Из глубины жизни. Рассказы

Виктор И. Павлов

Книга представлена циклами рассказов: «Стена», «Симфониям Андрея Белого»… повествованием Василий Иванович Птюхин, повестью «Записки странного человека».

рассказ

Уже далеко за полночь, а ты всё сидишь в своём старом, точно параличном кресле. Слева — пустая тёмная квартира, справа сквозь оконное стекло — звёздное тёмное небо. Впереди на столе компьютер, который льёт уже хорошо известный тебе неброский детективный фильм. В мыслях ты уже клянёшь себя за то, что не лёг вовремя спать, и снова бессонная ночь проходит пусто и бездарно. Лишь иногда в голове, в глубине, где-то там, на периферии полузабытого, проходят остатки дневных мыслей, отщёлкиваясь, точно костяшки древних счёт…

И ты под воздействием этих мыслей пересаживаешься из кресла на стул, стоящий у стола, и уже в тысячный раз просматриваешь какие-нибудь свои стихотворные строчки. Следом незримо тянутся к тебе твои другие стихи, желая получить толику внимания, точно прирученные тобой в разное время рыбы. В тысячный раз окидываешь их заботливым внимательным взглядом и, найдя своих «рыб» в порядке, по привычке тянешься к черновикам прозы. И «проза» неслышимо шелестит сухой чешуей букв, шероховатыми телами электронных страниц, ничуть тебя не интересуя.

Неспешно листаешь эти страницы, и это твоё письмо кажется тебе уже не в первый раз давним чемоданом без ручки. Между тем, в фильме герой детектива уже почти победил своих врагов. А у тебя внутри вдруг проявляется что-то подобное невидимому свету. Слова и предложения точно бы по чьему-то знаку преображаются, и появляется что-то новое. Буквы, растворившись и перереломившись призмой сознания, под быстрый стук клавишей компьютера, вновь ложатся на свежую цифровую бумагу. Почти без помарок… К утру, уставший, ты вдруг понимаешь — что эта ночь всё же не стала для тебя бесполезной…

P. S.

Хотелось бы дожить до того времени, когда смогу где-нибудь среди своих сочинений коротко упомянуть о том, что вначале свои рассказы пишешь, точно писаешь в темноте неизвестно куда, короткой плотной струёй. На ощупь: энергично и дерзко, полагаясь только на свой слух и свою веру, пока вдруг не понимаешь, что ты это делал именно так и туда. Куда и как надо. При этом не пострадали ни Эдгар Алан По, ни Рюноскэ Акутагава, ни Лев Николаевич Толстой,.. Могу вполне предположить, что вначале своей писательской карьеры примерно так же делали: Антоша Чехонте, Амброз Бирс, Исаак Бабель…