Обертки от конфет

Вероника Минасян, 2020

Это сборник нескучных рассказов, разных, как фантики от конфет. Каждый оставит особое послевкусие. Один – тягучий, как ириска, другой – терпкий, как трюфель, третий – удивительный, как та шипучка за копейки, которую вы покупали в ларьке после школы. Каждый из них про жизнь: поиски себя, верных друзей, потери и важные находки и открытия, которые в итоге становятся ценнее, чем секретики со стёклышком и цветочком, зарытые первоклашкой в своем дворе.Содержит нецензурную брань.

Готовьте торт, выезжаю!

В день рождения человека должна преследовать череда приятных сюрпризов. На него должна обрушиться лавина одинаковых поздравлений, которые он не вспомнит на следующий год, несколько поздравлений должны пикой уколоть в сердце от того, насколько они точно совпадают с его желаниями, и, конечно, человек в день рождения должен быть одарен искренними улыбками. А таким улыбкам человеку приятно дарить улыбки в ответ. Это ведь самый простой вид коммуникации, который человек освоил еще когда он был кроманьонцем. Даже самый тупой марсианин справится с улыбкой, если попадет на Землю. Простоту улыбки подтверждает и то, что даже собаки сейчас прекрасно умеют улыбаться — вот хоть на корги посмотрите. Слюняво улыбаются, но всё же.

Никто не предавал значению тому, на какой день недели выпадает день рождения, как Наташа. Наташа просто обожала, когда праздник выпадал на пятницу. Даже суббота и воскресенье ее так не радовали. Пятница была идеальна — можно было утром поработать — получить поздравления от коллег и клиентов, а потом, с гордостью и приятной усталостью от продуктивного дня, отправиться к друзьям. А там уже крепкие объятья, некрепкие ароматные коктейли, какая-нибудь классная тема вечеринки и подарок-сюрприз.

Так у них в компании было принято. К дням рождения все готовились втайне от именинника, очень тщательно и включая фантазию на максимум. В прошлый раз у них была вечеринка с жабо, белыми гетрами и кружевными бантами на ботинках. Кто-то даже огромный белый парик достал. Это был день рождения Никиты. Алине они устраивали квест по городу, подговаривая помочь официантов в кафе, консьержа и даже ее директора.

Наташа не знала, что ее сегодня ждет, но была пятница, был день рождения и был повод для приподнятого настроения и новой белой футболки, которую мама прислала из Амстердама.

День шел быстро и легко. Звонки, письма, даже ворчливые клиенты сегодня не стали пить свои таблетки для поддержания уровня ворчливости и, видимо, вместо этого опрокинули чашечку вкусного бодрящего кофе, может быть даже с корицей, а может быть даже с ложкой ванильного мороженого.

Солнце заливало клавиатуру и поблескивало на бледной коже, подсвечивая тоненькие волоски. Луч приятно грел запястье, что Наташе даже не хотелось шевелить кистью. Она кинула взгляд на телефон:

Синий мост. 18:00. Все

О, вот и сюрприз! Он защекотал где-то под ребрами, и Наташе захотелось, чтобы рабочий день быстрее свернул за угол и погасил свой монитор, сдал на ключи вахту и выключил вывеску.

Все когда-то заканчивается: попкорн в ведре, когда вы еще только смотрите титры, чистые носки в комоде, вечная «Санта-Барбара». Поэтому когда уже не совестно было свернуть все иконки, поправить носки с динозавриками, взять в охапку подаренный букет и сесть на велосипед, Наташа так и сделала.

Где-то рядом мама вела уставшего Артура домой. Артур сегодня был первый раз в садике полный день, и это его утомило. Мама тянула его за руки и шла быстрее, чем он хотел. Он не терял мужества, поэтому бодрился изо всех сил и крепко держал свое ведерко с тремя лопатами, двумя граблями и формочкой в виде звезды. Но было довольно сложно это все удержать, ведь в локте он еще зажимал большого плюшевого зайца. Зайца он очень любил. Его папа привез из командировки. А папа очень редко что-то привозит. В тот раз Артур забрался к папе на колени, взял его большую ладонь и сказал:

— Папа, я очень буду скучать. Постарайся мне присниться, пожалуйста.

— Ха-ха, сынок, я буду очень стараться, но не могу обещать, что получится. Но знаешь, я тебе привезу что-то очень мягкое и пушистое!

— У, мягкое и пушистое я люблю. Иди скорее уже, чем быстрее уйдешь, тем быстрее вернешься. И все-таки постарайся присниться, ладно?

— Буду стараться изо всех сил, дорогой.

Папа привез большого лохматого зайца в костюме повара, с белым колпаком, и даже вышитой поварешкой на кителе. Такого зайца ни у кого не было в садике. Он был уникальный, поэтому Артур его всегда с собой таскал. Взрослые таскают с собой дорогие телефоны, брендовые сумки и катаются на машинах, которые стоят дороже, чем дом. В детском саду это все не имеет значения. Там другая валюта — заяц-повар, поезд на радиоуправлении и еще то, кто быстрее посмотрел новую серию про «щенячий патруль». Даже черепашками-ниндзя уже никого не удивишь.

Заяц был классный, и Артур был от него без ума, но такой большой для трехлетнего малыша. Он то и дело пытался выскользнуть, вел себя прямо как настоящий кролик. Кролики могут больно бить задними лапами, когда не хотят сидеть на руках, знаете? В общем, в уравнении, где есть один малыш, куча игрушек и один большой заяц, в результате мы имеем минус одну лопатку. Мама так быстро вела Артура, что ни он, ни мама, не заметили потери. Ну что поделаешь, у маленьких детей игрушки для песочницы, как носки у одинокого мужчины — всегда теряются.

Наташа торопилась, но ехала аккуратно, успевала смотреть на дорогу, пешеходов, и иногда пускать счастливый взгляд на букет, который она положила в корзинку у руля. На поребриках он подпрыгивал, но оставался на месте. Вот уже виднеется Исаакиевский собор, вон куча туристических автобусов у площади и красные козырьки «Астории».

«Может в «Счастье»?» — подумала Наташа и стала высматривать ребят среди туристов на мосту. Там была большая толпа, и с ее зрением сложно было выцепить взглядом даже высокого Никиту. На очередном поребрике букет подпрыгнул и наполовину свесился из корзины. Герои боевиков так висят на высоченной скале и пытаются удержаться после того, как их толкнул туда злодей. Или герои других боевиков специально свешиваются с разрушенной стены небоскреба, чтобы подать руку другому падающему герою. Здесь важно, что герой падающий, а не падший. Наташа отняла левую руку от руля, чтобы поправить букет, но тут переднее колесо встретилось с лопаткой, которую выронил Артур. Конечно, Артур в этом не виноват, у него была и без того непосильная ноша. Но именно лопатка стала причиной фееричного падения Наташи лицом вперед.

Странно, что иногда руки и ноги, которыми ты целый день прекрасно управлял, в какой-то момент становятся похожими на спагетти — путаются, прилипают друг к другу и совсем не делают то, что должны. Падать лицом об асфальт и немного об лопатку довольно больно, но еще больнее потом получить по лицу рулем от собственного велосипеда.

И вот, рядом шелестят желтеющие пышные деревья, из-за которых виднеется золотой купол собора, дорогие автомобили везут иностранцев в «Асторию», широченный Синий мост обнимает реку. Где-то буквально в трех шагах, должно быть, именинницу уже ждут друзья. А она сидит на холодном асфальте, ловит новой белой футболкой кровь, которая капает из носа, и трогает коленку, пытаясь понять, цела ли она. Наташа села на поребрик, отодвинула велосипед, чтобы он не мешал прохожим, и позвонила Никите.

— Я не доехала немного, упала с велика. Подходите ко мне, я под часами у ЗакСобрания.

Дружеский консилиум решил, что празднование дня рождения переносится в больницу, а сама вечеринка откладывается до лучших времен. Нос аккуратно заткнули салфетками, но футболку было уже не спасти. Наташе выдали шарф, чтобы пятна крови ее не сильно расстраивали. Меньше видишь — меньше переживаешь. Вот он день — когда настоящий друзей можно проверить в беде. Действовали слаженно, один забрал велик домой, второй вызвал такси, третий, держал букет и говорил особо интересующимся прохожим, что уже все хорошо. Все сошлись в том, что всем в травмпункт с Наташей ехать не надо, поэтому в такси ее посадила Алина.

— Больно?

— Ага. У меня даже зубы в крови, глянь?

— Нет, только губа размером с абрикос, а зубы белые. Но ты лучше не улыбайся.

— Я и не могу. Говорю-то с трудом.

— Ой, я же совсем забыла!

— Что? — процедила сквозь зубы Наташа, потому что так меньше болело.

— С днем рождения!

— Спасибо! Это ж надо было так?

— Ничего, сейчас быстро до травмы доедем, там тебя посмотрят, и отвезем тебя домой отдыхать. Охладим бутылку вина и будем к больному месту прикладывать. Или в твоем возрасте уже пора капусту прикладывать?

У водителя играла песня «черные глаза». Но девушки были и так сильно взволнованы, чтобы вспоминать о том, что такая музыка им не нравится.

— Можно потрогать? — спросила Алина и тут же потянула руки к разбитой скуле.

— Нет, конечно! Что за манера давить на синяки?

— Узнать больно ли.

— Для этого давить не обязательно. Можно спросить. А по-моему по лицу и так видно, что больно.

— Ладно, ладно! Больше не буду.

Из колонки запела Ветлицкая. «Плэй бой, юный такой»… водитель заулыбался, будто представил, что это она про него поет. Гордость какая-то в его лице нарисовалась.

— Что ты делаешь?

— Фото на память. Ни у кого нет фото с именинницей и ее разбитым лицом. Через лет пять смеяться над ним будем.

— Только в Инстаграме чур не выкладывать!

— Да, я только в чатик скину.

— Может салфетки вынуть и ещё раз сделать?

— Не, самый писк! Почти как бивни у моржа. И чего Никита не додумался их порвать?

— Всегда мечтала, отметить день рождения в пятницу в костюме моржа, который только что участвовал в кровавой битве.

— Барышни, подъехали! — сказал таксист и затормозил.

Мужчина-врач долго всматривался в снимок. Он наклонил голову вправо и сказал:

— Хм.

Потом наклонил голову влево и сказал:

— Та-ак.

— Потом почесал бровь, поправил очки и снова наклонил голову влево.

— Хм.

— Это уже рецепт лечения, можно уже записывать? — не выдержала Алина?

— Это я вас домой не отпущу, в больницу поедете, перелом у вас, кажется.

— В какую еще такую больницу? У нас день рождения! — возмутилась Алина.

— Не бойтесь, в день рождения тоже в больницы пускают, а еще во время масленицы и даже в день ВДВ. В день ВДВ особенно.

— А что тут можно сломать-то? Это же лицо!

— Сломать можно все, что угодно: копчик, пятку и лицо, как вы отметили. У вас же в голове кость не только вокруг мозга, есть верхняя челюстная кость, есть нижняя. Вот их тоже можно сломать. Надо постараться, но вы знаете рецепт. Вот тут видите — бугор верхней челюсти, вот — скуловой отросток, а вот тут — то, как не должно быть.

— И что же нам делать?

— Я вам направление дам, поедете в больницу. Попросите кого-то вещи из дома привезти, а с едой поосторожнее — лучше детское пюре в тюбике для надежности.

— Вот так праздник! — прошептала Наташа и стала рвать свои бывшие кровавые бивни.

Когда они подходили к больнице, на лестнице столкнулись с бабулей, которая еще динозавров застала. Она занимала в ширину почти всю лестницу, на момент она остановилась, подняла указательный палец вверх, будто хотела высказать поучение, и чихнула. Вежливо извинилась, поправила очки, которые сползли на нос, и пошла дальше. Не очень многообещающее начало для похода за здоровьем, но делать было нечего.

В приемном отделении было столько людей, что они могли бы объединиться в партию или изображать рок-группу на концерте с достаточным количеством фанатов. Хотя больше похоже на нашествие зомби. Все сходится: соображают туго, ходят медленно, чего-то хотят. И очень громко мычат. Через двадцать минут и два хвоста очереди оказалось, что больница переполнена. Становится все праздничнее и веселее. Наташа заняла очередь в кабинет к челюстно-лицевому хирургу за бодрым мужчиной в клетчатой рубашке со сломанным носом. Его нос смотрел на восток, по нему тоже можно было бы ориентироваться, как по мху в лесу, если вы заблудитесь в больнице. Сидеть было негде, поэтому девушки добыли батончики из автомата и устроились возле стены, вдоль которой не было коек.

— Наташ, не так все плохо, вот уже врач за дверью. Ждет нас. Представь, что он прекрасная принцесса, ты красавец-принц, а я твой верный сумконосец. Нам надо разобраться со всеми этими злодеями в очереди, чтобы спасти принцессу!

— Думаешь, у него длинные волосы? Фу!

— Давай тогда представим, что он горяч, как Брэд Питт.

— Вот уж точно не хотела бы встретить Бреда Питта в таком виде. Даже со сломанным во всех местах лицом он бы все равно выглядел потрясно. Вспомни «Бойцовский клуб».

— До чего ты мудрая, Наташа.

— А-то! Ой, больно.

— Верно чувак из травмы заметил насчет детского питания, может не надо тебе этот батончик есть? Очередь еще не скоро подойдет, давай я сбегаю в ближайший магазин?

— Давай, мой сумконосец. Это я намекаю, что остановимся на версии про принцессу.

Алина юркнула в просвет между койками и мужчиной со сломанным носом и скрылась за дверью. Наташе ничего не оставалось, как глазеть по сторонам. На одной из коек лежал мужик. Большой и потный, выглядел он так, будто лежит тут уже неделю, но судя по разговору, всего пару часов. В мире овощей он был бы тыквой — большой и неповоротливой. Его сторожила женщина, пыталась за ним ухаживать и кудахтала вокруг, то подушку поправит, то воды предложит. По ее виду и поведению можно было почувствовать, что она его немного боится и не хочет разочаровать, она топталась вокруг его койки и лебезила.

Женщина была похожа на маленькую чмошную собачонку, которая трясется от всего. Пойти гулять — трясется, получить угощение — трясется, встретить гигантского дога — снова здорово. Собака, которая находится в постоянном треморе.

— Лена, где газета, твою мать? — бубнил мужик с закрытыми глазами, медленно растягивая гласные.

— Олеженька, она прямо под твоей головой.

— Так достань ее уже, — продолжил он, не открывая глаз. Потом он очень громко вздохнул.

Даже Алина, наверное, услышала. В этом вздохе чувствовалась вся его боль: одинаковые скучные вечера, которые он проводит с газетой, сидя на грязном кресле, нелюбимая работа, на которую приходится тащить себя, клещами воли вытаскивая с дивана, и Лена, которая окружала его заботой, и этим бесила.

Не успела Лена достать из-под Олежкиной головы газету, он захрапел. Из-под простыни, которая прикрывала его тело, вывалилась толстая волосатая коленка. Легко задремать, если ты перепил. В дверях появилась Алина.

— Квест оказался проще, чем я думала. Вот тебе праздничная «Агуша».

— Спасибо.

— Что я пропустила?

— Да так, ничего особенного. Но, кажется, в этом спектакле определился главный герой, — сказала Наташа и кивнула головой в сторону храпящего мужика. Он почесал коленку.

— Лена, Лена, мать твою, где я? — проснулся мужик.

— Доброе утро, красавчик! — шепнула Алина подруге и те захихикали, каждая в меру своих возможностей.

— Лена, принеси пива.

— Но мы же в больнице, Олеженька.

— И что, здесь нельзя пиво пить?

— Конечно, нельзя.

— Мудацкие правила! Кто их придумал? Блять! Воды тогда дай. Горло чем-то же надо промочить.

— Мне надо сходить к автомату. Я скоро.

— Вот уж постарайся не задерживаться, — и снова почесал волосатую коленку.

Теперь Лена нырнула между койками и мужиком со сломанным носом и исчезла за дверью. Мужик захрапел, немножко взвыл, видимо от боли, и снова захрапел.

Атмосфера была довольно унылой, какой-нибудь сербский арт-хаусный режиссер бы очень вдохновился для фильма, а может и не для одного. Очередь двигалась медленно, было скучно, самое интересное на этот момент — придумывать варианты, объясняющие, как все эти люди сюда попали.

Мужик с кривым носом. Может ему клюшкой прилетело? А та дама, которая с компрессом сидит возле глаза. Лезла убирать летние вещи в антресоль и упала? Или обижала КМС по джиу-джитсу?

В двери появилось робкое лицо Лены.

— Олеженька, — осторожно потрогала она пьяного мужа за плечо?

— Лена, ты принесла утку?

— Я же за водой ходила.

— Лена, мать твою, какая вода, когда так ссать хочется?

— Но ты же…

В ответ он застонал и попытался махать руками, как бы отгоняя ее, или каких-то других тупиц. Случайно задел собственный нос и еще больше застонал, подвывая протяжное «бля-я-я».

— Я сейчас принесу, — и поспешно удалилась, аккуратно лавируя между ожидающими.

Алина достала телефон:

— Эй, рыцарь, ну как ощущения? Ребята в чатике спрашивают?

— Если доктор, может, и принцесса, то я точно не рыцарь. Они как-то посимпатичнее должны быть. Или хотя бы настроение у него должен быть боевое. Но кое-что с рыцарем меня объединяет — дома у меня есть круглый стол. Эх, а на нем бутылочка портвейна нас ждет. Странно это лицо сломать — рушится что-то незыблемое, непоколебимое. Будто что-то из-под ног ушло. Не земля, конечно, а именно фундамент убеждений. Это же лицо, а лицо — это я. А «я» сломать нельзя.

— Ты забываешь про раздвоение личности. А один чувак в Америке двадцать четыре личности имел, про него даже книгу написали. У него уж точно «я» сломалось. Ребята пишут, что уже скачали для тебя с торрента «Лицо со шрамом» и «Человек без лица». «Человек в железной маске» скачать?

Наташа цокнула. Цокать, кстати, было совсем не больно.

— А что, хороший подход — заботливый, тебе надо будет тут сидеть, и что ты делать будешь? Фильмы — наши друзья, не обижай их, иначе они от тебя отвернутся и будешь смотреть «Давай поженимся» или «Пусть говорят», в лучшем случае «Видели видео». Эту передачу за котиков можно простить.

— Хм, не люблю Гузееву. Пусть еще «Смерть ей к лицу скачают».

Снова вернулась Лена. Она несла в руках утку из нержавейки.

— Олеженька, тебе прямо тут, в коридоре ее поставить?

— Пока не надо, пусть рядом будет. Под койку поставь.

Лена полезла под койку, чтобы аккуратно поставить утку, чтобы она не мешала в проходе, но та подло и громко запрыгала по кафелю — скользкая попалась особь.

— Бля, Лена, все-таки давай ее сюда скорее, — промямлил пьяный ломаный мужик и неловко отвернулся к стене.

Лена снова согнулась, чтобы аккуратно достать судно, но оно снова выскользнуло из руки и грохотнуло о железные ноги койки, которые видели многое, но не такое.

— Все, не надо. Пошла.

— Кто пошла, Олежка? — спросила Лена, вылезая с растрепанной головой из-под койки с судном в руках.

— Ссака пошла.

Наташа закрыла лицо руками: то ли, чтобы не видеть весь этот сюр, то ли, чтобы отстраниться от запаха, который планировал наводнить весь коридор. А может это она так молилась, чтобы очередь до нее дошла быстрее. Она откроет дверь к этому врачу, протянет бумажки из травмы, и узнает свою участь. Пусть она окажется недельным заточением — все лучше, чем это. Пюрешки давно закончились, ну скорее! Скорее! Камон!

Моргнула лампочка, и из кабинета вышел мужик с носом, который смотрел на восток. Наташа с тяжелым вздохом встала, взяла в руки бумаги и кинула взгляд на табличку на двери в кабинет. Рыцарь же должен знать, кого ему предстоит спасать.

«Буренкин Лев Давидович» — расстроила ее табличка. Только этого не хватало.

— Проходите, проходите. Там столько народу, что если вы можете ходить, лучше быть расторопнее, а то они меня съедят, и будет только хуже. Я как Джон Сноу на стене, чесслово. Рентген есть?

— Добрый день. Вот, — и протянула негатив. А про себя гадала — вспомнит, не вспомнит.

Доктор глянул на Наташу, и уткнулся в негатоскоп.

— Итак, госпожа….(прочитал имя на карточке) Наталья Викторовна, лицо сломали? Редкий случай, но не смертельный.

— Это радует, а то кто собаку выгуливать будет?

— Придется тут переночевать, завтра анализы, осмотр и домой, но там постельный режим около недели, а больничный где-то около месяца будет, предупредите работодателя.

— Сколько? — Наташа пыталась поднять брови от удивления, но стало очень больно.

Доктор снял очки, сложил их перед собой, и внимательно посмотрел на пациентку.

— Я вас где-то видел, — сказал он вместо ответа на вопрос, и снова открыл карточку.

— Белоручко Наталья Викторовна, восемьдесят седьмого года рождения. Чкаловский проспект, тридцать восемь. Точно! Наташка — белоручка! Ты? Вот те на! Как тебя так угораздило? — воскликнул он оживленно, а потом вкрадчиво добавил — или это тебя кто-то там угораздил?

Вспомнил, черт подери! Это провал. С выпускного не виделись, а он, гаденыш, вспомнил.

— Да, я. С велосипеда упала. К друзьям торопилась, у меня день рождения сегодня должен был быть.

— Зато запомнишь этот день рождения на всю жизнь! Это ж сколько не виделись? С две тысячи четвертого? Да, около того получается.

— Ага. Ты, конечно, извини, но при таких обстоятельствах я бы предпочла еще очень долго не встречаться.

Принцесса, блин, школьная любовь. Безответная. Разве это не только в дурацких сериалах бывает, что выходит девушка мусор выносить и вот он — прекрасный мужчина? А она такая вся в трениках и с пучком на голове? Маникюр на одной руки сняла, а другая еще в фольге. А он весь такой при параде — в расстёгнутом пальто и шарф красиво развевается, а пахнет от него не мусором и ацетоном, а дорогим французским парфюмом, который он непременно купил в самом Париже.

— Тоже верно, но что поделаешь! Эх, редкий ты кадр, носы люди каждый день ломают, а вот такие переломы как у тебя — редкость, артефакт, практически! Хи-хи.

Наташа не любила, когда люди смеются над своими шутками, когда собеседник еще даже не улыбнулся. Она решила его внимательней рассмотреть. Морщины — есть, седина — проглядывается, кольца — нет. Настоящий он, и вовсе не такой замечательный, как казался тогда. И шуточки дурацкие.

— Подарок от судьбы — порция уникальности. Чем он ей нравился? Тут ее отпустила обида за то, что встретила она его с разбитой скулой и кровавыми следами на губах вместо помады. Все к лучшему. Теперь с этим ясно, а дальше-то что делать?

— Доктор, там такая очередь, похуже белых ходоков, давай вернемся к моему рентгену, если, конечно, у тебя нет драконьего стекла.

— Хи-хи, — такого нет, разве что пробирки из обычного. И скальпели всякие. А очередь правда большая, поэтому давай по делу, Наташка-белоручка. Хи-хи.

И он начал быстро говорить, что у нее за перелом и почему надо остаться в больнице, почему потом соблюдать постельный режим. Наташа слушала вскользь — он говорил до тошноты скучно и неинтересно, но уши ее выцепляли главные моменты: «взять бумажки», «подойти на пост к сестре», «перевязочная через две двери в тридцать пятом кабинете». Все лицо ныло, а ссадина жгла так, что в Наташе проснулся интроверт и меланхолик, который мечтал остаться в одиночестве, чтобы на ноги плюхнулась теплая собака, а свет от абажура светил тускло, но достаточно ярко для того, чтобы можно было без труда разглядеть буквы в толстой старой книге.

Когда Наташа закончила общаться с медсестрами и ей выделили койку, ей даже повезло попасть в палату, где было всего пять человек и ни одного обоссанного мужика. Это был еще один подарок от судьбы. Уже стемнело, и не красивый домашний абажур, но теплый тусклый свет лампочки отбрасывал приятный свет на клетчатое одеяло, хилую подушку и граненый стакан со сладким чаем. В груди ныло, и по телу растекалась неприятная усталость, граничащая с тем видом тоски, когда двигаться совсем не хочется.

Мда, отличный день рождения, пожалуй, его будет даже проще вспомнить через лет двадцать, чем ту вечеринку с жабо, хотя парики были отменные!

Без своих вещей было совсем печально. У Наташи был только телефон, наушники и документы. Даже салфетки закончились. Не заканчивались только шумные ток-шоу по телевизору с сильной рябью. Алина уже уехала домой, но Никита должен был привезти пижаму, тапочки и кружку. С ними вечер бы стал немного уютнее. Не праздничная вечеринка в пятницу вечером, о которой мечтала Наташа, но хоть что-то.

— Алло, — ответила Наташа на звонок.

— Наташ, я уже подхожу, но не знаю в какой стороне вход в больницу. Выгляни в окно, посмотри, что ты там видишь — нужен ориентир.

Она откинула угол одеяла, которым закрывала ноги, на носочках прошла несколько метров по холодному больничному полу, и подошла к деревянному окну с облупившейся белой краской. Между рамами еще была прошлогодняя серая вата, которая трепыхалась от прорывающегося с улицы ветра.

— Там ларек с шавермой, мужик с четырьмя таксами, но он вряд ли сможет быть хорошим ориентиром.

— А еще что?

— А еще там толпа дебилов, которые зажигают бенгальские огни! О, Боги, эти дебилы еще и засунули в нос огромные салфетки! Мои любимые дебилы! Мои прекрасные, дикие, дебильные друзья!

Она была готова расплакаться, сдерживало только то, что от слез бы лицо заболело еще больше. Но в глазах все равно собрались небольшие лужицы, похожие на проталинки весенних ледяных луж, а в носу защекотало как после чиха. А потом они начали петь «Если б не было тебя» и устоять не получилось.

Тепло бенгальских огней растопило лед, и проталинки превратились в ручьи талой воды. Было немножко стыдно, что эти обормоты кричат и могут перебудить полбольницы. Но, черт подери, как тепло и здорово. Захватывало дух, сердце трепыхалось в груди, а лицо отвратительно болело. И это был прекрасный сломанный день рождения и самый лучший момент в этом сломанном дне!