Визитер с севера

Виктор Правдин, 1991

Герои произведения живут и борются с преступностью в 80-е годы ХХ столетия еще в БССР. Сюжет захватывающий, интригующий, и, главное, читатели могут вспомнить те годы – кто с ностальгией, а кто и с историческим интересом.

3

Журавлевич долго не мог прийти в себя. Он сидел в кабинете без света, курил и ругал себя за допущенный промах. Кому и что он хотел доказать, настаивая на том, что в отношении Жука было совершено преступление? Вдруг показалось, что зря он попросился в уголовный розыск, нет у него нужной хватки. Он вытащил из стола чистый лист бумаги, достал ручку и только собрался включить свет, как услышал подозрительный шорох: кто — то снаружи ковырялся в замке. Журавлевич притих, насторожился, на цыпочках подошел к двери и рванул ее на себя…

На пороге стоял Ильин.

— Ты? — удивился капитан и, бесцеремонно отодвинув Журавлевича, ввалился в кабинет. — Свет нужно включать, а то посмотрит начальник с улицы на окно и подумает, что мы сачкуем, раньше времени уходим с работы.

— Не заметил, как стемнело, — недовольно буркнул Журавлевич и щелкнул выключателем. — Задумался…

— Думать, конечно, надо, — снимая пальто и чему — то улыбаясь, проворчал Ильин, — нечасто, но надо. Ты успел заметить, что за нас почти всегда старается думать начальство? Но зачем тогда голова, эта никому не нужная часть тела? Природе — матушке проблемы наши неведомы, вот и прилепила головы всем без разбору. Ей неизвестно, что люди сами, не спросясь, исправили эту оплошность, рассчитали головы на первую, вторую, третью и так далее. Вот и вышло, что «умных» всего сотня или тысяча…

— А как же остальные? — прикуривая очередную сигарету, поинтересовался Журавлевич и только теперь заметил, что капитан навеселе.

— Остальные — это толпа! Мы с тобой не относимся к тысяче избранных, значит, мы и есть толпа. Избранные головы сделали все, чтобы мы ни о чем не думали. Это сверхсложное занятие они оставили себе, назвались нашими «слугами» и думают, да еще как!.. И знаешь, потихоньку — помаленьку народ поверил, привык и переложил все со своей головы на головы «слуг». А рыба гниет…

— Ладно, оставь философию, расскажи лучше, зачем вызывали? Чувствую, досталось тебе…

— О-о-о, — рассмеялся Ильин, — видишь, как быстро ты усвоил и уже не думаешь, а чувст — ву-ешь. Все правильно: нам позволено только чувствовать и, упаси Бог, думать. Чувствуем, что в конце месяца опять не хватит денег до зарплаты, чувствуем, что власть нами пренебрегает, что сами себя не уважаем… И все равно не думаем, а только чувствуем. А когда хорошо прижмет, начинаем просить… Вот и получается, что за своим — с протянутой рукой! Думающий, нормальный человек никогда до собачьей жизни не опустится, клянчить будет тот, кто не думает, а чувствует, вот и вся моя философия.

— Что с тобой? — участливо положил руку на плечо капитана Журавлевич. — Зачем тебя вызывали, может, помощь нужна?

— Николай, добрая душа, ну чем ты поможешь? — садясь на стол, горько махнул рукой Ильин. — В таких делах ни ты мне, ни я тебе… Может, только Бог, да и то в Судный день… Дело, над которым я работал несколько месяцев, лопнуло, словно мыльный пузырь, стоило его только зарегистрировать…

— А при чем регистрация?

— А при том, что, официально зарегистрировав материалы, я сразу дело и потерял, точнее, его у меня забрали. Начальник сказал, что этим займется более опытный сотрудник. И это не все: секретное дело он повез на доклад секретарю райкома. Можешь представить?.. Человек с образованием агронома будет советовать, как лучше проводить следствие, а вернее, как свести на нет все мои усилия. Полагаю, начальник с прокурором и будут теми «более опытными сыщиками», которые по указке агронома превратят все в наговор или, в крайнем случае, уличат в недобросовестности рядового стрелочника. Им неизвестен человек, от которого я получил информацию о преступлении, поэтому меня в покое не оставят: нужно ведь найти информатора и наказать, чтобы остальным неповадно было… Но хватит обо мне, по количеству окурков вижу, что и у тебя не все гладко. Что, неприятности с таксистом?

— Его фамилия Жук, Петр Иванович Жук. Вот, прочитай заявление и сразу поймешь, что к чему.

Журавлевич отошел к окну и молча ждал реакции Ильина.

— Похоже, что мы сели на ежика, — наконец подал голос капитан.

— И это еще не все. Жук несколько дней в сознании, но об этом лечащий врач запретил сообщать нам. Потерпевший пока прикован к постели, но общее состояние неплохое. Жук что — то скрывает, заволновался, когда я спросил про шпильку и клок волос. Мне даже показалось, что этим вопросом я напугал его.

— Показалось или нет, а дело надо закрывать. Потерпевший утверждает, что был пьян и травмы получил при падении. Если учесть, что общественный порядок не был нарушен, мы имеем полное право вынести постановление об отказе в возбуждении уголовного дела за отсутствием события преступления.

— Но это же вранье, очевидно, что преступление было совершено!

— Факты против твоих эмоций, — Ильин встал из — за стола, — и потом, забудь ты этого Жука, у тебя все впереди, дело таксиста считай разминкой.

— А Козельский?

— Так вот что беспокоит молодого коллегу! — рассмеялся Ильин. — Ты сыщик, и этим все сказано. Нам частенько приходится загонять свое «я» в самый дальний уголок души, иначе до истины не докопаешься. И потом, у Козельского за плечами опыт, он сразу увидел бесперспективность дела. Нет заявления от потерпевшего, а ты настаиваешь на том, что совершено преступление. Вот он и решил тебя немножко проучить, и как видишь, успешно. Мы можем утверждать, что совершено преступление лишь при наличии фактов, в иных случаях можно только предполагать и шаг за шагом собирать доказательства, которые уличат преступника. В деле Жука напрашиваются две версии. Первая — версия Козельского и самого потерпевшего, вторая — у Жука по факту получения телесных повреждений свои соображения, и он не хочет обращаться к нам с официальным заявлением.

— Не понимаю. Его хотели убить, только чудом выкарабкался… Зачем ему врать?

— Мне тоже хотелось бы это знать, — Ильин достал пачку сигарет, но она оказалась пустой. — Угости, Николай, сигаретой.

Журавлевич подошел к вешалке, сунул руку в карман плаща и достал целлофановый пакет, который всучила старуха из частного сектора.

— Совсем из головы выскочило, — хлопнул себя по лбу. — Когда мы с тобой разговаривали по телефону, какая — то старуха с Первомайского переулка сунула мне пакет с железякой. Кто — то разбил парник, она и заявление написала. Я мигом, отнесу дежурному, пусть зарегистрирует и передаст участковому.

— А что за железяка? — Ильин взял пакет из рук лейтенанта. — Ого, граммов на триста потянет!

Ильин развязал пакет и вытряхнул из него на стол трёхсотграммовую гирю. Сверху в ней было просверлено отверстие, нарезана резьба и болтом прикручена цепочка. С другой стороны к цепочке была пришита петля из толстой кожи. Капитан просунул в нее руку и несколько раз взмахнул гирей, рассекая воздух.

— По — твоему, для того чтобы разбить парник и напакостить соседке, нужно именно такое приспособление? — спросил Ильин.

— Хватило бы и кирпича.

— Правильно.

— Ты думаешь, это может быть связано с Жуком?

— Нужно проверить. По времени совпадает, и потом, что это за пятна?

Ильин достал из сейфа увеличительное стекло, включил настольную лампу и стал внимательно изучать гирю. Потом резко выпрямился, отодвинул лампу и набрал телефонный номер, прижав плечом трубку к уху. Он снова и снова присматривался к гире.

— Интуиция мне подсказывает, что тут не все ладно.

В это время на другом конце подняли трубку, и Ильин, радостно подмигнув Журавлевичу, проговорил:

— Алло, Семенович? Приветствую старые кадры… Как всегда, на месте? Узнал?.. У меня дело такое, что без помощи вашей лаборатории полный завал… Ну какая очередь, Семенович, я же звоню не в рабочее время, и знаем друг друга мы не первый год… Да ничего сложного, сравнить группу крови… Да нет, нужно сегодня… Мы вас даже в Москву отвезем, не то что домой.

Ильин положил трубку и потер руки. Он был похож на ребенка, которому удалось то, что долго не получалось.

— Я поеду к Вольскому в лабораторию, а ты к Жуку, и не в больницу, а по месту жительства.

Они быстро оделись и, уже выходя, капитан вдруг изменил решение:

Конец ознакомительного фрагмента.