Долина истины

Виктор Зимаков

Повествование о предках наших, славянах – что камень веры, истины в основании Сибири, Алтая заложили. Тяжелая доля и юмор из жизни жителей этого прекрасного края.

Сказ о деяниях старца

О деяниях проповедника истины — старца Антония.

«Слепые прозревают и хромые ходят,

прокаженные очищаются, глухие слышат,

мертвые воскресают и нищие благовествуют».

(Евангелие от Матфея 11:5)

Иоанн Креститель.

О том, что где то в тайге отшельник Антоний жизнь праведную ведет, не только в Бийском уезде, но и Томской губернии знали.

Весть же, что старец от недуга телесного и душевного излечивает пошла не от кого-либо, а от самого градоначальника Барнаульского.

Сын его возраста детского, вдруг опору в ногах потерял, а в скорости и зрение утратил. Врачи здешние, как и светила медицины из самой столицы все лекарства испытав, честно признались в неспособности поправить здоровье ребенка.

Смерть скорую, неминуемую предрекли. В такое скорбное время к сановнику, на прием делегация староверов пришла. Вопрос не пустячный, долго решаемый—на счет строительства храма древлеправославного. Хоть и крут начальник, горем сломлен, но представителей веры старой все таки принял, потому как состоянием да чином своим батюшке родному обязан, который крестился и молился по — старинке-двуперстием.

В ответ на благосклонное отношение к делу, решаемому иерей — Афанасий Емельянов, зная о несчастье в семье чиновника, помощь предложил, а именно, свезти больного к старцу Антонию. С надеждой великой градоправитель уже угасающее тело чада своего в руки священнослужителя передал.

Скитник, как раз прекратил трехгодичный обет молчания, и Словом Божьим уже не раз избавлял единоверцев от мук различных. Принимал же жаждущих в помощи его, в удалении от обители тайной, что скитом прозывается.

В ристалище том, куда страждущие приходили, Пахомий Думнов, да Савелий Казанцев домик сладили, где можно укрыться от непогоды, отдохнуть с дороги нелегкой, долгой, помолится в ожидании Благочестивого.

Путь до места того не из легких. Тропа узкая меж увалов горных, кряжей, камней, да ручьев таежных. Ежели на коне то только верхом — и то не везде. А потому, ни каждому дано под силу дойти до места нужного. Да и помощь отец Антоний ни всем оказывал. Однако, кто не был принят, обиды не держали, понимали, что не достоин

слова Святочтимого до поры до времени. Тогда такие, покинув поприще духовное, возвращались в церкви свои, да молением достигали встречи желаемой. Так, что некоторые по несколько раз уходили ни с чем, только достойные обретали здравие от скитника.

Еле живого ребенка, отец Антоний, вопреки запрету дозволил принести прямо в скит. Как уж он лечил и чем, но только к концу лета малец опору в ногах почуял, без поддержки ходить начал, глаза узрели благолепие природы чистой, дикой.

Случилось и такое, торговец именитый аж с самой первостольной, исповедующий древлеправославие к преподобному Антонию решил за помощью отправится. Потому, как живя в достатке, любви с супругой, наследников лишен был. Соратники по вере и делам коммерческим, из семейства Чечулиных, что в Барнауле проживали, указали путь дорогу к праведнику. Неделю паломник, как и положено, постился, молился да вот только на подходе к урочищу, где встретиться со старцем должен, проявил торопливость ненужную, да грубость к женщине, что впереди его по тропинке таежной чуть ли не ползком передвигалась. То была Лукерия Свешникова, лет еще не преклонных, однако от труда крестьянского, да заботы о детях, коих аж пятеро, совсем ослабла. В путь далекий тронулась, не за себя, за сына старшего хотела просить Антония молитву свершить.

Отрок её, за честь девицы, вступившись, руку сломал обидчику. Потерпевший оказался сыном самого начальника полиции Новониколаевска (ныне г. Новосибирск). Упекли кормильца Лукерьи на работы каторжные, в Нерчинск, что за озером Байкал.

Вот эта женщина и оказалась помехой на тропинке таежной для мужчины вроде бы благочестивого, не злобного, да вот взял тот и оттолкнул человека ослабевшего, дабы быстрее со старцем встретится.

Прибежал «торопыга» к месту заветному, думал что первый, а там уже два богомольца-просителя. Чуть в сторонке, на пенечке под ветвями рябинки — Антоний сидит, голову опустив, задумавшись о чем то.

Время к полудню, а старец вроде ждет еще кого то. Уж солнце, когда за горы скатилось, Лукерья опираясь на коряжину, словно костыль, к полянке вышла. Вот только тогда Блаженный голову подняв, встал и, подойдя к склоненной в поклоне женщине, руку свою, возложив на чело просительницы, всего то и произнес: «По Вере твоей, да будет тебе….. отдохни сестра, да к детям младшим возвращайся…. старший сын к осени живым и здоровым вернется в дом отчий…».

Два других паломника, тоже благословление доброе получили. Один лишь купец ни с чем покинул, то место. Почему так произошло, понял на пути обратном. Чтобы грех свой как то умолить, лошадь купил Свешниковой, до дома доставил, разузнал все о сыне — каторжнике. Через возможности свои столичные, деньги немалые, организовал новый суд, который вернул свободу невинно осужденному. Жена же купца, вскорости двух наследников родила.

Антоний, в отрочестве Алексей, старший был средь сестер да братьев из семьи православной династии рудознатцев, кои первыми нашли золото в горах Алтайских. К возрасту юношескому, он уже самостоятельно, используя лишь рисунок, объём, блескость лепестка слюдяного, умел находить залежи металла благородного. В отличие от брата младшего Каллистрата, старший, не питал страсти к богатству. Кровник же с детства, увидев злато, в лице менялся. Порой часами самородком, аль россыпью прелести рыжей любовался. Еще одно отличие — Алексей породой в отца худощав, высок, на ногу скор. Работы любой не гнушался, про таких, говорят «двужильный». Каллистрат же полноват, приземист к труду хоть и приучен, но при случае пытался какое-нибудь заделие себе находить в тенечке да прохладе, мозолей да волдырей на руках не допускал. В пол силы трудился, но как ни странно старший любил брательника. Постоянно прикрывал леность любимца, тем, что иногда исполнял работу за него, в обиду никому не давал. Порой даже вину братову брал на себя.

Позднее родители обженили братьев. Долей равной на жизнь самостоятельную одарили. Да вот только достаток, почему то в дом Алексея шел. Видно Каллистрат забыл, заповедь предков: «Что ежели человек начинает больше да чаще злато да деньги любить, то перестает уважать себя, слушать совесть свою», а посему не достигнет благосостояния желаемого.

Зависть к добру брата старшего, вначале малая, в скорости, словно червь точить стала нутро Каллистрата. Ревность та, в алчность да порок страшный превратилась. Решил младший, старшего порешить, состояние его себе присвоить. Семейство же Алексея отравить удумал. Все случай удобный для убийства изыскивал. Как то в поисках новой жилы золотоносной родственники с двумя помощниками, остановились на отдых под скалистым берегом Катуни.

Злодей при этом, усмотрев на вершине насыпь из валунов, распорядился палатку Алексея установить как раз в месте лавиноопасном. Для себя же чуть подалее. Чтобы брата погубить нужен был помощник. Попытался уговорить слугу своего преданного — Афоньку Лужина. Однако тот в последний момент отказался, помогать в убийстве. Ночь с грозой выдалась. Душегуб, словно Каин устроил камнепад, который снес палатку и спящего Алексея в быстрые потоки реки. Свершив злодейство, Каллистрат шум поднял, поиски организовал, да все напрасно. Посчитали что погиб золотодобытчик удачливый. Снохе Каллистрат, во время поминок отраву подсунул, та после трех дней мучений в мир иной отошла. Племянникам, когда те в бане были, угару напустив, тоже жизни лишил. Все эти окаянства Афонька знал, но за своё получил деньги от хозяина, которые заставили рот закрыть и забыть о преступлениях.

О страсти тайной Каллистрата, золотом и украшениями в одиночку любоваться, никто не знал. Известно домочадцам было лишь то, что под домом, со стороны двора, проход в хранилище ценностей своих глава семейства устроил. Подземелье

то, за тремя дверями из дуба, железом покрытых, на замки внутренние и навесные заперты. Перед входом в тайник основной, решетка из прутьев чугунных, веревкой через блок поднималась. Конструкция такова: ограда та веса большого, сверху вниз опускалась. Внизу же стопор-задвижка на пружине, что фиксировала подъем.

Прежде чем поднять решетку, надо было на рычаг, что в стороне с усилием большим надавить, одновременно веревкой навес поднять. Так, что вся эта махина держалась в подвешенном состоянии на веревке, а при спуске намертво клинилась внизу. Открыть этот вход изнутри хранилища невозможно.

Вот так войдя в свой бункер, злодей, раскрыв ящики с ценностями, присел, истому сладкую испытывая от мерцания золота. Все вроде рассчитал скряга, строя укрытие для стяжания капитала. Подвал глубокий, с запорами хитрыми, решетка железная, а вот на трос железный, который защиту последнею поднимать должен — пожадничал, вместо этого веревку вроде бы и толстую, прочную купил, льняную. Для скольжения лучшего по блоку, маслом растительным канат пропитал, не подумал, что в подземелье мышам, что — то жрать надо……

Конец ознакомительного фрагмента.