Избранное. Рассказы и фельетоны

Виктор Александрович Минаков

Произведения, включенные в этот сборник, могут служить иллюстрацией известной пословицы: «За что боролись, на то и напоролись!» Правда, с существенной оговоркой: напоролись не в результате борьбы, а вовсе наоборот – в результате пассивности, ротозейства, безволия, созерцания того, как вероломная клика пустила страну под откос и приступила к опустошению ее и разграблению. И этот процесс пока не закончился. Читать такое, конечно, досадно, но поучительно, и многое еще можно исправить.

Оплошность

Кто сейчас не мечтает пожить в богатстве и радости, только как это сделать?..

У Сени Аронова желание разбогатеть стало похожим на манию, стало его путеводной звездой, смыслом всей его жизни. Поменяв только за год три места работы, он пришёл к неоспоримому выводу: честным трудом нельзя заработать на достойную жизнь.

А Сеня хотел жить достойно. Хотел путешествовать по свету на пароходе, хотел питаться в дорогих ресторанах, кушать омаров и устриц, хотел беззаботно кутить на престижных курортах с девицами лёгкого поведения.

Ему же приходилось об этом только мечтать, кушая постную пищу, которую готовила мама на свою плачевную пенсию.

Сеня жутко завидовал богачам, видя их роскошь по телевизору: «Как они шикарно живут в своё удовольствие!» Он абсолютно не понимал: почему они, а не он? Он молод, крепок здоровьем, немного даже красивый, но он не богат. Почему?.. «Разве я не достоин такого?» — спрашивал он ежедневно себя, смотрясь в потускневшее зеркало. И находил, что очень даже достоин.

Сеня считал, что есть какой-то секрет лёгкого обогащения, и он решил открыть этот секрет для себя.

Знакомых богачей, готовых поделиться с ним своим опытом, у него не было, все знакомые, как и он — голодранцы. Но Сеня Аронов был очень упрям, и решил добиваться секрета. И наконец, как ему показалось, добился…

Мы с Сеней приятели. Учились с ним в одном классе, живём по соседству, и тайн друг от друга не держим.

Встречаю его как-то на троллейбусной остановке. Вид у него слегка озабоченный. Спрашивает:

— Как ты относишься к приметам? Веришь ты им?

— А как же, — отвечаю я, — верю. Когда вижу, например, где-нибудь мусор, верю, что здесь побывал Стёпка Игошкин (Степа наш с Сеней общий знакомый). Мы с ним были раз вместе на детской площадке, так он её всю заплевал шелухой от семян.

— Я спрашиваю о других приметах…

— Можно и о других: если встречаю на улице женщину с полным ведром, знаю, что где-то лопнул водопровод, и что у неё нет в доме мужчины…

— Опять же, я — не о них… А-а! — Сеня обиженно машет рукой. — Я серьёзно с тобой говорю, а ты придуряешься!.. Вижу: ты в приметы не веришь, а я вот поверил…

Тут мы разъехались по разным маршрутам.

Через неделю встречаемся там же. У Сени повязка на правой руке, на лице — озадаченность и досада.

— Что случилось с рукой? — спрашиваю я сочувственно.

— Так, ерунда, — отвечал он сперва неохотно. Но все же потом рассказал.

Оказалось, что какой-то чудак поведал ему о народной примете: когда чешется левая рука — это к потере денег, а когда правая — к их получению. А из другого источника сведений такого же уровня он узнал о наличии сложной системы связи в живом организме. Действует она будто бы так: если думаешь о плохом, плохое и будет. Думаешь о хорошем — настанет хорошее. И чем интенсивнее думаешь, тем скорее настанет. Словом, как говорится в Писании, каждому воздаётся по вере его.

— Вот, например, у йогов, — растолковывал Сеня. — Йог может лежать голым на льдине где-нибудь в Арктике, а представлять, что он находится в Африке. И холод ему нипочём. Он лежит себе и обливается потом. Ему жарко так, что под ним даже плавится льдина!..

От этих возможностей в голове Сени, воспалённой идеями лёгкой наживы, зародилась конструктивная мысль: совместить примету с умением йогов и добиться эффекта не только по внутренней связи, то есть, реакции организма на мысли, а реакции на них даже во внешней среде. Организм человека, рассуждал Сеня, это — часть природы, а раз на него можно воздействовать, значит, можно воздействовать и на окружающий мир. Надо только сильнее стараться.

Исходя из этой теории, он пришёл к заключению: надо чесать свою правую руку, пока на неё не положатся деньги.

И Сеня стал усердно расчёсывать руку. До крови расчёсывал и занёс туда какую-то нечисть. Рука загноилась, распухла до размера боксёрской перчатки.

— Еду вот к знакомому доктору, — произнёс он печально.

Вечером мы встретились с Сеней опять. Лицо его было одухотворено какой-то новой идеей.

— Что там у доктора? — полюбопытствовал я.

— Назначил лечение и сказал мне: вы, Сеня, — осел!.. Ну, не так чтоб так прямо — по смыслу такое. Как, говорит, можно все так глупо напутать!.. Вы же, говорит он, Сеня, — левша, вы должны чесать не правую, а непременно левую руку!..

Глаза у Сени Аронова полыхали желанием поскорее исправить оплошность.