил бродягу подгорный житель.

— Шилла гтуф арх фатам, — сердито бросил нищий и зашагал вслед за ушедшими товарищами.

— Совсем обнаглели имары. На гномов огрызаются, — снова заговорил Хилмо, как только они очутились внутри хибары. — Надо было их прикончить. Нутром чую, донесут на нас городской страже.

— Что-то ты сделался чересчур кровожадным, любезный друг. Уж не покусал ли тебя Готрик? — спросил коротышку Бо.

— Я — не кровожадный, а разумный и осторожный. Негоже оставлять свидетелей, когда на хвосте у тебя эльфяки сидят, — важно надулся карлик.

Торговец промолчал, не собираясь затевать очередной бессмысленный спор.

В темной комнате висел тяжелый смрад испражнений. Земляной пол устилала гнилая солома. В углах громоздились кучи ветхого тряпья, верно служившие постелями местным обитателям. Проникавшие сквозь дыры в крыше серебристые лунные лучи скупо освещали находившийся в середине помещения очаг — обложенную камнями горку углей. Рядом с кострищем валялся дырявый котелок, обглоданные рыбьи кости и заплесневелый ломоть хлеба.

— Подкрепиться не мешало бы, — окинув взглядом скудный ужин бродяг, сказал рыжий.

— Вся наша провизия осталась в корчме Шакдула, — утешил приятеля торговец. — Так что, буде хочешь перекусить, иди и найди еду самостоятельно.

Толстяк вяще желал, чтобы подгорный сумасброд куда-нибудь удалился.

— Хорошо, — покачал головой коротышка. — Я добуду снеди, но с тобой делиться не стану, — толстый палец указал на внушительное брюхо купца.

— Как посчитаешь нужным, — равнодушно пожал плечами Бо.

Карлик уговорил Готрика отправиться с ним. Гном и оборотень ушли, оставив торговца в одиночестве.

Толстяк прошелся по зловонному помещению, выудил из котомы пузырек с малиновой жидкостью, откупорил вычурную пробку. Окрест разлился приторно сладкий аромат. Торговец взялся распрыскивать пахучее зелье по полу. Не скупясь, купец выпростал весь флакон.

Затем Бо ногами расчистил небольшой участок, постелил плащ и уселся. Затылок и спина ныли от полученных побоев. Купец снял курту и холщовую рубаху, осторожно положил одежду рядом, стараясь не запачкать нечистотами, оставшимися от прежних хозяев. В пухлых ладонях появилась круглая глиняная банка. В сосуде находился хоррумский бальзам — одно из сильнейших в ойкумене заживляющих снадобий. Белесая маслянистая субстанция источала запах спирта и мускуса. Торговец вымазал на себя всю емкость. Кожа почала неприятно зудить, но саднящая боль сменилась мягким теплом. Толстяк не стал одеваться, ожидая, пока впитается эликсир.

Он соврал Хилмо, на самом деле в его торбе имелось несколько сухарей. Впрочем, гном все равно не стал бы харчиться подобным. Без всякого удовольствия, толстяк прожевал кусок высушенного хлеба. Пищевод драло так, будто в глотку струями засыпали песок. Торговец истово пожалел, что вместе с даораком и провиантом отдал слуге Шакдула и бурдюки с водой.

Несмотря на разлитое благовоние, в сарае все еще стоял ощутимый смрад. Спать в подобной обстановке не представлялось возможным. Томясь от безделья, Бо запалил костерок. В тусклом сиянии пламени купец достал и развернул купленную у голодранца карту.

Долгое время он с тщанием всматривался в заскорузлый пергамент, совершенно ничего не понимая, что на оном изображено. Весь рисунок иссекали продольные и поперечные линии, на протянувшейся вдоль краев бумаги узорчатой рамке были начертаны эльфийские руны. В правом нижнем углу располагалась звезда с десятком лучей, верно, обозначавших стороны света. В противоположной части из волн поднимался чешуйчатый кабан с плавниками заместо лап. Торговец знал, что оное чудище зовется левиафаном. На остальной части рисунка были разбросаны три больших и с десяток маленьких островов, корабль с надувшимися парусами и пучеглазый комок щупалец, также представлявший собой очередного морского страхолюда. На суше имелись какие-то не слишком понятные изображения: пирамида, гора, дерево с пышной кроной, копейщик в набедренной повязке. Никаких отметок, кои указывали бы на то, где хранятся сокровища наазитов, на карте не находилось.

Не в силах разобраться в нелепом рисунке, Бо вздохнул и, свернув, засунул карту обратно в котому.

Он сидел, молча глядя на пламя. Приблизительно через четверть часа снаружи раздались тяжелые шаги.

Дверь распахнулась едва, не сорвавшись с петель. В проеме появился Хилмо, гном тащил подмышками несколько дохлых цесарок и пузатый кувшин. Позади шагал Готрик, с плеч следопыта свисали вязанки колбасы и овощей. Судя по всему, компаньоны торговца ограбили закрома какой-то богатой таверны. В прокаленном солнцем Доргриме птиц разводили лишь самые зажиточные феллахи, большинство жителей пустынной страны заместо куриц употребляло в пищу риггов — небольших ящериц с кожистыми крыльями и вытянутыми, похожими на клювы мордами.

— Сейчас птички пожарим, — Хилмо бросил добычу прямо на грязный пол и извлек из походной сумки несколько красно-бурых камней. Оные булыжники горели куда лучше, нежели любые дрова и угли. Гном швырнул в огонь сие волшебное топливо, и пламя взвилось едва ли не до потолка.

— Эх, жаль, пивка добыть не удалось, — подгорный житель небрежно пихнул кувшин. — Придется энтой дрянью довольствоваться… А чего ты голый сидишь, Бо? Курву что ли какую сюда приволок?

— Я натирал синяки лекарством, — сухо пояснил купец.

— То-то здесь так воняет, — карлик с шумом втянул ноздрями воздух.

Ни торговцу, ни Готрику поспать не удалось. Сызначала гном невесть сколько времени коптил на огне цесарок, в полный голос распевая боевые песни подгорного племени. Затем, громко чавкая, Хилмо поедал приготовленную снедь, трех птичьих тушек карлику показалась мало, и он заправился еще и колбасой. Под утро пещерный смутьян принялся за вино. Теперича он горланил скабрезные словостишия.

Купец и следопыт молча взирали на беснующегося коротышку. Когда первые лучи солнца озарили нутро хибары, гном схватился за живот и выскочил наружу. Видимо, уроженцу пещер внезапно приспичило справить нужду.

— Нам нужно найти корабль, чтобы добраться до Гатвала, — сообщил торговец, когда сын Килто вернулся обратно.

— До какого еще Гатвала? — наморщил лоб рыжий.

— Это остров, где таятся несметные богатства давно сгинувшего народа наазитов, — придав голосу таинственное выражение, поведал толстяк.

— Что еще за наазитов? Кто тебе экую чушь набаял? — сварливо поинтересовался Хилмо.

— Наазиты — древняя раса драконоподобных, честно говоря, сам не знаю, что это означает, — невозмутимо ответил торговец. — Рассказал мне об этом один нищий, у кого я и купил карту.

— Какую карту? — не понял карлик.

— Карту, что поможет нам добраться до Гатвала, — недовольный тугодумием приятеля купец закатил глаза.

Несколько секунд подгорный житель переваривал услышанное.

— Мнится мне, тот бродяга попросту обманул тебя, Бо, — наконец сказал коротышка.

— Возможно, но нам в любом случае не выбраться из Финхара, кроме как по морю, — молвил торговец.

— Дык легко через ворота пройдем, нас никто и не узнает. Зачем по воде-то плыть? — в голосе карлика ощущалось недовольство, он дюже не хотел очутиться на корабле.

— Послушай, любезный друг, — несколько раздраженно произнес толстяк. — Ты можешь покинуть город, как тебе заблагорассудится. Я не прошу тебя отправляться со мной на Гатвал.

— Знамо дело, ты можешь отказаться от моих услуг, — карлик пытался, чтобы его слова звучали равнодушно, но от торговца не утаилась скрытая в глубине хриплого голоса обида. — Но предупреждаю, без моей секиры ты долго не проживешь. Вы, имары — скверные бойцы. Тебя прикончат на первой же росстани.

— Я думаю, Готрик сумеет меня защитить, — кичливо бросил купец.

— Прости, Болур, но, буде Хилмо уйдет, я отправлюсь вместе с ним, — подал голос следопыт.

— Как же так?! — возопил торговец. — Я же остановил твое превращение в бори!

— Мы уже говорили об этом, — сухо молвил Готрик. — Отвар из таргата лишь отсрочил необратимое.

— Но ты знаешь, сколько стоит тот цветок?! — продолжал бушевать толстяк. — Ты никуда не уйдешь, пока не отработаешь утраченные мной деньги.

— Я считаю, что уже их отработал, — Тихий говорил с вящим бесстрастием. — Я спасал тебя от смерти с дюжину раз.

— А сколько раз я выручал тебя?! — не унимался Бо. — Ты забыл, как я вытащил тебя из логова зэршихала? А когда в Хашремме сбил со следа гнавшихся за нами эльфов?

— Если мне не изменяет память, из ловушки зэршихала я выбрался сам, — разделяя слова, произнес следопыт. — А в Хашремме альги преследовали тебя, а не меня.

— Мало того, что ты оборотень, так еще и благодарности не знаешь! — сгоряча выпалил купец.

— К сожалению, ты не совершил ничего достойного моей благодарности, — холодно молвил Готрик.

— Ах, ты негодяй! — вскочил на ноги торговец. — Надо было вчера бросить тебя на растерзание эльфам!

— Коли запамятовал, ты угодил в лапы имаров, а мы с Хилмо отбили тебя, — голос Тихого не выражал каких-либо чувств, так, наверное, разговаривают ожившие мертвецы.

— Я бы разделался с кхалитами сам, — с вызовом вскинул подбородок толстяк.

— Ладно-ладно, Бо. Мы не собираемся никуда уходить, — гном украдкой коснулся запястья следопыта, прося того замолчать.

— Тогда докажите делом, что вы порядочные компаньоны, а не какие-то проходимцы, — торговец решил воспользоваться смятением товарищей. — Идите и найдите мне капитана и корабль, что довезут нас до Гатвала.

— Сам ищи. Я в корытах и их владельцах не разбираюсь. Да и Готрик думаю тоже, — огрызнулся карлик.

— Хорошо, — кивнул купец. — Тогда я займусь поисками. А вы тогда присмотрите таверну, где мы сможем обретаться в безопасности. Встретимся здесь в полдень.

Бо развернулся и пошел к выходу.

— Ишь, раскомандовался. Присмотрите таверну. Мы чего ему слуги какие? — заворчал в спину торговцу рыжий.

Толстяк не стал отвечать. Уже поднявшееся достаточно высоко бледно-желтое солнце пока не припекало. Над водой клубилась густая белесая дымка, между строениями порта, точно причудливые щупальца, тянулись космы тумана. С моря дул несший прохладу ветер. На берег накатывались волны, разбивавшиеся о камни набережной снопами белых брызг. Едва заметно покачивались черные силуэты кораблей, неприятно походившие на таящихся в молочных клубах призраков.