Чёрное золото

Виктор Блытов, 2019

Приключенческий морской роман «Черное золото» родился из идеи написания сценария к художественному кинофильму с аналогичным названием в 2010 году по заданию Александра Любимова. Использована идея (южные острова, военный корабль, пираты, кораллы, любовь), подсказанная Александром Покровским по борьбе с пиратами. Позднее Александр Михайлович Покровский издал книгу «Тропик лейтенанта», где изложил собственное видение задумки. Синопсис «Черное золото» был выбран Александром Любимовым из десятка предложенных другими авторами. Был выделен режиссер со студии «Три Т» Михаил Михайлович Селютин, однако ознакомление штаба ВМФ с синопсисом дало полный запрет на снятие фильма по подобному сценарию. «Не позволим флот позорить» – было сказано руководством управления воспитания. В течение нескольких лет, прошедших с момента издания, синопсис к кинофильму «Черное золото» автором синопсиса был переосмыслен, значительно переработан, дополнен, получил новое звучание и подготовлен к издательству в качестве книги. Показанные в романе события происходили в девяностые годы двадцатого столетия на фоне развала экономики России, войны в Чечне, парада суверенитетов республик, областей, краев. Показан эпизод развала военно-морского флота на Дальнем Востоке. Идет массовый вывод кораблей ВМФ из строя, продажа на железо лучших кораблей, продажа секретов на запад и восток, потеря флотом наиболее способных офицеров, мичманов. Происходящее с флотом соизмеримо с грандиозным поражением в самом крупном морском сражении. На фоне этих событий в рамках одного небольшого корабля второго ранга показано, что корабли – это не только железо, которое можно продать, порезать, бросить ржаветь. Это еще и экипаж, который вопреки происходящим событиям в стране хочет сохранить свой корабль для России, хочет служить России. События, показанные в романе, вынуждают руководство страны и командование флота понять необходимость для страны военно-морского флота, признать наличие интересов страны в дальних зонах, которые необходимо обеспечивать стране. Впервые в романе показана борьба военно-морского флота России с пиратами, которые, не видя противодействия на морях, стали наглеть и нападать на гражданские суда. Нападения пиратов стали весьма чувствительны для многих стран. Наши герои действуют в экстремальных условиях, когда за ними не стоит большая и сильная страна, способная защитить и помочь, а полуживая, воюющая внутри себя держава, терзаемая олигархами и другими (якобы, дружественными странами), стремящимися урвать себе большой кусок от пирога некогда великой державы. В романе есть и приключения, и любовь и место подвигу во имя флота и России. Герои молодые офицеры, мичмана, матросы, способные на подвиг ради своей страны. Душу Богу, жизнь Родине, сердце – женщине, честь – никому!

Глава 8. ЧП (чрезвычайное происшествие)

(ресторан Челюскин, Владивосток)

Ким, Кузьмин и Потоцкий, получив разрешение от командира, сошли на берег до нулей, как холостяки.

— С мамой попрощаться, — сказал Ким.

С мамой прощаться не пошли, попрощались по телефону. Путь холостяков лежал теперь в ресторан «Челюскин», иначе флотские офицеры называли его «Челюсти». Так было принято, что перед длительным походом сходить не к семье, а в ресторан.

— Запах женщин понюхать, — сказал Кузьмин, — хочется немного перед походом забыться, выпить коньячку и обязательно пообщаться с женщинами.

Раньше «Челюсти» считался офицерским рестораном. Но прошло время, наступили сложные годы и в морской форме в ресторане, кроме офицеров с «Яростного», никого не было. Правда, с ними поздоровался при входе охранник, в котором они узнали начальника РТС с «Бдительного» Вадика Зеленухина. Но он был на работе. Подрабатывает после службы.

Поздоровавшись с ним и увидев на его лице завистливый взгляд, ребята поднялись на второй этаж.

Знакомая Лёши Кузьмина официантка Ниночка обрадовалась, увидев старого знакомого, сразу показала на столик у стены, в тёмном уголке.

— Сколько лет, сколько зим, Лёша? Вы что, деньги в лотерею выиграли или кого грабанули у кого они есть?

— В море идём, заплатили нам.

— Так ты же с «Яростного»? Понятно, знаем, что три зарплаты вам дали. У нас вас ждут давно уже. А ваших все нет да нет. Не идут почему-то.

— А ты откуда знаешь? — спросил Алексей, оглядывая зал.

Впрочем, он знал, что слухи о выходе корабля первыми узнает женская часть населения Владивостока. Пресловутый телеграф «одна баба сказала» во Владивостоке работал весьма энергично.

Он оглядел зал и опытным взглядом определил, что за четвертым столиком от оркестра сидят симпатичные три девчонки.

«Надо познакомиться», — подумал он.

— Эти с «Дальзавода» — малярши. Ждут, когда их кто-нибудь снимет побогаче, и заплатит за них, а заодно и им за ночь, — презрительно сказала Ниночка, подавая всем офицерам по меню, — ты бы меня подождал, а я вам официанток подберу, таких, что претензий иметь не будут и вам будет весело и нам. А потом нас проверяют каждый месяц медики. У нас точно не словите ничего плохого.

— Это надо будет помозговать, — протянул Алексей, посмотрев на друзей.

Но те уже на него не обращали внимания. Посреди зала шли танцы, и они с восхищением смотрели на танцующих молодых девушек. На сцене танцевали девочки из варьете. По залу неслась зажигательная мелодия и они в такт ей высоко поднимали ноги, показывая чулки с подвязками.

— Что пить-то будете? — спросила Ниночка.

— Давай бутылочку армянского — пять звёздочек. Для начала.

— А закуски?

— Ну, эту вашу фирменную, как ее, — ответил Алексей, восторженно глядя на варьете.

— Солнечные медузы? — рассеяно спросила Ниночка, понимая, что шансы заполучить на ночь Алексея у неё тают.

— Да, конечно, да ты не расстраивайся, Нинок! У нас сход до нулей. Так только, понюхать девочек, а если получится, то хотя бы руками прикоснуться или лучше губами.

Нина расправила блузку на груди.

— Так и быть, нюхай, охальник! Пожалею.

Никто не обращал на них внимания, и Кузьмин, наклонившись, поцеловал Нину в грудь.

Увидевший это Ким погрозил Кузьмину пальцем и сделал серьёзное лицо.

Кузьмин тяжело вздохнул.

Ниночка оглянулась, отодвинулась, задёрнула блузку и игриво сказала:

— Ну что там с тобой делать? Несерьёзный ты человек, Алёшка.

— Почему? — улыбаясь, спросил Алексей, продолжая коситься на ее грудь, уже прикрытую невесомой блузкой.

— Тебе так побаловаться и сбежать. А мне семью строить надо. У меня маленькая дочка Наталка растёт одна.

— А папаша где? — рассеяно спросил Алексей, переключив свой взгляд на танцы и тот столик.

Там высокий блондин в чёрной рубашке выделывал такие па, что весь зал смотрел на него.

— Папаша, такой же, как и ты, ушёл в море и не вернулся. Вернее, вернулся, но не ко мне. А сейчас уже где-нибудь в Москве растит своих детей.

— Вот, если бы ты от меня родила, я бы никогда тебя не бросил, — сказал Алексей, продолжая смотреть в центр зала, — но извини, Нинок, я сейчас занят, и скорее всего навсегда.

— Все вы так говорите. А потом вас только ветер моряков и сыщет. А у меня Наталка знаешь какая хорошая, умненькая девочка. В первый класс уже ходит. Ладно, пойду заказ выполнять, а то тебе все до потолка, как я вижу, — и с этим словами она побежала на кухню.

Алексей успел заметить на ее глазах слезы. Он подвинул стул и сел за стол.

— Сейчас коньячку Нинок принесёт и закуски.

— Леха, а чего ты на ней не женишься? Зачем тебе Марина? Вы ж вроде так гуляли года три или два назад? — спросил Ким, уплетая яблоко, лежавшее вместе с другими фруктами на столе.

— Гуляли, — рассеяно ответил Алексей, беря в руки тоже яблоко, — только ничего не получилось. Тогда был не готов к семейной жизни, а сейчас после Марины я вообще не знаю, что со мной происходит.

— А вот я тоже свою ещё не нашёл, — ответил Ким.

Самый низкий из них Славик Потоцкий отвлечённо смотрел на девушку небольшого роста, плясавшую с высоким светловолосым парнем.

— Саша, а ты должен жениться на своей кореянке или у вас можно по-другому? — спросил Кузьмин.

— Если найду русскую, полюблю ее, я женюсь. У меня же дедушка по маме русский был. Я тебе говорил. Я в него ростом пошёл. Если русская меня полюбит, то можно и на русской. У нас нет такой привязанности и обязанности, как у кавказцев. Если полюблю, мама и папа любую примут. Но хочется хорошую девушку.

Нина прикатила тележку к их столу и накрыла его.

— Из горячего будете что? — спросила она.

— А что есть? — заинтересовался Славик Потоцкий.

— Ну вот, — замялась она, — в меню все написано. Но я бы советовала вам фирменное жаркое по-челюскински. Правда, оно дорогое и вы навряд ли потянете с вашим зарплатами, — она презрительно скривила лицо.

Алексей увидел это и, распустив хвост, сказал:

— Всем по жаркому! Угощаю!

Нина улыбнулась, взяла меню, показала пальчиком стоимость жаркого Алексею. Но того уже было не остановить:

— Плачу. Все нормально!

Она усмехнулась и укатила свою телегу к следующему столику.

— Один раз живём! Так чего жалеть? Завтра будет море и непонятно что, а сегодня гуляем.

Вечер закончился плохо. В принципе, как и всегда это случается, когда отказывают тормоза. А тормоза отказали, правда не у них, а у того высокого светловолосого парня, который так красиво танцевал с низенькой девушкой, понравившейся Славику.

Славик пригласил ее на танец и тут же посредине зала получил оплеуху от высокого парня, которому это не понравилось.

Надо сказать, что Славик был не робкого десятка, и он злобно ненавидел всех высоких парней, которым он считал девчонки достаются даром, только из-за роста. Он тут же ударил головой в живот этого парня и тот сложился пополам. Через минуту посреди зала шла заруба. Подоспевшие друзья парня и Алексей с Кимом уже отбивались посреди ресторана. У гражданских было численное преимущество, зато Ким владел какой-то корейской борьбой и разбрасывал их в разные стороны.

Потасовку остановила милиция. Не успев выпить коньяк, съесть жаркое, офицеры оказались упакованными в «воронок» и доставлены силой в отделение милиции. Гражданских почему-то милиционеры трогать не стали. Алексей видел, как высокий гражданский что-то злобно говорил задержавшему их лейтенанту и, достав из кошелька большие купюры, совал ему в руки.

В военную комендатуру дежурный лейтенант их передавать категорически отказался:

— Та шо тi кажешь, офiцерська гнида. Вi злочiнцi, побили добрих людей и вас судiти будуть за законом. А покi посiдьте напоумтеся тут. Вранцi ми з вами розберемося, — говорил с сильным украинским акцентом он.

После совещания командир корабля закрылся в только что освобождённой каюте старпома с училищным товарищем и командиром «Уверенного» Толей Левашевским и старпомом.

— Толик, мы тебя ждём. Постарайся. Понимаю, что сложно, но нужно. Надеюсь, тебе вместо Литовченко дадут в поход кого другого. С этим плавать надо всегда помнить, что в любой момент он может ударить в спину, даже если все хорошо. Мне ребята с «Бреста» рассказывали про него. Давай за тех, кто в море по одной. Суевернее моряков на земле нет. Если будет возможность не давай садиться на борт штабам эскадры и бригады. Пользы никакой, только выпьют все корабельное «шило». Мы с тобой знаем, что в море все зависит от царя морского. Сергей Иванович — разливай!

Мещеряков закрыл дверь на ключ и разлил в стаканы армянского коньяка.

— За тех, кто в море!

Они тихо чокнулись и выпили.

Услужливый Мещеряков подал каждому по сушке. Матвеев закусил, а Левашевский понюхал сушку, покрутил на пальце и положил с улыбкой ее в карман.

— Ну могёт! — восхитился Мещеряков.

— Не могёт, а могет, — передразнил его Левашевский словами из фильма «В бой идут одни старики», — я сейчас на корабль, скоро буксир подойдёт и нас в док потянет.

— Вам хорошо. Вы даже в доке постоите. А нас погонят и дай господь, чтобы наша техника выдержала.

— Не всегда хорошо быть передовиком, — усмехнулся Левашевский и встал. — Извини, Саня, мне пора!

Матвеев надел фуражку и пошёл с ним к трапу.

У трапа к командиру подошёл дежурный по кораблю лейтенант Малевский — начальник химслужбы корабля.

— Товарищ командир, позвонила из ресторана «Челюскин» официантка Нина Переверзева, — он сверил по бумажке правильность сказанного, — говорит, что трёх наших офицеров задержала милиция за драку. Сейчас они находятся в милиции. Я звонил в комендатуру, там ничего не знают. Судя по всему, они сидят в третьем отделении на адмирала Фокина. Я звонил туда, но дежурный лейтенант отказался давать какие-либо сведения. Похоже, что это Кузьмин, Ким и Потоцкий.

Внезапно из темноты надстройки выдвинулась коренастая фигура в форме капитан-лейтенанта.

— Товарищ командир, уполномоченный особого отдела ФСБ России капитан-лейтенант Шпагин

Петропалыч. Назначен к вам на корабль на поход, — улыбнулся.

Командир вежливо пожал руку офицеру и скомандовал дежурному:

— Малевский, проводите пожалуйста Петра Павловича в его каюту!

Командир знал, что в поход обязательно с ними пойдёт представитель особого отдела. Но рассчитывал, что это будет знакомый ему капитан-лейтенант Соловьев. А здесь дали совершенно неизвестного ему человека.

Командир выдохнул воздух, когда особиста увели и посмотрел на Левашевского и, виновато улыбнувшись, сказал:

— Толик, иди и успехов тебе. А мне тут срочно надо разобраться. Сам понимаешь! — и виновато развел руки.

Левашевский, пожав протянутую руку, быстро сбежал по трапу на причал.

— Товарищ командир! У нас проблемы? — внезапно услышал он голос особиста, стоявшего сзади них и не ушедшего в каюту.

Он повернулся, посмотрел в лицо офицера и увидел там сочувствие. Но Матвеев знал по долгой службе, что особисты весьма опасные люди и от них можно ждать любого подвоха или удара в спину.

— Да нет, все нормально Петропалыч. Есть проблемы, а как без этого, но с ними разбираемся.

— Если вам понадобится моя помощь во взаимоотношениях с милицией, то я смогу помочь. У нас есть связи, кнопки, на которые мы можем нажать в любой момент.

— Нет, Петропалыч, — подумав, сказал командир, — пока справляемся сами. Но я буду иметь ввиду.

— Хорошо, если будет надобность, то я готов приложить все силы.

Через полчаса Матвеев в сопровождении подполковника Кречета, коменданта Владивостока, подъехал на комендантском УАЗике к отделению милиции.

С подполковником Кречетом они дружили ещё с лейтенантских лет. Когда-то Матвеев спас от бандитов жену Кречета и с тех пор они дружили семьями, вместе ездили на шашлыки и даже отдыхали в санатории в Паратуньке. Поэтому, узнав от Матвеева о произошедшем, Кречет даже не стал расспрашивать, а сразу приехал на своём УАЗике на причал.

Когда подъехали к отделению милиции Кречет, не выходя, сказал:

— Саша, ты сиди здесь, а то от тебя такое коньячное амбре, что хочется закусить. И тебя посадят к твоим же офицерам. А я пойду, разведаю, что там и к чему.

Через пятнадцать минут он вернулся.

— Дело плохо, следователь старший лейтенант Николаев хочет возбудить уголовное дело против твоих парней. Они там кого-то покалечили или ударили одного из уважаемых людей города.

— Бандитов? — скептически спросил Матвеев.

— Их самых, — невозмутимо ответил Кречет, — но есть надежда. Мы с их дежурным старлеем с одних мест с Украины. Веселко фамилия его. Земляки, так сказать, с соседних сел на Ровенщине. И он мне расск а з а л, к а к н а д у х у, ч т о э т о т к т о — то — сам знаменитый «Сибиряк». Это самый авторитетный бандит во Владивостоке. Я понял, что он заплатил Николаеву деньги, чтобы их посадили.

— Просьба бандита, это, наверное, весьма хорошо или плохо? — спросил Матвеев.

— Хорошо-то хорошо, да нехорошо. Но если бы ты знал, сколько людей этот «Сибиряк» отправил уже на тот свет? И твоим парням грозит, что если даже их выпустят, то «Сибиряк» их не простит. «Сибиряк» — это огромнейшая проблема всего Владивостока. И я не завидую ребятам, что попали в такой замес.

— Гриша, мы с тобой дружим уже более пятнадцати лет. Можешь мне поверить. Я сегодня в пять часов снимаюсь и ухожу в море к Малаккскому проливу. Без штурмана, связиста и механика я не выйду. Сорвётся задание на уровне государственного. Не выйти я не могу. Сам понимаешь, что не освободить их мы не можем.

Кречет шумно выдохнул воздух, подумал немного и потом сказал:

— Нужны деньги, большие деньги. Они у тебя есть? Или придётся все же ждать утра и потом эта грязь выйдет на командование флотом.

Матвеев представил, что будет, если о происшествии узнает Литовченко.

— А есть другие варианты? Нет. Значит деньги есть.

— Ну, тогда я попробую переговорить с начальником этого отделения майором Сивохлыстом. Интереснейшая личность, но за деньги, по-моему, сделает все.

— Тогда я на корабль за деньгами. Много надо?

— Не меньше десяти тысяч баксов. Если нет, скажи сразу. И не будем пробовать. Сам понимаешь, времена такие сейчас.

— Есть деньги. Будут! — твёрдо сказал Матвеев.

— Тогда ты на машине давай за деньгами, а я перекурю и подожду тебя.

Матвеев уехал. Кречет перекурил, ожидая его у входа в отделение милиции. Милиционеры выходили из отделения и с недоумением смотрели на коменданта, курившего у входа в отделение.

А Кречет думал, как получше решить проблему. У милиции и комендатуры свои счёты, свои пути решения вопросов, свои разговоры. Иногда руководители милиции обращались к Кречету для решения своих проблем, иногда он, когда требовала обстановка, обращался к ним. Так и жили.

Через минут пятнадцать к отделению милиции подъехал Матвеев и передал Кречету пакет с деньгами.

— Портфель есть? — спросил Кречет.

Матвеев подал ему небольшой дипломат.

Кречет небрежно кинул туда пакет и скрылся за дверями отделения.

Через полчаса он показался в дверях с Кимом, Кузьминым и Потоцким. Подал дипломат Матвееву и сказал:

— Деньги все там. Удалось договориться так. Я решу его проблему, а таковая, Слава Богу есть, а он решил нашу без выхода на командование флота. И убирай, Саша, срочно этих ребят из города. Я за их жизни и благополучие ручаться не могу.

Матвеев пожал ему руку.

— Я должен тебе что-нибудь, Гриша?

— Не говори так! — поморщился Кречет, — я тебе жизнью жены обязан. Какие между нами счеты?

В каюте Матвеева стояли, потупив головы, Ким, Кузьмин и Потоцкий.

— Что можете сказать? — спросил Матвеев, окидывая взглядом вошедших.

Кузьмин выпрямился и тихо сказал:

— Это не мы. Это он ударил Славу первым, а Славик ответил, а дальше понеслось. Потом пришла милиция и забрали нас, а их отпустили. В милиции забрали все наши деньги и не вернули.

— Понятно, — зевнул Матвеев. — Бог вас рассудит, а вот то, что вы подрались с самим «Сибиряком» это уже очень плохо. Ладно, уходим завтра в море, а там посмотрим, — он опять зевнул в кулачок, — давайте спать. Завтрак будет завтра. Утром съемка.

— Мы вас никогда больше не подведём. Мы понимаем свою вину, Александр Иванович. А как вы узнали, что мы в ментуре? Комендант сообщил?

— Нет, все проще. Официантка Ниночка позвонила из ресторана на корабль и попросила меня вам помочь. А дальше дело техники. Я не могу завтра выйти в море без штурмана, связиста и одного из механиков. Сейчас бегом в санчасть и отдыхать. Скажите Андрею Михайловичу, чтобы привёл вас в порядок. Ну ладно там Потоцкий или Ким. Они на мостик навряд ли попадут, а вот ты, Алексей, о чем думаешь с этим фингалом делать? Ведь адмирал Литовченко завтра же начнёт вопросы задавать. А нам это не надо. Так что вперёд в санчасть и никаких разговоров.

Толкая друг друга, офицеры вышли из каюты командира.

За дверью раздался дружный смех. Услышав его, командир тоже усмехнулся.

Через минут пятнадцать в дверь командира раздался острожный стук.

— Да, войдите. Кто там?

Дверь отворилась, и в каюту вошёл давешний особист.

— Разрешите, Александр Иванович?

— Да входите, слушаю вас!

— Александр Иванович, я узнал по своим каналам, что офицеры Ким, Кузьмин и Потоцкий попали из ресторана в отделение милиции и против них возбуждено уголовное дело в связи с дракой с «Сибиряком» и его друзьями и охраной. Я правильно излагаю?

Командир поморщился. Откуда особист, прибывший на корабль всего час назад, мог столько знать о корабле и самых насущных проблемах.

Выдержав паузу, он ответил:

— Правильно. Все правильно. Дела вроде нет, а так это моя головная боль. Я не могу идти в море с людьми, которых не знаю, а связист, штурман и механик — э т о о д н и и з г л а в н ы х л ю д е й. И б е з н и х я в м о р е тоже не пойду, ибо не буду уверен, что смогу выполнить поставленную мне задачу.

— Я это понимаю, Александр Иванович. Вы меня не поняли. Я хочу помочь вам. Поэтому предлагаю дружбу. Считайте, что я тот священник, которому можно доверить на исповеди самые сокровенные проблемы. А я сделаю все, чтобы вам помочь. Я особист — это так. Но для меня главная задача, чтобы вы и корабль выполнили поставленные командованием задачи. Вы не можете противостоять этому мошеннику контр-адмиралу Литовченко, а я могу что-то сделать. Дело по ребятам возбуждаться не будет — это мне обещали. Нашли свидетелей мои друзья и их невиновность установлена. И я буду делать все, чтобы помочь вам выполнять свои задачи. Если правильно понимать, то буду прикрывать вашу спину. Это моя основная задача на поход. Она поставлена мне моим командованием. Я понимаю, что задача сложная. Но я сделаю все, что в силах. А если будет необходимость, то я могу помимо вас и Литовченко самостоятельно выйти на командование флота и лично на контр-адмирала Верещагина — начальника отдела контрразведки флота. Я ознакомился с делом контр-адмирала Литовченко и знаю, что можно ему сказать, чтобы он сделал так, как будет это надо для пользы дела. Можете поверить, что полномочия у нас тоже особые. У меня есть личное оружие и в случае чего, то я встану рядом с вами.

Командир выдохнул, посмотрел в лицо Петру Павловичу и улыбнулся.

— Будем работать вместе, Петропалыч! Давайте только мою исповедь перенесём на более спокойные времена. Сейчас мне надо выспаться. В пять приготовление, а в шесть съёмка. Потом я выспаться уже не смогу.

Особист пожал протянутую командиром руку и вышел из командирской каюты.