Алмазные нервы

Виктор Бурцев, 2000

Экспериментальный образец Алмазных НЕРвов, или НейроРазъемов, становится причиной многочисленных интриг и грандиозных уличных битв в Москве середины XXI века. Якудза и гурэнтай, отечественная мафия и Черные Братья, спецслужбы и киберы – все жаждут любой ценой получить уникальный инструмент, позволяющий многократно проникать в глубины Виртуальности. Хакеру Артему Яковлеву и журналисту Константину Таманскому, оказавшимся в центре стремительно разворачивающихся событий, приходится взяться за оружие, чтобы попытаться спасти себя и близких людей.

13. Артем Яковлев. Кличка Аякс.

Программист Министерства иностранных дел РФ.

Новая Москва

Он был, вероятно, из тех, кто помнит еще начало века и первый технологический скачок с Контактными Оптическими Разъемами. Сухой, совершенно лысый старикашка. Весь в морщинах. Лицо стандартное, незапоминающееся. Впрочем… Я пригляделся повнимательнее. Рельеф лица был старательно изменен. Старательно, качественно, совсем недавно. Я видел следы от шрамов. Хирург упорно изменял его внешность, стирал индивидуальность. Теперь вместо лица у этого человека была стандартизированная личина. Человек Никто.

— Что, не нравится? — спросил человек. — Мне тоже не нравится. Но надо. Значит, придется потерпеть. Знаете ли, трапперы от «Ультры» очень старательные парни, их сдерживает только то, что они работают нелегально. Охранка не поощряет корпоративных разборок на своей территории.

Что-то царапнуло мой слух, какой-то оборот речи… Ах да, «охранка». Он употребил это странное, забытое слово.

— Плевать твоим трапперам на всех ментов, вместе взятых, — сказал Тройка.

— Угу. А ТехНадзор?

— А что им ТехНадзор?

— А то, что они киборги. Официально траппер — это полубоевой модификант. Они условно уравнены в правах с человеком, но на самом деле они киборги с КИ повыше шестидесяти процентов. Вот так-то.

— Что означает — условно уравнены? — спросил я. Корпорации хранили свою информацию под замком и поэтому любые достоверные данные были на вес золота.

— Условно? — старик усмехнулся. Над едва заметными шрамами пролегли морщины, подчеркивавшие искусственность лица. — Это означает, что внутри корпорации слово модификанта — закон для всех. Для служащего корпорации слово модификанта на улице — закон. Для остальных он просто крутой парень, без кибер-метки. Модификант может угрохать меня без всяких последствий для себя. Если, конечно, ему на хвост не сядет ТехНадзор. А ТехНадзор часто вначале стреляет, а уж потом проверяет идентификационную карточку.

И старикашка засмеялся неожиданно громким и мощным голосом. Ощущение того, что со мной разговаривает молодой мужчина, стало таким сильным, что я попристальнее присмотрелся к его внешности. Искусственное лицо, опущенные плечи, сутул, руки… Руки были в перчатках. Черных.

Старик дернулся и спрятал руки в карманы.

— У тебя наблюдательный друг, Тройка, — пробормотал он. — Очень даже наблюдательный.

— А ты хлебалом-то своим не щелкай, — грубо отозвался Тройка. — И трепись поменьше. Развел баланду. Тебе паспорт нужен или как?

— Ксива… — улыбнулся старик, во рту было полно крепких зубов. — Нужна, как же. А не трепаться я не могу. Говори много, чтобы не сказать ничего. — И он снова засмеялся. — Зовите меня Болтун. Мы, кстати, не познакомились… Тройку я уже знаю. — И старикашка посмотрел на меня.

— А… — Что-то толкнуло меня изнутри. Незачем мне выкладывать свои карты. — Борман.

Старикашка вытаращил глаза, затем перевел их на Мартина, тот не стал особенно юлить:

— Мартин.

Получилось занятно. Я словно прочитал в глазах Болтуна вопрос: «Кто над кем тут шутит?»

— Ладно. По какому вопросу?.. То есть я хотел сказать, что вы хотите за вашу ксиву?

— Алмазные НЕРвы, — сказал Тройка. Болтун долго молчал. Ссутулился еще больше, и глаза его стали сонными.

— А что вы вообще знаете про НЕРвы? — Болтун прошелся по комнатушке — Только то, что любой баран, который раньше содержал татуировочный салон, врезает их вам в любую часть тела за какие-то гроши? Только то, что сами НЕРвы стоят дорого из-за платинового покрытия, которое необходимо для плотного и чистого контакта с НЕКом? Только то, что можно купить дешевые корейские НЕРвы и спалить свою родную человеческую нервную систему, уж простите за каламбур? Вы знаете, что делают НЕРвы с вами? Вы знаете, сколько психов, маньяков и шизофреников содержится в государственных лечебницах из-за экспериментов с НЕРвами? А почему НЕРвы не действуют на обезьян и на представителей диких племен Амазонки? На собак действуют, на кошек… Даже на подопытных мышей!!! А приматы не воспринимают. И не просто не воспринимают, а дохнут. Как только НЕРв входит в контакт с их нервной системой и обезьяна выходит из наркоза, она умирает. Либо сама, либо ее забивают ее сородичи. Почему? Даже я не знаю этого, хотя я разработал пять моделей НЕРвов. ПЯТЬ! И прототипы «Ультра-Стеле» должны носить мое имя! Что вы можете знать о НЕРвах?..

Я начал понимать, почему за Болтуном гоняются трапперы «Ультра График». За технологией «Ультра-Стеле» охотились вообще все. В том числе и правительство. Это были самые дорогие НЕРвы. Невозможно дорогие! Существующие в количестве, которое исчисляется в пределах одного десятка. Невидимые НЕРвы не имеют фиксированной точки входа. Они не привязаны к какой-либо части организма. Они блуждают в теле носителя и проявляются там, где это необходимо для подключения. Одна незадача — эти НЕРвы сразу выставляют КИ на 50. Это при учете, что никаких дополнительных искусственных изменений до этого в теле не было произведено. Я даже подумал, что за этим человеком гоняются трапперы не одной корпорации.

А Болтун тем временем продолжал:

— Когда я начал работу над Алмазными НЕРвами, я уже знал почти все ответы. За редким исключением. Даже старик Кобаяси не знал больше…

— Кобаяси? Тот самый?

— Именно. Тот, кто впервые предложил идею прямого контакта нервной системы и компьютера. Он считал, что это лишь контакт на физическом уровне. Он был материалист, это нехарактерно для японца. Впрочем, он был слишком таинственной фигурой, чтобы однозначно судить о нем…

— Некоторые считают, что его вообще не было, а был только закрытый институт, где содержалось большое количество «мозгов», которые выступали под именем Кобаяси, — сказал я.

— Он был. Уж можете мне поверить. — Болтун словно прислушивался к чему-то для других недоступному. — Эти россказни имеют две основы под собой. Первая — басню распустил сам Кобаяси. А вторая — никто не смог выйти на него через Виртуальность. Потому что Кобаяси за всю свою жизнь не вживил себе ни одного НЕРва. И ни одного искусственного заменителя в его теле не было. Он был стопроцентным человеком. У него даже пломб в зубах не имелось. И поэтому я не верю его словам о том, что контакт происходит только на физическом уровне. Брехня! Я не знаю, зачем он сказал это… Контакт между Виртуальностью и центральной нервной системой человека, проходя через НейроРазъем, становится чем-то большим, чем простое физическое соприкосновение двух систем. После «Ультра-Стеле» мне пришла в голову идея реализовать некоторые легенды, что в обилии ходили тогда по Виртуальности. Просто всякую чушь… Помните, всякие байки на манер «Мягкие Стены», «Дорога в Будущее», «Визуализатор», «Зомби-14»?

— Сказки для хакеров младшего школьного возраста, — сказал Тройка.

— Не совсем, — ответил Болтун. — Именно эти сказки я и намеревался реализовать.

— И «Зомби-14»? Проект считывания мыслей из сознания посредством Виртуальности?

— Это теоретически — семечки. Ерунда. Пойми, находясь Там, ты находишься не в наркотическом бреду, ты находишься в прямом контакте с компьютером. Считывать данные с компьютера на расстоянии достаточно просто, иначе бы не было хакеров, осталось только проложить дорожку через НЕРв к сознанию… Впрочем, не важно. Один черт, я этого не добился. Произошло другое.

Болтун замолчал и к чему-то прислушался. Я прислушался тоже. Ничего. Только дождь, который собирался, еще когда мы пробирались по торговым рядам, постукивал по крышам прилавков. Тишина ничем не нарушалась. Ничем, кроме дождя. В центре громадного рынка.

Болтун метнулся куда-то в угол, к груде хлама. Чем-то загремел. Тройка отошел к двери и приоткрыл ее, выглянул.

— Пока никого, — вполголоса сказал Тройка.

— Именно, что пока, — нервно выкрикнул Болтун, расшвыривая свое барахло. — Вы же хвост привели, уроды!!!

— Да ладно, засохни, может быть, это облава обычная, — подал голос молчавший до этого момента Мартин.

— Ага, скажи еще, что это призрак Прошедшего Рождества, — отозвался Болтун. — У торгашей, знаешь, какая система оповещения?! Не знаешь? А я тебе скажу: у них идеальная система оповещения.

— Ну, не такая уж идеальная… — успел сказать Тройка. По крыше что-то зашуршало.

— Достаточно идеальная! — Болтун отбросил платье, под ним оказалась зловещего вида дыра, там он и скрылся.

— Сваливаем, чего ждете? — донесся из дыры его приглушенный голос.

— Второго пришествия, — пробормотал Тройка, потом посмотрел на меня. — Если мы попадемся Технадзору с поддельным паспортом и программатором к нему, нам не поздоровится.

— А если это трапперы?

— Не поздоровится вдвойне. Место слишком глухое.

Я нырнул в дыру вслед за Мартином. Где-то за мной ругался Тройка, вляпавшись рукой в откровенно попахивающую кучку. Туннель, по которому мы шли, был низким и сухим, но воняло там гадостно и было совершенно темно.

Скоро мы оказались на относительно свежем воздухе. Где-то между тыльными сторонами прилавков.

Болтун сидел, привалившись к стене, и тяжело дышал. Я упал рядом.

Все еще матерясь, из дыры вылез Тройка.

— Чего расселись? Они быстро этот… — Тройка посмотрел на Мартина и подавил рвущееся слово, — этот калоотстойник найдут.

— Можешь выражаться, — сказал Мартин. — Ты меня за мажора принимаешь? Болтун как-то по-женски хихикнул.

— Так чего расселись-то? — повторил Тройка.

— Вариантов немного, — ответил Болтун. — Можем двинуть вдоль стенки, но если они выберутся из дыры, то быстро нас нагонят и придется чинить разборки в невыгодных условиях. А если не выберутся…

— А они могут не выбраться? — спросил я.

— Могут. Точнее, они обязательно выберутся, но не в этом месте. Там, под площадью, лабиринт.

И несколько выходов. Я выбрал случайный, они сделают то же самое. Мой след они взять не могут, вероятность того, что они вылезут именно здесь, невысока.

— А если вылезут?

В ответ Болтун вытянул из складок одежды пистолет.

— Бред, — сказал Тройка. — На полубоевых модификантов наезжать себе дороже.

— Пошли, там дальше помыться можно. Раньше эти лабиринты действительно были частью канализационной системы.

— Я заметил, — проворчал Тройка.

Мне показалось, что Болтун выбрал этот выход совсем не случайно.

Мы двигались по узкому коридору, когда я заметил, что Болтун незаметно сокращает расстояние между нами, он чуть притормаживал, запинался. Так я оказался прямо у него за спиной.

— Другого случая может не представиться, — сказал Болтун вполголоса, глядя перед собой. — Ты хочешь знать, что такое Алмазные НЕРвы, я хочу получить свободный паспорт с программатором, но Тройке обо всем знать необязательно. Так что слушай. Алмазные НЕРвы — одни-единственные. Копии не работают, дубликаты на атомном уровне представляют из себя всего лишь дорогую безделушку. Схем нет. Те, до которых я смог дотянуться, уничтожены.

— Неужели такая штука серьезная? — спросил я.

— Серьезная. Настолько серьезная, что я даже не знаю, что они делают. Я, создатель, не знаю всех возможностей. Такие хакерские штуки, как «Мягкие Стены», «Визуализатор», это все бред, этого нет в природе. Алмазные НЕРвы — это только экспериментальный проект. Он не прошел полных испытаний, когда я понял, к чему все ведет. Я уничтожил схемы, уничтожил документацию и украл прототип. И спрятал его. Я собирался объявить, что в ходе экспериментов произошел сбой… Что прототип уничтожен… Такое случалось раньше. Однако «Ультра» как-то выяснила, что произошло. Они учуяли деньги, а на деньги-то у них нюх собачий. Невероятные возможности, как ты знаешь, сулят такие же невероятные прибыли… Короче, теперь я бегаю от их трапперов. И скорее всего они не будут брать меня живьем, а просто сохранят мозг, чтобы потом воспользоваться им в лаборатории.

— Так что они делают, эти НЕРвы? Что это такое?

— Это самое большое зло, которое смог придумать человек. Алмазные НЕРвы — это связь с Виртуальностью. Знаешь, когда ты соединяешься, входишь в Виртуальность, то твое сознание находится в теле и только его калька, копия, транслируется посредством НЕРва в искусственную вариантностную среду, называемую Виртуальностью. Только копия. А Алмазные НЕРвы впускают Виртуальность в тебя! И вместе с тем они погружают тебя в Виртуальность. Твое сознание целиком оказывается там, где ему быть не положено. А когда ты наконец возвращаешься, все уже изменилось. И ты изменился, и мир вокруг тебя. Краски имеют другой оттенок, звуки другой тон. Алмазные НЕРвы — это полный контакт с Виртуальностью, но контакт с обратной связью. Вы взаимо проникаете друг в друга. Это…

— А в чем тут достоинство? Где возможности? — Я чувствовал себя совершенно запутавшимся в потоке слов Болтуна. Вот уж действительно «говори больше, чтобы не сболтнуть лишнего».

— В заднем кармане лежит временный НЕК, это копия моего дневника. Сам смотри, поймешь.

— А зачем ты мне все это рассказываешь? — спросил я, осторожно доставая маленький беспроводной разъемчик. — Мог бы наплести чего-нибудь, получить паспорт и слинять.

— Мне, дорогой ты мой, как видишь, заниматься делами совсем недосуг. Мне задницу спасать надо. А трапперы и «Ультра» с меня не слезут, пока эти самые трижды проклятые НЕРвы… И я не смогу спокойно спать… И не потому, что на мне охотники висят, а потому, что я выпустил такого джинна из бутылки, возможностей которого никто не знает. Вот только уничтожить их я не смог. Эти НЕРвы — мое создание, мои дети. Я не убиваю своих детей, какими бы уродами они ни были. Ты… ты найдешь их. А там уж ответственность на тебе будет, на тебе…

Дневник… Вся информация…

Болтун давно бредил. Его шатало. Если бы не узость коридора, он бы попросту упал. Я подхватил его. Подбежал Тройка. Мы усадили Болтуна возле стенки. Его глаза остекленели, изо рта вырывались несвязные слова…

— Дайте, дайте…

— Чего дать? — спросил Тройка.

— Чего угодно, но дайте…

Руки Болтуна конвульсивно дернулись, и он щелкнул себя по внутренней стороне запястья жестом, понятным любому наркоману.

— Дерьмо собачье! У него же ломка, чего вы смотрите? — воскликнул Мартин. — Кольните его, у кого-нибудь есть? А?

Его рука нырнула в какой-то потайной кармашек, а затем всадила короткий, одноразовый инжектор Болтуну в шею. У того в горле что-то забулькало, и он начал валиться на правый бок.

— Что ты ему вогнал? — поинтересовался Тройка.

— Растворенный крэк.

— Ни хрена себе…

Он очнулся только через час. За это время мы доволокли его до места, где лилась какая-то вода из пробитой трубы. Помылись, ополоснули лицо Болтуну.

— Мать… Что это было? — спросил Болтун.

— Крэк, — ответил Тройка.

— Не пудри мозги, — вяло возразил Болтун. — Что я, крэка не пробовал?!

— Растворенный… — добавил Мартин.

— Елки… — только простонал Болтун. — Вы же меня на него посадите… Я же потом не слезу.

— Слезешь, если ты им раньше не ширялся, то еще пять вмазок у тебя есть. А что ты прикажешь делать, у тебя коллапс начался. — Тройка был уже на взводе. —

Козел. С собой ширево таскать надо, нарк поганый.

— Пошел ты… — спокойно ответил Болтун и опустил голову под струю холодной воды.

— Где они?

— Что где? — Болтун не вырывался.

— НЕРвы где? Ты сказал, что спрятал. Болтун захихикал. Потом засмеялся. Потом у него началась истерика. Он хохотал, заливаясь слезами, стучал кулаками по земле, катался из стороны в сторону.

Мартин подошел сзади и тронул меня за плечо.

— Погоди, — сказал он. — Это отходняк у него. Я знаю, что делать.

И с размаху всадил катающемуся Болтуну ногой в копчик.

Болтун взвыл, выгибаясь дугой, но смеяться перестал. Тихо лежал, хлопая мокрыми от слез глазами.

— Так где ты их спрятал? — повторил мой вопрос Тройка.

Болтун снова хихикнул, но справился с собой:

— У якудза.

Когда мы выбрались, в торговых рядах на Литературной площади не произошло никаких изменений. Трапперы действовали чисто. В озере рынка их бросок не вызвал никаких волн.