Пробуди меня

Вероника Петровна Якжина, 2020

Грейс живёт на военной базе в горах Вайоминга. Её муж-военный пропал без вести. Её дочь на другом конце страны – в Алабаме. А между ними – мир, в котором правят ожившие мертвецы.Однажды Грейс попадает в переделку и оказывается в плену у бандитов. Её спасает незнакомец. Познакомившись поближе, они понимают, что на дух друг друга не переносят. Однако в то же время Тайлер – единственный, кто может проводить её к дочери.Можно ли довериться странному незнакомцу? Где муж, и что будет, если он появится на базе сразу после того, как Грейс отправится в путь?

Глава 3

— Аманда, постой, не уходи.

Вздрагиваю от звука собственного голоса и просыпаюсь. Часы показывают четыре утра, можно поспать еще немного.

Закрываю глаза, но тут же открываю и сажусь, прислушиваясь. Вокруг тихо, но эта тишина какая-то напряженная. В воздухе почти осязаемо висит тревога, и она словно готова вот-вот взорваться и залить все кровью.

Трясу головой, отгоняя дурные мысли. Решаю все же пройтись, чтобы убедиться, что все в порядке. Натягиваю футболку Брюса, штаны, шнурую ботинки, морщась, когда почти зажившая нога встает не так, как нужно.

Иду по корпусу, стараясь переносить вес на здоровую ногу, но при этом не хромать.

В общем зале довольно много людей. Но ни одного военного.

— Извините, — обращаюсь к женщине средних лет, одной из поваров. — Что-то случилось? Где солдаты?

— Мы не знаем, Грейс. После часу ночи прибежал часовой, и они все сорвались в командный пункт.

Сердце начинает сильно стучать.

— Спасибо.

Ускоряю шаг, стараясь не думать о том, что, возможно, знаю, в чем дело. Ворвавшись к Картеру, застаю там всех ребят, склонившихся над картой города.

— В чем дело?

— Грейс, вернись к себе.

— Черта с два. Что случилось?

— Уйди, пока я тебя не вытолкал, — рычит Картер.

— Только попробуй. Я должна знать.

— Картер, она наш человек, расскажи ей.

Командир сверлит меня взглядом.

— Ник и группа не вернулись из города.

Чтобы не упасть, мне приходится вцепиться пальцами в столешницу.

— Когда они уехали?

— Вчера в девять утра, как обычно. Ты знаешь, если группа не возвращается до полуночи, это плохой знак.

— Нужно идти за ними.

— Спасибо, как же мы без тебя не догадались. Как раз обсуждаем план.

— Я пойду.

— Грейс… — начинает Картер, но я не даю ему продолжить.

— Я уйду с твоего разрешения или без, ясно? Я знаю город, знаю Ника и маршруты группы. Кого бы ты ни отправил, я иду с ними.

Картер молчит и смотрит на ребят. Возражений нет, но он все равно сомневается.

— Набирай группу.

Осматриваю комнату.

— Ричард, Спенсер и Люк. Собирайтесь. Возьмите стволы, на всякий случай. Я тоже кое-что прихвачу. Через пятнадцать минут встречаемся на блокпосте.

Все расходятся. Картер придерживает меня за руку.

— Если с тобой что-нибудь случится, как я буду смотреть в глаза брату?

— Я вернусь. Мы вернемся все вместе.

В назначенное время группа спускается вниз, к еще одной припрятанной машине. Эта не такая надежная, но вариантов немного. Объясняю водителю, куда ехать.

Час дороги до города тянется очень долго. Мы вглядываемся в предрассветные сумерки, вдруг наши попали в аварию.

На месте, где мы обычно паркуемся во время вылазок, «хаммера» нет. На двух других возможных точках — тоже. Я недоуменно качаю головой.

— Как такое возможно?

— Может, они сбежали? — с заднего сиденья подает голос Спенсер.

Меня буквально подкидывает от этих слов.

— Соображаешь, что несешь?

— Вдруг они нашли жирное место, хорошенько затарились там и рванули в свободное плавание.

— Бред. Ребята не бросили бы базу. Даже если они хотели бы уйти, то их никто не держит насильно.

— Да, только «хаммер» и винтовки им тоже никто не подарил бы.

— Лучше заткнись, пока я не переехала тебя машиной.

— Я просто делаю предположения.

— А если серьезно, — в разговор вклинивается Люк, — вдруг кто-то из них решил не делиться? Пришил остальных и все.

— Никто из них не способен на такое.

— Как насчет Троя?

— Трой? Он сосунок. Против троих военных у него не было бы шансов.

— Откуда нам знать. Может, он ловко прикидывался все время? С чего бы он так рвался на работу в город?

— Нет. Никто из них, даже Трой, не мог предать своих людей.

— Знаешь, Грейс. Прими дружеский совет, — с нежностью аллигатора протягивает Спенсер, — никогда не стремись отвечать за действия других людей. Но будь всегда готова ответить за свои.

— В таком случае прислушайся к этому совету сам. И не примеряй на других свою гнилую натуру.

— Ричард, а ты что думаешь? — Люк обращается к водителю, который все это время никак не реагировал на наш спор, спокойно управляя транспортом.

— Думаю, что гнать на своих — последнее дело. Вряд ли кто-то из них просто крыса, решившая сбежать с корабля. Но кое-что меня беспокоит. Они действительно могли попасть в ловушку.

— И в чью же? — ехидно спрашивает Спенс. Я взяла его из-за того, что он профи, но у меня совершенно вылетело из головы то, что он болтливая скотина. И сам при первой же возможности запросто продаст нас всех.

Следующий мой вдох приносит догадку и ледяной ужас.

— Мейсон? Думаешь, он вернулся?

— Черт его знает. Не будем исключать эту вероятность.

Повисает напряженное молчание. Четыре месяца назад мы столкнулись с Мейсоном и его бандой. Законченные отморозки. Пользуются мертвецами как оружием, как прикрытием, а живыми — как наживкой. Их интересуют «блага». Они одними из первых обчистили оружейные магазины и даже оружейный сейф в офисе шерифа. Они не раз вылавливали наших людей, чтобы выведать местоположение базы, но остались с носом. Однажды мы столкнулись с ними в жуткой перестрелке, это было очень похоже на войну. Вдобавок к свистящим пулям и разрывам гранат на шум сползались полчища зомби. Одним лишь чудом нам удалось не просто выстоять, но и прогнать шайку головорезов из города. Ричард прав — нельзя надеяться, что они ушли так просто и не могут вернуться в любой момент.

— Грейс, что дальше? Мы объехали все точки и не можем просто колесить по городу.

— Люк, ты, кажется, разбираешься в технике?

— Немного.

— Карл сказал однажды, что при желании городскую телевышку можно использовать как антенну для усилителя сигнала раций. Может, мы могли бы попытаться связаться с Ником. Если они где-то здесь, то сигнал найдется.

Люк задумывается на несколько секунд.

— Теоретически это возможно. Если вышка работает.

— Она пахала еще месяц после окончания вещания. Наверное, от генератора. Мы могли бы заправить его.

— «Мы могли бы», «можно попробовать», «теоретически возможно», «если», «вдруг», «наверное». Чип и Дейл, вы умные, конечно, но что если это все впустую?

— Не попробуешь — не узнаешь, Гаечка.

Офис крошечной телекомпании расположен в городской ратуше Рок-Спрингс. Карл говорил, что генераторы должны быть расположены в подвале.

Припарковавшись максимально близко к входу, оставляем Ричарда в машине. Взяв из машины канистру с топливом, осторожно входим в здание. Холл, продуваемый всеми ветрами, завален мусором и человеческими останками.

Перевернув винтовку, Спенс прикладом стучит в пол. Эхо гулко раскатывается по каменному, некогда красивому помещению.

— Чисто, идем.

Найдя спуск в подвал, включаем фонарики, ножи на изготовке. Спустившись с последней ступени, Люк обводит фонарем узкий коридор и свистит.

— Раньше нужно было стучаться прежде, чем войти в комнату, потому что невежливо. Теперь тоже нужно стучаться, потому что тебя могут сожрать.

— Это наказание всем невежливым и невоспитанным чурбанам.

Люк коротко смеется в ответ на мою шутку.

— Генераторы здесь.

Он входит в нужную комнату и присматривается к табличкам, что висят над каждым пунктом энергии.

— Вот этот. Спенс, дай канистру.

Пока техник заливает топливо, наш ворчун находит новый повод для беспокойства.

— Что, если сигнал перехватит кто-то чужой? Тот же Мейсон.

— Причитаешь, как моя бабуля. Уймись уже, — цыкает на него Люк. — Лучше скрестите пальцы. На счет три. Три.

Он несколько раз дергает за трос, чтобы завести генератор. Наконец, раздается тарахтение мотора, затем звук превращается в мерное гудение.

— Супер! Так, быстро валим на вышку, надолго генератора не хватит.

— Нужно было сразу кого-то туда отправить, — хлопаю себя по лбу от того, что хорошая мысль пришла в голову так поздно.

— Чертовы олухи, какого хрена я вообще с вами поехал.

С этими словами он тянет дверь на себя и тут же падает от свалившегося на него трупа охранника. Мертвец страшно клацает зубами в опасной близости от носа Спенсера. Последний упал на собственную левую руку, правой старается держать здоровяка подальше от своей плоти. Через две секунды я уже вытаскиваю нож из головы нападавшего. Мертвая кровь струей капает на лицо нашего человека. Сбросив труп, подаю Спенсу руку и помогаю встать. Достаю из разгрузки бутылку с водой.

— Смой скорее, пока в глаза не попало.

Вернувшись на улицу, направляемся к вышке, она стоит метрах в ста за ратушей.

— Грейс, пойдешь наверх со мной, поможешь настроить нужную частоту, — командует Люк.

Бросаю взгляд на Спенсера. И без слов понятно, что он остается внизу прикрывать нас. Люк поднимается первым. Еще стоя внизу, оглядываюсь.

— Совсем нет мертвецов. Только тот, что заблудился в подвале. А на улице мы видели хоть кого-то?

— Ты что, соскучилась по ним?

— Нет. Но это странно.

Карабкаясь наверх, постоянно оглядываю улицы города, что открываются лучше и лучше. Надеюсь увидеть «хаммер» или хотя бы скопление зомби. То, что никого нет — не просто странно. Невозможно.

На верхней площадке Люк возится с аппаратурой, подключает передатчик моей рации. Я зачитываю ему параметры с обратной стороны щитка.

— Попробуй выйти на связь, — командует техник через несколько минут.

— Ник, прием.

Тишина.

— Ник? Ты слышишь меня, это Грейс. Прием. — С угасающей надеждой гляжу на Люка. — Ник, прошу, ответь. Где же ты?

Молчание. Люк предлагает:

— Давай попробуем другую…

— Грейс?… ты?

Я вскидываю ладонь, останавливая Люка.

— Ник! Слава богу!

— Где ты? — Слова едва различимы сквозь помехи.

— Мы на телевышке. Ищем вас повсюду. Где вы?

— За городом… юго-запад… склад.

— Что за склад? Далеко от города?

— Мы в жопе, Грейс.

Помехи сменяются жутким шипением. Связь прерывается.

Я бросаюсь вниз по вертикальной лестнице. Люк задерживается на несколько секунд, пока отключает мою рацию.

Футах в пяти над землей я попросту спрыгиваю на землю, нет времени на чертовы ступени. Нога взвывает от негодования, но я почти не замечаю.

— Сработало? — нетерпеливо спрашивает Спенсер.

— Быстро в машину. Люк, бегом.

Едва за последним из нас успевает закрыться дверь, я тараторю.

— На юго-запад, за город. Быстро.

Ричард бьет по газам.

— В чем дело? Тебе удалось связаться с ними?

— У них проблемы. Они на каком-то складе. Идеи? Кто отсюда родом?

Люк разворачивает большую подробную карту Рок-Спрингс.

— Что там за склады — ума не приложу, но точно видел их на карте. Думаю, это хранилища корма для скота или что-то в этом роде. Около десятка здоровенных амбаров.

— И где мы будем искать? — Кажется, столкновение с зомби повлияло на Спенсера. Он ведет себя не как мудак.

— Сориентируемся. Возможно, все трупаки ушли туда. Иначе почему их нет на улицах? И почему Ник не может выбраться?

Ехать приходится недолго, не больше двадцати минут, прежде чем мы замечаем высокие постройки.

Въехав на проселочную дорогу, что ведет между амбарами, мы хором ахаем.

Вокруг одного из хранилищ буквально кишат мертвецы. Насколько видно, они обступили постройку по всему периметру и без конца долбятся в обшитые металлическими листами стены, самих себя привлекая на этот грохот. Заунывные стоны мертвецов, щелканье зубов, хрипы, проходящие сквозь гнилые связки. Кошмарная симфония смерти заполоняет округу.

— Даю руку на отсечение, металл прибили специально, чтобы мертвецы не могли отойти оттуда, — Спенс нервно чешет затылок.

— Грейс, рация. Мы должны точно знать, что они там, прежде, чем полезем сломя голову разгонять голодающих.

Согласно киваю.

— Ник, слышишь меня?

— Грейс? Где ты?

— Прямо на твоем пороге. Скажи, не в твою ли гримерку ломятся все эти поклонники?

— Слава Богу. Да, это все к нам. Вставай в очередь. Мы сыграли для них неплохой концерт, они просят на бис, вот только патронов больше нет. Выход только один, а они повсюду.

— Ты не против, если я пошумлю тут немного?

— Даже и не знаю. Нечестно, по отношению к ним.

— Ну, тогда я поехала домой.

— Эй! — вскрикивает Ник.

— Брось, неужели я брошу тебя, старина. Дай нам пару минут. Придумаем, как отвлечь их от тебя. Как подам сигнал, выходите. Все целы?

–Да, но есть еще проблема. Мы заперты снаружи.

Я замираю.

— Что? Кто это сделал?

— Если бы я знал. Грейс, меня развели, как школьника. Будьте осторожны.

— Принято. Двигайтесь к дверям. Как смогу, выпущу вас. Конец связи, — смотрю на остальных, — Что думаете? Неужели, действительно Мейсон?

— Вполне возможно. Этот фокус с мертвецами в его духе. Если это он, то, скорее всего, нас тоже поджидают.

— Вариантов немного. Их нужно вытаскивать. Но будьте начеку. Предлагаю следующее. — Снимаю тяжелый разгрузочный жилет, оставив при себе лишь пистолет, пару обойм и нож. — Есть у кого глушитель для «Беретты»?

Люк роется в карманах, наконец протягивает мне глушитель. Пока прикручиваю его к стволу, делюсь своей идеей.

— Я обойду вот этот амбар, тот, что слева. По моему сигналу вы врубаете музыку и ведете дохляков за собой. Не слишком быстро, чтобы они не потеряли к вам интерес. Как только у амбара никого не останется, я освобожу парней. Сяду с ними в «хаммер», на нем мы сможем объехать толпу и по обочине. Когда скажу, что все в норме, рванете изо всех сил в сторону дома. А мы следом.

— Звучит очень просто.

— Надеюсь, так и будет.

— А если Мейсон объявится? Он наверняка где-то здесь. Если тебя пришьют, как только подойдешь к дверям?

— Больше одного раза не убьют.

Не хочется думать о том, что Спенс может быть прав. Я не имею права так рисковать собой. Но и бросить Ника на верную гибель не могу.

— Пойду с тобой.

— Ты топаешь, как слон. А я двигаюсь бесшумно. Просто отвлеките их на себя, а я выйду на чистую площадку и открою дверь. Все, нет времени на споры.

С этими словами выпрыгиваю из машины и, пригнувшись, бегу к соседнему амбару. Оказавшись за углом, машу Ричарду. Он жмет на клаксон и почти сразу включает какой-то сумасшедший рев на полную громкость. Даже мне охота пойти к нему и прибить за такой кошмарный музыкальный вкус.

Тем не менее, это работает. Зомби бросают столь увлекательные попытки пробить металлические листы и разворачиваются на новый звук, сулящий вкусный обед.

Проходит не менее трех минут, пока все мертвецы устремляются в «погоню» за машиной. Ричард разворачивает авто и на медленной скорости «бросается наутек» от полчища мертвых людоедов. Из салона слышно нескладное подпевание троих мужчин. Я усмехаюсь.

Из-за угла мне навстречу выходят несколько трупов.

— А вы, ребята, глухие? Или вам тоже не по душе такая музыка?

Я подпускаю первого на расстояние вытянутой руки и вгоняю нож в висок. Следующий зомби получает удар в макушку. Нож застревает в еще твердой кости. Вытаскивать некогда, третьего мертвеца пинаю, а четвертому достается пуля из бесшумной «Беретты». И третьему тоже. Пока я танцую с мертвецами, Ник выходит на связь.

— Грейс, ты там? Мертвяки ушли.

— У меня тут от кавалеров отбою нет, — забираю свой нож из чужого черепа.

— Скажи им, что ты замужем.

— Действительно. И как я сама не догадалась?

Появляется зомби выше меня почти на две головы, поэтому мне приходится прострелить ему коленную чашечку. Когда он падает передо мной на колени, я всаживаю нож ему в висок.

— Прости. Сколько ни умоляй, мой муж против того, чтобы я знакомилась с кем попало. Ник, я иду.

Ричард увел толпу любителей плохой музыки уже довольно далеко. Других живых мертвецов пока не видно.

— Черт, тут цепь с замком.

— Ты очень наблюдательна, Шерлок.

— Ты опять хамил старушкам в супермаркете? И чем мне это открыть?

— Попробуй шпилькой.

От досады бью в дверь ногой.

— Я что, собиралась на бал, а по пути заскочила спасти ваши задницы? Откуда у меня шпилька? Где «хаммер»? В нем есть веревка? Я могла бы вырвать ворота.

— Обойди хранилище, потом обойди те два, что за ним. Веревка в кузове. Ключи в зажигании.

— Никуда не уходите, я скоро.

Бегу к машине. Очень странно, что она на месте, если мою группу заперли люди. Размышлять над этим нет времени. Ключи на месте. Подогнав четырехдверный пикап к амбару, хватаю веревку и обматываю цепь, которая стягивает большие дверные ручки, другой конец цепляю к лебедке машины. Завожу двигатель, сдаю назад. Ручки со звоном оказываются на земле. Из хранилища вываливается моя группа. Радостно выдыхаю и выбегаю к ним.

Ник стискивает меня в медвежьих объятиях.

— Слава Богу, вы целы.

— Неплохая работа, напарник. Спасибо.

Я по очереди обнимаю всех ребят.

— Грейс, — говорит Нэвилл. — Трой держался молодцом.

Сдержанно улыбаюсь.

— Ладно. Мы попробуем поработать вместе еще разок.

Лицо парнишки озаряет улыбка, и вдруг сверху начинают сыпаться выстрелы. Я хватаю «Беретту», но Ник орет на меня:

— К черту пистолет, бегом в машину!

Бегущий передо мной Карл вдруг падает и по инерции кувыркается через голову. Я подбегаю к нему.

— Ранение в живот!

Ник и Трой без слов хватают товарища и укладывают на заднее сиденье. Нэвилл уже завел мотор. Я забираюсь в кузов.

— Грейс, иди в кабину!

— Гони!

Чертыхнувшись, Ник занимает пассажирское место рядом с водителем. Трой остается с Карлом и зажимает ему рану. Машина срывается с места. Выстрелы решетят военный пикап, но броне все нипочем. Мы вылетаем на гравийку и оказываемся вне зоны досягаемости стрелков. От радости я вскакиваю и стучу по крыше.

— Мы ушли, ребята. Мы выбрались! Как Карл?

— Не очень! — визжит Трой.

— Мел починит его! Гони!

Едва успеваю подумать, что почти все уже позади, получаю тонкий, но крайне сильный удар в плечо. «Хаммер» как раз подпрыгивает на ухабе. От неожиданности, боли и неустойчивости я вываливаюсь за борт кузова и качусь по земле, глотая пыль.

Лежа под чистым полуденным небом, держусь за горящее плечо. Что это было? Резиновые пули?

— Нэвилл! — ору я, но он, конечно, меня не слышит. Перевернувшись на живот, перевожу дыхание. — Вот же черт. Незадача.

Стараюсь бороться с тем, что слезы боли и пот застилают глаза. Расплывчато вижу, как из травы поднимается огромная лохматая фигура. Стараюсь найти пистолет, но под руку попадается лишь нож. Я встаю на четвереньки и получаю удар тяжелым ботинком в живот. Задохнувшись, снова падаю на землю. На руку, держащую нож, наступают и сильно давят. Я визжу от боли, невольно разжимаю кулак. Пинком меня переворачивают на спину.

Ком не то меха, не то лесной маскировки наклоняется ко мне. В нос врезается жуткий смрад мертвецов, в уши заползает хищное и кровожадно-довольное хихиканье. От ужаса забываю дышать.

— Кто ты? Что тебе нужно?

— Узнаешь, дорогуша.

У круглого силуэта из ниоткуда вырастает какая-то палка и опускается мне на голову. Сразу после удара меня поглощает тьма.

***

Вспышка.

В первый триместр беременности, когда Брюса не было дома, я не находила себе места. Изводилась переживаниями, устраивала жуткие истерики по любому поводу и плакала над его фото.

У меня начали выпадать волосы и появилась сыпь. Работать я не могла. Какой толк от психолога, который и себя-то в руки взять не может. А без работы я сходила с ума еще больше.

Совершенно изнеможенная, в слезах я примчалась к маме и, уткнувшись в ее колени, рыдала добрых пару часов. Когда же я выдохлась, мама погладила меня по голове, молча встала, приготовила чай с мятой, достала свежеиспеченные ореховые кексы с кардамоном. От запаха выпечки и чая у меня снова побежали слезы. Эти ароматы бесповоротно пробуждали мысли о Брюсе.

— Пей чай и слушай меня.

То и дело всхлипывая и шмыгая носом, я принялась уминать мамины кексы.

— Тебе нужно успокоиться и взять себя в руки. От того, что ты так себя изводишь, никакой пользы. Брюс от этого не вернется быстрее, и это никак его не защитит. Ты наносишь вред себе и, самое главное — вашему ребенку. Малыш зависит от тебя, и ты обязана думать в первую очередь о нем.

Я застыла с надкусанным кексом в руке.

— Мам. Он нужен мне. Хочу, чтобы он был рядом. — Шепотом добавила, — я боюсь за него.

— Знаю, Грейс. Уж мне можешь не рассказывать, как силен страх за мужа-военного. Ты знала, на что идешь, когда выходила за него. Чего же ты ожидала?

Я ощутила укор совести. Мама ведь столько лет жила с этим.

— Как ты научилась одолевать страх?

— Никак. Я волнуюсь за твоего отца так же, как и в первый год нашей совместной жизни. Но вот что я усвоила. И чем раньше это усвоишь ты, тем лучше для тебя. Главное — не поддаваться пессимизму. Твоя вера в силу мужа, в его удачу и профессионализм должна стократно превосходить страх, как бы он ни был силен. Это лучшее, что ты можешь сделать для Брюса, для себя и для ребенка.

Я долго переваривала этот разговор, анализировала мамины слова и как психолог, и как ее дочь, и просто как женщина, которая обратилась к другой, более опытной женщине. Со всех сторон мама была права. С тех пор я собралась и больше не шла на поводу у плохих мыслей, а те в свою очередь стали лезть в голову все реже и реже.

Я встречала мужа со счастливой улыбкой, провожала с легкой грустью, но без тени сомнения в том, что скоро увижу его снова.

Брюс уехал на Ближний Восток буквально за неделю до планируемых родов. Перед отъездом он долго гладил мой большой живот и что-то так тихо говорил нашей будущей дочери, что даже я не слышала.

— Начинаю ревновать, — обиженно надула губы я.

— Мои девочки. Люблю вас.

Брюс положил мне руку на затылок и нежно поцеловал. Затем прижался своим лбом к моему.

— Мне так хотелось бы дождаться родов.

— И мне хотелось бы. Что ты ей сказал?

— Это наш с ней секрет. Позвони в штаб, когда она родится. Они сообщат мне и твоему отцу. И вот еще. Возьми это, — он протянул мне неподписанный конверт. — Прочти, когда она родится.

— Что это? — дрожащей рукой я приняла послание.

— Письмо для вас обеих.

Я заулыбалась.

— Знаете, сержант Митчелл, я кое-что поняла.

— Что же? — Он кокетливо поиграл бровями.

— Ты самый лучший мужчина во всем мире.

— Это похвала, в обмен на которую я отдал бы все свои награды и звания.

— Но она достается тебе совершенно бесплатно.

Мы рассмеялись. Муж сжал мои ладони.

— Грейси… Скажи, что любишь меня.

Он выглядел как-то непривычно взволнованным. Лишь потом я поняла, что он волновался обо мне, ребенке и родах. Но тогда я не на шутку встревожилась. Я замотала головой.

— Скажу, когда вернешься домой.

Аманда родилась через два дня. Отдыхая в палате, я открыла письмо.

«Грейси, ты настоящая молодец. Не знаю точно, но надеюсь, все прошло хорошо. Ты мое счастье, ты ведь знаешь это? Скажи нашей дочери, что я люблю ее и с нетерпением жду встречи. Давай назовем ее Аманда?»

Сбивчивые слова и неровный почерк говорили о том, что Брюс волновался, когда писал это. Читая строчки, полные любви, я разразилась слезами счастья.

Вернувшись домой через три месяца, Брюс первым делом взял малышку на руки и не отпускал почти целые сутки. Он бродил с ней по дому, рассказывал, как познакомился со мной, как мы полюбили друг друга, как ждали ее появления. Мне с трудом удалось забрать дочку даже на кормление, и то он сидел рядом и держал ее за ручку, с восхищением глядя на меня. Маленькая Аманда без конца улыбалась папе и сладко спала в его объятиях.

Эти мгновения прочно высечены в моей памяти. Тот день однозначно один из самых счастливых в нашей семье. До встречи с Брюсом, а в особенности до рождения Аманды я и не подозревала, что способна любить так сильно, так бескорыстно, любить каждой клеточкой себя. Чувствовать себя абсолютным целым с другим человеком.

Мамочка, вставай. Нужно проснуться прямо сейчас.

Вспышка.

***

Мужчина неохотно разлепляет веки. С трудом поднявшись, садится на свалянном дырявом матрасе, что служит кроватью. Потирает затекшую спину, оглядывается вокруг. Почти все уже встали и занимаются своими делами. Этот школьный спортзал уже примерно три месяца служит им убежищем и домом.

Подходит девушка с короткими русыми волосами и темно-карими глазами. Стефани, его жена. Он тепло улыбается ей в знак приветствия.

— Проснулся? Я принесла тебе завтрак.

Она протягивает миску с кашей и с улыбкой заглядывает ему в глаза.

— Ты устало выглядишь, опять плохо спал. Знаешь, одна девушка на раздаче сказала, что может помочь раздобыть чашку кофе. В обмен на что-то стоящее, конечно.

— Например?

Стефани пожимает плечами.

— Нужно придумать. Знаешь, Бен. Думаю, здесь не так уж плохо. Не совсем дом, конечно. Но как временное убежище на период кризиса — очень даже терпимо. Есть свет, душ, еда. И я рада, что мы в безопасности. Бен? Ты опять меня не слушаешь, — женщина обиженно надувает губы.

— Прости, что?

— Ничего.

— Стеф, — в его тоне искреннее раскаяние. — Я просто задумался, не злись.

— О чем?

— Ты права, здесь вполне приемлемо. Но заняться совсем нечем. Я думаю, поговорить с этими парнями, — он указывает взглядом на военных. — Может, для меня найдется работа?

Лицо жены мгновенно темнеет.

— Ты спятил? Хочешь рисковать жизнью?

— Необязательно. Хотя я не возражал бы и против вылазок. Все равно нельзя без конца сидеть на этом чертовом матрасе, — он хлопает по своей кровати. — Мне хочется знать, что я тоже принес какую-то пользу. Что я что-то сделал для своей семьи. — Он переводит взгляд на Стефани, — для тебя.

Женщина от этих слов расплывается в улыбке.

— Ты просто чудо. Но лучшее, что ты можешь сделать — быть рядом со мной. И не забывай — ты всего лишь водитель. Не обязательно играть в супергероев.

Бен хмурится.

— Когда еще, как не сейчас. Может, это мой шанс убедиться, что я способен на нечто большее.

Стефани нервно кусает губы.

— Ты никогда не слушаешь меня. Все проблемы только из-за этого.

— Я просто поговорю с ними, идет? Может, они пошлют меня подальше.

Она вздыхает. Затем поднимает ладони в знак того, что сдается.

— Делай, как знаешь. Ты здесь мужчина.

Бен долго и внимательно всматривается в лицо жены.

— У тебя красивые глаза.

Она густо краснеет.

— Спасибо. Первый подобный комплимент от тебя.

— Хочешь сказать, я тебе такого никогда не говорил?

Девушка качает головой и опускает взгляд.

— Не-а. Пока еще ни разу.

— Значит, я был идиотом.

— Нет, дело в другом, — она вздыхает.

— В чем?

— Неважно. Мне пора возвращаться на кухню.

Целый день он слоняется по школе и изучает солдат. Конечно, им всем крупно повезло, что эти ребята оказались неподалеку. Насколько отважным нужно быть, чтобы в разгар конца света спасать не себя, а других? Чтобы суметь организовать лагерь, снабжать его всем необходимым и поддерживать порядок. Их действия четкие, никакой лишних суеты. Здесь они более расслаблены, но заметно преображаются, когда готовятся к вылазкам.

Вечером после душа он лежит на своем матрасе, прикрыв глаза рукой и стараясь не вслушиваться в гул разговоров. Бесконечный треп окружающих мешает сосредоточиться, ему нужна тишина.

Внезапно на грудь ложится рука.

— Эй, Бен, ты спишь?

Он открывает глаза и видит перед собой девушку. Он видел ее несколько раз, когда она разговаривала с его женой. Но имени не запомнил.

— В чем дело?

— Стефани осталась одна в душе и просила передать, что ей нужна твоя помощь.

Девушка многозначительно улыбается и не спешит убирать руку. Наоборот, ее пальцы приходят в движение и стараются прощупать грудные мышцы Бена, насколько это возможно.

— Ладно. Схожу, посмотрю.

Он пытается встать, но посланница прикладывает усилие и мешает. Мужчина вопросительно смотрит на нее.

— Знаешь, Бен… может, ты как-нибудь и мне смог бы помочь?

— Вряд ли. Извини, мне нужно идти.

Девушка громко цокает языком и разочарованно вздыхает. Наконец, она отпускает его и уходит на свое место, шипя под нос: «Везучая сучка, эта Стефани».

Бен направляется к душевым, на его губах играет улыбка. Он понимает, зачем жена позвала его. Да и эта девица… Что это с женщинами сегодня?

Он заходит в раздевалку, закрывает дверь на замок и стягивает футболку.

— Стеф, ты здесь?

— Да, помоги мне.

— В чем дело?

Он входит в общие душевые, помещение заволочено паром, от влажности дышать становится труднее.

— Где ты?

К его обнаженной спине прижимается мокрая женская грудь. Ладони закрывают ему глаза.

— Попался. Угадай кто?

— Пусть будет незнакомка.

— Фу, какой ты плохой. — Стефани разворачивает его к себе и с жадностью впивается в его губы. — Значит, хочешь незнакомку, а не жену?

— Кажется, сейчас это почти одно и то же, — усмехается он, позволяя ей расстегнуть его ремень и спустить джинсы. Ее руки шаловливо забираются ему между ног.

— Не говори так. Обними меня.

Бен заключает жену в объятия. Изучает ладонями ее худощавое тело.

— Поцелуй сюда, — командует Стефани и пальцем указывает на свою шею. Он исполняет. — Теперь сюда, — ее палец спускается ниже, ближе к груди, а губы Бена послушно следуют указаниям.

Через несколько минут Стефани тяжело дышит и тянет мужа назад наверх. Грубо целует его, прикусывая губу. Он вскрикивает.

— Черт, Стефани, полегче.

— Я думала, тебе нравится пожестче. — От страсти ей трудно говорить.

Он молчит, не зная, что ответить.

— Возьми меня, Бен. Мне это нужно.

Мужчина придерживает женские бедра и проникает в нее. Вместе со сладострастием в его мозг врезается ощущение отчужденности, неправильности. Но секс побеждает мысли, и он просто наслаждается возможностью свободно побыть в женских объятиях, сбросить напряжение. Дыхание утяжеляется, учащается. Стараясь двигаться ему навстречу, Стефани лишь сбивает его с ритма.

— Стеф, давай я сам. — Ему становится некомфортно.

Она не слушает, зато начинает громко стонать. Тонкие ногти неприятно царапают мужские плечи. Звук ее голоса отражается от кафельных стен и звоном режет по барабанным перепонкам.

— Тише, нас же услышат.

— Плевать.

Задыхаясь, Стефани продолжает стонать и набирать громкость. В какой-то момент она больно кусает мужа за щеку. Не выдержав, Бен отталкивает жену. Он кипит от досады и непонимания.

— Да что с тобой? Какого черта здесь происходит?

В ее глазах недоумение.

— Но я всегда так…

— И мне это нравится?

Она таращится на него, в ее взгляде злость, страх и невысвобожденное желание.

— Слушай… — он устало трет лицо ладонями. — Я, пожалуй, пойду спать.

— Что? Эй!

Она кричит ему в спину, но он, надев штаны и схватив свою футболку, вылетает из раздевалки.

Вернувшись, ложится спать прямо в одежде. Смотрит в потолок.

Что это было? Почему жена вызвала в нем такое раздражение? Почему так себя вела? Это выглядело естественно для нее. Но совсем неестественно для него.

Мужчина приподнимает голову и несколько раз бьется затылком об подушку. Его не покидает ощущение какого-то подвоха. Но он не может понять, с чем это связано.

— Чертова амнезия. Когда же память вернется?

***

Мамочка, вставай. Нужно проснуться прямо сейчас.

Меня окатывают ледяной водой. Вскрикиваю от неожиданности и холода. На губах остается противный металлический привкус ржавчины.

Я сижу на влажной земле в каком-то сарае, руки туго стянуты веревкой над головой и привязаны к какой-то трубе, ноги обмотаны скотчем. На мне лишь майка и штаны. Ни обуви, ни куртки, ни, разумеется, оружия.

Вокруг стоят пятеро крупных мужиков. На всех джинсы и идиотские черные плащи в пол. Они гогочут, у одного из них, наиболее неприятного, в руках какое-то ржавое ведро. Отбросив его в сторону, он наклоняется и обдает меня дыханием не первой свежести. Почти коричневые зубы так и просят пинка армейским ботинком.

— С добрым утром, принцесса. Мы так рады, что вы почтили нас своим присутствием. Простите, что мы, ваши покорные слуги, не успели сшить бальных нарядов.

— Не страшно, — рычу я. — Я ненадолго. Только спалю вашу конуру и сразу в обратный путь.

Они заливаются искренним хохотом.

— Ну что вы. Мы так ждали вашего прибытия. Ты исполнила для нас прекрасный танец с мертвецами. Мы тоже готовили программу, но, к сожалению, сценка с пожиранием твоих дружков сорвалась. Но не страшно. Мы те еще выдумщики. Придумаем, как хорошо провести время.

С этими словами он всей шириной своего вонючего языка облизывает мою щеку. Едва сдержав рвотный позыв, плюю здоровяку в лицо. Он тяжело вздыхает и спокойно утирается рукавом.

— Ну и манеры. Придется преподать тебе пару уроков этикета.

Он встает и наотмашь бьет меня по лицу. Будь мы в любимом мультфильме Аманды, у меня над головой сейчас заплясали бы звезды.

— Что, детка? Без своих ребят ты не такая крутая?

— А ты без своих?

Он посмеивается.

— Открою тебе секрет. Ваша база давно представляет для нас большой интерес. И чуть позже мы обязательно займемся твоими солдатиками. Но дамы вперед. Мы, как настоящие джентльмены, предпочитаем блондинок.

— Мейсон, хватит трепаться. Давай просто трахнем эту суку, — выкрикивает один из них.

Я вскидываю испуганный взгляд. Ричард был прав — это чертов Мейсон.

Похититель устало закатывает глаза.

— Прости Боба, милашка. Он у нас дурачок. Боб, как ты ведешь себя в присутствии дамы? Что она о нас подумает? — Он снова поворачивается ко мне. — Впрочем, что же это я. Забыл представиться. Как ты догадалась, я Мейсон. Нам уже доводилось встречаться, хоть и не в таких… интимных условиях. Но не менее горячих, правда?

Его голос похож на лязг вилки по стеклу. Во мне нарастает страх, который я не в силах обуздать. Руки и ноги связаны так крепко, что пальцы немеют. Но, даже если бы каким-то чудом я смогла бы освободиться, то против пятерых отмороженных на всю голову бандитов у меня нет шансов. Я готова разреветься от беспомощности. Их намерения более чем ясны. И это пугает меня гораздо больше, чем пытки или убийство. Брюс знает, как болезненно я отношусь к теме сексуального насилия. Вряд ли может быть что-то более гадкое и унизительное для человека. Нарушение всех мыслимых и немыслимых личных границ. Если они только посмеют ко мне прикоснуться…

— Как тебя зовут, милая?

— Меня зовут «катись к дьяволу».

Губы неприятного собеседница расплываются в отвратительном самодовольном оскале.

— Па-арни, тут малышка с характером. Как мы любим. Что ж, приятно познакомиться. Всех поименно я тебе представлять не буду. Скоро ты с ними и так познакомишься очень и очень близко. Но мы хотим быть вежливыми. У нас к тебе… просьба. Задам один вопрос. Знаешь ли ты, какая потребность стоит на первом месте у настоящего мужчины?

— Странно, что ты знаешь.

Прихвостни позади Мейсона гадко улюлюкают.

— Я и мои парни истосковались по женской ласке. Не подумай, нам очень нравится новый мир, он полон чудес и возможностей. Вот только в нем совсем нет любви, — он театрально вздыхает.

— Что ты знаешь о любви, подонок, — презрительно выплевываю я, не сдержавшись. — Как смеешь ты своим поганым ртом даже произносить это слово.

— Знаю, милашка, и больше, чем ты думаешь. А что насчет моего поганого рта…На данный момент ты своим чистым красивым ротиком говоришь больше гадостей, чем мы, большие мальчики. Я объясню наглядно, для чего природа подарила тебе такие дивные губки.

Он приближается вплотную и обнюхивает мои волосы. Затем удовлетворенно шепчет:

— Тебе страшно, девочка? Не бойся, мы тебя не обидим. Мы всего лишь хотим весело провести время.

Дергаю головой и бью лбом по мерзкой роже. Мне больно, особенно после удара палкой и пощечин, но этому гаду куда больнее. Взвыв, он хватается за нос и испепеляет меня ненавидящим взглядом. Когда убирает руку от лица, вижу, что она вся в крови.

— Эй, Боб? На какой ноге у нее была повязка?

— На правой.

«Вот же черт». Видимо, когда они снимали с меня обувь, увидели бандаж. Готовлюсь к тому, что сейчас будет очень неприятно.

Мейсон наступает на мой несчастный голеностоп и с силой давит. Я ору от сумасшедшей боли, взорвавшей ногу. У меня вышибает слезы, кровь кипит от злости.

— Чтоб ты сдох!

Он наступает снова, на этот раз с размаху, и я снова кричу. Наконец, он делает шаг в сторону и выжидающе смотрит на меня. Я всхлипываю, заставляю себя собраться.

— Око за око. Ты делаешь больно мне, я делаю больно тебе. Все по-честному, правильно? Поверь, мне очень не нравятся такие методы.

Тяжело дышу, стараясь не думать о том огне, который испепеляет едва зажившую лодыжку. Почему-то перед глазами встает Мел. Представляю, какой нагоняй она мне устроит, когда я вернусь. А Картер будет зудеть целую неделю.

Так, нужно собраться. Я должна придумать, как выбраться. Должна вернуться на базу, выслушать лекцию подруги, рассмешить Марию. Должна найти мужа и дочь. Я должна выпутаться ради них.

— Эй, Мейсон. Хочешь, расскажу тебе, кем ты был до апокалипсиса?

Он приседает на корточки и внимательно смотрит на меня.

— Попробуй.

— Ты был маменькиным сынком. Папаша вас бросил, когда тебе было сколько? Десять? И мамочка вцепилась в тебя, стараясь заменить тобой и сына, и мужа. Тебе нельзя было встречаться с девочками, потому что ни одна из них никогда не смогла бы полюбить тебя так, как мама. Все было нельзя, лишь погулять с парнями вечером в пятницу, да трахнуть какую-нибудь пьяную бабенку в туалете занюханного бара. Ты из тех, кто до ненависти любит свою мать, потому что у вас не хватает смелости начать собственную жизнь. Но тут — чудо. Мир перевернулся с ног на голову. Теперь для тебя и твоего больного, искалеченного сознания нет границ. Вот только нормальным женщинам ты по-прежнему на хрен не сдался. Но у тебя же теперь есть «сила», которой ты не боишься пользоваться, ведь некому тебя остановить и наказать. Ты по-прежнему слаб и жалок.–Плюю ему под ноги в знак презрения.

Его лицо искажается. Очевидно, я попала в десятку и задела его ранимую душонку. Но ему удается сохранить видимость спокойствия.

— У-у-у, впечатляет. А ты, должно быть, дорогущий мозгоправ? Сколько ты стоила за час, детка? Кое в чем ты права. Ценности изменились. И психотерапевты теперь никому не нужны. Так что твоего исчезновения никто и не заметит. Зато ты можешь сменить сферу деятельности на более востребованную.

Он встает передо мной и начинает расстегивать ширинку. Откуда-то со дна желудка поднимается волна паники. Я должна что-то сделать прямо сейчас. «Боже, впервые в жизни согласна с папой. На черта я родилась девчонкой?»

— Только достань эту хрень из своих чертовых штанов. И я его тебе отгрызу.

Похоже, Мейсону надоело трепаться. Он снова наклоняется ко мне и почти ласково цедит:

— Тогда, может, стоит выбить тебе все зубы для начала?

Выдерживаю его взгляд. Он не должен видеть, как мне страшно. Насколько это возможно, подтягиваюсь на руках, резко увожу связанные ноги в сторону и валю бандита на землю. Одного из его дружков мне удается пнуть пятками в грудь, но следующий наносит мне удар дубиной по ребрам. Задохнувшись, оседаю и пытаюсь поймать ртом воздух.

— Ну все. Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому. Поговорим, как взрослые.

Меня хватают за волосы, поднимают на ноги и роняют на колени. Отвязывают руки от трубы, затем дают сильного тычка, и я падаю на живот. Эти грязные, мерзкие звери начинают лапать мою спину и стаскивать штаны. Дрыгаюсь и отбиваюсь как могу, пока мою голову не прижимают к земле тяжелым сапогом.

— Нет! Нет!

Потеряв самообладание, ору снова и снова от ужаса, от понимания, что меня ждет. Успевает промелькнуть мысль, что при первой же возможности придется покончить с собой. Я не смогу жить с этим.

Внезапно почва содрогается и прямо за воротами амбара раздается взрыв.

— Что за?.. Ты, ты и ты — за мной. Боб, следи за девкой.

Шмыгая носом, смотрю на двери, за которыми исчезает Мейсон со своими людьми. Должно быть, Ник вернулся за мной.

— Твоим друзьям крышка, Боб. Советую уносить зад, пока есть возможность.

— Закрой рот, сука.

— Как знаешь. Я предупреждала.

До нас доносятся звуки перестрелки. Но стволов как-то мало, словно в Мейсона стреляет всего один человек. Вдруг все затихает. Ни звука.

Истекает бесконечная минута, за ней другая.

— Мейсон? — окликает Боб, но тишина служит ему ответом. — Никуда не уходи, красавица, я сейчас вернусь.

— Здесь еще один! — ору я, за что получаю прикладом по спине.

Боб подходит к воротам, но, едва успевает сделать шаг наружу, как влетает назад в амбар. Следом появляется незнакомый мужчина в охотничьих штанах и черной майке. Это благодаря его бейсбольной бите Боб скоропостижно вернулся и, судя по фонтану крови, рассыпал повсюду свои зубы. Дружок Мейсона бросается с кулаками на моего спасителя, но получает еще один удар битой и падает навзничь. Затем мужчина достает пистолет и обращается к лежащему:

— Помнишь меня?

Не дожидаясь ответа, расстреливает добрую половину обоймы ему в голову. Выходит из амбара. Снова раздаются выстрелы. Добивает недобитых. Не могу поверить, что спасена.

Вернувшись, герой оглядывается и направляется ко мне. Бросив любопытный взгляд на мое уязвимое положение и не самый презентабельный вид, присаживается передо мной. Я не дышу от страха. Он достает огромный охотничий нож с зазубринами и кровостоком и разрезает веревки на моих руках. Встает и идет к ногам. Еще раз глянув на мои полуспущенные штаны, наклоняется, чтобы их подтянуть. Наконец прихожу в себя. Подпрыгнув от его касания, поворачиваюсь к нему лицом и, ловким движением выхватив из его рук нож, направляю на него.

— Отвали!

Он разводит руками.

— Эй, спокойно. Я не с ними. — Голос у него ровный, бесстрастный, неторопливый, тяжелый как чугун, но приятный.

— Я сказала, отойди!

Он делает шаг назад.

— Ты пока успокойся, а я осмотрю тела и постараюсь найти твои вещи. Идет? — Он достает какой-то платок и смачивает его водой из фляжки. — Вытри лицо, ты вся в крови.

Смотрю, как затравленный зверек, и беру тряпку. На меня наваливается ужас пережитого и того, что пережить не пришлось. Слава Богу и этому незнакомцу. Разревевшись, как дитя, забиваюсь в угол. Мужчина тем временем как ни в чем ни бывало обыскивает карманы бандитов и забирает все ценное.

Продолжаю рыдать от страха и злости на этих уродов, на себя саму, и попутно стараюсь привести себя в порядок хоть немного.

Парень подходит ко мне со стопкой вещей и ботинками.

— Это твое?

Я киваю и утираю нос кулаком.

— Ты мародер?

Он чуть усмехается.

— Сейчас мы все мародеры.

Забираю вещи, первым делом накидываю футболку и куртку. Все это время он смотрит на меня, не отводя глаз. Кручу в руках бандаж, не особо понимая, как его надевать.

— Какая нога? — спокойно спрашивает он и забирает у меня повязку.

— Правая.

— Что с ней?

— Был вывих. Только зажило. Но Мейсон решил сплясать на моей ноге чечетку.

Незнакомец осторожно берет мою стопу в ладони и медленно поворачивает из стороны в сторону. Я втягиваю воздух сквозь зубы и наблюдаю за мужчиной, пока он уверенными движениями фиксирует ногу.

— Пара дней покоя, и все будет в норме.

— Ты доктор?

— Нет.

— Спасибо тебе.

— Ерунда. Простейшая повязка.

— Спасибо, что спас меня.

Он едва заметно краснеет.

— Ерунда.

— Я Грейс.

— Очень рад за тебя. — Хлопнув ладонями по коленям, мужчина поднимается и шуточно отдает честь. — Счастливо оставаться. Постарайся больше не водиться с плохими ребятами.

Пока он надевает куртку и набрасывает на одно плечо лямку рюкзака, меня раздирает досада. Не будь я связана, сама раздала бы бандитам подзатыльников. Видя, как мой спаситель направляется к выходу, восклицаю:

— Эй, куда ты? — Не получив ответа, вскакиваю на ноги, но взвизгиваю от боли в лодыжке. — Ах ты ж черт, да сколько можно? Стой! Помоги мне.

Он замирает в проходе.

— Кажется, уже помог.

— Мне нужно добраться на базу. Отвези меня в Рок-Спрингс.

— На ковре-самолете? У меня нет транспорта.

— Как же ты здесь оказался?

— Шел за Мейсоном из Айовы. Выбирал удачный момент разобраться с ним и его отбросами. И вот, — он разводит руками. — Так что и тебе спасибо за помощь. Квиты.

— Что они сделали? Убили кого-то, кто был тебе дорог?

Он смотрит прямо перед собой.

— Какая тебе разница? — в голосе звенит раздражение. Первая эмоция с его стороны.

— Прошу, помоги мне добраться до базы. Или до города, там найду машину. Мне не дойти с такой ногой. Ты ведь спас меня не для того, чтобы бросить погибать по-другому?

Он молчит, легонько постукивая кулаком по дверному косяку. Я добавляю:

— Пожалуйста.

Мужчина вздыхает.

— Тайлер. Тайлер Хэттерс.

Улыбаюсь.

— Я Грейс Митчелл.

— Ладно. Но на ночь глядя я тебя не поволоку. Мне нужен обзор, в темноте ни черта не вижу. Если нарвемся на мертвецов, хочу быть уверен, что не придется работать за двоих. Заночуем здесь. Утром выдвигаемся, как только рассветет.

— Я могу за себя постоять.

Он чуть склоняет голову и недоверчиво приподнимает бровь. Я густо краснею.

— Неужели? Завтра утром и докажешь.

Он относит свою сумку в угол и кладет на стог сена. Берет за ногу Боба и тащит к выходу.

— Выброшу мусор. А ты пока закажи пиццу.

Он вытаскивает труп из амбара. Я прыскаю от смеха и потираю переносицу.

Тайлер возвращается минут через десять, закрывает двери нашего убежища и перевязывает ручки.

— Что насчет еды? — серьезно спрашивает он.

— Прости, я не планировала оставаться на ужин. Мой рюкзак на базе, а разгрузка с батончиками и водой осталась в машине.

— Где машина?

— Уехала на базу.

— Твои люди тебя бросили на растерзание этим животным, а ты собираешься туда вернуться?

— Хочешь позвать меня с собой?

Он презрительно фыркает и качает головой.

— Они, наверное, думают, что я погибла, иначе не бросили бы меня.

— Мне плевать, — равнодушно произносит он. — У Мейсона есть консервы. В основном фасоль. Будешь?

— Да.

Тайлер ножом вскрывает банки, одну передает мне. Едим в молчании. Я изредка поглядываю на него, а вот он ни разу не посмотрел в мою сторону. Почему-то это раздражает. Не могу его раскусить. Он хочет казаться крутым? Или ему действительно просто плевать на все? Но если так, зачем спас меня? Зачем согласился помочь?

Неприятно, что с самого начала у него сложилось обо мне неправильное мнение. Он считает меня какой-то глупой девчонкой, которая не в состоянии защитить себя. Казалось бы, какое мне дело до того, что он думает. Но я не хочу быть такой. Я не была такой даже до этого всего. А сейчас и подавно.

Доев, он забрасывает банку в дальний угол и укладывается на сене, укрывшись курткой и повернувшись ко мне спиной.

— Ночью будет холодно, а стог всего один. Ложись рядом, так нам обоим будет теплее.

— Ага, как же, — с сарказмом ворчу я.

Он оглядывается через плечо.

— Вот это самооценка. Думаешь, все тебя хотят? Ты не в моем вкусе, Грейс. Так что ложись спокойно. Первое правило выживания в дикой природе — сохраняй тепло.

Качаю головой, посчитав, что такое лучше оставить без ответа. Ложусь рядом и насыпаю на себя немного сена. Он придвигается ближе ко мне. Поворачиваюсь на бок и прислоняюсь своей спиной к его спине. Снаружи почти совсем стемнело.

Думаю об этом Тайлере. Вроде бы ему можно верить, слишком уж он прямой. Он одновременно приятен мне и неприятен. Высокий, крепко сложенный, жилистый. Темные волосы неаккуратно коротко пострижены, на лбу топорщатся непослушным клочком. Из-под насупленных густых бровей спокойно смотрят темно-серые глаза, ледяные, непроницаемые. Квадратная челюсть, широкие скулы — все олицетворяет железную волю.

Как же вовремя он появился. Судорожно вздыхаю, пытаясь переварить этот кошмарный, ужасно долгий, чудовищно насыщенный день. Нужно отдохнуть.

Впервые с начала конца света засыпаю рядом с мужчиной. Его тепло и ровное сопение заставляют невольно чувствовать себя в безопасности.

Последнее, о чем вспоминаю, погружаясь в сон — как Брюс и Аманда читают детскую книжку на качелях в нашем саду.