Багровый роман

Вероника Фокс, 2022

Она старается изо всех сил ради его нового романа. А он едва не пускает пулю ей в сердце. Кто бы мог подумать, что Майкл Ким, самый успешный автор последнего десятилетия и любимец миллионов женщин, живет… двойной жизнью? Оказывается, у него есть собственный подпольный бизнес, где крутятся огромные деньги. Оливия, его новый редактор, об этом пока не догадывается. Майкл и сам не желает, чтобы она узнала о криминальной стороне его жизни, ведь тогда ей будет грозить смертельная опасность. Но однажды Оливия получает сообщение о том, что должно было навсегда остаться в тайне… «Потрясающая история, в которой идеально сплетены тема "от ненависти до любви" и книжная индустрия. И если в самом начале может показаться, что это просто роман, то ближе к середине мы понимаем, что появляется намек на триллер, который ближе к концу разрастается и заставляет переживать за героев, держит в напряжении и не дает оторваться от книги». – Полина (@polly_reads) «Что может быть общего между писателем и его редактором, помимо работы над книгой? Чувства? Да, но точно не положительные. Майкл и Оливия вынуждены работать вместе над новым романом, и это становится тем еще испытанием. Но что, если автор не тот, кем кажется, а его прошлое наступает на пятки? А может быть, он еще и не такой нахал, как казалось Оливии? Чувства, которые невозможно держать в себе, могут перерасти во что-то большее. Но самое главное – выжить». – Анастасия (@anaswon) «Хочется сказать автору спасибо за то, что она смогла прописать персонажей, не скатываясь в однотипное повествование». – Ольга (@themagicofwords)

Глава 6

Майкл

Я просыпаюсь с головной болью, поскольку вчера изрядно перебрал с алкоголем. Будильник издает раздражающие звуки, которые лишь усиливают пульсацию в висках. Он пытается напомнить мне о том, что пора подниматься с кровати.

Выругавшись, я с трудом встаю и направляюсь в душ, где холодные струи воды заставляют меня окончательно проснуться. Выйдя из душевой кабины, смотрю на себя в зеркало. На теле еще не высохли мокрые полосы от воды, они оставляют незамысловатые линии, спускаясь вниз по татуировкам. Каждая из них набита в определенные моменты моей жизни и напоминает мне о многом. О всех путях, которые я выбрал, о достижениях. О любви, которую обрел и потерял. Об ошибках, которые совершил. Все они — часть прошлого. Нательные воспоминания о моей дерьмовой жизни.

Выйдя из ванной комнаты, слышу шум. Медленно спускаюсь со второго этажа, беззвучно ступая босыми ногами по ступеням. Дойдя до комода в прихожей, вытаскиваю оттуда пистолет, снимаю его с предохранителя и двигаюсь навстречу звуку. Крадусь очень тихо, практически не дыша, стараясь концентрироваться на шуме и озираясь по сторонам.

Выставив оружие перед собой, вхожу в кухню и вижу мужскую фигуру. Она рыскает по полкам, осматривая содержимое различных банок и бумажных пакетов. Направив пистолет на неизвестного, я спокойно говорю:

— Медленно повернись, или я буду стрелять.

Мужчина от неожиданности роняет на пол хлеб, испуганно смотрит на меня и восклицает:

— Бля, братан! Ты напугал меня!

Оказывается, передо мной стоит мой старый друг.

— Блядь, Вилли! Какого хера ты тут делаешь? — удивленно спрашиваю я, сдвигая брови.

— Опусти пушку, — просит он и поднимает ладони вверх, тем самым показывая, что не причинит мне вреда. — Я… я просто хотел сделать бутерброд!

Вилли выглядит чертовски напуганным, поэтому он бескрайне туп на оправдания.

— В моем доме?

Переминаясь с ноги на ногу, Вилли явно не знает, что ответить. Опустив пистолет и поставив его на предохранитель, подхожу к нему ближе и интересуюсь:

— Что ты тут забыл?

— А мне что, уже нельзя навестить друга? — отзывается тот.

— Как ты попал в дом?

— Ты же сам оставлял мне ключи, дебил.

— Не помню, чтобы я оставлял тебе их.

Я раздражен его появлением в своем доме. «Скорее всего, он взял вторую связку ключей под горшком с цветком, который стоит на террасе. Маленький мерзкий ублюдок!»

— Я заметил, что ты ни хера не помнишь, — огрызается Вилли, поднимая с пола хлеб и дуя на него.

Заметив последнее, я морщусь, но ничего не говорю. «Он всегда был свиньей не только по поведению, но и по отношению к собственной жизни», — мелькает у меня мысль, пока я сажусь напротив него. Убрав за пазуху пистолет, я принимаюсь наблюдать за Вилли.

— Че смотришь?

— Чего тебе надо?

— Ничего! — с обидой восклицает он. — Я просто решил навестить своего старого друга!

— В семь часов утра? — равнодушно уточняю у него.

— А что тут такого? — вопросом на вопрос отвечает он, доставая из холодильника колбасу с маслом и принимаясь делать себе бутерброды.

«Как у себя дома, скотина!» — размышляю я, не упуская Вилли из виду и сверля его взглядом.

— Значит, пять лет от тебя не было ни слуху ни духу, а тут объявился и говоришь о старой нежной дружбе?

— Фы за ето фремя не исменилфя, — сообщает Вилли, жуя с набитым ртом и роняя еду на столешницу.

— Ну ты и свинья! — констатирую я, озвучивая свои же мысли.

Незваный гость улыбается мне с набитым ртом и продолжает жевать. Он ест жадно, глотая большие куски, практически их не разжевывая. Буквально на моих глазах за считаные секунды от одного бутерброда не остается ничего.

Я не могу сопоставить факты и понять, зачем Вилли пришел ко мне. Точнее, зачем он влез в мой дом. «Соскучился? Чушь собачья! Нас давно уже не связывают ни дружба, ни общее дело», — думаю я и, облокотившись на спинку стула, любопытствую:

— Тебя вообще не смущает, что я сижу перед тобой?

Он удивленно смотрит на меня и откликается:

— А разве должно?

Стиснув зубы, я поясняю:

— В мой дом без спросу лезет какой-то мужик и жрет мои бутерброды. Как минимум, я бы застрелил его на месте, не будь он мне знаком.

— Спасибо за откровенность, Майкл.

— Обращайся.

Мой старый знакомый цокает языком и закашливается от крошки, которая попадает ему не в то горло. Взяв со стола стакан и налив туда холодной воды из кувшина, он в три глотка опустошает стакан до последней капли.

— Так что тебе нужно?

— Старая история…

— Ты же говорил, что вышел?

Резко оборвав его, я складываю руки на груди. «Черт возьми, гондон! Он соврал мне!» — с тихой яростью понимаю я.

— Говорил, да только не совсем вышел… — немного замявшись, признается Вилли, смотря в пустой стакан и поглаживая лежащий рядом кухонный нож.

Его поведение настораживает меня.

— И что ты хочешь? Рассказать, какой ты молодец, что долбишься с телками в подворотнях?

— Ты мне должен, — сухо утверждает он.

— Не помню, чтобы я был должен какому-то наркоману, — так же сухо заявляю в ответ.

Вилли действительно мой старый друг, он прошел со мной огонь и воду. Вот только, к его великой тупости, он так и не смог сойти с косой дорожки, как сошел я. Мы вместе служили по контракту, там и познакомились. Он, равно как и я, видел тысячи смертей и сам жестоко убивал всех без разбору — женщин, детей, стариков, мужчин, больных, здоровых, молодых… Это был приказ, а приказ никогда не нарушают. Я и сам убил больше, чем исцелил, но отнюдь не горжусь подобным. Это была служба — тяжелая, долгая, мучительная. После завершения контракта в нашем отряде осталось пять человек из двенадцати, остальных нам пришлось похоронить собственными руками. Мы все там были друзьями, ведь так казалось проще не потерять человечность. Пожалуй, похороны своих друзей — это одна из самых ужасных вещей, которые вообще может пережить человек.

Выныривая из воспоминаний, я вновь смотрю на визитера и хмурюсь. Вилли выглядит устало и потрепанно, от него разит алкоголем, дурью и потом. Он облачен в грязный балахон, темные джинсы и рваные кеды. Его белокурые волосы выглядят сальными, а зеленые глаза потеряли блеск. Я прекрасно понимаю, что он пришел ко мне за деньгами, поэтому ожидаю разного — просьб, долгих разговоров ни о чем, угроз.

— Я задолжал Ларри, — произносит он, закидывая ноги на стол и доставая из кармана сигареты.

— А почему я должен тебе сочувствовать? — роняю в ответ, раздраженно сверля его глазами.

— А куда, по-твоему, я еще могу пойти за помощью? — переспрашивает Вилли, переходя со спокойного тона на повышенный.

От его присутствия во мне закипает жгучая ярость. Он чиркает зажигалкой, прикуривает и наполняет легкие едким дымом, который со свистом выдыхает наружу. «Как же он меня бесит!» Я цежу сквозь зубы:

— Я не разрешал здесь курить.

— А я не намерен спрашивать у тебя разрешения, — бросает мне давний товарищ.

— Со своими шлюхами будешь так разговаривать! — рычу в ответ, подаваясь вперед.

— Несомненно, — говорит он, делает еще одну затяжку и продолжает: — Но только после того, как ты отдашь мне долг.

Помещение кухни наполняется дымом от дешевых сигарет, и я чувствую приступ тошноты от их запаха.

— У тебя три секунды, чтобы убраться отсюда.

— Да ну?

Вилли отвечает мне ехидной улыбкой. Затушив бычок об стакан, он садится ровно, чтобы смотреть на меня прямо. Ярость буквально захлестывает мой разум, и я еле сдерживаюсь, чтобы не врезать ему по лицу.

— Ты слышал, что я тебе сказал?

Он знает, что лучше не выводить меня из себя, потому что видел, на что я способен. И ему точно известно, что я могу в считаные секунды проломить его череп, даже несмотря на то, что мы давние друзья.

— Не думаю, что для тебя проблема расплата по счетам. Ты же законопослушный гражданин. Или нет?

— А я смотрю, ты хочешь вершить правосудие?

Я напряжен, готов вытащить пистолет, если Вилли набросится на меня. Мы внимательно следим друг за другом. Он сидит неподвижно, выжидая, когда я потеряю бдительность. Я его не понимаю и слегка склоняю голову набок.

— Давай решим взрослые дела по-хорошему? — предлагает мне старый знакомый и резко встает со стула, чтобы наклониться через столешницу вперед.

Теперь мне видно, как он постарел, что с ним сделали алкоголь и наркотики. Морщины явственно проявились на его загорелом лице, в уголке губ — шрам, который он получил на третий день службы по контракту. Я помню, как это случилось. Первая боевая рана сосунка, который вскоре превратился в убийцу.

— Ты что, оглох? — спрашивает Вилли.

— Убирайся.

— А ты помнишь, почему ты мне должен?

Я ничего не отвечаю, просто молчу. Мне отчаянно не хочется начинать день с драки, тем более с этим наркоманом. «Он давным-давно перестал фигурировать в моей жизни. Он ничто. Пустое место». Я окидываю его равнодушным взглядом.

— Раз ты молчишь, я тебе напомню, — произносит Вилли, направляясь ко мне медленным шагом.

Приподняв бровь, я неподвижно сижу на стуле и наблюдаю за ним.

— Третий день на службе, твое первое убийство, беременная женщина. Ты помнишь, как она просила тебя о пощаде?

Его голос совсем не дрожит, он спокойный и ровный. Невольно реагируя на услышанное, я с болью вспоминаю те времена, когда мне приходилось творить полную дичь, от которой мне уже никак не очиститься.

— Ты выстрелил ей в голову. Ее невинная кровь растеклась вместе с мозгами по твоим ботинкам, а ребенок, который только начал бить ногами в живот матери, не понимал, что его тоже ждет смерть.

— Заткнись, — тихо рычу я.

Но Вилли не останавливается и продолжает:

— А вечером, когда мы отдыхали, ты обдолбался, как ненормальный, поскольку винил себя. Ты помнишь, кто за тебя заступился?

Не спуская с меня глаз, он делает еще один шаг, пока я всеми силами пытаюсь сохранить самообладание.

— Твой друг Вилли, — ехидно сообщает гость. — Тот, кто за тобой вечно подтирал все дерьмо!

Он делает еще один шаг, дистанция между нами сокращается до метра.

— А наутро, когда ты был в говно, кто прикрыл твою задницу? А?!

Я стараюсь дышать размеренно, полностью концентрируюсь на его поведении и движениях.

— Седьмая ночь. Ты еще не отошел от убийства бедной беременной. Кто оказался на очереди в твоем списке? — вопросительно посмотрев на меня, Вилли понимает, что я с трудом подавляю в себе агрессию, но все равно бросает: — Невинное дитя! Маленький мальчик, который, сука, просто разносил почту!

— Закрой ебальник! — выкрикиваю я, вскакиваю на ноги, пинаю рядом стоящий стул, и он с грохотом падает на паркет.

Пару мгновений мы просто стоим и смотрим друг другу в глаза, а тяжелая атмосфера на кухне достигает предела.

— А ведь приказа убивать не было! И кто опять прикрыл твою жопу?

И тут я наконец поддаюсь эмоциям. Мой кулак резко вписывается в его челюсть, от неожиданности Вилли опрокидывается назад и роняет нож. Стремительно налетев на него, я наношу удар за ударом, окончательно теряя бдительность. Поддаюсь эмоциям и пропускаю пару ответных, отчего теряю равновесие, и мы меняемся позициями. Повалив меня на пол, соперник с окровавленным оскалом принимается душить меня, а его кровь вместе со слюнями капает мне на лицо. Нащупав стул, я набираю в грудь побольше воздуха и бью им противника по спине. Стул металлический, поэтому от удара Вилли воет от боли. Откатываюсь в сторону, подскакиваю на ноги, хватаю его за балахон и еще раз хорошенько врезаю ему по лицу. На этот раз он перехватывает мою руку, ставит блок и ударяет мне лбом в нос, который моментально немеет, пульсирующая боль отдается в висках. Пара мгновений — и Вилли хочет пихнуть меня в сторону, но я успеваю увернуться, присев на корточки, и его кулак врезается в кухонную перегородку. Быстро среагировав на его уязвимость, я хватаю Вилли за шею и со всей силы ударяю головой об стену. Вилли вновь воет от боли, его кровь пачкает белые обои, но я не останавливаюсь. Еще пара ударов — и он обмякает, а я наконец останавливаюсь и вышвыриваю его в коридор. Немного придя в себя, Вилли хватается за окровавленное лицо и пятится назад. Я вынимаю пистолет из-за пазухи и говорю:

— Убирайся вон из моего дома, пока я тебе мозги не вышиб!

И тут он начинает истерически смеяться. Кровь капает на его одежду, оставляет алые пятна, но, кажется, ему все равно. Я направляю на него ствол, схватившись за него двумя руками. Кое-как поднявшись на ноги и улыбнувшись мне кровавой улыбкой, Вилли обещает:

— Ты будешь гореть в аду, Майкл Ким. Я тебе это гарантирую.

— Пошел вон!

Повернувшись ко мне спиной, он распахивает входную дверь и, прихрамывая на одну ногу, выходит на улицу. Наблюдая за ним, я удерживаю его на мушке на тот случай, если ему вдруг вздумается опять напасть. Впрочем, ему явно хватает ума, чтобы ни разу не обернуться и все-таки уйти.

Простояв на месте минут пять, я выдыхаю и падаю на колени. Мои мышцы ноют, лицо горит огнем, из носа капает кровь. Успокаивая внутренний гнев, я стараюсь дышать как можно ровнее. Я не знаю, сколько времени провожу в такой позе. В какой-то момент мне удается собраться с силами, подняться на ноги, закрыть дверь на щеколду и отправиться в ванную.

— Черт! — ругаюсь я, увидев свое отражение в зеркале.

Оценив ущерб, который нанес мне Вилли, я вскоре понимаю, что все могло закончиться иначе. У меня разбит нос, рассечена бровь, губа распухла, а на скуле кровоподтек. Лицо ноет от боли, но других повреждений я не вижу. Обработав раны и заклеив их бежевыми пластырями, я наспех завтракаю и начинаю собираться на работу. «Я мог бы и не ходить сегодня никуда, ведь это мой бизнес. Однако оставаться здесь мне не хочется еще больше».

Перед выходом из дома звоню в клининговую компанию. «Пожалуй, мне нравится пользоваться их услугами лишь потому, что никто из работников не задает вопросы наподобие «а что здесь произошло?». Конфиденциальность — лучшая черта таких услуг», — размышляю я, садясь в машину и заводя мотор.

Оказавшись на месте и припарковавшись на стоянке, шагаю в свой кабинет. Работа уже кипит, ведь мои работники ремонтируют автомобили на заказ. Мой сервис славится высококвалифицированными специалистами, поэтому цены за ремонт у нас не низкие. Дойдя до кабинета и закрыв дверь, плюхаюсь в кресло. Мой кабинет расположен на втором этаже главного филиала — за несколько лет бизнес быстро разросся, и теперь филиалы есть во всех крупных районах города. В каждом офисе есть старший, которого назначаю я сам. У меня нет соучредителей, мне нравится вести дела единолично и без посредников. Лучше доверять врагу, чем другу, в чем мне недавно удалось убедиться в очередной раз.

Спустя полчаса в мою дверь кто-то стучится.

— Войдите, — разрешаю я.

— Майкл, добр…

На пороге появляется Шон, мой зам. Он младше меня на несколько лет и не имеет семьи, поэтому все свое время посвящает работе. Мне такие трудоголики только на руку — и работа не стоит на месте, и люди чем-то заняты. Остановившись в дверях, Шон замолкает на полуслове и с удивлением смотрит на меня. Он невысокого роста, где-то метр семьдесят. Одевается просто, деньги держит на счете в банке и вообще он простой человек с добрым сердцем. «Видимо, поэтому его и бросила невеста перед свадьбой. Не позавидуешь», — припоминаю я, расслабленно встречая его недоуменный взгляд.

— Это кто тебя так? — спрашивает Шон.

— Грабитель.

— Серьезно? — спрашивает он, закрывая за собой дверь и подходя ближе. — И что он хотел украсть? Деньги?

Я смотрю на него с недоумением, и парень тотчас понимает, что лезет не в свое дело.

— Ладно, молчу, — уверяет он меня и протягивает папку с бумагами. — Кристофер заключил сделку на наших условиях на открытие еще одного автосалона.

Листая бумаги, я даже не всматриваюсь в них. Моя голова занята утренним происшествием, которое я никак не могу забыть.

— Отлично, — сухо отвечаю я.

— Скоро придет договор аренды, который нужно будет подписать в течение двух дней и внести первоначальный взнос.

— Хорошо.

— Все в порядке?

Я ценю, что Шон неравнодушен, но он чересчур впечатлителен, и это раздражает меня больше всего.

— Тебе не пора работать? — интересуюсь я, глядя на него исподлобья и сцепляя руки в замок.

— Да, конечно, — соглашается он и направляется к выходу, но на мгновение останавливается и уточняет: — Тебе что-нибудь нужно?

— Кофе, пожалуйста.

Парень кивает и скрывается из виду, а я устало откидываюсь на спинку стула. Моя голова буквально разрывается от боли, но мне надо поработать хотя бы до обеда, а потом уже можно будет расслабиться.

Взяв телефон, пишу СМС Эрике: «В 16:00. Срочно». Пара мгновений, и приходит ответ, который состоит лишь из одного слова: «Хорошо». Отложив телефон в сторону и закинув руки за голову, я закрываю глаза и вздыхаю. «Этот дерьмовый день нужно забыть. И Эрика мне поможет в этом», — размышляю про себя, выкраивая пару минут, чтобы собраться перед работой.