Чёрное золото

Виктор Блытов, 2019

Приключенческий морской роман «Черное золото» родился из идеи написания сценария к художественному кинофильму с аналогичным названием в 2010 году по заданию Александра Любимова. Использована идея (южные острова, военный корабль, пираты, кораллы, любовь), подсказанная Александром Покровским по борьбе с пиратами. Позднее Александр Михайлович Покровский издал книгу «Тропик лейтенанта», где изложил собственное видение задумки. Синопсис «Черное золото» был выбран Александром Любимовым из десятка предложенных другими авторами. Был выделен режиссер со студии «Три Т» Михаил Михайлович Селютин, однако ознакомление штаба ВМФ с синопсисом дало полный запрет на снятие фильма по подобному сценарию. «Не позволим флот позорить» – было сказано руководством управления воспитания. В течение нескольких лет, прошедших с момента издания, синопсис к кинофильму «Черное золото» автором синопсиса был переосмыслен, значительно переработан, дополнен, получил новое звучание и подготовлен к издательству в качестве книги. Показанные в романе события происходили в девяностые годы двадцатого столетия на фоне развала экономики России, войны в Чечне, парада суверенитетов республик, областей, краев. Показан эпизод развала военно-морского флота на Дальнем Востоке. Идет массовый вывод кораблей ВМФ из строя, продажа на железо лучших кораблей, продажа секретов на запад и восток, потеря флотом наиболее способных офицеров, мичманов. Происходящее с флотом соизмеримо с грандиозным поражением в самом крупном морском сражении. На фоне этих событий в рамках одного небольшого корабля второго ранга показано, что корабли – это не только железо, которое можно продать, порезать, бросить ржаветь. Это еще и экипаж, который вопреки происходящим событиям в стране хочет сохранить свой корабль для России, хочет служить России. События, показанные в романе, вынуждают руководство страны и командование флота понять необходимость для страны военно-морского флота, признать наличие интересов страны в дальних зонах, которые необходимо обеспечивать стране. Впервые в романе показана борьба военно-морского флота России с пиратами, которые, не видя противодействия на морях, стали наглеть и нападать на гражданские суда. Нападения пиратов стали весьма чувствительны для многих стран. Наши герои действуют в экстремальных условиях, когда за ними не стоит большая и сильная страна, способная защитить и помочь, а полуживая, воюющая внутри себя держава, терзаемая олигархами и другими (якобы, дружественными странами), стремящимися урвать себе большой кусок от пирога некогда великой державы. В романе есть и приключения, и любовь и место подвигу во имя флота и России. Герои молодые офицеры, мичмана, матросы, способные на подвиг ради своей страны. Душу Богу, жизнь Родине, сердце – женщине, честь – никому!

Глава 3. Операция «Мюнхгаузен»

(борт СКР «Яростный». Приморская тайга)

Карл Фридрих Иероним барон фон Мюнхга́узен — немецкий барон, ротмистр русской службы и рассказчик, ставший литературным персонажем. Имя Мюнхгаузена стало нарицательным как обозначение человека, рассказывающего невероятные истории.

Через неделю Саша Ким привёз на корабль обещанную красную икру в банках.

— Сейчас матросы разгружают копчёную рыбу. Целый грузовик доставили. Хватит, наверное, на неделю. А дедушка Ан подарил нашим офицерам и матросам на кают-компанию и каждый кубрик по трёхлитровой банке красной икры. Это царский подарок. И здесь тебе деньги в размере месячной зарплаты! — он бросил пачку денег на стол.

— Ничего себе! Саня, и чего мы тогда флоту служим? Вернее, Родине? Может, уволиться и пойти служить дедушке Ану? А когда ему понадобится флот, мы с тобой станем его адмиралами.

Саша засмеялся и ударил Леху подушкой.

— Прежде, чем стать адмиралами, нам с тобой надо стать хотя бы капитан-лейтенантами. Это все же первое настоящее флотское звание на кораблях, которого мы с тобой пока не достигли.

Звонковая сигнализация два раза по три отыграла сигнал «Слушайте все» и потом старпом объявил: «Офицерам корабля собраться в кают-компании офицеров!»

Саша и Лёша надели жёлтые рубашки, на ноги надели тапочки с дырками, называемые «тропическими тапочками» или «тапочками подводника» и быстро побежали в кают-компанию.

Через пять минут вся кают-компания наполнилась офицерами.

— Товарищи офицеры! — скомандовал старпом.

Все вскочили, и приняли стойку «смирно».

В кают-компанию энергичным шагом вошёл командир.

— Товарищи офицеры!

Все дружно сели.

— Не буду рассказывать вам долго, — начал командир. — Скажу, по существу. Сегодня на корабль привезли рыбу и красную икру. Это дар благотворительности одного корейского бизнесмена из Приморского края. Я говорил с ним. Спасибо ему и низкий поклон, что в эти сложные годы помогает флоту и нашему кораблю. Разговор с ним навеял мне одну мысль, и он обещал мне, вернее, нам всем, поддержку. Не знаю хорошая она и плохая. Это сейчас сложно сказать. Вам это решать. Этот бизнесмен предложил мне сотрудничество. И я подумал, что мы можем что-то сделать для своего корабля своих матросов и Родины. Сами можем.

— Дедушка Ан приходил к командиру, — толкнул Лёшу рукой связист.

Зам по воспитанию перебил командира, развалившись в кресле:

— Если сказать про эту рыбу, то на бригаде или в нашем политическом органе, вернее, органе воспитания, лопнут от зависти и сразу встанут к нам на довольствие.

— Никому и ничего не надо говорить! — сказал, раздражаясь, всегда спокойный командир. — Если проболтаетесь, пеняйте на себя. Можете загубить бездарно очень большое и нужное нам дело. Все, что привезли — это наше и больше никого не касается. Пусть штабы и политотделы выбивают положенное продовольствие и деньги для нас наверху. Не могут? Мы не виноваты. Пусть работают и не смотрят на наш бутерброд с маслом.

— Я что, товарищ командир? Я ничего. Нем, как рыба.

Все офицеры засмеялись, а командир продолжил:

— Больше не перебивайте меня, я и без вас сам собьюсь! Так вот в чем суть идеи. Сейчас идёт путина в крае. На нерест идёт горбуша. Приморье очень богатый край и голодать здесь, наверное, стыдно. Поэтому я предлагаю, пока нет выходов в море, нет боевых задач, мы будем стараться прокормить себя сами. Предлагаю под руководством помощника командира создать бригаду по ловле рыбы. Здесь водится много различных видов рыбы. У нас на корабле есть японские сети. Мы в девяносто третьем году их снимали по приказанию командования. Помните, было приказание сверху? Кое-что должно было сохраниться, если не продали. Помощник, есть у нас сети?

— Так точно, есть три сети. Не все боцмана продали, — сказал, вставая, помощник командира, старший лейтенант Михайлов.

— Понятно? Вы можете возглавить ловлю рыбы? Как? Удочками, сетями, как сможете. Можете взять для этих целей один баркас. А если будет мало, то берите и командирский катер, все равно простаивает. Обратите внимание на ловлю камбалы и кальмаров. Это можно делать даже здесь в бухте. Здесь за вахту можно надёргать вёдер пять.

— Есть, все сделаем, товарищ командир! Это же не сложно, — ответил помощник.

— Теперь ловля чилимов. Зам, возглавишь с боцманом?

— Боцмана я не отдам, — взвился помощник. — Он мне самому нужен будет.

— Ладно, возьму твоего боцманенка Филюшина. Он тоже нормальный.

— Кстати чилимы — это креветки? Это же деликатес. Он же в городе подаётся в лучших ресторанах. А говорят очень полезный и питательный, — сказал зам по воспитанию, потянувшись.

— Зам, я не спрашиваю, откуда ты знаешь, что подают в самых, самых ресторанах Владика, — усмехнулся командир. — Но, если этими деликатесами будут питаться наши матросы, я против не буду. Дерзайте!

Зам заулыбался и стал шёпотом обсуждать с сидевшим рядом пропагандистом, как лучше все организовать.

— Я думаю, что командир БЧ-5 может возглавить бригаду огородников. У нас есть несколько участков земли на Шаморе. Нам выделил флот под дачи офицеров и мичманов десять участков рядом с морпехами. Дабы мы выживали. А мы отдадим эти участки под большой корабельный огород. Посадим там картошку, зелень, сделаем теплицы, посадим огурцы, помидоры. Семьям поможем. Кстати, чего тут ещё растёт, механик?

— Все растёт. С удовольствием займусь этим. Лучше что-то делать, чем бездарно просиживать штаны на корабле и ждать, когда его продаст очередной прохиндей с адмиральскими эполетами, — сказал механик Венедиктов, поглаживая начинавшую появляться лысину. — Земля здесь благодатная и климат тоже, растёт все вплоть до винограда. Широта крымская, правда долгота колымская, — усмехнулся он. — Можно сажать еще патиссоны, кабачки, тыквы, выращивать клубнику, малину, крыжовник, смородину различную.

— А мёд к столам команды, ульи поставить, — перебил механика лейтенант Кромченко. — У меня дед занимается. У него двадцать ульев есть. Если попросить, может поделиться. Он в Уссурийске живет. Главное дать ему в помощь человека, разбирающегося в этом. Я с ним проконсультируюсь, он поможет.

— Наверняка в экипаже есть человек, способный этим заняться, вот чем можно разнообразить наши столы, а если получится, то и на продажу останется. Товарищи офицеры! Подбирайте себе людей, ищите способы приложения своих сил. Дедушка Ан сказал, что стыдно сидеть голодным в сытом, благоприятном для жизни крае. И я с ним согласен.

У всех сразу появились мысли. Офицеры начали перешёптываться.

— Теперь ещё леса. Предлагаю не упускать. Там, на мой взгляд, тоже полно всяких вкусных и полезных вещей. Ягоды, грибы, черемша, щавель и так далее. Командир БЧ-2! А вы можете создать из наших матросов бригаду лесников по сбору ягод, грибов и зелени?

— Это хорошая идея, товарищ командир. Я с удовольствием возьмусь за неё. Там кедрач, орешки есть, а земляные орехи. Хо, да только начни. Почему эта идея раньше нам не пришла в голову? — рассмеялся старший лейтенант Аюпов.

— А охотники у нас есть? — спросил, улыбаясь, командир.

— У меня матрос Архипенко таёжник из Келлерово. Сейчас в отпуске, но вернётся из отпуска, проконсультируемся у него, — сказал со сверкающим лицом штурман.

— Так точно. Я охотник! — сказал лейтенант Павлов, командир БЧ-3. — Я член общества охотников и рыболовов. У меня дома есть ружье «Ижевка» и разрешение.

— Так это же хорошо, — повеселел командир. — У нас же есть матросы таёжники, как говорит штурман. Наверняка не один. У них имеется опыт охоты. Вот среди них и собирай команду.

— Я тоже охотник, — внезапно сказал Саша Ким, — с детства ходил на охоту с отцом, у меня тоже есть ружье. Запиши меня. Я и места знаю, где и что водится.

— Вот и занимайтесь вдвоём этим делом!

— Помощник по снабжению! А как ты смотришь на идею создать свиноферму и выращивать, к примеру, кроликов и свиней? По-моему, большого ума не надо, надо просто приложение сил и хорошие мысли. А набрать ребят с деревень, кто занимались этим в экипаже, наверное, не сложно?

— А где? Нужно соответствующие помещение, корма, — сказал старший лейтенант Будин.

— Какие для кроликов корма? Трава, — возразил Ким. — Это для свиней нужен хлеб, комбикорма. Но и это не проблема. Корейцы помогут. Я поговорю с дедушкой Аном. А заброшенных свиноферм в крае полно сейчас. Можно договориться об аренде не за деньги, а к примеру, за бартер.

— Вот и думай, Сергей Ярославович. Я поставил тебе задачу, а ты думай. На корабле я хозяин всего, а на свиноферме будешь ты.

— Есть заброшенная свиноферма здесь недалеко от Владика, — вдруг сказал Ким. — Я знаю. Надо поговорить с нашими и узнать.

— Отлично! Я дал вам идею, вы и занимайтесь. Матросы и офицеры не должны голодать в этом благодатном краю. Это моё мнение. И если Родина ничего не делает, чтобы нас накормить, одеть и обеспечить всем положенным, то мы будем делать это сами. И другого пути я не вижу, пока в стране существует этот базар. Сохраним корабль для страны, сохраним экипаж, и это будет наш вклад в оборону страны. У нас есть головы, руки и желание. Но все же прошу делать все без нарушения законов. Чтобы не было проблем. Положено получать лицензию на отстрел или отлов, получайте. Нельзя в это время охотиться — не охотьтесь. Займитесь другим, чем можно заниматься в этой обстановке.

— Товарищ командир! А разрешите я займусь ловлей крабов и гребешков? Морепродукты — это очень здорово, — попросил Лёша Кузьмин. — Соберём ныряльщиков, сделаем краболовушки, можно что-то купить в посёлке Крым, там есть завод. Он уже разваливается. У них наверняка что-то осталось. Может и траулер какой-нибудь из непроданных привести в порядок и в море.

— Называется не траулер, а ярусолов, — подсказал всезнающий Ким.

— Занимайтесь, штурман! Все, что на пользу корабля и команды делать разрешаю!

— А можно я займусь отделочными работами? — попросил внезапно лейтенант Петрыкин. — Я строитель, а сейчас многие делают себе евроремонты в домах и виллах. А у нас на корабле наверняка есть маляры, каменщики, обойщики, плотники, столяры. Думаю, что многие согласятся, чем сидеть на корабле.

— Петрыкин, флаг вам в руки! — повеселел замполит, вернее, зам по воспитанию.

— Признаюсь, что я об этом не подумал, вот что значит светлые головы! — командир наморщил лоб и посмотрел на зама.

Тот кивнул головой и сказал:

— Пусть занимаются!

— А я бы мог антиугонки устанавливать, ремонтировать электрику машин, — предложил командир БЧ-7. — Это несложно и потребность есть. Сейчас много автохлама гонят из Японии и Южной Кореи. У меня знакомец с «Бреста» из лётчиков занимается. Леня Балуевский. У него фирма. Он давно предлагал мне заняться. Да некогда было. А здесь почему же нет? Если для пользы дела и корабля. Надо только место найти, где это делать. Если Лёня предложит на его площади, то и проблема решена. На первое время можно взять инструменты с корабля из ЗИПов. А потом заработаем и купим.

— Насчёт купим. Все заработанные деньги мне. Мы с замом и начфином составим нашу финансовую группу. И раз в месяц отчёт перед вами. Что сколько и куда. Деньги не могут не появиться. Они будут, и если вы доверяете мне и заму, то мы будем этим заниматься. Если доход будет значительным, то можно будет и премии выплачивать и материальную помощь нуждающимся. И вообще, товарищи офицеры, я дал вам направление для вашего творчества. Продумайте все, как следует, подберите себе людей, найдите место приложения своих сил. Я жду вас с предложениями в своей каюте после ужина. Побеседую с каждым. Я думаю, что с замом по воспитанию мы все подробно обсудим предметно. Постараемся учесть все риски. И будем делать. Выживать. Как это сделал барон Мюнхгаузен, который вытащил сам себя за чуприну из болота.

— Товарищ командир, а давайте назовём нашу задумку «операцией Мюнхгаузен». Непонятно со стороны, но здорово, — со сверкающими глазами предложил штурман.

— Мюнхгаузен? — усмехнулся командир. — Пусть будет Мюнхгаузен. Это даже занимательно. Мы все же военные люди и любое действие должно иметь своё название. Но как человек военный я понимаю, что в какой-то мере наши действия будут носить неофициальный характер и в чем-то входить в противоречие с законом о воинской службе и нашими уставами, прошу научиться всех держать язык за зубами, даже с самыми близкими людьми. Иначе вы можете подвести всех нас. И ещё у меня лежат рапорта части наших офицеров и мичманов на увольнение в запас досрочно. Как быть — давать им ход?

— Нет, товарищ командир. Пока верните, — сказал Кузьмин, и его поддержало большинство желавших уйти с корабля.

Командир встал и продолжил:

— Но условие, товарищи офицеры, одно. Корабль должен быть боеготовым всегда. Поэтому не более пятидесяти процентов офицеров и экипажа могут работать, остальные должны служить, нести наряды и вахты, расходничать, заниматься уборкой и так далее.

Кузьмин покачал головой, но с командиром согласился.

— Вот это все продумайте и мне на согласование, — командир встал, и быстрым шагом вышел из кают-компании.

— Товарищи офицеры! — запоздало закричал старпом Мещеряков.

Командир лишь махнул рукой.

— Работайте! Все беру на себя.

Весь день офицеры обсуждали инициативу командира, собирали бригады из матросов и мичманов. Каждому нашлась работа. И что самое главное, идея командира вызвала большое желание всех членов экипажа в ней поучаствовать.

А вечером за ужином и потом за вечерним чаем горячо обсуждали все свои действия и предложения у командира. Обсуждение ушло далеко за полночь. Спорили, горячились, доказывали свою правду и предложения. Все офицеры и мичмана даже забрали у командира свои рапорта на увольнение из армии. Служить становилось интересно.

Уже через неделю в кубриках и кают-компании появились грибы и рыба, гребешки и чилимы.

Корейцы периодически привозили на корабль свои продукты, а много добываемого матросскими бригадами в тайге и в море продавалось на рынках Приморья через корейские фирмы.

Получали за это деньги, живые деньги, на которые можно было что-то приобрести необходимое для корабля.

Когда на корабле нет дела, начинаются различные проступки, происшествия. А здесь всем было дело, которым занимались с огромным удовольствием. Каждый делал то, что умел и что мог.

Фрегат «Яростный» стал уже через полгода резко выделяться в лучшую сторону и по дисциплине среди всех кораблей Тихоокеанской эскадры. Его стали замечать начальники, отмечать в положительную сторону.

Охотничья бригада обосновалась на хуторе матроса Архипенко, за Келлеровкой. Получая лицензии на отстрел тех или иных животных, они поставляли к столу матросов и офицеров экзотическую дичь.

В санчасти корабля стала постоянным лечебным средством женьшеневая настойка матроса Архипенко. Грибы, ягодные варения, мед были на корабле постоянным деликатесом на столах кают-компании и столовых матросов.

Уже через полгода на столы и в кают-компанию начала поступать продукция со свинофермы и кроликовой фермы.

В неофициальном банке корабля появились значительные деньги, которые шли на поддержание корабля в исправности, материальной помощи тем, кто в ней нуждался. Начали выдавать матросам, мичманам и офицерам неофициальную зарплату.

По сути, корабль превратился в большую фирму, работающую с большим положительным эффектом, но без уплаты налогов, то есть с нарушением закона. Да и не могли военные зарегистрировать никак и нигде свою фирму.

Однако командир, собирая офицеров и мичманов, говорил об этом:

— Для меня главное сохранить корабль в боеготовности, чтобы, когда он понадобится стране, он мог выполнить любое боевое задание. А средства, которыми я пользуюсь для этого, могут быть любые.

И офицеры, и матросы верили своему командиру, и экипаж корабля не просто выживал в сложной обстановке, а жил, можно сказать, неплохо.

В краткие встречи на корабле Саша и Лёша обсуждали, почему бы систему выживания корабля не внедрить по всему флоту, но приходили к мыслям, что слишком много на флоте и эскадре прохиндеев, живущих только ради собственного кармана и личного обогащения. А так море и тайга могли бы всех прокормить в эти сложные времена.

— Ты знаешь, Саша, что меня мучает? — спросил штурман друга.

— И что же? Тебе же приобрели великолепное подводное оборудование для твоих работ в любое время года. Что тебе надо для полного счастья?

— Я думаю, — потянулся штурман немного потянулся и протянул ответ, задумавшись, — в с е ж е к а к н и погляди мы занимаемся браконьерством, как ни смотри на это дело. Мы не платим налоги.

— Нет, ты не прав, Лёша. Государст в о н а м н и ч е г о т о л к о м н е п л а т и т. Е с л и с ч и т а т ь т о, ч т о о н и п л а т я т деньгами за ратный труд, то это вообще мелочь по сравнению с той радостью, которую мы имеем, работая и зная, что работаем на свой корабль и на себя. Государство довело корабли Тихоокеанского флота до полного коллапса. Половину кораблей просто надо списывать. Вспомогательного флота нет. Он распродан или работает на адмиральские кошельки некоторых адмиралов. Тех, кто были против, они посадили или выгнали с фота. Квартиры офицеров открыто продают прохиндеям. Обогащаются за наш счёт люди, сумевшие вовремя примазаться к государственному кошельку. На нас сейчас, на это плевать. А мы на своём корабле уже сегодня имеем самую лучшую и исправную технику. Мы заправляемся всем необходимым за свой счёт. Мы готовы хоть завтра выйти в море и решать боевые задачи, если понадобится. Мы сохранили корабль для флота. А у государства нет для этого денег. У них ни на что и никогда нет денег, кроме патриотических речёвок и уговоров всех, что у нас нет врагов, есть только друзья. Но я не вижу, чтобы наступил всеобщий мир. Я не вижу, что наши враги разоружаются, так как это делаем мы. Тогда зачем? Объясни мне простому русскому корейцу, на хрена нам такое государство, такие руководители, которые, как говорил знаменитый ходжа Насреддин, давать не умеют, а умеют только брать?

— Ты прав во всем этом, — вяло сказал Лёша. — Наверное, я слишком законопослушный, чтобы понимать все это.

— Ты просто, Леха, ещё не вышел из СССР и живёшь при социализме. А у нас, корейцев, свой менталитет, своё понимание жизни. Мы люди, всегда зарабатывающие своими руками при любой обстановке. А сегодня страна живёт давно при самом злобном и человеконенавистническом капитализме. Мы нашли некоторые пути решения своих проблем. Но это лишь часть решения. В море от этого мы ходить не стали, выполнять боевые задачи тоже, не совершенствуем боевые навыки. А надо бы, если все же мы патриоты своей страны. Поэтому не хандри и не думай о плохом, а думай только о хорошем. Лучше пойдём в кают-компанию. Сегодня там дадут жареную медвежатину.

— Откуда медведь? Убили? Ведь это браконьерство?

— Не мы убили. Китайские браконьеры убили медведицу, отрезали лапы, вырезали печень, как мы их спугнули. Они сбежали, а что делать с тушей? Бросить для лесной братвы? Вот мы и привезли кое-чего на пробу на корабль. Половину отдали дедушке Ану на реализацию в элитных ресторанах города. Медведица была большая. Все же деликатес отборный. И ещё там же нашли двух медвежат, — Саша усмехнулся. — Забавные такие. Как по-корейски будет медведь? Помнишь?

— Э-э-э-э-э, — задумался штурман. — Волк, по-моему — ныкти, тигр — хорани, медведь? — он задумался и потом, ударив себя по лбу рукой, сказал, — ком. Снежный ком.

— Все правильно, Кузя, только волк — ныкте, а не ныкти. Но рад, что ты запомнил. Мне приятно.

— Мне тоже приятно. Я выучил, ты говорил — хана, туль, сет, нет, тасот, ёсот, ильгоп, ёдоль, ахоп, ёль — ваш счет до десяти. И вообще, мне очень понравилась твоя сестра Марина.

— Забудь, я тебя как друга прошу! Не для тебя она. Она девушка домашняя, работящая, а ты привык с проститутками.

— Нет, Саня, здесь что-то другое. Я понять не могу себя, утонул в ее синих глазах. Она мне по ночам снится. А может, это любовь?

— Ты же сам говорил, что любви нет. Есть только секс с пупырышками.

— Саня, ну не надо издеваться. Познакомь, сам я к ней не смогу подойти.

— Настырный ты, однако, Леха. Подумаю.

— А откуда у неё такие синие глаза?

— Так я тебе же говорил, что у нас дед по матери был русский. Я взял от него свой рост, а она глаза, темно-синие глаза, как вода у острова Путятина.

— Нравится она мне, Ким. Ничего с собой поделать не могу. Поверь!

Ким засмеялся.

— Ладно, о Марине потом поговорим. Посоветуюсь с родителями. Теперь лучше расскажу тебе о медвежатах. Они погибли бы в тайге без матери. Мы их привезли на корабль. Мишка и Машка назвали их матросы. Прокормим их и матросам какая ни есть, все же радость. Смешные они. Матросы довольны. Сейчас коки их молоком отпаивают. На камбузе пристроились жить. Два месяца им только.

— Это флотский закон — подальше от командования поближе к камбузу. А откуда узнали, что Машка и Мишка? Проверяли?

— Архипенко сказал, он у тебя знатный таёжник. Следы читает не хуже корейцев.

— Ого, а я ничего не знаю. Пойдём, посмотрим на медвежат! — заинтересовался штурман.

Они пошли к камбузу. Там их встретила огромная толпа матросов, обступивших двух очень маленьких и потешных медвежат, которые, стоя на задних лапах в коридоре, сосали молоко из бутылок под одобрительные крики матросов.

Протиснувшись сквозь толпу, Саша и Лёша увидели двух очаровательных малышей, сосущих молоко, изредка издающих довольные звуки и поглядывающих своими слегка красноватыми глазками на матросов.

— Будет теперь забава на корабле, — усмехнулся штурман. — А вырастут, что делать будем?

— Отдадим в зоопарк. В тайге они жить уже не смогут. Им мать нужна, чтобы всему обучила. А ее нет и взять негде. Пойдём в кают-компанию. Обед уже скоро.

Внезапно медвежата, отбросив бутылки, бросились сражаться друг с другом и покатились по палубе.

— Который из них Мишка и кто Машка? — кричали довольные матросы.

— А ты возьми и проверь!

— Проверишь тут. Смотри, какие у них клыки!

Офицеры улыбнулись очередной забаве матросов и потом, весело перепрыгивая через комингсы, побежали наперегонки в кают-компанию. Жизнь им больше не казалась такой ненужной и законченной.

— Давай завтра сходим к нам на обед, — предложил Ким. — Может, и Марина придёт. Она иногда заходит маме помогать.

Довольный штурман ударил Кима по плечу.

Марина действительно пришла к Кимам на обед и впервые Кузьмин сидел за одним столом с девушкой, которая ему по-настоящему нравилась, которой хотел понравиться он.

Он делал все невпопад. Невпопад что-то говорил, ронял вилки и ложки, пытался подать ей ее куртку и уронил.

Она весело смеялась, а Алексей чувствовал себя идиотом. Она была совершенством. Ее звонкий, как ручеёк, голосок долго потом звучал в его памяти.

Потом, анализируя своё поведение, свои действия, свои слова — он не мог понять себя самого. Синеглазая кореянка покорила его сердце. Ему хотелось с ней встретиться поговорить, но он не знал, что ей скажет. Весь его опыт общения с доступными женщинами пошёл насмарку.

— Саня, я погиб, я растаял, я полюбил! — говорил он потом Киму. — Мне теперь не нужен никто, кроме твоей Марины. Я готов часами стоять под ее окнами, чтобы ненадолго увидеть ее. Я готов ей подарить все цветы Владивостока. Потому, что только она их достойна. Она не женщина — она королева.

Ким смеялся над ним.

— Леха, не может быть, чтобы ты, главный повеса на корабле, пьяница, полюбил. И все бы ничего, если бы она не была моей сестрой, и я как старший брат обязан ее оберегать от таких как ты.

Обиженный Кузьмин стал уходил от разговоров о Марине и старался больше не делиться с Кимом своими мыслями.

Как-то от мамы Александра Аниты Туевны он по секрету узнал телефон Марины. Но позвонить ей боялся. Боялся, что она его не поймёт, боялся, что Александр расскажет дома о его похождениях во Владивостоке и это узнает Марина.

А флот тем временем медленно умирал. Офицеры и мичмана уходили с флота. Платить и кормить было нечем. Начиналась вторая чеченская война. И на этом кладбище кораблей появился маленький оазис, который должен помочь возродиться всему флоту.

Они ещё не знали, что в это время танкер «Надежда», принадлежавший компании «Русойл» олигарха Рустама Исмаиловича Гусейнова, с танками полными нефти, проходил Суэцкий канал и держал путь в Японию.

И никто тогда ещё не представлял, что его судьба, судьба его экипажа уже тесно связаны с судьбами сотен матросов, старшин, мичманов и офицеров из экипажа фрегата «Яростного».