Взлом

Веся Елегон

К измене сложно приготовиться. Вот и Катю это открытие выбивает из колеи. Ответственная Катя пытается не паниковать и продолжает выполнять свои обязанности жены и матери. Но сложно держать себя в руках, когда эти руки вдруг покрываются шерстью, а на пороге возникает тип, который утверждает, что нас всех давно чипировали, да и не люди мы вовсе, а еноты и вообще скоро всем крышка…Что делать? Звонить в психбольницу или бежать спасать людей, тьфу ты, енотов от надвигающегося апокалипсиса? Книга содержит нецензурную брань.

Глава 4. Сверхчеловек

Знаете, становясь матерью, женщина словно исчезает для общества. Но если окружающие не замечают мать, нагруженную коляской, детьми, сумками и какой-нибудь пищащей игрушкой на колёсиках, прихваченной чадами на улицу, но быстро потерявшими к ней интерес, это вовсе не значит, что её нет. Она есть, и она сильнее, чем когда-либо, физически, психически и морально. Мать — это сверхчеловек, совершенно легально таскающий с собой оружие — громоздкую тяжеленную сумку с половиной содержимого аптечки, холодильника и шкафа.

И сейчас этой сумки не было… Катя растерянно остановилась у двери в свою квартирку. Ключи, телефон… всё было в сумке, которая осталась в машине на заднем сиденье…

— Да, как так-то? — Женщина застонала и лбом упёрлась в холодное железо двери. Выходить снова на улицу после случившегося представлялось сейчас добровольным самоубийством. — Боже, за что же? — прошептала Катя, зажмурившись и сжав кулачки, но всё-таки развернулась и направилась обратно к лифту.

Ну вот если подумать, что этот псих может сделать? Просто пьяный мужик. Не маньяк же… Перепил немного. Наверняка уже ушёл…

«Или притаился где за углом и ждёт…» — вкрадчиво выдало подсознание и многозначительно замолчало.

— Спасибо. Ты, как всегда, помогаешь.

«Нет, правда, может, не пойдёшь?» — с надеждой вопросил внутренний голос.

— И что, мне возле двери в квартиру спать? Нет уж. Тут идти пять минут. Не придумывай. Всё будет в порядке, — пробурчала себе под нос Катя и притихла, осторожно заглядывая в открытые двери остановившегося на первом этаже лифта.

В холле никого не было. Женщина облегчённо выдохнула и, прокравшись в холодный тамбур, замерла возле последней преграды между ней и неизвестностью, притаившейся в молчаливой ночи.

«Ладно. Иди, я прикрою», — уверенно выдало подсознание.

— Интересно — как? — хмыкнула женщина. Честно говоря, её немного удивлял звучащий в голове голос. Раньше такого не было, это началось совсем недавно, выскакивало, словно подсказки в компьютере. Катя списывала это на интуицию.

А сейчас уже было похоже на раздвоение личности. Хотя после галлюцинаций сложно было чему-то удивляться.

Отстранённо подумав о том, что это новый симптом её неназванной ещё болезни, Катя нажала на кнопку разблокировки замка и под переливчатую трель, ознаменовавшую открытие, женщина толкнула тяжёлую дверь и вышла в мороз и ветер, бросивший ей под ноги горсть рассыпчатых снежинок.

Катя тревожно огляделась. Фонари молчаливо освещали пустой двор. Мёртвые до прихода своих людей авто стояли неровным рядом вдоль тротуара. За каждой из них мог скрываться…

«Ничего не бойся. Иди. Там никого», — уверенно выдало подсознание.

— Всё чудесатее и чудесатее, — прошептала Катя слова из своей любимой сказки и вышла в ночь.

Сбежав по лестнице, женщина огляделась. На тротуаре, освещённом фонарями, действительно никого не оказалось. Катя поправила съехавшую шаль и поспешила в соседний двор, где оставила авто.

До машины добралась без приключений. Сумка действительно лежала на заднем сиденье. Катя сразу достала телефон и ключи от дома. Ключи сунула в карман и осталась стоять, держа в руках телефон и впившись взглядом в тёмный экран.

Хотелось позвонить «Иуде» и попросить о помощи. Отсидеться в машине, подождать, пока приедет сильный и смелый и проводит до подъезда. Не хотелось переживать и бояться, хотелось просто держаться за тёплую руку и ни о чём не думать. Но…

Сунув телефон в карман, Катя села в авто, решив перепарковать его поближе к подъезду (по пути сюда она приметила пару освободившихся мест в своём дворе).

Переставив машину, Катя вышла, не забыв на этот раз сумку. Заблокировала «рено». Тот мигнул габаритами и уснул. Катя поспешила обратно к подъезду, но замерла, увидев сидящего на ступенях щенка.

Завидев женщину, тот поднял голову и, навострив уши, внимательно посмотрел ярко-голубыми глазами. Сам пёс был чёрным, и из-за этого глаза выглядели неестественно светлыми. Нескладный собакен со слишком длинными лапами…

— И откуда ты такой здесь? — разом позабыв о своих страхах столкнуться с пьяницей, нахмурившись, спросила Катя. На улице было морозно, минус пятнадцать, а ночью и ниже двадцати опустится. А хозяина собаки поблизости видно не было. — Потерялся или бросили? — чувствуя сострадание, болезненно прорастающее в сердце, прошептала женщина. Пёс только недовольно поморщился, оттого, видимо, что ждал здесь своего хозяина, а не любопытную незнакомую тётку. Потеряв всякий интерес к женщине, собакен улёгся на ступени, уложив грустную морду на излишне длинные лапы.

— Неважно, человек ты или зверь, предательство всегда ранит. Больно тебе, ушастый? — поднявшись по ступеням, пробормотала Катя. Пёс только ухом дёрнул. Обойдя собаку, Катя остановилась у закрытой металлической двери.

— Минус двадцать — это очень холодно… — задумчиво сказала женщина.

«Себя пожалей для разнообразия», — пробурчал внутренний голос.

— Грустно это — себя жалеть, — отмахнулась Катя. Ей вдруг стало легко и просто, когда она уступила вопящему от жалости сердцу. — Пёс, — позвала Катя, — они могут и не прийти, те, кого ты ждёшь. Пойдём со мной.

Совершенно ожидаемо пёс не спешил срываться с места и бежать, виляя хвостом от радости, за первым попавшимся человеком. Более того, он даже голову не поднял, так и лежал, навострив большие треугольные уши, грустными глазами всматриваясь в ночь.

— Да, я, конечно, тебя понимаю. Мне тоже никто не нужен. Но и о себе следует думать иногда.

«Вот-вот», — многозначительно поддакнул голос из подсознания.

— Эй, пёс? Как тебя там… Черныш? Дружок? Барсик… — неуверенно протянула Катя, у которой закончились все известные ей варианты собачьих имён, а известно ей было, прямо скажем, не много. Ну не имела она дела с домашними животными. Даже мысли завести не было. А вот пёс отреагировал, заинтересованно повернув голову и принюхавшись.

— Неужто Барсик? — удивилась Катя. Даже ей это было странно, вроде как не особо подходящее имя для собаки, больше как-то для кошки… Но пёс не на имя отреагировал. Он почуял чужака. Сбоку от Кати от бетонной колонны отлепилась тень.

Сердце в груди дёрнулось и упало в пятки. Катя судорожно впилась пальцами в ручки висящей на плече сумки. И надо было ей застрять тут со своей жалостью…

Незнакомец шагнул в её сторону и снова вцепился в рукав дутика. Пёс глухо зарычал, но на защиту кидаться не спешил, будто ожидая, чем всё это обернётся.

— Ты тоже видишь демонов? — наклонившись к испуганной Кате, дыхнул перегаром мужик.

— Да ты издеваешься… — сжав зубы, еле слышно процедила Катя.

— Отпусти её, — приказал низкий мужской голос. По ступеням взбежал ещё один незнакомый мужчина и, вцепившись в свободную Катину руку, потянул её на себя.

— А если не отпущу? — угрожающе оскалился маньяк с перегаром.

— Тогда не обессудь, — замахиваясь, без промедления выдал спаситель.

Катя, стоявшая меж двух мужиков, выдохнула.

— Надоело…

Кто вам сказал, что женщина, родившая и воспитывающая детей, жалкое, нуждающееся в помощи существо? Всё, в чём может нуждаться женщина, родившая ребёнка, — это искренняя всеобъемлющая любовь её мужчины, поскольку именно сейчас, как никогда, женщине требуется подтверждение того, что она женщина — ЖЕНЩИНА — прекрасная, фантастичная, сверкающая, феноменальная. Вот единственное, что ей действительно нужно. А в остальном она сверхчеловек. Это не обсуждается.

Уставшей Кате, стоящей между двумя незнакомыми мужчинами, вцепившимися в неё и пытающимися перетянуть каждый в свою сторону, хватило пары мгновений, чтобы разозлиться и пойти на крайние меры.

— Успокоились оба!

Спорившие не сразу поняли, что это промелькнуло в ночи, больно приложив каждого по голове. Поэтому оба стояли, прижав руки к ушибленным местам, и удивлённо таращились на женщину.

— Отвечаю каждому по порядку. Ты, — указав пальцем на явно протрезвевшего маньяка, выпалила Катя. — Демонов я не вижу. И ты не будешь, если перестанешь нажираться до белой горячки. Ты, — палец указал на второго. — Я в спасителях не нуждаюсь. Надеюсь, понятно объяснила.

И, развернувшись, Катя пошла прочь, но сзади раздался неуверенный голос:

— Екатерина Борисовна, я от Константина Анатольевича. Он просил проведать вас. И я могу сделать вам инъекцию. Если…

— Нет. Спасибо. Со мной всё в порядке, — попыталась отмахнуться от непрошеной помощи Катя.

— Но… — начал было посланник Кости.

— У меня кровь идёт… — удивлённо выдавил из себя второй, рассматривая растопыренные пальцы, действительно перемазанные кровью.

— И правда, — тяжко вздохнув, подтвердила Катя, исподлобья взглянув на истекающего кровью. — Идём, — хмуро позвала она и, шагнув к двери, разблокировала замок.

Обернувшись к застывшим в растерянности мужчинам, недовольно повторила:

— Идём. Оба, — отвечая на вопросительные взгляды, пояснила женщина. — Наложу вам повязки. И ты давай, — пропустив мужчин в подъезд, прикрикнула Катя на пса.

Собакен всё это время заинтересованно следил за людьми. И даже рычал, вроде как пытаясь защитить тщедушного человека. Но тот, как оказалось, в защите не нуждался. Пёс совсем другими глазами посмотрел на женщину. Такой отваги он ещё не видел. Хотя среди собак размер значения не имеет. Важен возраст. Может, она старше тех двоих?

Пёс не сводил глаз со стоящего у двери человека. Из темноты пахнуло теплом, пропитанным едва различимыми запахами съестного. В животе у бедолаги заурчало. Он грустно облизался.

— Да ладно тебе. Чего ломаешься? От помощи вредно отказываться, особенно в такой безвыходной ситуации, — обойдя собаку и наклонившись, чтобы подтолкнуть её ко входу в подъезд, устало произнесла Катя.

Пёс зарычал, но как-то неуверенно. Он до сих пор сомневался, чего хочет от него этот достаточно странный неравнодуший посторонний. Обычно люди его не замечают. А эта…

— Вот так. Молодец, — похвалила женщина, когда пёс всё-таки встал и, поджав хвост, шагнул в нужном направлении. — Да, заходи, — подбодрила Катя испуганного собакена. — Вот. И ничего тут страшного нет. Сейчас лифт вызовем и поднимемся на этаж. А там тёплая уютная квартирка. Я даже знаю, где ты сегодня будешь спать и какие тапки можно будет погрызть… — припомнив мужа, пробубнила себе под нос Катя. Денис всегда был против домашнего зверья. Но, кажется, своим поступком муж избавил себя от привилегии быть выслушанным и учтённым.

— А это ваша собака? — подал голос тот, который сказал, что он знакомый Кости.

— Нет, не моя, — проворчала Катя и с улыбкой одобрительно воскликнула: — Смотри-ка! Да ты умнее многих людей!

Пёс вошёл в лифт и, развернувшись мордой к закрывшимся дверям, встал смирно меж набившихся в лифт и приготовился ждать.

— Нам осталось дать тебе имя… Хотя бы временно. Завтра сфотографирую тебя, развешу объявления, может, и найдётся твой хозяин, — взглянув сверху вниз на чёрную спину пса, решила Катя. — Так, давай попробуем ещё раз. Черныш, — позвала женщина. Пёс никак не отреагировал. — Ладно. Дружок? — Пёс стоял неподвижно. — Барсик? — неуверенно предложила Катя, пёс как-то странно покосился на женщину.

— Это же кошачье имя, — прохрипел тот, который был пьяным, но вроде как протрезвел.

— А маньяков никто и не спрашивал, — прищурив глаза, недовольно процедила Катя.

— Екатерина Борисовна, вы как себя чувствуете? — вступил в разговор Костин засланец.

— А вы кто вообще? — вскинув голову, одарила подозрительным взглядом мужчину Катя.

— О, я же не представился, — смутился тот и поправил куртку. — Меня зовут Пётр Михайлович. Я коллега Константина. Он попросил проведать вас, так как они с женой уезжают на выходные…

— Понятно, — кивнула Катя, прервав говорящего на полуслове. Опять друзья перестраховываются. Это в их духе. — Ну а вы? — повернувшись ко второму мужику, немного смахивающему на бездомного, запоздало решив узнать, кого вообще тащит в дом, спросила женщина.

— Дима… Дмитрий, новый дворник, — представился он.

— А с Александром Петровичем что? — не сводя что-то подозревающего взгляда с дворника, спросила Катя.

— А я должен знать? — вскинув бровь, прохрипел тот.

— Может, и нет, — сморщив нос, согласилась женщина.

В этот момент лифт затормозил, двери плавно разъехались в стороны. Пёс поднял голову и принюхался. Тут пахло вполне съедобно. Кажется, котлетами…

— Сюда, — кивнув в сторону двери, находившейся в углу длинного коридора, позвала Катя. Мужчины последовали за невысокой женщиной, укутанной в пухлый бесформенный пуховик.

Пёс выглядел сейчас самым жизнерадостным в этой серьёзной компашке, причина была простой и до ужаса прозаичной — запах котлет сочился именно из-за той двери, возле которой остановилась предводительница стаи. Пёс даже почти согласился считаться с авторитетом «старшей» и не заходил внутрь, пока женщина не сняла свои громоздкие, пахнущие снегом и землёй ботинки и, оглянувшись, не позвала его внутрь.

— Ушастый, чего застыл? Заходи. Осваивай новые территории. Только не вздумай ходить здесь в туалет. Это всё-таки дом, не улица… — уперев руки в боки и проводив серьёзным взглядом принюхивающегося пса, медленно крадущегося по коридору к кухне, произнесла женщина. — Ну и вы заходите. Куртки в шкаф, — разрешила Катя, искоса взглянув на топчущихся на пороге мужчин. — Проходите на кухню, там чай можете себе сделать. Я сейчас… — стаскивая с шеи шаль, бросила женщина и скрылась в комнате в конце коридора. Мужчины переглянулись. Они как-то сразу друг другу не понравились. Поэтому сейчас разошлись как можно дальше и принялись разуваться и снимать куртки.

— И чего она собаку и незнакомых мужиков в дом тащит? Ненормальная, что ли… — пробубнил дворник, успевший стащить с себя куртку. И, осматриваясь, ровно как пёс до этого, направился на кухню, расположенную справа от коридора.

— Согласен, это немного странно, — себе под нос пробурчал Пётр Михайлович и проследовал за дворником.

Там уже гудел включённый чайник, а сам Дмитрий сидел на корточках посреди кухни и гладил собаку, которая в свою очередь не сводила преданных глаз с тарелки, стоящей на столе и накрытой полотенцем.

Пётр поставил на пол свою сумку и сел на стоящий рядом стул.

— Дмитрий, — окликнул Пётр, — я правильно запомнил?

— Да, — кивнул дворник и встал, чтобы открыть дверцы шкафчика в поисках чашек для чая.

«Как у себя дома роется», — недовольно подумал Пётр Михайлович, а вслух, разумеется, сказал другое:

— Я краем уха слышал, что ты про каких-то демонов говорил…

— А, — отмахнулся Дмитрий и, не поворачиваясь, буркнул: — Ты, что ли, до белой горячки не допивался?

— Как-то не доводилось, — так же недовольно пробурчал Пётр.

— Так кем ты, говоришь, работаешь? — взглянув на стоящий рядом со стулом кожаный саквояж, спросил Дмитрий.

— Терапевтом, — как-то нехотя ответил Пётр.

— О, слушай, — оживился мужчина, — а у тебя там, случайно, капельницы нет? Что-нибудь бы от похмелья… — потерев грудь и сморщившись, словно лимон откусил, с надеждой в тёмных водянистых глазах спросил он.

— Нет, ничего такого не брал, — задвинув ногой сумку под стул, развёл руками терапевт.

— Жаль, — пристальным взглядом буравя врача, протянул дворник. — Тогда, может, посмотришь, что у меня там… — не теряя надежды, выпалил он и стал стягивать с себя серый затёртый свитер прямо с футболкой, при этом повернувшись спиной к Петру и выгнув дугой позвоночник. — Видишь, что там за фигня чешется? Может, прижечь чем?

На спине дворника краснело какое-то нездоровое пятно размером с теннисный мяч. Пётр брезгливо скривился и, вскочив со стула, поспешно отошёл к дверям.

— Ну, что там? — нетерпеливо спросил дворник из недр своего свитера.

«Твою ж мать», — уныло подумал Пётр. Обрабатывать болячки какого-то мужика ему совсем не улыбалось. Благо из комнаты, в которой скрылась хозяйка квартиры, раздался душераздирающий вопль, медленно переросший в поток нецензурной лексики. Мамы обычно такое не произносят. Пётр вообще сомневался, что кто-то из людей знал столько разнообразных метафор и слововыражений, но… как говорится, всё возможно.

— Что там? — натянув обратно свитер и вылетев в коридор мимо растерявшегося терапевта, прохрипел дворник. За ним, заливисто лая, пронёсся пёс.

Пётр заспешил следом, но вся переполошённая компашка затормозила в коридоре, узрев возникшую на пороге комнаты взъерошенную женщину. Та осмотрела присутствующих лихорадочно горящими глазами и, закатав рукава старого растянутого свитера, прошла сквозь толпу, не сказав ни слова.

— А что случилось-то? — спросил увязавшийся следом за Катей дворник.

Женщина ничего не ответила, молча открыла угловой шкаф и, встав на цыпочки, достала с верхней полки бутылочку с прозрачной жидкостью. Следом за этим поставила на стол рюмку и, открыв бутыль, налила до краёв. Запах водки разлился в воздухе.

Отставив бутылку в сторону, Катя стояла и задумчиво смотрела на рюмку. Чёрт знает, может, действительно поможет? Помнится, в прошлый раз ей полегчало как раз после того, как Костя заставил выпить. А после увиденного Катя вдруг осознала, что любые средства хороши, лишь бы уже прошло…

Резко выдохнув, женщина опрокинула рюмку, выпивая всё до капли, потом крякнула и, скривившись и зажмурившись, уткнулась в рукав свитера.

— Так всё-таки видишь… — подытожил Дмитрий и, потянувшись, взял бутылку, налил в опустевшую рюмку и выпил залпом.

— Кто тебе разрешал? — хрипло возмутилась Катя.

— Только ради того, чтобы составить компанию. Пьёшь один — алкоголик, с другом — просто весело проводишь время.

Катя с сомнением во взгляде посмотрела на довольного мужика. Тот, кажется, и не сильно пострадал. Кровь уже не текла, запёкшись болячкой на лбу. Может, выгнать его к чертям собачьим?

— Екатерина Борисовна, — прервал Катин внутренний монолог Пётр Михайлович, до сих пор стоящий в стороне и молча наблюдающий за происходящим. — Константин упоминал, что у вас были проблемы с… — мужчина замялся, подбирая слова, — с восприятием реальности. Я психиатр, могу проконсультировать вас. Видения вернулись?

— Ты же сказал, что терапевт? — вскинув бровь, удивился дворник.

— Я совмещаю, — стрельнув в надоедливого мужика недовольным взглядом, объяснил Пётр Михайлович. — Екатерина Борисовна, вам нужна моя консультация?

Катя только взглянула на терапевта-психиатра, потом перевела взгляд на сидящего возле стола пса. Тот смотрел на тарелку с котлетами.

— Верно, ты же голодный. — Женщина стянула полотенце с тарелки, открывая собачьему голодному взору горку румяных ароматных котлет. — Держи. — Подхватив одну, самую крупную, Катя протянула её собакену. Тот очень аккуратно прикусил край котлеты и, отойдя в сторону, положил угощение на пол и повернулся, вопросительно глянув на женщину, словно спрашивая разрешения.

— Да ешь ты уже, — улыбнулась Катя и, вернувшись к полкам, достала глубокую миску и налила прохладной воды. — А это — если захочешь пить, — поставив миску на пол возле умывальника, пояснила хозяйка квартиры.

Мужчины молча следили за женщиной, а та сидела на корточках и наблюдала за тем, как пёс не спеша поглощает котлету.

— Ну а если я снова это вижу, что тогда? — поднявшись и дав ещё одну котлету псу, наконец очень тихо спросила Катя.

— Только руки? — подался вперёд Пётр Михайлович.

— Нет. Целиком, — болезненно скривившись, ответила Катя.

— Как давно? — округлил глаза терапевт-психиатр. Потом шагнул к стулу, наклонился и достал свою сумку-саквояж. Поставил её на стол и, расстегнув, достал какой-то прибор. Тут же начал разматывать свёрнутые в ровные бублики разноцветные провода.

— Не похоже это на медицинские приборы терапевта-психиатра, — ехидно заметил дворник и, пока на него не обращали внимания, налил и залпом проглотил ещё одну рюмку.

— Сегодня утром было по шею, а сейчас и… лицо тоже, — оперевшись руками о столешницу, устало закрыв глаза, призналась женщина. Она была очень близка к тому, чтобы поддаться отчаянию. Неизвестно, что бы было, если бы этим вечером она была одна дома и увидела себя такой в зеркале… Смогла бы она сохранить способность мыслить здраво? Перед посторонними это было делать куда легче — просто по привычке держать себя в руках и не поддаваться панике, что бы ни происходило вокруг.

— Екатерина, — подступил к Кате Пётр Михайлович и, дотронувшись рукой до рукава свитера, попросил: — Вы присядьте, пожалуйста. Я сниму измерения мозговой активности.

— Для чего? — недовольно спросила женщина, но на стул присела и не стала возражать, когда мужчина убрал с её лба упавшие локоны и, протерев салфеткой кожу, принялся лепить электроды.

— Мне нужно знать, насколько велико отклонение от нормы. Но, судя по вашим рассказам, значения будут максимальные… — выкручивая ручки на невиданном приборе, издающем теперь тихий монотонный гул, задумчиво пробубнил себе под нос доктор.

— Вы поможете мне? — без особого энтузиазма в голосе спросила Катя.

— Сделаю всё возможное.

— Ну, вряд ли что-то получится, — скептически заметил Дмитрий, не стесняясь наливающий уже четвертую или пятую по счёту рюмку.

— На чём базируется ваше заявление? Есть какие-то научные обоснования? — ехидно переспросил Пётр.

— Демонов не выгнать этой научной ерундой, — хмыкнул дворник.

— С чего вы вообще… — взвился доктор, затем закрыл глаза и протяжно выдохнул, пытаясь успокоиться. — Вы из этих?

— Это из кого?

— Из верующих…

— С чего вы взяли? — удивился мужик.

— Тогда о каких демонах вы всё талдычите? Или… — вдруг посерьёзнел Пётр Михайлович и перевёл медленно заполняющийся пониманием взгляд на Дмитрия. — Вы тоже что-то видите?

— Допустим, — хмыкнул дворник.

— Подождите. Это невероятно. Сейчас… — доктор засуетился, доставая из саквояжа ещё один прибор. — Сядьте сюда, пожалуйста, — выдвинув стул из-под стола, попросил Пётр Михайлович.

— Это ещё зачем? — нахмурился Дмитрий и с беспокойством взглянул на полупустую бутылку.

— Сниму показания. Давайте, — нетерпеливо воскликнул доктор.

— Ладно, — насупился дворник и, прихватив бутылку, всё-таки сел на стул.

— И долго так сидеть? — спросила Катя, с интересом наблюдая за тем, как доктор лепит электроды на высокий лоб немного окосевшего от выпитого дворника. Тот сморщился и зашипел:

— Эй, осторожнее давай. Рану не трогай.

— Я аккуратно, — сосредоточенно отозвался Пётр Михайлович.

— Ага, — недовольно буркнул дворник Дмитрий. — Вам дай волю, сразу опыты начнёте ставить. Циники-коновалы…

— Вы меня извините. Я сейчас заклею вам лоб, — пообещала Катя, наконец как следует рассмотрев, что натворила своей сумкой, и ожидаемо прочувствовав собственную вину. Ударив наотмашь сумкой, Катя никак не ожидала, что рассечёт бровь… Надо быть осторожнее.

— Конечно. Свои ошибки надо исправлять, — исподлобья взглянув на женщину, криво усмехнулся дворник.

Та сразу посерьёзнела, чувство вины испарилось из тёмно-зелёных глаз, ему на смену пришло возмущение и желание огрызнуться. Но женщина почему-то сдержалась. Мужчина только криво усмехнулся и проглотил очередную рюмку.

— Нам срочно нужно посетить одно место, — взглянув на данные, зафиксированные пронзительно пищащими приборами, заявил Пётр Михайлович.

— Почему? — нахмурилась Катя, снимая со своего лба бесполезные теперь датчики.

— Всего я не могу объяснить, — коротко глянув на женщину, ответил доктор. — Но там я вам смогу помочь. Считайте это плановым визитом на техобслуживание.

— С чего вдруг? — удивился Дмитрий. — Или мы роботы?

— Что за глупости? — возмутился доктор. — Вы фильмов пересмотрели? Нет. Тут ничего такого. Просто нужно настроить магнитные поля. Это биологическая физика. Новое направление, — отмахнулся доктор. — Так едем? — обеспокоенно взглянув на Катю, спросил мужчина.

— И вы мне поможете?

— Да, — коротко кивнул терапевт-психиатр.

— Ну, хорошо. Барсик, — позвала женщина. Лежащий у порога пёс поднял голову и навострил уши. — Сон отменяется. Идём гулять.

— Может, без собаки? — замявшись, неуверенно предложил доктор. — У меня машина совсем новая…

— Я не могу оставить его одного. Его совсем недавно бросили. У него психологическая травма. Мало ли, что он может натворить, оставшись наедине со своими мыслями. Доктор, вам ли не знать? — удивилась хозяйка квартиры и пошла собираться.

— Да, доктор, вам ли не знать? — усмехнулся Дмитрий и, прихватив бутылку, направился в прихожую одеваться.

— Дмитрий, вы подождите. — Женщина вернулась, неся в руках аптечку.

— Да ладно, — отмахнулся мужчина.

— Вы же сами сказали, за свои ошибки нужно платить.

— Я не так сказал, — буркнул дворник Дмитрий.

— Садитесь, — приказала Катя. Мужчина послушно сел на стул. Катя нахмурилась. Наклонилась чуть ближе, рассматривая рану. — Не думаю, что нужно зашивать… — протянула она и, подняв руки, нажала холодными пальцами на края раны.

— Чёрт! Больно же! — пытаясь уклониться от пальцев, причиняющих боль, протестующе воскликнул мужчина.

— Да ладно вам… вроде большой дяденька, а вопите как маленький. У меня дети меньше верещат, — достав из аптечки тюбик с медицинским клеем, выговорила ему женщина. — Сидите смирно. И не дёргайтесь…

— Вы собрались? — появился в проходе Пётр Михайлович. Он уже сбегал в туалет, потом помыл руки и успел накинуть куртку, которую теперь застёгивал. — Нам бы поспешить…

— Не говорите под руку. Идёт операция, — шикнула на мужчину Катя.