Это же надо! Сборник рассказов

Вероника Киреева

Смешные рассказы о жизни. Чтобы просто читать, смеяться и внутри себя чувствовать маленький живой источник, который наполняется радостью.

Доска почета

Всякий раз, когда я вижу людей по телевизору, как им там вопросы разные задают, то я тоже хочу таким человеком стать. Чтобы мною гордилась моя страна!

Чтобы имя мое произносилось на разных собраниях и даже по радио. Чтобы люди шли мимо доски почёта и мимо пройти не могли. Останавливались. Потому что я там вишу, с пылающим взором. Я даже думать стал, как инициативу свою проявить, как попасть в этот список, в эту гордость советской державы.

Ясно одно. Надо к начальнику подход найти. Он ведь один и решает где кому быть. А я так загорелся этой целью, что ни есть, ни спать не могу. Всё думаю, как на себя внимание обратить. Чтоб заметили, чтоб как-то заинтересовались. Обидно ведь будет, если я всю жизнь на одном предприятии проработаю, а имя моё так и останется неизвестным.

Думал я думал, и решил попробовать с заведующего производством.

— Виктор, — говорю, — Степаныч, — а что это у вас такое с лицом происходит? Никак переживаете за коллектив? За выполнение плана?

— А как же не переживать, — волнуется он, — когда у нас соревнование с соседним заводом. А мы и половину от нормы еще не сделали.

— Да не мучьте вы себя так, Виктор Степаныч, — успокаиваю я. — Кто эти нормы устанавливал? Комитет по охране труда? Или Госрыбнадзор?

Молчит Виктор Степаныч. Задумался.

— То-то и оно! — говорю я. — А нам может производство это сокращать пора, в виду сохранения некоторых подвидов. А консервацию и заморозку наиболее ценных пород вообще прекратить.

Через неделю меня в кабинет вызывают и руку пожимают.

— Спасибо, — говорят, — Геннадий Петрович, спасибо. Вы, можно сказать, спасли человечество!

И назначают меня председателем в комитет по охране окружающей среды. И даже на радио приглашают выступить. Я, конечно, выступил. Так, а мне мало! Мне на доску надо, чтоб все меня видели, чтоб гордились. Подошел я к начальнику цеха.

— Федор Ильич, — говорю, — а что у вас линии простаивают? Нечего закатывать?

— Так вы же сами, — говорит начальник цеха, — поставки сократили. Вот мы и стоим. А банки, между прочим, на складах лежат, Геннадий Петрович. Ржавеют.

— Так вы, Федор Ильич, — предлагаю я, — заключили бы договора с соседними колхозами. Они бы нам овощи свои завозили, поскольку урожаи-то всё равно хранить негде. Какой смысл их вообще собирать? А мы бы их закатывали и на прилавки. Зимой открываешь банку, а там горошек зелёный или кукуруза или заправка для борща. Это ж, как приятно!

Молчит Федор Ильич. Задумался. А через неделю меня в кабинет вызывают и руку пожимают.

— Спасибо, — говорят, — Геннадий Петрович, спасибо. Вы, можно сказать, спасли человечество!

И на телевидение меня приглашают и интервью берут. А про доску почета молчат. Я к заместителю директора завода.

— Владимир Борисович, — говорю, — а что если нам с молочным комбинатом договор заключить? Мы бы и молоко могли в банки закатывать.

— А что если вам, Дядюшкин, — говорит заместитель директора, — пойти в свой кабинет и заняться защитой окружающей среды?

— Позвольте, — удивляюсь я, — Владимир Борисович!

— Идите, Дядюшкин! — говорит заместитель начальника. — Занимайтесь своим делом!

Расстроился я, что нет у нас взаимопонимания. А потом смотрю, Владимир Борисович на доске почета висит. За вклад в развитие молочной промышленности. Я сразу к директору завода.

Конец ознакомительного фрагмента.