Взлом

Веся Елегон

К измене сложно приготовиться. Вот и Катю это открытие выбивает из колеи. Ответственная Катя пытается не паниковать и продолжает выполнять свои обязанности жены и матери. Но сложно держать себя в руках, когда эти руки вдруг покрываются шерстью, а на пороге возникает тип, который утверждает, что нас всех давно чипировали, да и не люди мы вовсе, а еноты и вообще скоро всем крышка…Что делать? Звонить в психбольницу или бежать спасать людей, тьфу ты, енотов от надвигающегося апокалипсиса? Книга содержит нецензурную брань.

Глава 5. Алиса из Зазеркалья

— Так куда мы едем? — усевшись на заднее сиденье рядом с взволнованно топчущимся псом, спросила Катя.

— В «Лес», — повернув ключ зажигания, ответил Пётр Михайлович, недовольно косясь на сидящего в соседнем кресле мужика. Тот смачно отрыгнул.

— Извиняюсь, котлеты укладываются, — хмыкнул он.

— Ты ещё и котлеты успел сожрать? — недовольно пробурчал доктор.

— Как обезболивающее во время операции, — довольно кивнул дворник.

— В лес? Зачем в лес? — ухватившись за спинку водительского кресла и привстав, чтобы видеть лицо мужчины, встревоженно спросила Катя. Хоть этот доктор и друг Кости, но ехать с ним посреди ночи в лес совсем не хотелось.

— Да, нет, вы неправильно поняли. «Лес» — это коттеджный посёлок за городом. У меня там дом.

— Так мы разве не в лабораторию собирались? — съехидничал Дмитрий.

— Лаборатория сейчас закрыта. А всё необходимое оборудование у меня дома есть.

Сзади на промчавшуюся мимо машину заливисто залаял пёсель, запрыгал, передними лапами вскочил на дверь и начал скрестись в стекло.

— Боже… Мягчайшая кожа молодых бычков… эксклюзивные деревянные панели на дверях… — промычал себе под нос Пётр Михайлович и нажал на педаль газа.

— Барсик, веди себя прилично. Машина не из дешёвых… — откинувшись на спинку кресла и устало закрыв глаза, произнесла женщина, сделав попытку усмирить собаку.

— Не просто не из дешёвых, а действительно дорогая, — болезненно поморщился Пётр Михайлович, когда пёс снова залаял и, встав на задние лапы, с повышенным интересом принялся следить за происходящим вокруг в заднее окно.

— Не дороже денег, — буркнул дворник. Доктор вскинул бровь и придирчиво осмотрел, казалось, уже спящего мужика. Старая, сшитая по типу фуфайки куртка даже не застёгивается. Вытянутый бесцветный свитер. Брюки защитного цвета, изрядно потёртые, наверное часть какой-то формы. На ногах военные берцы с разными шнурками. Сам мужик не первой свежести, обросший щетиной, лохматый, помятый, по всей видимости, никогда не просыхающий…

— А вы, я смотрю, знаете цену вещам? — не сдержавшись, произнёс доктор.

— Вещи — это всего лишь вещи. Не стоит в них вкладывать больше смысла, чем есть на самом деле.

— Так что же ценно для вас?

— Свобода, — голос мужчины прозвучал крайне серьёзно и напряжённо. Кате на секунду показалось, что это сказал совершенно другой человек. Не тот, которому она заклеивала бровь. Но уже через секунду дворник довольно изрёк: — И водка.

Наваждение развеялось, всё мгновенно встало на свои места.

— Подъезжаем, — сообщил Пётр Михайлович. Авто свернуло с обводного шоссе влево и устремилось по заснеженной дороге прямиком в лес. Высокие ёлки плотно жались друг к другу, съедая и без того скудный свет, отбрасываемый звёздами сквозь редкие прорехи в тучах. Но вот по обе стороны от петляющей меж деревьями и кустами дороги выросли стройные металлические столбы фонарей. Лес мгновенно потерял угнетающую ауру таинственности и стал уютным и обжитым. Показались первые дома, низкие, с совершенно плоскими крышами. Авто свернуло к одному из них и, въехав в открывшиеся ворота, затормозило возле гаража.

— Приехали, — с облегчением проронил доктор. И заглушил двигатель.

Катя открыла дверь, выпуская встревоженно вздрагивающего пса на улицу. Он выпрыгнул в пушистый хрусткий снег и забегал по саду, останавливаясь у ёлок и задирая ногу.

— О, это он… — наблюдая за собакой, промямлил хозяин дома.

— Метит новую территорию, — закончил за потерянно взирающего на происходящее Петра Михайловича Дмитрий. Он вылез из машины. Сладко зевнул и потянулся, разминая затёкшее тело. Особенно досталось длинным ногам.

— Давайте уже поскорее закончим с этим, — оглядев пустой тёмный дом, таращившийся в ночь слепыми глазницами окон, попросила Катя. Ей от всего этого было как-то не по себе. Находиться неизвестно где неизвестно с кем, да ещё и ночью, было крайне странно.

— Да, конечно, пойдёмте, — пригласил хозяин дома и направился по дорожке к крыльцу.

— Барсик, идём, — позвала Катя. Пёс сразу откликнулся на зов и радостно побежал за женщиной. Эта тётка определённо ему нравилась. Так быстро влюбиться в нового человека… Пёс на секунду задумался, насколько он ветрен по собачьим меркам, но почти сразу отмахнулся от этих мыслей. Тяжесть в желудке от недавно съеденных котлет голосовала за внезапную страстную любовь к предводительнице стаи.

— А может, оставим собаку на улице? — остановившись у дверей и не спеша их открывать, неуверенно спросил Пётр Михайлович.

— Так холодно же, — округлив глаза, удивилась Катя.

— Да, совесть у тебя вообще есть? — довольно оскалился стоящий за женщиной Дмитрий.

— Там шкуры на полу и мебель… дорогая… — упавшим голосом пробормотал доктор, но дверь открыл. — Ладно, заходите.

— Уютненько, — оглядев просторную гостиную, озарившуюся мягким золотистым светом светильников, прокомментировала Катя.

— Да, я нанимал дизайнера, — расцвёл в улыбке хозяин.

— А по замыслу дизайнера туалет тут в какой стороне? — стащив с себя куртку и бросив её на тумбочку, спросил Дмитрий.

— Последняя дверь справа, — нехотя произнёс хозяин дома. — Екатерина, может, чаю? — предложил он, повернувшись к женщине, мнущейся возле порога, не знающей, куда спрятать взгляд, чтобы не видеть своего отражения, — большинство поверхностей в этом странном доме оказалось глянцевыми. — Катя? — обеспокоенно позвал мужчина.

— Нет. — Прикрыв глаза рукой, спрятанной в вытянутом рукаве вязаного свитера, женщина мотнула головой так, что тёмно-каштановые волосы запружинили вьющимися локонами. — Я хочу, чтобы всё это побыстрее закончилось. Если вы можете помочь…

— Да, я вас понял. Поторопимся. Нужно спуститься в подвал. Сюда, пожалуйста, — позвал мужчина, направившись в сторону лестницы, уходящей вниз.

Стараясь не поднимать глаза и ни во что не всматриваться, Катя поспешила следом за доктором. Но даже несмотря на то, что от увиденного в зеркале срывало крышу, женщина не забыла про пса.

— Барсик, держись рядом, — скомандовала она. Пёс послушно засеменил справа от спускающихся по ступеням ног, затянутых в тёмные лосины. Пёс сразу подметил, что лапы у альфы были молодые и мускулистые. Значит, эти самцы подчиняются ей не из-за возраста, а просто потому, что пока считают её самой сильной в этой стае. Хотя те двое, особенно пропахший алкоголем, намного крупнее её по габаритам. Это могло значить только одно — однажды кто-то из них снова попытается оспорить её лидерство. Но пёс уже решил для себя, что будет сражаться на стороне альфы. Тем более что совсем недавно выяснилось — она классно умеет чесать за ухом. Вот и сейчас пёс послушно замер у ног остановившейся женщины. Та на автомате опустила руку и запустила озябшие кончики пальцев в тёплую шерсть. Собакен довольно засопел, открыв пасть и высунув наружу розовый язык.

В подвале было уютно, несмотря на отсутствие окон и стоящую на столах мелькающую лампочками аппаратуру и бесконечные провода. По стенам комнаты висели постеры фантастических фильмов, в углу имелся небольшой кухонный гарнитур с кофемашиной и белыми кофейными чашечками на полках.

Пётр Михайлович прошёлся вдоль столов, включая мониторы гудящих компьютеров. На вспыхнувших экранах отобразились столбцы медленно движущихся вверх цифр и букв. Мужчина всматривался в данные, задумчиво щёлкал пальцами по кнопкам клавиатур. Потом, наконец, повернулся к стоящей посреди комнаты женщине.

— Катя, проходите. Вот в это кресло, — указав на громоздкое массажное кресло (такие обычно стоят в торговых центрах), улыбнулся Пётр Михайлович.

Кресло стояло в тёмном углу, но Катя всё равно удивилась, что не заметила такую махину.

— Ого. Это сильно отличается от того, что обычно показывают в фильмах, — произнесла Катя, усаживаясь в мягкие подушки.

— О чём вы? — не понял доктор.

— Ну, обычно, если необходимо подключать к человеку провода, его усаживают в кресло намного менее комфортное, — нервно улыбнулась женщина.

— А, да, — улыбнулся доктор. — Я понял, о чём вы. Но здесь нужно, чтобы вам было как можно комфортнее, тогда подключение пройдёт как по маслу, — протягивая Кате шлем, увитый присоединёнными проводами, пояснил мужчина. — Вот, наденьте, пожалуйста.

— Подключение? — не спеша надевать на себя устрашающего вида шлем, переспросила Катя.

— Нет, я неправильно выразился. Это, — указав на шлем, пояснил мужчина, — набор датчиков. Просто зафиксируем колебания и, если понадобится, откалибруем. Что, очевидно, необходимо… — еле слышно закончил Пётр Михайлович.

— Ладно, — согласилась Катя и надела громоздкую штуку на голову.

— Там есть ремешок. Да, застегните, пожалуйста. Чтоб не слетел, если вдруг потеряете сознание. Иначе придётся начинать сначала.

— Потеряю сознание? — округлила глаза женщина. Ей всё больше не нравилась эта затея.

— Реакция на вмешательство разная бывает… — не отрываясь от монитора, будничным тоном сообщил доктор.

— Я смотрю, вы тут уже развлекаетесь.

Катя повернулась на голос. В дверном проёме, прислонившись плечом к косяку, стоял Дмитрий. Мужчина выглядел посвежевшим.

«Побрился, что ли?» — удивилась Катя, рассмотрев помолодевшее скуластое лицо, которое раньше пряталось под длинной щетиной, почти бородой. Мужик смачно откусил крупное зелёное яблоко, зажатое в смуглых пальцах, затем скрестил на груди мускулистые руки, их теперь не скрывали рукава поношенного свитера, они были завёрнуты выше локтей.

— А я смотрю, ты нашёл кухню, — буркнул сидящий за компьютером Пётр Михайлович.

— И твой впечатляющий бар, — довольно заявил дворник.

— Ты бы не налегал на спиртное. Алкоголь мешает считывать колебания.

— Да, я знаю, — опять этим своим совершенно серьёзным тоном ответил Дмитрий. А потом снова глупо улыбнулся и добавил: — А ещё шапочки из фольги.

— Ладно. Екатерина Борисовна, если вы готовы, то можно начинать, — сообщил Пётр Михайлович, посмотрев на женщину, сидящую в кресле и нервно сжимающую мягкие подлокотники.

Катя сделала глубокий вдох.

«Думаешь, поможет?» — скептически хмыкнуло подсознание.

— Давайте поскорее, — зажмурившись, кивнула Катя.

Но, несмотря на страхи и опасения, завладевшие сознанием Кати, ничего не произошло ни через секунду, ни через минуту. Когда женщина начала сомневаться в том, что что-то вообще происходит, доктор, всё это время сидевший за компьютером и что-то поспешно печатавший, крякнул, потом откинулся на спинку стула и, запустив руки в волосы, поражённо уставился на монитор.

— Этого не может быть… — прозвучало в комнате.

— Что? Что не так? — волнуясь, пролепетала Катя.

— Я не понимаю… Это похоже… Ладно. Дмитрий, давай-ка ты садись. Мне нужно убедиться… Но если это так… что мне с этим делать? — испуганно взглянув на выбирающуюся из кресла Катю, прошептал мужчина.

— Давай руку, — произнёс подошедший Дмитрий и, не дожидаясь ответа, просто ухватил Катю за предплечье и рывком поднял из кресла.

— Это было не обязательно, — угрюмо буркнула женщина и, сняв с головы шлем, передала его мужчине.

— Всегда пожалуйста, — хмыкнул тот и надел пахнущий яблочным шампунем шлем. — Шеф, трогай, — скомандовал Дмитрий, опустившись в кресло. Потом понажимал на подлокотнике кнопки, кресло завибрировало, а мужик глухо протяжно простонал: — Эх, как же хорошо-то… — И он развалился в кресле, блаженно прикрыв глаза.

«Хуже дитяти несмышлёного», — сведя над переносицей брови, подумала Катя, наградив мужчину осуждающим взглядом.

«Нет, ты мне скажи, а кто тебе запрещает наслаждаться жизнью? Почему нужно всё делать с каменным лицом и непреходящим чувством бесконечной ответственности за всё и вся?» — совершенно неожиданно разразилось эмоциональным монологом подсознание.

«И правда, — вдруг согласилась Катя. Женщина понимала, что сама загнала себя в эту ловушку ответственности и вытекающей из этого череды бесконечных неотложных дел. — Надо расслабиться. Прямо сейчас».

Женщина закрыла глаза, опустила плечи, выдохнула.

«От меня ничего не зависит. Ничего. Дети… Как там дети? Я забыла позвонить маме после того, как приехала домой. Чёрт! Что я за мать такая?!»

«Пошло-поехало», — устало прозвучало в голове.

А Катя подняла с пола оставленную там сумку, торопливо открыла, еле нашла среди вечного бардака телефон. Испуганно взглянула на экран. Кроме ужасающего времени, неумолимо мигающего 3:20, там обнаружились сообщения от мамы. Женщина разблокировала телефон и виноватыми глазами жадно проглотила:

21:10 Дочь, ты доехала?

22:00 Катёнок, у тебя всё в порядке?

22:05 У нас всё отлично. Детки — умнички, покушали, поиграли, легли спать.

22:09 Сопят, как ёжики. Мы с дедой не можем насмотреться (смайлик, смайлик, смайлик).

22:10 Отец передаёт тебе привет.

23:00 Не забывай кушать. Слишком уж худая.

23:45 Мы ложимся спать. Спокойной ночи.

23:47 Напиши завтра, сразу как проснёшься. Любим тебя (смайлик).

Катя вздохнула. Всё в порядке. Надо прекращать волноваться по каждому поводу. Набрала: «Мам, у меня всё хорошо. Устала, сразу уснула…»

Подумала и стёрла написанное. Лучше позвонить пораньше, а сейчас ни к чему будить. Только разволнуются ещё больше.

Спрятав телефон обратно в сумку, Катя подошла к сидящему за компьютером Петру Михайловичу, тот что-то усиленно печатал и периодически вздыхал и постанывал.

— Что-то не так? — взглянув на монитор из-за плеча мужчины, спросил Катя.

— Всё очень странно… — отсутствующим голосом сообщил доктор.

— С ним всё в порядке? — взглянув на лежащего в кресле дворника, настороженно спросила женщина. Дмитрий лежал с закрытыми глазами и, похоже, не подавал признаков жизни. — Сознание потерял? — всполошилась Катя.

— Что? — наконец вынырнул из своих раздумий Пётр. Взглянул на взволнованную Катю, потом на мужика в кресле. — А, да нет, он спит, — отмахнулся доктор.

— Как спит? — удивилась женщина.

— Меньше пить надо, — буркнул Пётр Михайлович.

Дмитрий как раз подкрякнул и захрапел.

— Ну, вот. Дрыхнет без задних ног, — усмехнулся доктор.

— А с колебаниями что? Или что вы там пытались снять… — спросила Катя.

— Ничего хорошего, — угрюмо обронил мужчина.

— И у него? — кивнув в сторону спящего, спросила Катя.

— К нему я вообще не смог подключиться, — отмахнулся Пётр Михайлович. — Протрезвеет, попробую ещё раз.

— То есть вы меня не сможете… вылечить? — упавшим голосом спросила женщина.

— Катя… — начал было доктор. Потом осёкся. Почесал затылок и повернулся к уронившей плечи женщине. Вид у неё был такой, что мужчине сразу стало крайне совестно. А вот за что — это уже было дело третье. — Катя, а давайте выпьем чай, и я вам кое-что расскажу, — понимая, что сам себе обрубает пути к отступлению, обречённо произнёс Пётр Михайлович.

— Ладно, — напряжённо кивнула Катя.

Они поднялись по лестнице. Барсик следовал за своей хозяйкой по пятам и чувствовал, что та сильно волнуется. Она трепала рукава свитера, вытягивая из них нитки, а ещё её запах изменился. Стал более насыщенным. У собак такое означает, что они готовятся к схватке или бегству. И то и другое одинаково приемлемо и нисколько не стыдно. Главное унести ноги. Пёс улёгся под стул, на который присела альфа, и начал следить за ногами мужчины, ходящего туда-сюда.

— С чего бы начать?.. — задумчиво постучав пальцами по каменной столешнице, произнёс доктор.

— Ну уж начните с чего-нибудь, — скрестив на груди руки, раздражённо проворчала Катя. Она не любила, когда вот так долго начинают, нагнетая и заставляя волноваться, причём в большинстве случаев совершенно зря… — У меня какая-то психологическая болезнь? Нужно пройти лечение? — не вытерпев, предположила женщина.

— Да нет, боюсь, с вами всё в порядке… относительно психики… — уклончиво протянул мужчина.

— А с чем не в порядке? — вскинув брови, удивилась Катя такой странной формулировке.

— Вот, ваш чай, — поставив перед нервничающей женщиной чашку горячего напитка, устало произнёс Пётр Михайлович. И надо было ему ввязаться в это… Нужно было сообщить в специальные органы, и пусть бы они разбирались. Но, увы, это был не обычный сбой, и дело не в том, что похожая на пронырливую куницу женщина близкий друг Кости.

— Понимаете… — начал доктор.

— Не понимаю, — хмуро проронила женщина, не спуская с мужчины тёмно-зелёных требовательных глаз.

Мужчина тяжко вздохнул. Он не мог представить, что чувствует сейчас женщина… Что бы чувствовал сейчас он, оказавшись в подобной ситуации? Ну, уж явно не сидел и не пил бы чай… Как она вообще всё ещё сохраняет спокойствие?

— То, что вы видите — это не галлюцинации. К сожалению, — пробормотал себе под нос доктор.

— А что тогда? — сдвинув к переносице тёмные брови, спросила женщина.

— Дело в том… что это правда… — сморщившись, вдруг выдал мужчина. И как-то испуганно взглянул на женщину. Та непонимающе глядела на него.

— Чего? — выдохнула она.

— Ну, хорошо. Представьте, что вы всю свою жизнь проходили в очках, которые искажали изображение, и привыкли к тому, что яблоки круглые и красные. И вот вы сняли очки — а яблоки треугольные и прозрачные.

— Хотите сказать, что я выгляжу не так, как думаю, что выгляжу? — сузив глаза, переспросила Катя.

— Вот видите, вы сразу всё поняли. — Доктор даже улыбнулся, поздравив себя с тем, что так быстро смог всё объяснить.

— Нет. Вы подождите… То, что я видела сегодня в зеркале… Я так выгляжу? Почему? — прошептала Катя. — Что со мной не так?

— Нет, вы… Не только вы так выглядите. Все люди так выглядят… — подавшись вперёд, поспешно пояснил мужчина.

— Постойте… что вы… Что за бред? — Катя встала из-за стола. Барсик тут же подскочил, готовый сопровождать хозяйку куда угодно.

— Катя, с вами всё в порядке? Может… — всполошился мужчина.

— Где у вас тут туалет? — не оборачиваясь, охрипшим голосом спросила женщина.

— С правой стороны последняя дверь, — ответил Пётр Михайлович.

— Спасибо, — буркнула Катя и, придерживаясь рукой за стену, пошла в указанном направлении.

Первое, что женщина сделала, когда оказалась в выложенном белой плиткой помещении, — бросилась к низкому белоснежному унитазу и, упав на колени, освободилась от содержимого желудка. А там почти ничего и не было, так что горло обожгло желудочным соком. Катя задохнулась и, когда спазмы прекратились, уселась на пол, обессиленно прислонившись спиной к стене. Сколько она так просидела, было сложно сказать. Очнулась от того, что пёс подошёл к ней и теперь горячим языком облизывал её лицо.

— Барсик, — просипела Катя. Огляделась, припоминая, где она вообще находится. Кое-как поднялась. Силы почти не было ни в руках, ни в ногах. Всё тело дрожало, бил озноб. Оперевшись рукой об умывальник, Катя дотянулась до вентиля и открыла воду. Подставила тёплому потоку дрожащие пальцы. Потом наклонилась и умылась. Чуть отдышавшись, распрямилась и посмотрела в зеркало перед собой.

— ***… — выдохнула женщина и, отвернувшись от зеркала, что явно сломалось и транслировало откровенную дичь, впилась пальцами в бортик умывальника. В голове вновь помутилось, и перед отчаянно зажмуренными глазами в кромешной темноте замелькали искры. — Да кто я вообще… — простонала Катя.

«Дети», — поспешно и как-то неуверенно подкинуло мысль подсознание.

Женщина вздрогнула. Расслабила болезненно сведённые пальцы, задышала ровнее. Вспомнила своих малышей, а от них, как от эпицентра, в разные стороны потянулись лучи, освещая всю прошлую её жизнь. И эта жизнь состояла из её эмоций, откликом возникающих на открытия, знакомства, свершения, мелкие промахи, большие и не очень удачи. Радости и горести, чувства привязанности и любви годами сплетались меж собой, словно тонкие ветви дикого винограда, формируя её личность, душу, то, что было внутри… А так ли важно, что снаружи?

Вопрос повис в воздухе, звоном раздался в ушах и, дрожью пройдя по коже, осел на кончиках пальцев.

— Ладно. Если всё, что этот мужик сказал, правда, тогда нужно приспосабливаться. Ну… а если нет, то стоит немного взять себя в руки и потерпеть. Может, всё-таки это какое-то психическое расстройство. И пока я держу себя в руках, всё нормально. Как говорят психотерапевты — здоровых людей не бывает, бывают недообследованные… Мало ли что я вижу… Давай, Катя, открой глазки, — процедила сквозь зубы женщина и, приоткрыв один глаз, медленно повернулась к зеркалу и сквозь ресницы посмотрела на своё отражение. — Боже, боже, божечки-и-и… — простонала Катя. Закрыла лицо рукой, потом раздвинула пальцы и посмотрела уже сквозь них, будто так было менее страшно. — Мамочки, и что я за зверь такой?..

«Енот», — со знанием дела совершенно спокойно подсказал внутренний голос.

Но женщина не обратила внимания.

— Как это вообще называется?.. У меня шерсть… ШЕРСТЬ…

Катя отняла от лица руки и большими круглыми глазами ошалелого от страха оленя воззрилась на них. Руки, если так их можно назвать, действительно были покрыты жёсткой шерстью, сквозь которую кое-где проступали тускло мерцающие металлические вставки.

— Шерсть и лапки, похожие на крысиные… — бесцветным голосом констатировала Катя.

«Енотовые лапки… Да и какие же это лапки? Нормальные, полноценные руки. Вон пальцы какие длинные», — как-то вдруг обиженно прозвучало в голове.

— А что за металлические вставки? Я что, ко всему прочему киборг?

«А это ты у доктора спроси при случае», — подсказало подсознание.

— Но… — Женщина потрогала кончиками пальцев шерсть, потом металл… — Странно, но я этого не чувствую. На ощупь кожа как кожа…

Снаружи донёсся испуганный вскрик. Потом послышалась возня, а после звук разбившегося стекла…

Пёс, всё это время лежавший у ног хозяйки, вскочил и, подбежав к двери, заливисто залаял.

— Что там? — насторожилась Катя и, с облегчением отложив своё исследование, направилась к двери. Едва открыла дверь, как пёс сорвался с места и побежал в сторону кухни. Женщина пошла следом.

— Не-е-ет… Прошу, верни всё как было… — донеслось до Кати. Когда она с опаской заглянула на кухню, там стоял Дмитрий и не спеша пил из бутылки вино.

— Что тут… — начала было Катя, потом её взгляд наткнулся на свернувшегося в позу эмбриона на полу доктора. Тот обхватил голову руками и, кажется, плакал. Взвыв, он снова отчаянно попросил:

— Верни всё обратно. Я не могу на это смотреть. Верни…

— Что с ним? Пётр Михайлович, вам плохо? — бросившись было помочь вздрагивающему на полу мужчине, вскрикнула Катя. Но была схвачена за руку дворником.

— Пётр Михайлович, кажется, тоже увидел мир таким, каков он есть, — глухо произнёс Дмитрий.

— Это нужно исправить… Нельзя допустить распространения вируса… Люди не должны узнать правду.

— Какой ещё вирус?..

— Наш друг вызвал наряд. Хочет сдать нас как «образцы». Хочешь стать объектом опытов? На благо человечества, разумеется, — серьёзно взглянув на испуганную, покрывшуюся от нервов красными пятнами женщину, вкрадчиво спросил Дмитрий.

«Какие ещё опыты?.. А как же дети?»

Катя отрицательно мотнула головой.

— Замечательно. Тогда пора сматываться, — устремившись к выходу и прихватив с собой Катю, кивнул дворник.

— Что… А Пётр Михайлович?.. — оглянувшись на стонущего, словно раненый зверь, мужчину, спросила Катя.

— Да всё с ним будет в порядке. Полезно время от времени оставаться наедине с самим собой.

— Барсик! — позвала Катя пса. — А моя сумка? — заозиралась женщина. — Там телефон…

— Я уже всё взял, — схватив с тумбочки куртки и стоящую там же сумку, пресёк попытки женщины вырваться Дмитрий.

Распахнув дверь, мужчина вышел в ночь, утянув туда же не совсем соображающую, что происходит, Катю. Накинул на неё пуховик и сам надел куртку. И, снова схватив женщину за руку, потащил её по тропинке к воротам, а потом через снег в лес.

— Куда мы? — спотыкаясь и увязая в снегу почти по колено, крикнула запыхавшаяся женщина. Сложно было успевать за мужиком, чьи ноги почти на полметра длиннее. Дмитрий не ответил. Он пробивался сквозь зимний лес, как медведь сквозь валежник. Так и ноги было недолго переломать.

— Слушай, давай, может, разойдёмся? А? Ты там пойдёшь… куда собирался. А я домой вернусь… — предложила женщина и поморщилась, горло от морозного воздуха, слишком часто вдыхаемого от такой безумной спешки, саднило.

— Ты слышишь меня? Эй! — Попытавшись затормозить, Катя упёрлась ногами в лежащее под снегом бревно. И ойкнула, навзничь упав в снег, потому что мужчина, недолго думая, отпустил её руку.

Над бултыхающейся в снегу женщиной нависло бледное лицо дворника. Глаза темнели безумством, в нос ударил стойкий запах алкоголя. Катя прекратила попытки встать и вжалась в снег. Рядом, припав на передние лапы и гулко зарычав, оскалился пёс. Он всё ещё не понял, друг этот человек или враг. Поэтому на всякий случай приготовился напасть.

— Ты ещё не поняла? Ты не сможешь от них уйти.

— От кого?

— От машины, управляющей нашим обществом. От дьявольского механизма, решающего за нас, кем нам быть и как жить…

Пару раз моргнув, Катя прищурила глаза и осторожно так поинтересовалась:

— Извини, конечно, за столь интимный вопрос… Ты из секты какой?

Мужчина тоже растерянно моргнул, потом выдохнул и, схватив женщину за пуховик, помог принять вертикальное положение.

— Кать, ты… Давай просто попытаемся свалить. А вопросы свои позадаешь потом…

— Потом может быть поздно… — буркнула женщина, но всё-таки побежала за дворником. Тем более выбора не было. Он опять крепко держал её за руку.

Вскоре сквозь своё сбивчивое дыхание Катя услышала какой-то гул, который по мере их продвижения вперёд стал нарастать. Когда беглецы вырвались из леса на поляну, им в лицо ударил порыв ветра, закидав снегом. Катя сперва подумала, что, пока они бежали по лесу, началась метель. Но уже в следующее мгновение рассмотрела сквозь снежные вихри стоящий в центре поляны вертолёт.

Дворник уверенно направился к нему, волоча за собой пыхтящую, почти ничего не видящую из-за налипшего на лицо снега Катю.

Дмитрий сперва запихнул в открывшуюся дверь вертолёта женщину, потом подсадил поскуливающего от страха пса, затем забрался сам. Из леса на опушку как раз выбежали несколько фигур, одетых в чёрное.

— Взлетаем, — скомандовал Дмитрий. И вертолёт оторвался от земли.