Тельняшка жизни

Виктор Красильников, 2013

Время жизни на морях является для каждого чем-то особенным. Как бы ни распорядилась судьба, самое прекрасное будет оставлено на флоте. Оттого и вспоминают всегда о нём с душевной теплотой до конца своих дней. Вот и в этой книге с реальными историями и людьми, живёт помимо правды и грусть и радость, какая присуща морякам. Автор испытывает робкую надежду, что герои этой книги запомнятся. Значит, жизнь их будет, ни смотря, ни на что, продолжаться.

Последний порт адмирала

Не всегда торжествует забвение. Есть яркие истории, против которых бессильно время. Вот ещё что было.

В начале прошлого века какая-то там Япония, представлявшаяся пугливой азиаткой, оборзела. Накаченная английскими деньгами, за считаные годы обзавелась всем набором для морских сражений и войны на суше.

Известные «миротворцы» сделали ставку на ослабление России. Ну никак не нравилась она своей завидной огромностью. И ныне разве не так?

Игра по-крупному тайной дипломатии Англии всегда сводилась к приисканию союзника. Точней выразиться — дурака с претензиями. Оному и предназначалась роль пушечного мяса. Раз нашёлся, можно исподволь начинать. «В такой ситуации у России не было иного выхода, как укреплять свои позиции на Дальнем Востоке. В ином случае её бы просто выкинули с берегов Тихого океана»^[4].

С нашей стороны вроде бы правильно делалось. Не дали Мэйдзи^[5] до конца унизить Китай после поражения в краткой войнушке. Заботились приискать незамерзающую гавань для Тихоокеанского флота. Поэтому сторговали в аренду на 25 лет у китайцев Порт-Артур и Дальний. Помимо заплаченного, дали взятку главному политику Поднебесной в миллион рублей. Сразу со строительством железной дороги договорились, как по маслу. Иначе дела на Востоке в ту пору не шли.

Также и в Корее имели несомненный успех. Заседания правительства проходили в русском посольстве. Потому что корейцы искали и нашли сильного друга.

Самурайская гордость не вынесла «позора мелочных обид» у себя под боком. К тому же новые доброхоты нашёптывали: «Обижайтесь, обижайтесь».

С советской школы кочуют из учебника в учебник несуразности выдвигаемых причин войны и тем более её конца. Оказывается, даже наше поражение (по открывшимся японским архивам) могло обернуться ничьей. Просто «главный переговорщик» граф Витте не знал шифровки своему упирающемуся визави: «Ещё немного потянуть и отказаться от каких бы то ни было притязаний».

Стальная и людская мощь Японии уже сдулась. Новое сражение в Маньчжурии с русской армией в пол-миллиона штыков не сулила ничего, кроме отката разбившейся об утёс жёлтой волны.

Чем без зазрения списывать, почитали бы те историки и воспоминания русских дипломатов, например Ю.Я. Соловьёва. Как раз он тогда в китайской гуще был.

Или правда опасна? Ломает удобные схемы? Под «заказ» писано?

Японцы опробовали козырной туз внезапного нападения на Порт-Артуре 27 января 1904 года. Так началась война и для лейтенанта флота Его Императорского Величества Виктора Карцова.

Броненосцы и крейсера нашей эскадры, дважды отважно ходившие на прорыв, вынужденно возвратились в западню собственного рейда. Слишком много вымпелов выводил разом адмирал Того. Зато миноносцам — этим морским хулиганам — всё было до топового фонаря.

Отличался среди них и «Властный», коим командовал названный офицер. Растворить ли низкие борта в чернилах ночного дозора, потопить ли брандеры до того, как запечатают выход из бухты, или устроить рискованную дуэль — два против четырёх — имели честь.

Враги ложились на обратный курс, предпочтя позор от замазанных названий смерти на волнах.

К лету положение гарнизона крепости осложнилось. Запертый с моря и суши Порт-Артур держался в немалой степени сошедшими с кораблей моряками. Дотоле расписанные по боевым вахтам, стали они кромешной пехотой.

Предводительствовать отчаянными могут только отчаянные. Лейтенанта Карцова назначают командиром пятого морского батальона. Рослый, авторитетный красавец поднимал полосатых братишек в рукопашные. Сходились, что называется, насмерть.

Вбитый бамбуковыми палками бред о самурайских доблестях изменял раскосым всякий раз, когда перед ними вырастал сине-чёрный вал. Мало того — он щетинился огромными винтовками с трёхгранными штыками. Словно играючи, их держали наперевес поистине великаны. Это расходилось с казарменными небылицами настолько, чтоб как-то удержаться от драпа. Выходила японцам примета: несчастливо встречать миноносец «Властный», а тем более рандевуировать с пятым морским. Только на войне как на войне.

Виктора ранили в колено. Из госпиталя его доставили на родной борт.

После отбитого четвёртого штурма можно было ещё держаться. И военный совет так высказался. Но у генерала Стесселя сдали нервы или… его купили. Ведь двести тысяч утёртого осадного воинства с тяжёлой артиллерией, в одночасье освободившегося для боёв в Маньчжурии, стоило любых оставшихся денег от друзей Японии.

Командиру «Властного» было суждено поставить последнюю точку в истории обороны Порт-Артура. За сутки до его падения, в ночь на 19 декабря 1904 года, от береговой кромки Электрического утёса мистическим призраком отвалил миноносец.

Забытым стильным русским языком штабной излагал: «Положение крепости становится настолько критическим, что за удержание её нельзя ручаться даже на самое короткое время, но если бы пришлось сдать, то, во всяком случае, крайне значимо иметь возможность вывезти наиболее важные документы и знамёна…»

Судьба-фаталистка тасовала три исхода: напороться, подобно «Петропавловску», на минную банку; быть обнаруженным, погеройствовав напоследок, как «Стерегущий», или куражно проскочить в кабельтовом от шакальей стаи, караулившей у игольного ушка выхода. Господь благоволит смелым — они прорвались в нейтральный порт Чифу. С демонстрацией почётных трофеев у японцев вышел полный облом.

Императорское Отечество воздавало должное тем, кто верно послужил ему. Виктор Андреевич к 1917 году имел чин вице-адмирала и занимал пост начальника Морского кадетского корпуса (высшего элитного учебного заведения).

Большевистскому «новообразу» было на таких глубоко плевать, да и просто опасными ему представлялись. Поэтому легли они расстрелянные, безвестно по большей части, в братские ямы.

Удачливому Виктору досталось после заточения в Крестах умереть в ссыльной нищете под присмотром ГПУ и быть похороненным на городском архангельском кладбище…

Что ещё можно добавить к удивительной его планиде? Несколько дат и странностей. Герой родился в семье смоленского дворянина в 1868 году, но совсем вдали от Смоленщины, в Греции, в Афинах. Отец дипломат. Домашнее воспитание с нестрогим обучением закончилось военно-морским училищем. После — белый вальяжный китель черноморца и рискованный минный офицерский класс.

Вот уже Дальний Восток.

В Порт-Артуре наблюдатель за сборкой миноносцев и вдруг… командир одного из них. Что потом было — рассказано… В последнем спокойном 1913 году в чине капитана первого ранга командовал крейсером «Аврора». Он томился, чувствуя будущую дьявольщину, на этом корабле…

«Властный» пришёл на север в 1916-м, чтобы влиться в состав флотилии Ледовитого океана. Невероятно, а вот поди ж ты, имел живую душу, решив дождаться старого командира.

Вскоре ангелы на небесах сыграли звуками серебряных труб реквием по Великой России. И пошла она крестным путём страданий на сотворённую большевиками Голгофу. Радовались этому и поносили сорными словами её другие народы. Хотя зла им не делала. Напротив, поставила спасение их, в никогда не случавшейся мировой войне, выше риска гибели собственной империи.

Через три года бывшие спонсоры Японии — англичане умыкнули тот миноносец.

Все поживились. Даже малютка Чехия прикарманила часть золотого запаса русского казначейства. Сумев обратить поражение, из-за подкупа красными «куреня Шевченко» из украинских переселенцев, в катастрофу для колчаковской армии. Не подчинявшиеся напрямую, чешские части шкурно забили собой Сибирскую магистраль. Эвакуировать беженцев и отвести войска на новый рубеж обороны задалось роковой невозможностью. «В результате армия Колчака пешком(!) прошла через всю Сибирь вдоль железной дороги!»^[6]

Потягивались разомлевшие, приторговывающие съестным чехи в обогретых вагонах. Прицепленные задние с товарами, роялями, разными антиками составляли военную добычу. Так «благодарная» Антанта разрешила напоследок поглумиться над бывшей верной союзницей.

На сотнях вёрст, продуваемых с Арктики, умирали от голода и мороза русские женщины, дети, солдаты, офицеры. Брошенные лошади трагических обозов мученически околевали по шеи в снегу. Смерть длиннющей косой начинала вовсю безлюдить матушку-Русь…

«Это беспримерное предательство одних и беспримерный героизм других вошли в нашу историю как Сибирский ледяной поход»^[7].

Вкупе с французским генералом выцыганили братушки, сидящие на золотишке, пропуск эшелонов до Владивостока. Поступились, на их взгляд, совсем малым: сдали Александра Колчака по понятиям «баш на баш». Всего-то! (С тех золотых кирпичей очень Прага похорошеет, и крона их по устойчивости затмит все валюты).

В иркутской тюрьме в ожидании казни перебирал, как чётки, герой Порт-Артура годы служения Отчизне. Вспоминались флотские товарищи. Среди них и везучий лейтенант Виктор. Славно удалось им ночной постановкой мин разом выпустить пар у двух броненосцев. Ай да подловили они гордеца Того! Точно рассчитали поворот эскадры. Потом настала очередь подорваться крейсеру «Такасаго».

Много чего вспоминалось… Томила любовь к прекрасной даме. Печаль жгла, что оставляет Родину в жуткой беде.

Казнители вывели его с министром Пепеляевым за город. Почти по-библейски путь закончился на пологой вершине горы.

Адмирал запрокинул голову к ночному небу со знакомыми штурманскими звёздами. Словно желал через них передать последний приказ:

— Мужества вам, друзья, горького мужества. Господь за нас.

Как с Ним, так и с нами поступят. «И к злодеям причтён», — будет сказано о каждом…

В комнатёнке, похожей на чулан, с отставшими из-за сырости обоями, умирал постоялец. Лишь стакан воды некой роскошью был у него под рукой. Разные предопределённые мысли одолевали. Ничего личного не было в них. Как будто снова поднялся в полный рост с пятым морским батальоном или лёг на курсовой угол атаки.

Чтоб поступать и мыслить так, надо очень любить свою Родину застенчивым непоказным чувством. Творящееся с ней, верил, сгинет дурной мистерией, заклеймится судом истории.

Ему же пора отдать рапорт Господу, приложиться к православному воинству. Там и друзья порт-артурцы. Вместе с ними волевой Александр, с кем удачно рвали вражьи днища.

Наконец-то порадуюсь: сколько там действительно своих!

Погожим майским днём 1936 года жалкая кляча привезла некрашеный гроб на городское (быковское). Товарищ из органов распоряжался двумя запуганными ссыльными мужичками с лопатами. Более никого.

Так был предан земле кавалер ордена Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом, Святого Станислава 4-й степени с мечами, Святой Анны 2-й степени с мечами, Святого Георгия 4-й степени и ордена Почётного легиона вице-адмирал Виктор Карцев.

Жизнь для его семьи складывалась трудно. После лагерных мытарств в 1956 году вернулась в Архангельск его жена Мария Ивановна, она же урождённая Григорович, дочь последнего царского военно-морского министра (тоже портартурца. — В. К.).

В хрущёвскую оттепель признали за ней право на одну из комнат бывшей петербуржской квартиры. Да жить вдали от родной могилки Мария Ивановна не могла.

Теперь они навсегда вместе. Много лет скромные деревянные кресты были единственным напоминанием о них. Дочь Виктора Андреевича и внук легли в архангельскую землю. Сына погубила сталинщина. От заброшенности и захламлённости погоста рождалось впечатление, что русский народ вымер или куда-то съехал.

Род Карцовых волею непростых судеб обретается ныне в Латвии. По местячковому национализму прибалтов, угождающих тем же мировым доброхотам, они, русские, люди второго сорта.

Автор обращался через местную прессу к городским властям и боссам сравнительно преуспевающего Северного морского пароходства, чтобы достойно упокоить героя-моряка и его верную Пенелопу. Куда там! Чиновники бездушны, богатые скаредны. Есть, правда, исключение. С подтопляемых окраин Вологодского кладбища перенесли на вип-место у храма Всех Святых останки ссыльного профессора Бориса Львовича Розинга. Чем знаменит, поинтересуетесь? Да просто миру телевидение подарил.

Перенос состоялся по воле творческих людей, служителей сотворённого им экрана.

Наверное, есть провидение судьбы даже после смерти. Родина сочла необходимым послать корабль под Андреевским флагом с миссией вернуть прах честно служившего адмирала Григоровича. Доставили, не разлучив с супругой.

Александро-Невская лавра приняла их навечно. Почему же рядом с ними не упокоить Виктора и Марию, ставших единой плотью с таинством венчания? Без всяких натяжек достойных и не такого по жертвенным поступкам чести, доблести, любви.

История о последнем порте адмирала, слава Богу, не закончилась тем, что сгнили крестики и… всё.

Простые архангелогородские люди, пусть по-провинциальному, обустроили место упокоения блистательной четы Карцевых. Сначала заменили сгнившие кресты. Затем потратились на мраморные, обычные памятнички. Есть и третья могилка в оградке — хозяйки той комнатки, в которой доживала Мария Ивановна.

Ну, а имеющие туташную власть, деньги, депутатские ксивы также важно посасывают леденцы глупости. Поди, вовсе уверились: «Они (!) чегой-то решают».

Примечания

4

Шикорад А. Англия. Ни войны, ни мира. М., 2011.

5

японский император

6

Стариков Н. 1917. Кто добил Россию? М., 2007.

7

Зырянов П. Адмирал Колчак (Серия: ЖЗЛ). М., 2012.