Отношения под запретом

Ви Киланд, 2020

Роман от мастера пикантной романтической прозы Ви Киланд. Миллионы читателей, романтика, психологизм, любовь, горячий секс, отличные герои. Серия, которую выбирают поклонники жанра. «Роман на работе – табу? Если вам это доставляет удовольствие, даруйте себе индульгенцию». – Cosmopolitan (US) Айрленд хотят уволить из компании, которой она посвятила целых девять лет. Повод – ее пляжное видео, размещенное в ЗАКРЫТОМ аккаунте и непонятно как дошедшее до босса. Перед тем как забрать свои вещи, Айрленд заходит в кафе рядом с работой, где знакомится с приятным молодым человеком. Он говорит ей, что такое увольнение неправомерно и Айрленд стоит подать жалобу. Так она и поступает. А потом узнает, что ее новый знакомый – директор компании. Вот это поворот. Спасибо за помощь, конечно, но… в какие игры он играет?

Грант

— Милли! — крикнул я, не вставая из-за стола.

Секретарша вбежала в кабинет.

— Да, мистер Лексингтон?

— Мне нужно создать комиссию.

Бровки Милли недоуменно сошлись на переносице — она прекрасно знала, что я избегаю любых комиссий как чумы.

— Как скажете. Какого рода комиссию, кто в ней будет участвовать?

Я покачал головой и пробурчал в ответ:

— Целью рабочей группы будет улучшение офисного климата для женщин.

Брови Милли взмыли к волосам. Признаться, я и сам офигел.

— Хорошо, — нерешительно ответила секретарша, будто ожидая подвоха. — Вы уже решили, кто войдет в эту комиссию?

Я махнул рукой.

— Наберите женщин, все равно каких. Вон хоть сестру мою Кейт пригласите, она обожает совещания.

— Вам все равно, кто будет в комиссии?!

— Все равно. — Я пододвинул к себе бумаги и принялся их перебирать, не подавая вида. — Пожалуй, включите и Айрленд Сент-Джеймс.

— Ту женщину, которая прислала вам обезглавленные цветы?

После такого изложения мне действительно показалось ненормальным с бухты-барахты создавать комиссию и приглашать особу, которая поотрывала бутоны у дорогих роз и ушла с обеда, прежде чем я успел что-нибудь заказать.

— Ее самую, — вздохнул я.

— К какому числу организовать комиссию?

— Как можно быстрее.

— У вас уже есть повестка для первого собрания?

— Пишите какую-нибудь женскую ерунду, вы лучше моего разбираетесь. Придумайте сами.

Милли, по-моему, готова была подойти ко мне ближе и пощупать лоб. Может, меня и в самом деле лихорадит? Может, я заболел, а не потерял голову? Это было бы куда лучше. Я пригладил волосы. Комиссия по женским инициативам? Стать участником такого начинания мне хотелось не больше, чем защемить мошонку в тиски, однако я только что заявил о готовности возглавить рабочую группу.

Да что за чертовщина?!

Айрленд Сент-Джеймс, вот что за чертовщина. За всю мою жизнь мне не приходилось лезть из кожи вон, чтобы поговорить с женщиной, однако этой я позвонил узнать, как у нее дела, и на ходу сочинил какую-то комиссию, когда Айрленд спросила о причине моего звонка. Стресс, переработка — кто его знает, может, у меня обыкновенный нервный срыв.

Пока я соображал, не смотаться ли по-быстрому к врачу, секретарша стояла у стола, глядя на меня как на двухголового. Я взял одну из папок и многозначительно посмотрел на Милли.

— Что-нибудь еще?

— Нет, сэр, пожалуй, у меня достаточно информации.

— Отлично, тогда пока все.

На пороге Милли остановилась и обернулась.

— Принесли сегодняшнюю корреспонденцию, не взглянете ли на новое письмо?

— Выбросите его в мусор! — рявкнул я.

— Будет сделано. Вы не забыли о вечерней фотосессии?

Моя растерянность подсказала Милли, что я, блин, ни малейшего представления не имею, о чем идет речь, поэтому секретарша поспешила дополнить:

— У вас сегодня интервью и фотосессия для журнала «Современный предприниматель». Запланированы несколько месяцев назад и значатся в вашем календаре.

Блин, фотосъемки и интервью вместе с комиссией по созданию благоприятного климата для женщин на работе стояли в моем списке дерьма ну просто подряд — я абсолютно не интересовался этими темами.

— Во сколько?

— В половине пятого, на «Лейлани».

Я взглянул на часы. Расчудесно. У меня час на шестичасовой объем работы.

* * *

Человек шесть уже торчали на пристани возле «Лейлани», когда я приехал в марину ровно в половине пятого, минута в минуту. Должно быть, гости подтянулись заранее.

Смутно знакомая рыжая женщина улыбнулась при моем появлении.

— Мистер Лексингтон, я Аманда Кадет! — Она протянула мне руку. — Как приятно снова вас видеть!

Снова? Это объясняло, отчего она кажется знакомой, но я, хоть убей, не помнил, где мы встречались. Должно быть, на каком-то официальном мероприятии.

— Взаимно. Пожалуйста, зовите меня Грант.

— А вы меня Амандой!

Я оглядел чертову прорву оборудования.

— Вы что, переезжаете?

Аманда засмеялась.

— Мы привезли побольше фото — и видеооборудования, не будучи уверены, где будет проходить фотосессия. На всякий случай мы захватили даже бутафорию и несколько холщовых фоновых щитов… Но, как я вижу, мы смело можем все убирать обратно в фургон, — она повернулась, чтобы поглядеть на мою яхту. — Ваша красавица великолепна, а окружающий пейзаж даст фору любым декорациям.

— Спасибо. Яхта работы моего деда, первое судно, которое он построил. Шестьдесят пятый год.

— О, а на вид как новенькая!

Я кивнул на «Лейлани Мэй»:

— Давайте я покажу вам яхту, решите, где вам снимать.

Я устроил Аманде коротенькую экскурсию. Двадцатиметровой яхтой-кечем мог залюбоваться даже профан. Темно-синий корпус, отделка гладеньким глянцевым тиком, кремовая обивка, кухня из нержавеющей стали — и капитанская каюта роскошнее большинства апартаментов, а рядом три гостевых. Шестидесятилетняя яхта больше походила на интерьер «Виньярд вайнс».

— Ну, что скажете? Где устроим фотосессию?

— Признаться, отличные снимки получатся где угодно. И яхта — красавица… — Аманда подняла накрашенный ноготь к нижней губе, привлекая мое внимание. — И объект съемки — просто мечта… Эта обложка поднимет журналу продажи.

Аманда Кадет знала, что красива, и хорошо умела пользоваться своей красотой, чтобы получить желаемое. Впрочем, чего бы она от меня ни хотела — сенсационных признаний или моего языка между ног, этого ей не видать: где работаешь, там не… Я едва не засмеялся при этой мысли, вспомнив, как плясал сегодня вокруг некоей Мисс Бюст с пляжей Арубы.

Я жестом предложил Аманде первой выходить из каюты.

— А давайте пройдем на корму и сядем у левого борта, на фоне бухты?

— Давайте.

Битый час я позировал так и сяк, всей душой ненавидя каждую секунду этого занятия, однако держал свое презрение при себе. Когда они нащелкали достаточно снимков, чтобы оклеить, при желании, стены моего кабинета, Аманда велела всем собираться.

— Я могу записать интервью, — предложил оператор.

Фотосессия задумывалась для печати, но довольно часто репортеры снимали процесс на камеру, чтобы потом повторно прослушать фрагменты, ускользнувшие от их внимания.

Аманда прошлась по мне взглядом.

— Не надо, я и сама прекрасно справлюсь.

Когда съемочная группа уехала, мы остались вдвоем на задней палубе.

— Итак, часто ли вы приезжаете на вашу яхту? У моего брата, хирурга-ортопеда, яхта «Карвер» пятидесяти футов в длину стоит в бухте Сан-Диего. Кажется, за прошлый год брат съездил туда два раза.

Правдивым ответом на вопрос Аманды было «каждый чертов день», но я предпочитал держать подробности личной жизни при себе. Тот факт, что я жил на «Лейлани Мэй», не был предназначен для ушей журналистки и еще того меньше — для ее читателей.

Я покивал, словно хорошо понимая ее брата.

— Недостаточно часто.

— Мне очень по сердцу, что вы бережно храните первую яхту вашего дедушки. По-моему, вещи, которыми человек дорожит, многое о нем говорят.

Знала бы она хоть половину…

— Эта яхта послужила основой нашей семейной компании.

— Как так?

— Это первая модель, которую построил дед. Заказы он начал брать в рамках «Судов и яхт Лексингтона». Тридцать лет спустя компанию превратили в открытое акционерное общество, а моя семья взялась развивать бизнес в смежных областях. Отец начал издавать спортивный журнал, дед прикупил еще несколько изданий, и все это вылилось в покупку новостного телеканала и сети кинотеатров. Так что без этой яхты вам бы не захотелось брать у меня сегодня интервью.

Аманда сверкнула мне кокетливой улыбкой.

— Что-то мне подсказывает, что я все равно захотела бы взять у вас интервью, будь вы генеральным директором одной из ста самых успешных развивающихся американских компаний или уборщиком на этой яхте.

— Ну, я не настолько интересен.

— Мне нравится ваша скромность! — журналистка понимающе подмигнула. — Расскажите о вашем семейном благотворительном фонде. Его основала ваша мама?

— Да, фонд называется «Дом Пии». Мама в пять лет попала в приют, потому что в семье с ней дурно обращались, а потом перекидывали от одних опекунов другим, то есть и психологов ей приходилось часто менять. Консультанты в системе опеки и попечительства вообще меняются со скоростью турникета, потому что платят мало, а нагрузка огромная. Мама чувствовала себя чужой в каждой школе — большинство детей не понимали, что такое приют. Ей было сложно найти того, кто понял бы, через что она прошла. «Дом Пии» — это программа опеки для усыновленных детей, но с той разницей, что «старшие» — сами бывшие приютские дети и хорошо понимают своих подопечных. Фонд обучает волонтеров и оплачивает им и «младшим» поездки, экскурсии, еду и развлечения. Еще фонд берет на себя бо́льшую часть любого займа на обучение у волонтеров или помогает им оплачивать учебу в колледже.

— Это просто поразительно!

Это и вправду поразительно, потому что моя мать вообще была исключительным человеком, но вся эта лабуда есть в интернете, поэтому если услышанное стало для Аманды новостью, двойка ей за домашнюю подготовку.

Я улыбнулся.

— Мама никогда не забывала своего прошлого.

— Вас и ваших сестер тоже взяли из приюта?

Я кивнул. Это тоже можно прочесть в «Гугле» через две минуты поиска.

— Совершенно верно. Папа с мамой стали моими первыми приемными родителями, мне тогда было пять лет. Меня усыновили первым, потом в семье появилась Кейт, за ней Джиллиан. Мы все из приютов. Мама продолжала принимать детей, пока не заболела.

— Я очень сочувствую вашей потере… А у вас есть «младший брат»? Я хотела сказать, участвуете ли вы в программе фонда? Насколько я знаю, нет.

— Отчего же, есть. Ему одиннадцать, под моей опекой будет до двадцатилетия. Мои сестры тоже заботятся о своих подопечных.

— А как его зовут?

О, вот и первый конкретный вопрос. Впрочем, я не собирался называть имя Лео. Отношения между «старшим» и «младшим» — очень личное дело, особенно такие сложные, как у нас с этим пацаном.

— Я не готов делиться информацией о детях, которые участвуют в программе.

— О, конечно, я понимаю. Они же несовершеннолетние. Простите, не подумала.

Следующие полчаса мы говорили о разной ерунде, которая войдет в хвалебную статейку Аманды: кто и чем руководит в «Лексингтон индастриз», как идут дела у компании, какое направление я намерен выбрать на ближайшие годы. Наконец от Аманды прокатился пробный шар на личную тему.

— Вы не женаты?

Я покачал головой.

— И у вас нет избранницы, которую вы по выходным катаете на этой прекрасной яхте?

— На данный момент нет.

Аманда наклонила голову.

— Очень и очень жаль.

В этот момент у меня зазвонил мобильный. Я взглянул на дисплей.

— Это из офиса. Извините, я отвечу.

— Конечно-конечно.

Я провел пальцем по экрану, отлично зная, кто на линии, и отошел от журналистки на несколько шагов.

— Здравствуйте, мистер Лексингтон, это Милли. Я уже понемногу собираюсь домой. Вы хотели, чтобы я позвонила вам в шесть часов и напомнила о времени.

— Да-да, отлично. Спасибо. — После того, как секретарша положила трубку, я еще некоторое время прижимал телефон к уху и наконец повернулся к журналистке: — Простите, через несколько минут у меня зарубежный звонок. Мы уже можем завершить интервью?

— О, конечно, никаких проблем. — Аманда встала. — Я услышала все, что мне нужно…

«Для своей дурацкой статейки, нудной, как зубная боль».

— Ну, прекрасно. Благодарю вас.

Аманда убрала в сумку блокнот и выудила визитку. Написав что-то на обороте, она подала ее мне, игриво наклонив голову.

— Я написала свой домашний телефон. — Она улыбнулась. — Обожаю морские прогулки!

Я тоже улыбнулся, будто польщенный ее авансом.

— Буду иметь в виду, когда соберусь выйти в море.

«Учитывая, что яхта стоит на приколе уже больше восьми лет, ждать тебе, Аманда, морской прогулки до седых волос».

Подав Аманде руку, я помог ей спуститься на пристань. Забросив на плечо ремень сумки, журналистка обернулась посмотреть на золотые буквы поперек темно-синего корпуса.

— «Лейлани Мэй», — прочла она вслух. — А в честь кого названа яхта?

Я ей подмигнул.

— Простите, интервью окончено.