Границы реальности (становятся тоньше)

Виктор Колюжняк

Тридцать одна короткая история для ежедневных чтений в любой месяца любого года; с надеждой сдвинуть границы реальности туда, куда хочется, а не куда они всё время стремятся.

© Виктор Колюжняк, 2022

ISBN 978-5-0056-8107-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Границы реальности

(становятся тоньше)

Упорно ищем. Ждите

(очень хочется, чтобы хоть кто-то когда-то дождался)

Карл внимательно посмотрел в дверной глазок, но на площадке никого не было. Он надел очки и посмотрел ещё раз — ничего не изменилось. «Дети шалят» — подумал Карл.

Ему дали сделать ровно три шага до прихожей, а потом в дверь позвонили опять.

— Хммм… — протянул Карл.

Тем временем послышался деликатный стук. Три раза. Примерно вот так: «Тук-тук-тук».

— Ага, — сказал Карл, хотя и сам не знал, к чему бы это.

Он подошёл к двери и приоткрыл её. На площадке никого не было.

Тогда Карл распахнул дверь шире и увидел перед собой карлика.

Маленький человечек был одет в зелёные обтягивающие штаны и такую же зелёную рубаху. Если бы не борода и пронзительные голубые глаза — вполне сошёл бы за принарядившегося к празднику мальчишку. Причём наряжали, конечно же, взрослые. Ни один нормальный мальчик не наденет в летнюю жару красный меховой колпак «а ля Санта Клаус».

По виску карлика стекала струйка пота. Одной рукой он держал планшет, а другой опирался на деревянный ящик, размером с телевизор.

«Может быть, хочет, чтобы я помог дотащить?» — подумал Карл.

— Карл Гудмундсон? — спросил карлик.

— Да.

— Служба доставки. Распишитесь здесь, пожалуйста.

Карлик протянул планшет, и Карл, не успев задуматься, поставил подпись напротив своей фамилии.

— Что это? — запоздало спросил он, когда планшет вернулся к неожиданному визитёру. — Я ничего не заказывал…

— Заказывали, — махнул рукой карлик.

— Да нет же… — вновь неуверенно возразил Карл. У него всегда была проблема с людьми, которые пытались всучить ему нечто ненужное.

— Заказывали, — повторил карлик. — Очень давно. Так что просим простить за опоздание. Четырнадцать с половиной лет искали. Их уже почти не осталось, поэтому пришлось основательно потрудиться.

— Кого не осталось? — Карл ощутил покалывание в затылке. Так обычно бывало, когда он что-то не мог вспомнить.

— Того, кого просили, — успокаивающе кивнул карлик. — Вы своё обещание выполнили, когда попросили. А у нас не получилось. Мы даже письмо направили. Помните?

— Ага, — машинально кивнул Карл. Какие-то письма ему периодически приходили.

— Ну вот. Забирайте. А мне пора. Ещё раз прошу прощения за задержку.

Карлик неожиданно элегантно поклонился, затем повернулся и вразвалочку начал спускаться по ступенькам. Лифт не работал уже второй день.

«Он её сюда один затащил?» — изумился Карл, вспомнив, что живёт на девятнадцатом этаже.

Коробка оказалась тяжёлой. Внутри что-то перекатывалось, ударялось о стенки и вроде бы даже попискивало. Втащив посылку в комнату, Карл вернулся и закрыл дверь. Прежде чем возвращаться к коробке, он прошёл на кухню, налил в стакан воды и попытался отдышаться.

Память упорно не желала возвращать его в прошлое, так что пришлось перебирать очевидные факты.

Четырнадцать с половиной лет назад Карлу было десять. Он жил у дедушки Микки в деревне… Прекрасное время! Школа всего в паре дворов от дома, хорошие друзья, увлекательные истории, которые рассказывал дедушка. Это продолжалось года два, пока родители были в командировке. Затем они вернулись и забрали Карла в город. Там оказалось не в пример скучнее.

— Рождество! — вскричал Карл и едва не поперхнулся водой.

Четырнадцать с половиной лет назад он целый год вёл себя хорошо, выполнял то, что говорят взрослые, прилежно учился, ни с кем не ругался… и ничего не получил на Рождество. Совсем. Только странное письмо: «Упорно ищем. Ждите».

Вслед за этим воспоминанием пришло ещё одно. Вспышкой молнии сверкнул в голове Карла тот самый подарок, который он тогда просил. Схватив нож, Карл бросился к ящику и дрожащими руками пытался открыть долгожданную посылку. Наконец оторвал крышку, откинул её, заглянул внутрь и…

…и в тот вечер, когда маленький дракон догрызал остатки ящика, Карлу показалось, что он вернулся в прошлое. Сейчас дедушка Микки зажжёт камин, усядется в любимое кресло и начнёт рассказывать ещё одну историю.

Например, про мальчика, который дождался…

Парень из другого мира

(правдивая история, рассказанная девушкой из нашего мира)

У меня есть парень из другого мира. Даже не знаю, что я бы без него делала.

К примеру: сегодня проснулась за двадцать минут до экзамена. Вся растрёпанная, позавтракать не успеваю, с собакой погулять тоже. И повторить толком ничего не могу. Зачётку бы дома не забыть — и то хватит.

На ходу одеваюсь, выбегаю из квартиры и мчусь к остановке. В животе урчит, перед собакой стыдно, за себя боязно. Вскакиваю в маршрутку, а там уже сидит парень из другого мира.

— Не боись, — говорит. — Собаку выгулял. И вот ещё пару бутербродов захватил. Перекуси по дороге.

Уминаю бутерброды, добегаю до института и сразу надо идти сдавать. Потому что опоздала, отличники свои автоматы получили, а половина группы просто не пришла.

И вот я захожу, тяну билет, сажусь и… ничего не помню. Хотя вопрос знакомый. Где-то видела…

Парень из другого мира подсаживается ко мне, смотрит в билет и вздыхает:

— Учила же.

— Когда? — огрызаюсь.

— С Наташкой по телефону болтала, по телевизору концерт какой-то шёл, тогда и учила.

«Да я почти все билеты так учила», — думаю.

— Вспомнила? Там ещё было…

Он рассказывает, а я записываю. И получаю по итогам экзамена свою законную четвёрку. Потому что на дополнительный вопрос не ответила — к преподу одна пошла. Парень из другого мира сказал, что иначе нечестно получится.

А на выходе из института сталкиваюсь с «любовью всей жизни». Это его так Наташка называет. Симпатичный, из отличников и не какой-то там ботаник, даже наоборот — активист, на студвесне постоянно выступает… Улыбнулся, поздоровался и прошёл мимо. В этой части моей жизни всё стабильно — поэтому уже и не столько обидно, сколько привычно.

Вздохнула и дальше пошла. У нас ещё много дел. В смысле, у меня и у парня из другого мира.

— Слушай, — говорит он внезапно так вкрадчиво из-за спины.

— Слушаю, — поворачиваюсь я.

— А можно я выходной возьму?

— Зачем?

— Понимаешь, — он виновато отводит глаза. — У него, который сейчас прошёл, есть девушка из другого мира. И у нас вроде как свидание…

Гадкий Утёнок

(когда чувствуешь себя чужим, но всё же не лебедь)

Когда Гадкий Утёнок отчаялся понять «почему же всё не так?», он отправился на генетическую экспертизу.

Гены сказали: «Да, утёнок».

Эксперт, почесав лысину, вздохнул и констатировал: «Да, гадкий».

Расстроенный своей незавидной участью герой отправился домой. По пути он пинал пустые пачки из-под сигарет. Он бы с удовольствием попинал пустые консервные банки или старый телевизор, но боялся поранить лапки. Гадким приходится в жизни очень тяжело. Всё и все стараются напомнить им об их неполноценности.

Мимо вразвалочку шла банда лебедей.

— Гляди, какой отвратительный тип! — один из лебедей толкнул другого в бок.

— Отвянь от парня, ему и так несладко приходится, — отмахнулся второй, а затем неожиданно повернулся к Гадкому Утёнку. — Как звать?

Утёнок признался, и ему сразу стало стыдно, что ожидания лебедей оправдались. Даже имя у него оказалось отвратительным. При этом попутно Утёнок рассчитывал, что его ожидания о насмешках и побоях как раз-таки не оправдаются.

Мироздание сжалилось, и желание исполнилось.

— Меня так тоже когда-то звали, — ухмыльнулся лебедь. — Потому что я случайно затерялся среди уток. Они считали меня за своего, но оказалось, что я всё-таки лебедь. Правда, чтобы это понять, пришлось через многое пройти. Послушай, ты уверен, что у тебя не такой же случай?

Утёнок опечалился ещё сильней и протянул результаты генетической экспертизы. А затем рассказал о словах эксперта.

— Какой козёл! — это проняло даже того лебедя, который назвал утёнка отвратительным. А сам Гадкий вспомнил бородку эксперта и его привычку что-то жевать.

— Послушай, парень, — сказал тот лебедь, которого когда-то считали уткой. — Дело ведь не только в том, кем ты родился. Дело в том, кем ты делаешь себя. Вот ты чувствуешь себя гадким? — Утёнок нехотя кивнул. — Ты мне это брось! Ты не гадок! Ты готичен! Во! Точно!

Утёнок от удивления едва не повалился.

— Готичен? — пробормотал он.

— Конечно! Мой совет — поработай над образом.

И лебеди, всё так же вразвалочку, удалились.

Утёнок некоторое время размышлял, а затем решил, что терять ему нечего. Пошёл и подстриг пёрышки, перекрасив их заодно в чёрный цвет. Смотрел юмористические шоу и пытался выглядеть спокойным и невозмутимым. Пару раз прогулялся в новом образе по улицам и отметил, что теперь прохожие по-прежнему перешёптываются, но уже никто не пытается его задеть.

Это было прекрасно! Его опасались, а к перешёптываниям он давно привык.

Спустя месяц он вновь повстречался с лебедями. Они узнали его лишь в тот момент, когда он напомнил им о прошлой встрече.

— Хорош! — воскликнул тот лебедь, который в первый раз назвал его отвратительным. — Силён и страшен! В хорошем смысле, — добавил он, заметив, что утёнок смутился.

— И как же тебя теперь зовут, — улыбаясь, спросил лебедь, который считался когда-то уткой.

— Это же очевидно. Всё, как вы тогда сказали — Готский Утёнок…

Как травинушка в поле одинокая…

(экзистенциальный смысл «лета в деревне» — затерянный и иногда вновь находимый)

«Как травинушка в поле одинокая…», — напевает Алина мысленно. Вслух нельзя, потому что в этом месте нет голосов. Образы, жесты, мысли — вот и всё. Звуков тоже никаких нет.

А сама Алина есть. И те, кто приходят. Она различает их смутно — размытые тени, жаждущие нового. Некто в поисках иной жизни.

Разочарованные.

Алина и сама из таких — из разочарованных. Пропахших ароматом увядания и тщетно пытающихся отцепить хвост проблем.

Не получится. Пока сам не исчезнешь. Не перестанешь быть тем, кто ты есть. Сменишь себя всего. Тогда проблемы так и останутся лежать в ожидании кого-то похожего. Они не так уж разборчивы.

«Забери заразу с палочкой сразу», — вспоминает Алина.

Так бабушка говорила. Когда появлялась бородавка, надо было сделать хорошую длинную палку. Такую, чтобы сразу взять захотелось. И перед тем как выкинуть, обязательно сказать эту фразу. А тот, кто подбирает палку — забирает твою бородавку.

Над бабушкой смеялись, но она лишь улыбалась в ответ.

Старая ведьма всё знала. И про Алину тоже знала, когда рассказывала ей сказки. Иные, чем другим детям. Пугающие, манящие в водоворот странного. Настолько завлекательные, что Алина в них нырнула с головой и до сих пор не выкарабкалась.

Стоит на страже. Между зримым и незримым. Между былью и небылью. Между сбывшимся и несбывшимся.

Стоит и не пускает ни туда, ни обратно. Хотя и не знает точно, кто так решил. Никто не говорит ей, что можно делать, а что нельзя. Алина просто знает: она — страж.

Некоторые всё же пробираются. Обходят стороной, хитрят, отвлекают. Просачиваются сквозь Алинины руки и уходят в новую жизнь.

И ничего не случается. Никаких наказаний для Алины.

Так может всё это не имеет смысла? Но кто-то внутри говорит: «Имеет». Правда, не объясняет: в чём тот смысл.

Порой хочется сдаться. Отступить, отойти в сторону. И пусть весь тот поток хлынет куда и как хочет. Какое ей дело до всего этого? Она ведь и сама выбраться отсюда не может. Страж-заключённый.

А других нет. Она звала мысленно и искала. Никого вокруг, лишь образы, жесты и мысли. Звуков тоже никаких нет.

Проклятая старая ведьма! Колдунья седовласая. Заманила, заставила, обманула. Посадила сюда, а сама жизнь доживает. Ведь наверняка место это было бабкиным. Наверняка она отсюда как-то сбежала. Наверняка такое возможно…

Знать бы как.

«Как травинушка в поле одинокая…», — тянет Алина мысленно. Звуков в этом мире нет, но это не самое страшное. Плохо, что здесь нет слёз…

ЛитРПГ

(развёрнутый ответ на егэ по литературе, удостоенный высшего балла и комментария «изи катка»)

Колыбель ещё качала Пушкина, а тот уже качал харизму. С детства он считался обворожительным сукиным сыном, да им и остался до смерти. Порой, конечно, посещали сомнения, так ли персонажа развивает, но свернуть с выбранного пути тяжело, да и навыки уже не перераспределить. Бардовская стезя надолго приковала к себе и не отпускала. И лишь когда упал поэт, невольник чести, то вскрикнул он: «Пистолеты! Пистолеты качать надо было!»

Лермонтов с детства хотел быть похожим на Пушкина. Но всё не получалось. А тут услышал роковую фразу и просветлел разом. С пистолетами у него дела обстояли более-менее, так что породив стихотворение во славу своего кумира, отправился Лермонтов отрабатывать его последний наказ — в горы, на Кавказскую войну. Там раскачался до предела. Настолько, что начал вольности допускать. Заявлял повсюду, что Кавказ под ним теперь, хотя на деле просто Пушкина цитировал — считал это наилучшим комплиментом. Но местные такой преданности не оценили и пригласили Лермонтова выйти поговорить, хотя лучше бы в люди выйти старались, право слово. На беду свою, Лермонтов по характеру лавфул-гуд был, потому попробовал решить дело миром. А местные за характер не заморачивались и не отыгрывали его вовсе, предпочитая на репутацию работать. Принято у них было, что за человека дела отвечают, которые он в горных пустошах сотворил, а не то, что у него там в характеристиках прописано.

Обо всём этом прослышал Гоголь. Смекнул, что началась охота на писателей, а потому разом сменил профиль на некромантию. Он и раньше с нечистой силой заигрывал, а тут совсем в неё ударился. Однако же при очередном вызове демона, когда пытался смастерить кровавого голема вместо кровяного, провалил мораль и сжёг второй том путевых записок о путешествии по Тамриэлю. В дальнейшем же демоны Гоголю всюду являлись, хотя на деле ровно в этот момент они его и покинули.

Говорят, что один из демонов, воспользовавшись заклинанием Портала — который синий, а не оранжевый — отправился к Достоевскому. Тот коротал вечер у себя дома, как вдруг ощутил — место на литературном Олимпе пусто. Гоголя больше нет, а иные ещё далече! Вскочив, нервно дёргая себя за волосы, Достоевский ощутил, что его переполняют идеи одна другой красочней, и все с кровавым душком. То нашёптывал ему демон, выбравший Достоевского своей аватарой. К сожалению, в отместку за идеи демон требовал подношений в виде попоек, азартных игр и загулов на стороне. И более всего раздражала демона жена Достоевского — поистине святая женщина, хоть и непись.

Пока же Достоевский зарабатывал опыт, но не деньги, Толстой качал телосложение и, по слухам, штангу. Издавна выбрал путь созерцательного восприятия и силой этого же взгляда укрощал любого, кто готов был посягнуть на его наследие. Как почётный лендлорд и не менее почётный паладин, веровал и наставлял на путь истинный. Владел магией длинного слова и повторял его ровно до тех пор, пока кто-нибудь грамотный не возьмёт бумагу и не запишет то слово для потомков. С этого-то обычно всё и начиналось — слова выпрыгивали из широкой груди Толстого, увязывались в предложения и длились, пока не заканчивались где-то на пятнадцатом томе, потому что о еде тоже забывать не следовало.

Феномен Толстого изучал в своё время Чехов, определивший, что имеет дело с редким заболеванием. Подготовленное лекарство, однако, по старой мудрости, cura te ipsum, в результате чего обрёл скальпель краткости — плюс пять к цитированию, плюс восемь к запоминанию и минус первый и последний абзацы.

Булгакова, в свою очередь, Толстой не интересовал, а вот Гоголь вызывал симпатию. Булгаков и сам был не прочь в некроманты записаться, но давно уже числился в клириках. А поскольку был он не сталелитейщиком и даже не сталинолелейщиком, то милостью богов был не обласкан. Так что писал он то оригинальную трактовку столкновения Тота и Анубиса, а то свой вариант Затерянного мира в реалиях раннего СССР. А ещё масштабное полотно, включающее вариацию истории Гоголя, демона и попаданца в первые годы от рождества Христова. Видя такое рвение, демон старательно поддерживал жизнь в Булгакове, ожидая, когда наконец-то история Мастера Некроманта будет окончена. Впрочем, когда Булгаков стал мухлевать и работать медленней, демон покинул его и вселился в Набокова.

Набоков привлёк демона своим увлечением энтомологией. Одно это уже показывало, что на развитие персонажа ему наплевать. Набоков бросался из крайности в крайность, выбирая то шахматы, то ещё что-нибудь подобное. Однако же появление демона взбодрило Набокова. Чувствуя себя Фаустом, стремившимся познать всё в этом мире, он отправляется в неизведанный мир жарких фантазий, которые выписывал, тем не менее, с присущим ему педантизмом. Впрочем, демон сам себя в конечном итоге и сгубил. Четырёхкратная номинация на Нобелевскую премию перекрестила неведомую сущность, и она вернулась к себе, оставив Набокова в лёгком недоумении и некоторой амнезии, в которой он, правда, никогда не признавался.

По слухам, всё это однажды приснилось маленькому Пелевину, что в дальнейшем и предопределило его творчество. По другим слухам сна никакого не было, а были лишь мухоморы. По третьим — Пелевина тоже нет, а всё это труд слаженной команды профессионалов в лице война-вампира, мага ордена Октябрьской звезды, вора из Вавилена и клирика средней полосы, каждый из которых отвечает за своё направление и части речи. Впрочем, есть мнение, что и команды никакой нет. Вообще ничего нет, а все мы находимся не здесь и нам никак.

Погружение в слои правды с господином Фун Лао

(когда самурай без меча становится подобен самураю с мечом)

Господин Фун Лао владеет спичечной мануфактурой и весьма уважаемый человек. Он одинок, потому забрал меня у родителей, чтобы было кому передать дело после смерти.

По вечерам мы пьём чай, и господин делится со мной мудростью.

— В коробке жило семь спичек. Первая дружила с шестой, третья с четвертой, а пятая со второй. Седьмая спичка ни с кем не дружила, потому её сожгли первой.

Господин Фун Лао не задаёт вопросов. Я должен понять, что он хочет услышать.

— Без дружбы мы сгораем впустую, и некому жалеть о нашей гибели.

— Это только первый слой.

— Седьмая спичка сгорела, но осталась. Потому что один и шесть равно семи. Три и четыре, пять и два — тоже. Она была седьмой из седьмых.

— Да, но и это ещё не конец.

Дотошность — одно из главных качеств господина Фун Лао.

— Седьмая спичка не могла дружить, потому что она была всего лишь спичкой. Она знала об этом, а потому не жила иллюзиями в отличие от остальных. Будь честен с собой и выполняй своё предназначение.

Господин Фун Лао улыбается, а я перевожу дух.

— Всё правильно. Но это лишь третий слой. Правда редко бывает запрятана так близко.

Жаль, но я опять что-то упустил. Мне стыдно перед господином за свой промах, и я стараюсь его исправить.

— Седьмая спичка не жила иллюзиями, что может дружить. Она знала о себе всё и единственное, что могла сделать — сгореть, даруя тепло. В этот момент она была счастлива, хотя и не умела чувствовать.

Господин Фун Лао останавливает меня взмахом руки.

— Правда в том, что только лишь спички знали: кто из них седьмая, а кто первая. Мы сожгли одну и сами решили какую именно. Человек живёт в мире, который он создаёт по праву сильного.

Я смиренно склоняю голову.

— Но это только лишь пятый слой, — продолжает господин Фун Лао. — На самом деле, никакую спичку никто не сжигал. Это всего лишь пример, построенный на пустом месте. Но посмотри: сколько всего мы возвели там, где ничего не было.

Надеюсь, я унаследую хотя бы частичку мудрости господина…

Метод чтения

(за функциями людей не видят)

Елена Вадимовна работает кондуктором троллейбуса и за год прочитывает ровно одну книгу.

Каждый раз это книга в мягкой обложке — из тех, где страницы склеены, словно в старых календарях, которые принято обрывать каждый день. Елена Вадимовна покупает книгу в начале года и старается, чтобы в ней оказалось примерно столько же страниц, сколько предстоит рабочих дней.

Обложка тоже идёт в счёт. С неё-то всё и начинается.

Елена Вадимовна долго и тщательно прощупывает обложку пальцами, словно бы лаская текстуру. Старается запомнить малейшую деталь, изображённую на картинке. Произносит про себя — а иногда и вслух, если в троллейбусе мало пассажиров — название и автора. Меняет интонации, чтобы лучше прочувствовать.

Вечером того же дня она аккуратно отрывает обложку, захватив по пути страницу с аннотацией — ни к чему заранее знать, о чём книга.

На следующий день, в перерывах между обилечиванием пассажиров и общением с коллегами, Елена Вадимовна раз за разом читает один и тот же лист с обеих сторон, борясь с искушением заглянуть на следующий.

Каждое слово становится значимым. Каждый знак препинания преследует собственную цель. Каждая ошибка режет взгляд и заставляет морщиться.

Вечером лист исчезает в мусорном ведре, но история остаётся жить внутри. Перед сном, уже лёжа в кровати, Елена Вадимовна вспоминает прочитанное и стремится угадать, что же будет на следующем листе.

Чем ближе к концу года, тем точнее предсказания, однако это не отвращает от чтения и не вызывает скуку. Наоборот, очень приятно предвидеть события чьей-то жизни, пусть она и выдумана.

Несмотря на кажущуюся монотонность собственного бытия, предсказать, что произойдёт в её будущем, Елена Вадимовна не в силах. Ей остаётся только надеяться, что в той книге, которую кто-то прочитывает день за днём, отрывая листок за листком, автор предусмотрел хотя бы парочку интересных сюжетных поворотов для Елены Вадимовны, которая работает кондуктором троллейбуса и за год прочитывает ровно одну книгу…

Прошлое подобно камнепаду

(краткий экскурс в подвижную психику)

Телефонный звонок раздался на рассвете. Трубка протяжно засвистела, и от этого звука заныли зубы — верный признак того, что хороших новостей ждать не стоило.

Конец ознакомительного фрагмента.