В конце вечности

Артем Евгеньевич Белянин, 2019

Катаклизмы и войны, погрузили цивилизацию в новое "средневековье". Нелегкие времена для человечества обернулись для него же чудовищным проклятием, лишившим возможности продолжать род. Последние люди, вынуждены сбиваться в общины,выживать которым все сложнее, а страницы их древних фолиантов тревожно пророчат последнюю битву добра и зла. Антихрист уже здесь. Звериным взглядом, взирает он поверх кровавых знамен на последний оплот человечности. Однако смутные времена всегда рождают новых героев. Объединившись перед неизбежностью, люди в последний раз, бросают вызов не только пробудившемуся злу, но и новой, куда более страшной силе- вселяющей ужас не только в сердце Дьявола, но и самого Бога.

Пролог

Прощаясь с заходящим солнцем, заскрежетала Болотная выпь. Холодные капли дождя окропили грязные лица мужчин, сидящих под замшелой ольхой.

–Холодно, — утирая нос сырым рукавом, произнес тщедушного вида мужичок, втягивая голову в воротник.

— Да заткнись ты, Никей, иначе будет еще и больно, — сжав до хруста пудовый кулак, сказал крепкий детина с бельмом на глазу. — И без твоего нытья на душе паршиво.

— Может в деревню вернемся? А, Панкрат? Покаемся. Что мы у них в этих погребах-то взяли? Смех, да и только… За такое на верную смерть изгонять — не по людски ведь.

— Конечно, заждались они тебя. Закон для всех один: если и примут обратно, то только недели через две — не раньше. Когда грибы у тебя на башке от грязи вырастут.

— На этих проклятых болотах от дождя не укроешься и дичью не разживешься. Одни, сука, жабы и мох, — отвернувшись от Панкрата и прослезившись, прошипел сквозь зубы Никей.

Здоровяк хотел было что-то ответить, но его прервал металлический скрежет, раздавшийся где-то на восточной стороне болот и разлетевшийся по округе низким протяжным эхом. Где-то неподалеку что-то ухнуло, и ошметки болотной жижи, долетев до мужчин, обильно забрызгали их лица.

–Что за херня?! — отплевываясь, сказал Панкрат и поднялся на ноги.

–Господи Иисусе! Не знаю! — испуганно глядя в сторону рухнувшего предмета, ответил Никей.

Панкрат, достав из-за пояса широкий нож, осторожно приблизился к торчащему из земли искореженному предмету. Озираясь по сторонам, Никей последовал за ним.

–Никогда такого не видал! — пнув ногой массивный металлический вентиль, торчащий из тяжелого погнутого диска, сказал Панкрат.

–Откуда-то оттуда прилетело, — обернувшись в сторону горы, произнес Никей.

— Да, оттуда, — задумчиво протянул Панкрат. — Нужно проверить, от чего эта хреновина.

— Не нравится мне твоя затея, — поежившись, сказал Никей. — Что за силища такая ее могла сюда зашвырнуть? Давай не пойдем, а? Богом прошу!

–Да пошел ты на хер! — толкнув Никея лодонью в лицо, буркнул Панкрат. — Сиди тут, сука, и сдохни от страха.

— Нет, я с тобой! Не уходи, Панкрат! — взмолил мужичок, чавкая сапогами в след за здоровяком.

Через четверть часа мужчины стояли у подножия горы, с тревогой осматривая на поросшем травой склоне огромное, совсем свежее отверстие.

–Похоже, та штуковина на болоте закрывала вход, — ощупывая сорванную петлю, произнес Никей.

–А ты еще, сука, кто такой? — шагнув назад и, глядя на человеческую фигуру на вершине горы, прошипел Панкрат. Отбрасывая длинную тень, фигура человека в ветхом рубище отступила и скрылась из виду.

— Не лезь сюда!!! Кишки выпущу, говном захлебнешься!!! — брызгая слюной, прокричал Панкрат.

— Кого ты там увидел? — бегая по скалам с широко раскрытыми от страха глазами, спросил Никей.

— Не знаю. Старик какой-то в дырявом балахоне. Тоже изгнанник, видать. Вот такой же как ты, щуплый и трусливый.

— Нет, не может быть тут никаких изгнанников, — прижимая воротник к шее и сутулясь от холода, сказал Никей. — Гиблые здесь места.

— Да плевать мне. Может и показалось в сумерках, — шагнув в сторону проема в скале, сказал Панкрат. — Нужно разведать, что там. Будет хоть где заночевать.

Оторвав от одежды Никея свисающий лохмотьями карман, здоровяк туго намотал ткань на палку и заискрил огнивом. Неохотно занявшийся огонек тускло осветил вход в подземелье.

–Идем, — буркнул Панкрат и шагнул в полумрак.

Спустившись по ступеням, мужчины оказались в просторном помещении, едва освещаемом уже почти догоревшим факелом. Воздух внизу был затхлый и пахло падалью. В дальнем углу что-то заискрило, и всё вокруг озарилось тусклым красноватым светом. Покосившиеся светильники на стенах, пульсируя, то разгорались, то снова погружали помещение в полумрак. Тут и там, вдоль стен лежали человеческие тела в странной массивной одежде. Головы мертвецов венчали куполообразные прозрачные шлемы, сквозь которые просматривались иссохшие от времени мумифицированные лица. В руках несчастных были сжаты изогнутые заржавевшие предметы, а в груди и в шлемах чернели глубокие отверстия.

–Господи Иисусе, кто это? Что тут произошло? Панкрат, прошу, пойдем отсюда, — потянув за рукав здоровяка, прошептал Никей.

Откуда-то из глубины темных помещений, к которым вела уходящая вниз лестница, послышались странные, нечеловеческие вопли.

— Мы тут не одни! — утерев нос рукой, сжимающей нож, сказал Панкрат. — Тут ты прав, надо проваливать.

Мужчины двинулись к выходу, но в светлом проеме, ведущем на поверхность, показалась та самая темная фигура, которую Панкрат видел наверху.

— А ну с дороги, козел! — решительно шагнув к лестнице, заорал Панкрат. Но фигура, будто не слыша его, неспешно двинулась навстречу. В этот момент тела, лежащие вдоль стен, вздрогнули, изогнулись и начали подниматься. Никей вскрикнул, отступил в полумрак и вжался в стену.

Панкрат же, обезумевший от страха и ярости, размашистыми ударами отправил наземь двоих нападавших и бросился вверх по лестнице, навалившись на человека в рубище. Остервенело всаживая нож в грудь неизвестного, здоровяк вдруг отшатнулся, глядя на рассыпающееся в его руках оружие.

— Да кто ж ты, сука, такой?! — пятясь, проскрежетал он сквозь зубы.

Тем временем трое мертвецов бросились на здоровяка сзади. Панкрат зарычал и стал вырываться, словно дикое свирепое животное, раненое и загнанное в угол.

— Как же ты далек от меня, — произнес человек в балахоне.

Раздался хруст. Панкрат заревел от боли, но, не оставляя попытки вырваться, отчаянно заметался в цепких объятиях смерти. Еще глухой щелчок — и Панкрат закричал так, что оцепеневший от ужаса Никей, не разбирая дороги, бросился прочь. Мужчина, скуля и воя, побежал вниз по лестнице — туда, в темноту, в неизвестность, которая в эту минуту пугала его немногим меньше. Никей бежал и падал, молился и плакал навзрыд, пока не влетел в теплое, пахнущее потом и гнилью сборище чьих — то липких тел. Не видно было ни зги. Сердце набатом стучало в горле. Умирающая, как известно, последней, надежда на мгновение дала Никею иллюзию спасения. Ведь кем бы ни были эти люди, окружающие его в темноте, они определенно были живыми. Однако мимолетное затишье для Никея в одночасье разразилось бурей первобытного ужаса и нестерпимой боли. В лицо, руки и ноги мужчины, как по команде, вгрызлись крепкие зубы, заполнив вязкую темноту подземелья оглушительным криком агонии и человеческого отчаяния.