Дранг нах остен по-русски. Последняя битва

Виктор Зайцев, 2023

Наши современники, попавшие во времена Ивана Грозного, создали в Европе сильнейшее государство – Новороссию, вооружённое передовым оружием, с обученными по нормативам двадцать первого века бойцами. Интриги Ватикана и зависть монархов объединяют всю Европу в последней войне против Новороссии. Предательство и подкуп, шпионаж, измена, восстания и вторжение соседей грозят разрушить то новое и доброе, что создали наши современники. Вновь предстоит война против всех европейских и части азиатских стран. Удастся ли сохранить новый путь развития цивилизации, или всё рухнет обратно, в гнилое Средневековье?

Глава первая

Тропинка вилась вокруг крепких дубов, вытянувшихся к небу в стремлении захватить больше солнечного света. Прежние хозяева поместья не проводили санитарную вырубку своих лесов, скорее всего, от жадности, в результате вековые дубы были не толще сорокалетних сосен, мешая друг другу раздаться вширь. Все деревья рвались вверх, где смыкались кронами, отчего в солнечное летнее утро в дубраве царил сумрак, а земля и редкие травяные островки под ногами чавкали от сырости.

Сергей недовольно оглянулся, рассматривая свои отчётливые следы на тропинке, и свернул в сторону, туда, где ворох старых листьев позволял скрыть отпечатки обуви. Мужчина отошёл от тропинки, продолжил идти параллельно ей, внимательно глядел вперёд, опасаясь капканов и ловушек. К счастью, на эту встречу безопасник оделся в стиле старой аристократии, избегавшей новомодной обуви, потому следы его кожаных сапог не отличались от редких отпечатков обуви на тропинке.

Да и одежда Кожина, слегка поношенный кафтан и видавшие виды порты, вкупе со шляпой моды двадцатилетней давности, никак не выделялась среди провинциальных дворянских одеяний. Годы странствий по Ближнему Востоку приучили Сергея к тщательному подбору своей одежды и обуви, от которого зависела жизнь разведчика. Потому даже сейчас в Петербурге в квартире и в служебном кабинете безопасника всегда имелся выбор разнообразной одежды и обуви, несмотря на уже официальную работу в контрразведке.

Меньше года прошло, как вернулся новороссийский разведчик из длительной командировки на Восток. Тогда, три года назад, покидая Персию, он не предполагал, что придётся задержаться ещё на два года, уже в Туркмении и Афганистане. Там опытному разведчику пришлось осваивать новую для себя специфику работы безопасника — контрразведку. После стремительного захвата русами последних владений Великих Моголов и выхода на южные границы Руси недобитые отряды покойного шаха Акбара не сразу поняли бесполезность сопротивления. К ним примкнули особо непонятливые местные ханы, отчаянно цеплявшиеся за отобранную власть.

Два года вылавливал в горах Гиндукуша и Копетдага молодой поручик остатки армии Великих Моголов, превратившиеся в обыкновенных разбойников. Заработал лёгкое ранение в руку и уважительное прозвище Геок-Барс (зелёный барс) за зелёную чалму, положенную правоверному, совершившему хадж, и стремительные переходы по горам и пустыне. Хадж Сергей действительно совершил ещё во время практики, когда изучал особенности поведения и образа жизни жителей Аравии.

Конечно, полностью извести разбойников за два года не получилось, однако организованная оппозиция и крупные банды в Афганистане и Туркмении были уничтожены. Здорово помогли в этом греческие монахи-миссионеры, активно крестившие лояльных аборигенов. Помнится, Кожин был весьма удивлён, когда впервые в дальнем туркменском ауле, далеко в горах, нашёл заброшенную православную часовенку с сохранившимися фресками на стенах.

Позднее такие находки уже не удивляли безопасника, а служили дополнительным аргументом греческим миссионерам для крещения народа в православие как возвращение к истокам веры предков. Простой народ, переживший за последние века зороастризм, православие, мусульманство, философски относился к крещению. Кожин частенько обсуждал с греческими миссионерами то равнодушие, с каким афганцы, туркмены, узбеки и таджики принимали возврат к христианству.

По здравому размышлению даже опытные греки порой приходили к выводу, что в душе большинство новоявленной паствы остаются язычниками, придерживаясь веры в многочисленных местных богов и духов. Благо во многих селениях еще оставались живы потомки шаманских родов, тщательно укрываемые соседями от мусульманских активистов. Теперь с таким же тщанием православные неофиты прятали своих шаманов от новороссийской власти.

Впрочем, преследовать потомков древних колдунов никто не собирался, так как ещё в Петербурге было принято решение о сохранении всех древних суеверий, да и поиск нетрадиционных методов лечения по линии Института артефактов никто не отменял. Так что даже миссионерам пришлось смириться с равнодушием своих подопечных, надеясь воспитать в истинной вере хотя бы их детей и внуков.

В результате к середине 7110 года от сотворения мира (1602 г. от Р. Х.), когда лояльные жители Афганистана и Туркмении были крещены на две трети, а выжившие диссиденты со своими семьями отправились строить дороги или целыми кланами добывать руду в горах под усиленным конвоем, естественно, начальство отозвало поручика Кожина и его группу на Остров.

Сергей после отпуска прошёл трёхмесячные курсы повышения квалификации, где не столько изучал новую технику и оружие, сколько сам читал лекции преподавателям и курсантам по особенностям работы на Востоке. После чего Кожина откомандировали в контрразведку, а его протеже — молодые туркмены и персы — остались проходить полный курс двухгодичного офицерского училища в пригороде Петербурга.

Специалист-нелегал быстро втянулся в новую работу, благо всегда мог мысленно встать на место своих врагов, имея опыт разведчика-диверсанта. Именно с подачи Кожина безопасники стали тщательно проверять заброшенные поместья и замки, где доживали свой век английские дворяне, не пошедшие на службу новой власти.

Сам Сергей начал бы работу по созданию сопротивления власти русов именно с дальних замков, вдали от чугунки и проезжих трактов. Потому и прислушались руководители контрразведки к его мнению, что поручик отлично справился с разведывательно-подпольной деятельностью в Персии. Налаженные Кожиным поставки оружия огнепоклонникам, их обучение основам партизанской войны и создание разведывательной сети дали свой результат.

В конце 7110 года (1602 г. от Р. Х.) Персия запылала огнём восстаний против власти шаха Аббаса, в которых костяком вооружённых отрядов стали последователи Заратуштры. Кожину и его коллегам удалось убедить огнепоклонников, что простые мусульмане могут стать союзниками в борьбе против династии Сефевидов, поэтому восставшие не поднимали лозунг изгнания ислама из страны, а требовали равноправия всех религий. Для Средневековья такая постановка вопроса уже была революционной и позволила за первые месяцы добиться неплохих результатов, освободив от власти шаха три четверти территории Персии. Благо только у огнепоклонников имелись русские ружья, скорострельные и дальнобойные.

Тут и наступило у разрозненных отрядов огнепоклонников головокружение от первых успехов, восстание распалось на вялотекущие местечковые сражения, где выясняли отношения давнишние враги, не сильно интересовавшиеся общей политикой государства. Напуганный шах Аббас, в отчаянии искавший себе помощи у недавних врагов — турок, воспрянул духом при виде нерешительности руководителей восстания. Оставшиеся верными войска собрались под стягом персидского шаха, с переменным успехом возвращали контроль над некоторыми областями страны, объятой пламенем гражданской войны.

Конечно, активное вмешательство даже одного полка русской мотопехоты легко позволило бы последователям Заратуштры добиться полного успеха. Но власть, усевшаяся на трон на чужих штыках, долго не продержится, эту историческую истину магаданцы, их дети и внуки усвоили крепко. Ни один рус не принял участия в персидских разборках, даже в качестве инструктора. Разве что усилилась вербовка художников, учёных, медиков на выезд за пределы Персии, хотя бы в русскую Северную Индию, где не только спокойно, в отличие от соседней страны, но и есть возможность работать без оглядки на религиозные ограничения.

Да, выстраивались новые торговые связи между Индией, Китаем и Европой в обход воюющей Персии. Учитывая, что Средняя Азия была в руках русов, за считанные месяцы сухопутные торговые караваны с востока на запад развернулись на север, через Афганистан и Туркмению.

Русы не жалели взрывчатки, прокладывая удобные широкие дороги через горы, которые тщательно охраняли, и брали пошлину лишь на своих границах. Новые караванные пути из Азии в Европу оказались выгодней для купцов, нежели привычные узкие караванные тропы через Персию, объятую пламенем гражданской войны. Торговцы экономили на персидских сборах, добираясь из новороссийской Северной Индии сразу в Турцию или Русь, изрядно разбогатевшую за последние десятилетия. Ещё более выгодным оказался морской путь из Индии в Европу, проходивший полностью по землям Новороссии.

Купеческие корабли доставляли пряности, шёлк, миткаль, хлопковые ткани, ковры, самоцветы из Индии, Китая и прочих восточных стран, через Красное море в Суэц. Морские пути на всём протяжении от Бенгалии до Египта русы поставили под контроль своих локаторов и скоростных катеров, за три года снизили поголовье пиратов в этих водах до минимума. Это была не забота о купцах, а необходимость обезопасить внутренние перевозки Новороссии на Восток и в Австралию, поэтому средств не жалели.

Так вот, из Суэца восточные товары по чугунке за сутки попадали в порты Средиземного моря, откуда были открыты все пути в любые страны Европы. Купцы экономили такие огромные суммы на пошлинах и недели пути, что небольшая плата на чугунку выглядела оправданной. А Персия и Турция теряли заметную долю своего бюджета, так как две трети торговли со странами Леванта за последние годы перешли в руки Новороссии. Поэтому петербургские министры, как и новый наместник Никита Седов, стремились увеличить русское присутствие на Востоке, от Палестины до Бенгалии. Не забывая при этом про работу внутри страны, особенно по выявлению возможных заговоров и восстаний.

Опыт Сергея Кожина пришелся к месту. Кстати, именно его идея проверки дальних замков и поместий позволила выявить первые признаки заговора. Сейчас поручик шёл на встречу со своим человеком в окружении барона Шеффилда, практически возглавившего заговор против русов. Учитывая предыдущие сообщения человека и дополнительную информацию из других источников, встреча обещала быть весьма результативной. Таких людей любой оперативник должен беречь как зеницу ока, тем более что Кожин сам бывший нелегал и отлично понимал всю опасность работы своего информатора. Вот и приходилось последние пять вёрст до условленного места встречи Кожину добираться пешком, максимально скрывая свои следы.

Дубрава через полчаса закончилась, поручик остановился на опушке, укрывшись от постороннего взгляда за кустом орешника. Десять минут ушли на внимательное изучение открывшейся пустоши, укромные места пришлось разглядывать в бинокль. Ничего подозрительного Кожин не заметил, однако на сердце появилась необъяснимая тревога, а наставники всегда советовали прислушиваться к подобным чувствам.

Поручик прошёл пару вёрст за деревьями вдоль опушки леса, чтобы затаиться недалеко от условленного места встречи. Оставалось ждать, когда информатор сможет сюда прийти из замка Шеффилд, мрачный силуэт которого возвышался на дальнем холме, в паре вёрст к северу.

Кожин умел ждать, на Востоке приходилось ожидать сутками и неделями, не теряя при этом присутствия духа и уверенности в своих действиях. Время шло, солнце неторопливо перевалило за полдень, заканчивалось контрольное время встречи. Сергей начал беспокоиться, внимательно рассматривая в бинокль все подозрительные участки в радиусе километра. Наконец на фоне зарослей шиповника мелькнул знакомый силуэт, чтобы тут же скрыться в высокой траве вдоль опушки леса.

Поручик не спешил навстречу своему контакту, выждал достаточное время, чтобы убедиться в отсутствии слежки, и только тогда спустился в лог. Анна уже ждала его, раскрасневшаяся от быстрой ходьбы и волнения, высокая грудь поднималась частыми вздохами.

— Здравствуй, Анна, — вежливо поклонился Кожин, при этом внимательно оценивая внешний вид и поведение своего информатора.

Взгляд искал любые возможные ссадины и синяки на руках и на лице женщины, небрежность в одежде, способные появиться после побоев или попыток задержания. Нет, кисти рук чистые, лицо свежее, одежда в порядке, признаков разоблачения, пыток, излишнего волнения не видно. Можно работать.

— Чем порадуешь сегодня, красавица?

— Два дня назад к барону привезли два воза оружия, но выгрузили его не в замке, как всегда, а почему-то отвезли в сторожку лесника, того самого, Артура, на речке Солянке. Привозил не Еремей Сивый, как обычно, а новый мужчина, симпатичный, молодой, на дворянина походит. Назвался Майклом, наглый весь из себя, думаю, врёт.

— Какое оружие, сколько?

— Ружья, по восемь ящиков на каждом возу, слышала, как барон радовался, мол, раскатают русов их же оружием. Ещё приезжал вчера посланник с важным письмом для барона, сегодня утром уехал по Елисейской дороге верхом на соловой кобыле. Молодой, лет тридцать, волосы чёрные, высокий, в синем кафтане, точно видно, что дворянин. Всё хватался за левый бок, где обычно шпагу носят дворяне.

— Спешил?

— Нет, потрусил не спеша, думаю, до Дубова не раньше вечера доберётся. Ещё я посчитала всех, как вы просили, сколько человек барон под ружьё собирается поставить из наших. Вернее, сам барон оговорился, что девяносто семь пеших стрелков набирается, да три десятка вооружённых всадников.

— Не упоминал, когда начнут выступление?

— Нет, ничего не слышала, я же всё больше на кухне. Хотя управляющий велел к субботе подготовить все консервы, вяленые окорока, три мешка сухарей насушить и две телеги свежего хлеба напечь. Где послезавтра буду опару ставить на такую прорву выпечки, ума не приложу.

— Понятно.

Поручик ещё раз попросил повторить всё сказанное женщиной, задал несколько наводящих вопросов. Убедившись, что всю информацию понял правильно, обсудил бытовые вопросы Анны, служившей кухаркой в замке, посочувствовал её трудному положению. Подбодрил женщину предстоящим окончанием её службы в замке и переездом в Синеград вместе с детьми и больным отцом. Сергей считал, что она станет одним из лучших его людей, и строил далеко идущие планы на дальнейшую работу с Анной.

Неожиданно краем глаза контрразведчик заметил движение в кустарнике, в сотне метров от места встречи, как раз за спиной женщины. Оперативник мягким движением подхватил Анну под руку и отвёл женщину за ближайшее дерево, скрываясь вместе с ней от появившихся наблюдателей.

Да, присмотревшись, поручик увидел четверых мужчин, уверенно двигавшихся по следам Анны. Все преследователи были одеты в камзолы цвета баронства Шеффилдов, двое держали в руках новенькие ружья, блестевшие свежей смазкой на стволах. Мужчины, не скрываясь, направились через поляну к месту встречи Сергея и Анны.

«Слишком уверенно они идут», — подумал поручик, сжимая в руке привычный револьвер.

— Быстро уходим, Анна, — подтолкнул оцепеневшую женщину в глубину леса контрразведчик, отступая за ней.

Через пару шагов оба перешли на бег, стараясь не показываться преследователям на глаза из-за стволов деревьев. Но почти сразу Кожин краем глаза заметил группу мужчин справа, а через пару секунд оттуда раздался радостный крик: вторая группа преследователей заметила беглецов.

Выбора не осталось: уйти от десятка мужчин женщина в длинном платье не сможет, особенно в лесу, где каждый куст считал своим долгом задержать беглянку своими ветвями. Придётся принимать бой, понял поручик, направляя девушку немного левее, чтобы преследователи из второй группы не смогли стрелять.

— Анна, надо пробежать до того лога, — махнул рукой в нужном направлении Сергей. — Сможешь?

— Да, — выдохнула на бегу женщина, задирая свой подол почти до пояса.

Мужчина едва не споткнулся, увидев белоснежные ягодицы своего информатора: бельё в Новороссии до сих пор носили исключительно горожане да немногие лояльные правительству дворяне.

— Хороша, чертовка! — Как настоящий мужчина и офицер, не смог не отреагировать на открывшееся зрелище поручик.

Пока сумбурные пошлые мысли мелькали в голове, беглецы пробежали намеченное расстояние и укрылись в длинной узкой ложбине. Встряхнув головой, Кожин помог девушке выбраться по крутому склону наверх, не упустив возможности подтолкнуть девушку в обнажённые ягодицы. Та даже не обратила внимания на вольности офицера: предстоящие пытки в случае поимки её слугами барона были слишком близки и ощутимы.

— Беги к дороге на Малиновку, там у отворота на мельницу стоит моя машина. Я догоню тебя, жди. Под передним сиденьем спрятано ружьё. — Успел звонко шлёпнуть на прощанье Кожин по упругой попке своего агента, прячась за кустами на краю оврага.

Поручик развернулся лицом к преследователям, выбросив из головы все глупые мысли. Укрывшись за стволом липы, он пытался выровнять дыхание, привычным движением накручивая глушитель на ствол револьвера. Десятка секунд, отделявших его от преследователей, вполне хватило, чтобы прийти в боевую готовность.

Сергей улёгся на землю, осторожно выглядывая из-за ствола дерева. Пятеро ближайших преследователей спускались в овраг, не предпринимая попытки подстраховаться от возможного нападения. Их шумное дыхание и треск сломанных веток говорили сами за себя.

Укрывшегося поручика никто из них не видел. Баронским слугам отбило всю осторожность коричневое платье Анны, мелькавшее вдали за деревьями. Или, что более вероятно, её белоснежные ноги, светившие в лесном сумраке ярче красной тряпки на корриде. Этих загонщиков офицер уже не опасался, а вот четверо других преследователей, с двумя ружьями, неторопливо трусивших в сотне метров позади, выглядели несравнимо опасней.

— Хрен с ними… — И поручик развернулся назад, выжидая появления передовой группы преследователей.

Те с хрипеньем и руганью выбирались из лощины, не дожидаясь друг друга. Явно увидели белеющий задок поварихи и потеряли осторожность, забыв о её спутнике. Слишком уж аппетитно мелькала вдали попка бегущей Анны, даже полускрытая яркой зеленью дубравы.

Едва не высунув языки от вожделения, баронские слуги рванули за беглянкой. Похоть начисто отбила им мозги, никто не подумал поинтересоваться судьбой спутника Анны. А поручик, пропустив всех пятерых, аккуратно начал стрелять. Благо в шуме погони и в азарте сексуального предчувствия у всех баронских слуг напрочь вынесло мозги и осторожность.

Хрипя и ругаясь, они вылезли из неглубокого оврага, чтобы тут же броситься вдогонку за женщиной, ни разу не взглянув по сторонам. Выстрелов в свои спины прихвостни Шеффилда не услышали, только последний из них успел обернуться, чтобы затем тут же растянуться на земле от ударов последних пуль.

Бум, бум, бум, — глухо били выстрелы через глушитель по головам и спинам преследователей, начиная с последнего, ближайшего.

Трудно промахнуться на расстоянии десятка-другого шагов. А барон явно не тренировал своих слуг в беге на длинные дистанции, мужики пыхтели и сопели, еле двигаясь после преодоления оврага. Не прошло и пяти секунд, как все подручные барона лежали на земле без признаков жизни.

«Мастерство не пропьёшь, как говорил отец», — мелькнула несвоевременная мысль у Кожина.

Добрых десять лет регулярных еженедельных стрельб и два года частых перестрелок в горах Туркестана сделали своё дело. Сергей Кожин давно чувствовал оружие продолжением руки, а стрельбе по-македонски обучал его сам отец. На этом фоне расстрел пятерых неуклюжих загонщиков, тем более в спину, оказался сродни третьему стандартному упражнению — «стрельба по нескольким мишеням на скорость».

Застрелив последнего, поручик прикинул, что и без его помощи Анна имела все шансы скрыться. Но гром выстрела из карабина, раздавшийся позади, заставил его пригнуться и кувырком уйти в сторону. Это вторая группа преследователей добралась до противоположного края длинного оврага, протянувшегося на пару сотен метров. Двое мужчин с ходу бросились в овраг, а ещё пара, вооружённая карабинами, открыла огонь.

Тух! — Второй выстрел взбил листву в пяти шагах от поручика.

Кожин переполз по-пластунски ещё левее, развернувшись к оврагу лицом. Там два баронских подручных стояли на противоположном краю оврага с оружием на изготовку, высматривая цель. А другие двое яростно ломились через овраг, явственно намекая Сергею, что время на раздумье ограничено.

Мужчина повернулся на спину, перезаряжая револьвер, нескольких секунд хватило, пока преследователи перебирались через овраг. Краем глаза Сергей контролировал выход из оврага. Едва защёлкнув снаряжённый барабан, поручик вновь перекатился на живот, перекатом и ползком стремясь отползти в сторону, уходя с линии атаки преследователей. И очень своевременно: два здоровяка с короткими палашами в руках уже выбирались из лощины, хватаясь за корни и траву. Их товарищи активно принялись кричать и размахивать руками, указывая своим товарищам направление атаки. К счастью, не на Сергея, а на тот куст, под которым он укрывался считанные секунды назад.

При этом стрелки так расслабились, уверившись в скором захвате беглеца, что опустили свои карабины и стали отличными мишенями. Поручик про себя отметил, что враги попались необстрелянные, не нюхавшие пороха в настоящих сражениях, повезло, значит. Настоящие ветераны ни за что бы ни выпустили из прицелов расположение врага, значит, появились реальные шансы избавиться от преследователей.

Опытный боец Кожин моментально среагировал на изменение ситуации, на мгновение выбросив из головы двух других опасных и близких врагов. Ибо двое стрелков с карабинами не оставляли поручику никаких шансов на выживание, они подлежали первоочередному уничтожению. Сдерживая тремор в руках, Сергей оперся рукоятью револьвера о землю и неторопливо выжал спусковой крючок, удерживая прицел на старшем стрелке, стоявшем слегка позади.

Револьвер немного приподнял ствол после выстрела, а офицер уже торопливо переводил прицел на второго стрелка, не дожидаясь падения первой жертвы. Выстрел, ещё один!

Промахи Кожин буквально увидел, резкие щелчки пуль по веткам выбивали листья сзади врагов, поэтому открыл беглый огонь, стараясь хотя бы ранить второго стрелка, чтобы сбить тому прицел. Как в кошмарном сне, поручик стрелял из револьвера в неподвижного противника, а тот всё не падал. В эти секунды огромный мир исчез, во вселенной остались лишь два человека — Кожин и его преследователь. Больше не существовало ничего, ни окружающего леса, ни двух здоровяков с палашами, подбиравшихся к поручику, ни задания, ни Новороссии. Только Кожин и его враг, не желавший падать под ударами пуль, которые всё-таки попали в грудь карабинера.

Щёлк, щёлк, щёлк, — вместо выстрелов защёлкали отстрелянные гильзы в барабане револьвера.

Патроны кончились, понял мужчина и, вместе с этим пониманием, пришёл в себя от резкого ощущения опасности. На отработанных десятилетиями тренировок рефлексах он перекатился в сторону, вскакивая на ноги. Чтобы увидеть, как взбивают землю в метре от него удары сразу двух палашей, подбрасывая в воздух сухие листья и травинки.

Последний раз краем глаза Сергей зацепил падающие фигуры обоих стрелков и выбросил все мысли о карабинерах из головы, входя в боевой режим рукопашной схватки. Именно в боевой режим, а не красивую тренировку, в то состояние, когда время исчезло, как и весь окружающий мир. Когда надо не красиво обменяться ударами с противником, демонстрируя свои умения, а нужно убивать, быстро и уверенно.

Разряженный револьвер ещё не успел упасть на землю, выпущенный из разжатой ладони, а тело безопасника превратилось в оружие страшней любого автомата, действуя без остановок, единственным связным смертельным движением. В одну бесконечно длинную секунду поручик скользнул к ближайшему противнику, разбил ему точным ударом правого кулака кадык.

Баронский холуй ещё ничего не почувствовал, машинально продолжая замахиваться палашом, а тело его убийцы продолжало своё хищное движение ко второму врагу. Смазанным рывком-ударом левая рука Кожина разворачивала противника, подставляя его спину под удар левого колена. И удар этот оказался точным и сильным, ломая позвоночник с характерным хрустом.

Разворот по инерции в сторону первого здоровяка, ещё стоящего на ногах, в тщетных попытках закричать. Разбитое горло баронского слуги лишь хрипело, скорее всего, в предсмертных судорогах, но добивать врага приучила жизнь. Рывок воротника кафтана сзади вниз, спина остолбеневшего заговорщика неподвижна, разбитый кадык не способствует гибкости позвоночника. Точный удар костяшками кулака в обнажённый позвоночник, и поворот ко второму сопернику. Того можно не добивать.

Сергей сделал три длинных шага в сторону, и всё, боевой режим закончен, можно оглядеться кругом. Первый взгляд в сторону стрелков-карабинеров, оба лежат отдельно от своего оружия. Опасности нет, поручик развернулся, внимательно вглядываясь в окружающую лесную чащу. Прислушался, обходя убитых врагов по кругу. Признаков чужого присутствия не было, можно заняться осмотром трупов, процедура привычная.

В быстром темпе Кожин обыскал поверженных преследователей, не забывая проверять наличие пульса. Добивать никого не пришлось, но обыск трупов затянулся. Искал поручик не деньги и не оружие, поэтому внимательно прощупал кафтаны и просмотрел в сапогах мертвецов в надежде отыскать клочок бумаги или целое письмо, коли повезёт. И повезло! На теле первого стрелка из карабина Кожин отыскал запечатанное письмо с ясным оттиском баронской печати.

Даже не думая вскрывать такую улику, безопасник вскинул один из трофейных карабинов на плечо, ссыпал все найденные патроны в карманы кафтана, быстрым шагом отправился вслед за скрывшейся из виду Анной. Второй карабин и всё собранное холодное оружие к этому времени были спрятаны в импровизированном тайнике, внутри упавшего дерева, в полусотне метров от места боя. За годы странствий безопасник научился ориентироваться в горах и лесах достаточно, чтобы запомнить место созданного тайника надолго.

Время поджимало. Пройдя по следам Анны сотню метров и отдышавшись, Сергей перешёл на лёгкий бег, прикидывая, как скоро он настигнет свою осведомительницу. Через пару минут поручик вновь сменил бег на быстрый шаг, продолжая обдумывать свои дальнейшие действия.

Он достаточно узнал о сроках восстания, чтобы немедленно доложить о них своему начальству. Но цепочка обрывалась в столице Новороссии, никаких сведений о высокопоставленных чиновниках, на чью поддержку опирались заговорщики, Кожин не добыл. Надежда оставалась на содержимое запечатанного пакета, вскрывать который на ходу поручик опасался. Сначала нужно выбраться в безопасное место, сообщить о сроках восстания начальству, потом и думать о письме.

Минут через сорок быстрого шага, чередующегося с лёгким бегом, поручик догнал Анну. Судя по её мрачному виду, женщина мысленно уже похоронила безопасника и себя, намереваясь лишь не даться людям барона Шеффилда живой. Слишком уж яркими и ужасными представлялись ей мучения и пытки, обещанные бароном для предателей. А в возможность того, что один худощавый Кожин справится с полудюжиной вооружённых слуг барона, здравомыслящая повариха не верила нисколько. Потому самоотверженность поручика, решившего задержать преследователей ценой своей гибели, тяжестью легла на душу Анны. Несмотря на смертельную опасность для неё самой, неизбежность гибели молодого симпатичного дворянина, обещавшего два месяца назад поварихе барона Шеффилда покровительство в обмен на сведения о заговоре, тяготила девушку.

Тем радостнее оказалась встреча Анны и Сергея. Девушка, целый час находившаяся под смертельной угрозой, при виде своего спасителя бросилась ему на шею. Однако вскоре опомнилась и опустила руки, не скрывая, однако, счастливой улыбки. Впрочем, Сергей Кожин знал место и время соблюдению приличий и нисколько не обиделся, понимая состояние своего осведомителя. Отец его, Николай Кожин, всю свою жизнь занимался оперативной работой и часто цитировал слова знаменитого писателя Антуана де Сент-Экзюпери: «Мы в ответе за тех, кого приручили». Эту фразу Сергей помнил с детства, но понял истинный смысл гораздо позднее. Тогда, когда сам занялся вербовкой осведомителей, плотной работой с ними и реализацией оперативной информации, полученной от агентов.

Только тогда, после провала своего первого агента, буквально забитого камнями насмерть на улицах Александрии египетской, молодой оперативник почувствовал боль и стыд за погибшего человека. За своего человека, поверившего ему, доверившего молодому Кожину свою жизнь и погибшему. Сотни раз мысленно анализировал причину гибели первого агента молодой оперативник, проверяя свои ошибки и недосмотры, несмотря на явную небрежность агента, послужившую причиной гибели. Однако старший сын Николая Кожина с детства знал поговорку отца: «Если твои подчинённые выполнили работу неправильно, виноват всё равно ты. Либо неправильно объяснил задачу, либо выбрал не тех людей, что могли справиться с поставленной задачей».

Тогда, семь лет назад, юный оперативник сделал вывод из гибели своего агента, но это не уберегло некоторых других осведомителей от гибели в будущем. Люди гибли от собственной неосторожности, от стечения обстоятельств, кто-то пытался предать Кожина в попытке заработать больше денег. Но гибель каждого агента тяжёлым камнем ложилась на душу оперативника. Все совершённые им либо агентами ошибки воспитывали осторожность и ответственность молодого офицера.

За годы работы в Египте, Ливане, Персии, затем в русском Туркестане поручик завербовал более полусотни агентов, не считая полутора сотен доверенных осведомителей. И только семь человек из них умерли насильственной смертью, так берёг своих людей оперативник. Именно потому он старался выполнять все данные им обещания, и даже больше того, что обещал.

Так и сейчас, встретив Анну, молодой оперативник радовался спасению девушки едва ли не больше, чем полученной информации. Но время поджимало, поэтому, перекинувшись парой фраз, молодые люди поспешили к укрытой на обочине просёлочной дороги машине поручика. Благо дойти оставалось немного, пересечь старый осинник и метров сто подлеска вдоль дороги. Однако именно в этот момент сработала привычка опытного разведчика, и поручик удвоил меры предосторожности и маскировки.

Он взял Анну за руку и замедлил движение, внимательно прислушиваясь к лесным звукам и всматриваясь в колыхание листвы деревьев. Мужчина ждал, не появятся ли признаки возможной засады.

Учитывая слежку за поварихой, да не просто слежку, а появление двух стрелков с карабинами, мятежный барон очень опасался разоблачения. Тем важней были добытые сведения, тем быстрее их нужно было доставить в Петербург. Поручик понимал, что установленные точные сроки восстания могут спасти или погубить тысячи жизней, в том числе и его близких.

Пришедшую мысль позвонить в столицу из ближайшего почтового яма пришлось, по здравому размышлению, отбросить. Слишком велика вероятность прослушки, поручик давно не считал своих противников глупее себя. Если заговорщики достали пулемёты, найти грамотного связиста сам бог велел. По той же причине он отбросил мысль заехать к уездному начальству и передать оттуда сведения по резервной рации. Надеяться приходилось лишь на себя и на скорость передвижения на машине, тем более что здесь, в провинции, форсированный двигатель давал неплохое преимущество.

Мужчина и женщина двигались осторожными шагами, молчаливо вглядывались в окружающий лес. Старый осинник хрустел под ногами опавшими ветками и прошлогодними сухими листьями. Из влажной земли вырастали хороводы ранних груздей и лисичек.

«За грибами бы сюда, да отца прихватить», — мелькнула и спряталась несвоевременная мысль у Сергея.

Тут же он вспомнил, что отец осваивает Австралию, и остановился, прислушиваясь. Совершенно некстати пришло понимание того, что все родные заняты исследованием нового материка, а он вынужден чистить грязные закоулки Новороссии.

Треск сорочьих голосов отвлёк от размышлений. Неужели засада?

— Стой здесь, — шепнул оперативник на ухо девушке, пригибаясь к земле.

Оставив Анну за кустом крушины, он скрытно двинулся направо, обходя кричащих сорок. Несколько минут почти бесшумного скрадывания, и парень с облегчением убедился, что засады возле машины нет, а крики сорок вызваны остатками волчьего обеда, за который боролись прожорливые птицы.

Рассмотрев несколько следов волчьих лап, поручик успокоился, уж волки бы засаду почуяли точно. И вблизи людей никакого пиршества не устроили бы, а тут целого оленя разорвали, видно по разбросанным костям.

Оперативник подошёл к своей машине, сбросил маскировочную сеть и несколько еловых лап, прикрывавших её от любопытных глаз, открыл дверь, уселся на водительское место и завёл двигатель. Всё было в порядке, датчик топлива показал две трети бака, посторонних шумов мотор не выдавал.

Не заглушая двигатель, мужчина крикнул Анну и махнул ей рукой из машины. Молодая женщина шмыгнула к машине и аккуратно отжала кнопку фиксатора, открывая правую дверцу рядом с водителем. Так же аккуратно, подобрав подол платья, Анна уселась рядом с Сергеем и разгладила платье на коленях.

— Поехали, — улыбнулся водитель, трогая машину с места.

Впереди были четыре часа езды по просёлочным дорогам и час пути по щебёночному тракту на подъезде к столице. Двигатель мерно урчал, колёса уверенно держали просёлочную дорогу, песчаная почва которой поросла подорожником.

«Видимо, барон давно состоял в заговоре, движения в замок совсем не видно, — заметил поручик. — Придётся внимательно допросить Шеффилда по старым связям, наверняка есть ниточки на материке».

— Однако, — машинально притормозил мужчина, увидев непонятное движение в зеркале заднего вида. — Накаркал, чёрт возьми!

Действительно, из-за ближайшего поворота, один за другим, выезжали всадники, вооружённые пиками и мечами. Особых сомнений в их намерениях не возникло, явно барон послал группу проверить ближайшую дорогу. Пока выезжали первые всадники, у поручика ещё была надежда, что это небольшой разъезд в пять-шесть человек. Однако после появления первой дюжины преследователей надежда развеялась. До ближайшего врага оставалось меньше ста метров, пора убегать. Машина рванула с места, набирая скорость, всадники закричали, подстёгивая коней. Началась погоня по лесной дороге, где машина не имела особых преимуществ перед лошадью.

Дорога была запущена, перегорожена упавшими лесинами, в лужах стояла вода, резкие повороты мешали набрать скорость. Преследователи отлично знали местность и наверняка выслали нескольких всадников наперерез. Поручик понял, что придётся снова стрелять, и постарался выбрать небольшую поляну для обороны. Едва выехал на открытое место, как вывалился из машины с карабином в руках.

Стрелять пришлось сразу, уложив ствол на капот, так как преследователи уже догоняли. Пятизарядный карабин в умелых руках, на расстоянии в полсотни метров, да против всадников на узкой лесной дороге — это страшное оружие. Опыт борьбы с конными врагами у поручика был немалый, с Туркестана. А то, что вместо скалистого ущелья предгорий Копетдага преследователи оказались заперты на узкой лесной дороге, принципиальной разницы не имело.

Сергей первыми выстрелами выбил сразу пятерых ближайших всадников, затем занялся снаряжением магазина, благо в кармане лежали сразу три запасные обоймы. Убитые всадники падали из сёдел, выстрелы пугали коней, на лесной дороге образовалась свалка.

Напуганные неожиданным отпором преследователи поспешили разделиться. Часть из них разворачивалась, стараясь поскорее уйти от обстрела, более опытные спешивались, укрываясь в лесу. Последних и попытался проредить поручик патронами второй обоймы, троих свалил, но ещё трое скрылись за деревьями. К этому времени отступавшие всадники уже скрылись за поворотом извилистой лесной дороги.

Кожин ухмыльнулся: поведение врагов в очередной раз показало отсутствие боевого опыта.

«Этак мы и заговор задушим без потерь», — уже не сомневался безопасник.

Но успех не мешал здраво мыслить, поэтому мужчина бросил карабин на заднее сиденье машины и вновь сел за руль. Первые пять минут водитель ехал неторопливо, бросая частые взгляды в зеркало заднего вида. Преследователей больше не было, можно сосредоточиться на дороге, набирая скорость.

Безопасник не сомневался, что высланная на перехват группа вскоре даст о себе знать, потому и спешил их опередить как можно больше. И это ему удалось: после очередного поворота, когда дорога вышла из леса на широкий луг, слева появились всадники. Те самые, из непуганой группы преследователей. Машина вновь остановилась на пригорке.

— Анна, подай мне карабин.

Поручик открыл боковое окно в дверце водителя. Затем принял карабин из рук девушки, привычно вставил новую обойму, передёрнул затвор. До непуганых всадников оставалось около полусотни метров, вполне достаточно для беглой стрельбы.

Бах, бах, бах, бах, бах!

Стрельба в салоне ударила по ушам, аж зазвенело. Анна зажала уши руками и пригнулась на сиденье. Поручик, стараясь не вдыхать резкий запах сгоревшего пороха, быстро перезарядил карабин. Однако продолжения не потребовалось: добрый десяток всадников уже развернулся, нахлёстывая лошадей в попытке скрыться от смертельного огня.

— Поехали.

Сергей аккуратно положил карабин между своим сиденьем и кузовом машины, стволом назад. Предохранитель, естественно, он не забыл передвинуть в походное положение. Затем резко тронул машину с места, вдыхая свежий воздух в открытое окно.

Внутренний голос подсказывал ему, что больше преследователей не будет, оставалось грамотно добраться до Петербурга, потому двигалась машина осторожно, не разгоняясь по извилистой дороге, пока не выбралась на более широкий просёлок.

Лиственный лес сменился пустошью, затем снова пошли дубравы. Даже на скорости шестьдесят вёрст в час поручик отметил, что это были уже не баронские бывшие владения, а государственные угодья. Дубравы стояли чистые, светлые, без сухостоя и упавших стволов. Вырубка дубов, лиственниц, строевых сосен, можжевельника и прочей деловой древесины была под строжайшим контролем государства с самого освобождения Новороссии от нормандских оккупантов. Частным лицам разрешалась только санитарная рубка под бдительным присмотром преподавателей и студентов биофака Петербургского университета. Остатки нетронутого дикого леса можно было найти лишь в семнадцати организованных полтора десятилетия назад заповедниках.

Вспомнив о заповедниках, поручик пожалел, что ни одного из них не будет на пути. Как раз там, в заповедниках, работали истинные фанатики своего дела, не подверженные никаким политическим интригам. Да, уж из заповедника Кожин мог наверняка связаться на резервной частоте с Петербургом без опасений быть подслушанным. Одной шифрованной фразы хватило бы, чтобы сообщить о дате восстания, но так получилось, что заповедники лежали вне дороги на столицу. Хорошо, что дождей не было последние три дня, и потому лужи не мешали передвижению, что для дождливого климата Острова не слишком характерно.

При виде придорожной корчмы остро заурчало в животе, Анна просительно взглянула на спутника.

— Нет, останавливаться не будем, — огорчил её безопасник, но затем улыбнулся: — Возьми в бардачке, вот здесь, пакет с пирожками, поешь. В бутылке топлёное молоко, пей прямо из горлышка.

Сам офицер ограничился тремя мясными пирожками и парой глотков молока, его спутница подъела остатки. Тётя Оля, повариха, готовила всегда с хорошим запасом, понимала тётка, что воспитанник (он же хозяин дома) один не будет обедать, обязательно найдет, с кем разделить трапезу.

Есть пришлось на ходу, так и движение на просёлках не мешало водителю рулить одной рукой. С каждой верстой удаления от поместья Шеффилдов молодые люди становились всё спокойней, дорога ложилась под колёса уверенней и спокойнее.

Лишь в сумерках добрался поручик до своего, вернее, отцовского дома, оставленного Николаем Кожиным под присмотр старшего сына. Конечно, была в доме и прислуга в лице старого ветерана и его жены, трёхэтажный особняк на два десятка комнат требовал постоянного ухода. Но хозяином числился Сергей, хотя парень занимал одну свою детскую комнатку, а обедал на кухне.

Поручив Анну заботам тёти Оли, мужчина наскоро сполоснулся холодной водой, смывая пот, затем переоделся и отправился на кухню, где быстро перекусил копчёным салом с хлебом. Впереди был подробный доклад министру безопасности и, скорее всего, самому наместнику. Слишком близко к Никите Седову подобрался заговор.