30 дней в доме с призраками

Виктор Вержбицкий

В середине двадцатого века в печально известный отель на западном побережье Уэльса прибывает по своему заданию журналист, перед которым стоит задача – раскрыть все его мрачные тайны и вытащить скелеты в шкафах наружу. Он должен будет найти доказательства существования в нём привидений. На то, чтобы вернуться обратно домой живым, у него есть 30 дней…

Глава 4: истина в вине

Утром наконец победило обречённое чувство долга подниматься с постели. Нервы Томаса были расшатаны ещё со вчерашнего дня, а во рту у него чувствовался противный привкус засухи. Репортёр достал из сумки армейскую фляжку с водой и глотнул из неё пару раз. Следующий день репортёр решил начать не покидая сразу свой номер «225», а усевшись за стол, заполняя страницы дневника.

— Утро четвёртого дня в отеле «12 Сэйнтс Хилл». Мне здесь уже начинают поступать угрозы. Кто-то или что-то оставило мне под дверью странную записку. Прилагаю её к страницам дневника.

Бредберри аккуратно развернул в руках помятую записку, цепляя её скотчем к чистой странице своего журнала. У двери своей комнаты он припрятал кочергу, которую взял вчера с кухни. Сегодня он решил не расставаться с ней ни на минуту.

Делая натужное усилие, он повернул в замке ключ и осторожно приоткрыл дверь комнаты. Снаружи дом встретил его мирной тишиной, нарушаемой одним лишь размеренным тиканьем часов, висящих на стене коридора. Томас опасливо огляделся, то в одну, то в другую стороны коридора, страшась увидеть там затаившегося где-нибудь за цветочным горшком преследователя.

Он сомневался. И это сомнение касалось многих вещей… Его приезда сюда, несмотря на возражения его матери, живущей в Кейсторе, с ней он говорил по телефону перед отъездом. Другое сомнение касалось дурацких шуток отеля, непонятных и неестественных вещей. Чем это являлось: происками здешних духов или же жалкой имитацией, подстроенной людьми?

Бредберри решил спуститься в кухню и подкрепиться утренним ленчем. На старую серую плиту он поставил закоптелую сковороду, на которой тут же разбилась пара яиц и поджарилась с хрустящим беконом.

Пахло вкусно. В горле Томаса всё ещё было ощущение жажды, но не такой, которую достаточно просто лишь утолить водой. То была другая жажда, навеянная желанием сбросить груз тяжких проблем и выпустить пар. И она привела его к двери кладовой.

На пыльном деревянном стеллаже красовались бутылки с запасёнными коллекциями вин, привезённых сюда из многих частей мира. Множество дорогих сортов с разноцветными этикетками, выдержанные не один год. Томас подсветил бутылки своим карманным фонариком и решил открыть себе Бургундское полусладкое 1908 года.

Сейчас он не задумывался над нравственностью своего поступка, ему было просто всё равно. Штопор громко чпокнул над горлышком бутылки, выпуская наружу сладкий аромат винограда. Алая струя полилась в бокал, чтобы затем оказаться в желудке репортёра вместе с аппетитной яичницей и беконом.

Это наградило Томаса расплывчатой иллюзией безопасности, хотя бы на какое-то время. Завершив свой завтрак, он налил себе ещё один бокал, на всякий случай.

— Ничего страшного не случится. Это просто издержки нервной работы, — говорил он себе, успокаивая.

Неуклюже усевшись за кухонным столом, он начал вертеть в руках ключ, который ему оставили вчера на подоконнике. Откуда он мог быть? Блестящий золотом, длинный, с круглой приплюснутой головкой. В голове вертелось множество догадок, но самая навязчивая из них была весьма предсказуема — «Склеп». Бредберри давно мечтал попасть именно в эту часть кладбища, и теперь он получил заветную возможность.

Корреспондент покинул дом и вышел во двор через заднюю дверь. Небо на улице было почти ясным. Далеко в море виднелись серые рыбацкие лодки, бороздя его в поисках добычи, а мерзкое пугало как обычно висело на своём месте, приветствуя Томаса гробовым молчанием. Сейчас даже оно не вызывало у него тревоги, а одно лишь ровное чувство опьянения. Пока он совершал свой путь на кладбище, вдоль садовых дорожек раздавались неприветливые шорохи из кустов, ненавязчиво намекая на скрытое наблюдение за корреспондентом.

Бредберри ускорил свои шаги, пока не юркнул за железные ворота кладбища, заперев их на ключ. И вот, он оказался перед дверями склепа. С ребяческим нетерпением, он достал ключ и осторожно повернул тяжёлый скрипучий засов на дверях. Ключ подошёл идеально, БИНГО! Изнутри на него сразу дыхнуло противной пылью и ещё чем-то, напоминающим старое масло для освещения.

Перед тем, как зайти внутрь, Бредберри присел на деревянную кладбищенскую скамью и сделал очередную пометку в своей записной книжке.

— Сейчас время: одиннадцать до полудня. Я спускаюсь в загадочный склеп на кладбище. До сих пор не знаю, кто вчера оставил мне ключ. Из газетных сводок об отеле следует, что под ним лежит фундамент более древней постройки времён Римской империи.

Внутри склепа было довольно грязно. Стоило ему взяться рукой за стену, как на ней оставался тёмный след, а к пальцам прилипала пыль. Верхнее помещение было небольшим и открывало винтовую лестницу, ведущую под землю. Томас смерил глазом глубину, на которую его вывели каменные ступени — около трёх метров вниз. На глубине запахло сыростью и вдали лишь чернел мрак камеры. На стене висело несколько факелов, которые Бредберри сразу же зажёг зажигалкой.

Подземный зал тут же осветился оранжевым мерцающим светом. В передней части подземной камеры лежали в ряд раскрытые надгробия, готовые для будущих покойников. Томас в тайне надеялся, что обнаружит здесь захороненных знаменитостей или других постояльцев отеля, но, к сожалению, все они оказались пусты.

Пройдя вперёд около двадцати шагов, репортёр увидел в середине небольшой узенький проход, который вёл в заднее помещение склепа. Ведомый любопытством, Томас сразу же двинулся в него.

Следующее помещение казалось на несколько столетий древнее первого и имело причудливую конструкцию. Подземный зал имел овальную, почти круглую форму. В стенах были пробиты многочисленные выдолбленные альковы. Журналист приблизился к одному из них, внутри лежали древние кости: тонкие, серые, с беззубым черепом. Это были останки древнего человека, более тысячи лет назад как умершего.

Проходя вокруг каждого из альковов, он насчитал всего одиннадцать скелетов. Пока репортёр стоял в центре зала, они окружали его со всех сторон.

— Значит одиннадцать останков, а я всегда считал, что их здесь двенадцать, — в негодовании заметил Бредберри. — Здесь должно быть что-то ещё…

Бездумно расхаживая взад и вперёд, он ощутил на полу своими ботинками что-то твёрдое. Прямо у него под ногами находилась круглая каменная плита со странными узорами. Её поверхность была украшена загадочными и непонятными символами, напоминавшими древние руны или иероглифы.

Томас увлечённо рассматривал их, освещая плиту светом факела. Внезапно, что-то мягкое и пушистое стало лосниться между его ногами, переводя на себя внимание. Томаса обжёг поток неверия и отрицания, отчего его глаза округлились словно шарики для пинг-понга. Он увидел у своих ног огромного чёрного кота.

Пушистый и откормленный зверь смотрел на него с любопытством и некой скукой в глазах.

Через некоторое время шок Томаса сменился заботливостью, мало ли откуда сюда мог пробраться соседский котяра.

— А ты здесь откуда взялся? Ну-ка, иди сюда, — репортёр заискивающе протянул руки к животному.

— Сшш! Фрр! — злобно бросил ему кот и оскалил белые зубы.

Вот те раз… Такого ответа Бредберри точно не мог ожидать. Что за странный кот, сначала трётся об твои ноги, а потом оскаливается.

— Вот запру тебя здесь, тогда узнаешь, — ехидно ответил ему Томас.

Он решил сделать вторую попытку взять и унести из склепа животное, но, приближаясь к коту, заметил на его морде странную ухмылку. Жуткий и беспощадный смех разразился из пасти кота:

— Ма-а-га-га-га-га!

В следующий миг зверь яростно прыгнул прямо в лицо Томасу, коварно расцарапав ему щёку, брызнувшую красной струйкой крови. После своего злодейства, кот убежал в тёмный проход камеры, ведущий в первый зал склепа.

— Вот же тварь! Никогда не понимал, за что Элис любит вас — маленьких злобных ублюдков.

Ещё с минуту журналист озлобленно скулил от щипающей рваной раны на щеке, и, крепко прижимая её рукой, побрёл к ступенькам на выход из склепа.

Поднимаясь наверх, он нигде не увидел следов присутствия кота. Бредберри на всякий случай запер двери склепа на ключ, чтобы никто больше не смог туда забраться. Устало присев на скамейку, он достал из кармана чистый платок и вытер им стекающую с лица кровь.

Томас не знал, откуда здесь взялся противный кот, так жестоко ранивший его, но твёрдо решил выставить его за ворота, если снова найдёт. Пришлось зайти в дом и обработать рану. В номере репортёра лежала переносная аптечка, специально для таких целей.

Томас аккуратно раскрыл её на кровати, доставая оттуда пузырёк спирта и бинты, намереваясь тщательно обработать царапины.

Встав напротив овального зеркала, висевшего над столом, он зажёг свечу. Медленными плавными движениями Томас проводил ватой вокруг раны, вытирая следы крови с лица.

Внезапно, его слух зацепила навязчивая звонкая мелодия. Не было сомнений, это была та самая детская игрушка — шкатулка с танцующей балериной. Кучи мурашек по спине, нахлынувшие на него безудержным бурным потоком, заставили Бредберри обернуться и в панике осматривать всю комнату.

Музыка внезапно стихла, оставляя после себя лишь мёртвую тишину. Это на миг заставило Томаса усомниться в своей нормальности.

— Ничего! Всё опять стихло… Где же эта дурацкая игрушка?

Мужчина вытер рукой потную испарину со лба и развернулся обратно к зеркалу. И тут его застал врасплох ещё один неприятный сюрприз, как будто вылезший из детских кошмарных сновидений.

Тот старый овал зеркала не был пустым, в нём сидело нечто чуждое и враждебное. Из него смотрела зловещая, полупрозрачная, ухмыляющаяся рожа. Она явно имела женские черты лица, с сияющей кожей и длинными развивающимися волосами. Её глаза неотрывно уставились на Томаса, уголки рта скривились в жестокую гримасу насмешки, издеваясь над ним в немом выражении. Все его ощущения будто провалились куда-то далеко вниз, душа закралась в самые пятки. Эта неведомая сущность словно бы парализовала Бредберри, не давая ему сдвинуться с места.

Полупрозрачный рот раскрылся, брови поползли вверх, и глаза угрожающе засверкали:

— С-с-с-ч-чё-ё-ё-т-т! — пронзительно завопила ему сущность.

Репортёр мгновенно отлетел на пол, упав с высоты собственного роста. Он в панике вскочил на ноги, быстро выбегая из номера «225», держа путь подальше от зеркала, всё дальше и дальше в коридорах гостиницы.

Весь взмыленный, с бешено колотящимся сердцем, Томас вломился в кухню и решительно достал из холодильника открытую им бутылку вина, скорее засовывая ледяное горлышко бутылки себе в рот.

Холодное красное вино обожгло его пищевод, но через полминуты принесло некоторую дозу успокоения. Ещё бы, ведь с ним случился его первый опыт контакта с нечто запредельным, существом из потустороннего мира, которое настигло Томаса прямо в его спальне. Образ мерзкой призрачной физиономии не выходил из его головы, и он твёрдо решил, что этого зеркала в его номере больше никогда не будет.

Мужчине уже давно следовало знать меру и остановиться, убрать бутылку подальше от губ, но Бредберри продолжал опустошать её, пока не завалился в беспамятстве за столом.

Через три часа вынужденного сна его голова вся трещала по швам. Мужчина взглянул на часы, они показывали девять вечера. Теперь ему понадобится достать из аптечки обезболивающее, чтобы прекратить мучения от тупой, крепко засевшей в голове боли.

Но не сегодня. Сегодня он не под каким предлогом не вернётся в эту комнату. Руки и ноги журналиста сильно затекли от долгого пребывания без движения.

— Уфф… Моя голова. Видать я перебрал с выпивкой…

Констатировав этот печальный факт, Томас протёр слипшиеся глаза и достал из кармана записную книжку.

Он попытался сделать в ней очередную запись, но его почерк на страницах выделывал причудливые пируэты и мёртвые петли, упрямо отказываясь подчиняться руке. Он отложил ручку в сторону и посмотрел на свою ладонь — она вся тряслась нервными конвульсиями.

— Всё… На сегодня с меня достаточно… Лучше я лягу спать в одну из других спален в доме.

Томас Бредберри неуклюже шагал по извивающимся коридорам отеля, высматривая себе наименее страшную комнату на ночь. В одной руке он держал портативную масляную лампу, а другой он хватался за всё подряд, пытаясь сохранять равновесие. Всё вокруг казалось ему подозрительным: висящие на стенах картины, с изображёнными на них людьми, гипсовые человеческие бюсты, стоящие в коридорах, будто бы насмешливо косились на него, как на полного идиота.

Сорок минут блужданий по дому привели Томаса к одной из прилично обставленных спален отеля. Дверь комнаты он сразу же запер на ключ. Наконец-то он мог успокоиться и набраться сил. Бросив рядом на стуле свои пахнущие спиртным вещи, репортёр завалился на огромную кровать с балдахином, и наглухо зарылся под одеялом. Впереди ему предстояло крепко проспать всю ночь.

Так закончился его четвёртый день в «12 Сэйнтс Хилл»…