Солнцежар

Вера Ягелева, 2023

В глухом таёжном селе, затерянном в уральских горах, бок о бок живут люди и монстры. Но кто из них страшнее? Это предстоит выяснить шестнадцатилетней Кате и её новому другу, оказавшимся там в самое неподходящее время – на летнее солнцестояние.

2. В дороге

«А может и не такая уж плохая идея — уехать из города», — размышляла Катя, рассматривая на заправке грязного ребёнка.

«Подальше ото всех».

Напротив колонки был припаркован джип, рядом с которым перемазанный шоколадом не в меру упитанный мальчик лет семи запихивал в рот охапку чипсов, одновременно показывая Кате язык. Она никак не реагировала на провокацию.

Толстяк был похож на грызуна, щёки которого вот-вот лопнут от перенапряжения. С каждой новой порцией он раздувался всё больше, но продолжал рыться в пакете и подносить ко рту пригоршни одну за другой. Его пальцы слиплись, а лицо и одежда сплошь покрылись рыжими крошками. Ребёнок смотрел в лобовое стекло прямо на Катю и строил мерзкие рожи.

Катя не сдавалась. Она сидела с ровной спиной, стараясь глубоко дышать и перебирала в руке бусины деревянного браслета словно чётки. Не мигая, она смотрела на подлеца, практикуя дзен, стойкость и выдержку.

Тогда пацан подошёл вплотную к машине и показал ей средний палец.

— Вот, засранец! Чтоб ты подавился! — взорвалась Катя и резко распахнула дверь, желая припугнуть проклятого толстопуза. Она сделала вид, что сейчас выбежит из машины и прикончит его. Только сделала вид и села обратно, пока никто не заметил.

Но процесс уже был запущен.

Толстяк завопил как резаный. Из магазина выбежали одновременно мама Кати и женщина в белых одеждах с бутылкой колы.

Мама, бросив взгляд на джип и оценив ситуацию, резко вытащила кран из бензобака и села за руль, стараясь завестись с первого раза. Она как-то сразу поняла, что, если этот парень не успокоится, у них будут серьёзные неприятности. Вдобавок из джипа выкатился папа мальчика и зашагал в их сторону.

Ребёнок заходился в истерике, не вынимая одной руки из пакета с чипсами, а другой указывая на Катю. Он визжал изо всех сил, захлёбываясь в припадке и оседая на руки отцу. Всем своим видом демонстрируя, кто виновник всех его бед.

Мужчина вопросительно посмотрел на маму за рулём, безуспешно поворачивавшую ключ в замке зажигания.

Женщина в белом неумело пыталась помочь ребенку. Она дула ему в лицо изо всех сил, стараясь что-нибудь сделать, но при этом не подходить слишком близко, чтобы не испачкаться.

И тут произошло неожиданное.

Толстый мальчик закашлялся.

Лицо его вмиг покраснело и вздулось, он выпучил глаза и выронил чипсы. Одной рукой он схватился за горло, а другой начал цепляться за воздух позади себя, словно пытался поймать кого-то невидимого, но никак не мог. Его испуганные глаза, всё также неотрывно смотревшие на Катю, начали расширяться и налились кровью. А потом он весь побагровел, как-то неестественно вывернулся и засипел так громко и страшно, что женщина в белом, до этого стоявшая столбом, заорала истошным голосом.

Одновременно с этим старая тойота завелась, и мама Кати вдавила педаль в пол.

***

— Катя, что там произошло? — дрожащим голосом, вывернув на трассу, спросила мама. Она озиралась по сторонам и беспрестанно заглядывала в зеркала в ожидании погони. Видно было, что инцидент перепугал её до жути.

— Да нормально с ним всё, — притворно зевнув, ответила Катя. — Просто подавился, с кем не бывает. Сейчас его по спине похлопают и будет как новенький.

В этот момент к обмякшему телу мальчика со всех сторон бежали люди. Пара девиц снимала происходящее на телефон. Невысокий парень в кожаной куртке командным голосом разгонял склонившихся над ребёнком. Он поднял его с земли как тряпичную куклу и перевернул головой вниз, ненароком ударив при этом.

Парень прижал толстяка к себе, обхватив за пояс и начал сильными резкими движениями давить ему под грудь. В такт толчкам голова ребёнка дёргалась, а волосы подметали заплёванный асфальт, сплошь покрытый маслянистыми радужными пятнами. Рот мальчика чёрной дырой зиял на мертвенно-бледном лице. Собравшиеся, словно заворожённые смотрели в эту дыру, в надежде, что толстяк задышит.

Время на заправке остановилось.

Мать ребенка продолжала надрывно кричать и вырываться из рук мужа. Её привлекательное лицо перекосила гримаса ужаса. Выпавшая из рук кола заливала брюки коричневым.

Вдруг парень, из последних сил державший толстяка на весу, решил сменить тактику и ударил его плашмя ладонью по спине так сильно, будто хотел, чтоб он либо ожил прямо сейчас, либо уже поскорее всё закончилось.

Толпа замерла. На миг всё стихло и в этой тишине собравшиеся услышали громкий булькающий звук. Толстяк сделал долгий мучительный вдох и задёргался всем телом как жирный червь.

Изо рта на асфальт выпала и покатилась маленькая деревянная бусина, сплошь испещрённая выжженными на ней знаками.

***

Солнце уже давно должно было клониться к закату, но по какой-то причине зависло в зените и жарило неимоверно.

Выставив руку в окошко, Катя ловила встречный ветер ладонью, но даже он был горячим. На дороге плавился асфальт, воздух над ним дрожал и переливался в призрачном мареве, искажая пространство.

Машина уносила их всё дальше от города, а мама всё никак не унималась. Нервничая, она всегда болтала без умолку. То и дело посматривая в зеркало заднего вида, она строила предположения, что же могло случиться с тем мальчиком на заправке, будто генератор случайных чисел выдавая самые странные версии и тут же отметая их как не рабочие. Успокоилась она лишь после того, как они проехали несколько деревень, за окном сменился пейзаж и появилось стойкое ощущение, что всё осталось далеко позади. Она убедилась, что за ними никто не гонится и только тогда перестала тараторить.

Переключившись на фестиваль, мама уже спокойно начала рассказывать об Александровке — месте, в которое они едут, о невероятно живописных видах из села, об Уральских горах и скрываемых ими сокровищах, о великом Полозе и бабке-Синюшке. Катя ни о чём не спрашивала, а она всё говорила и говорила. Медленнее, тише, её голос становился всё более густым и тягучим как поздний осенний мёд. Катя слушала с закрытыми глазами и проваливалась в сон.

Мамины сказки — единственное, что позволяло ей чувствовать себя ребёнком в шестнадцать с небольшим.

***

Когда отец ушёл из семьи, Кате было почти четырнадцать.

Развод родителей стал тем самым громом среди ясного неба, — настолько всё неожиданно произошло. В семье никто не ссорился, не бил тарелок, не плакал по ночам в подушку и тут родители объявили ей, что «они приняли решение развестись».

Если бы Кате кто-то сказал за неделю, что в её семье произойдёт несчастье — развод родителей — последнее, о чём бы она могла подумать.

Они втроём как нормальная семья ходили в кино и гуляли в парке, смотрели дома фильмы и играли в настолки, по очереди подтрунивали над котом, а потом выяснилось, что «мама с папой просто слишком разные люди, так бывает».

И никто ничего не объяснил, не попрощался, не обнял. Папа просто собрал вещи и ушёл в неизвестном направлении.

И хотя всё казалось понятным, но ни Катя, ни кот на самом деле ничего не поняли.

В доме резко стало неуютно, пусто и тихо. Было слышно, как стрелки часов отсчитывают время, которое они живут без отца. Мать отмалчивалась, ничего не делала и ничего не ела. Большую часть времени она лежала в постели, отвернувшись к стене.

Квартира перестала пахнуть как жилая: на плите не шкворчала жареная картошка, из крана не лилась вода, в ванной не пахло пеной для бритья и не витали ароматы маминого парфюма.

Катя хорошо помнила то злополучное утро, когда она проснулась и поняла, что больше ничего не будет как прежде. Детство закончилось.

Она умылась, включила музыку на полную катушку и пошла варить свой первый в жизни суп. С тех пор она никогда не расслаблялась и всегда была немного настороже. Ведь за притихшей мамой надо было следить, чтобы она не умерла от голода или чего-нибудь с собой не сделала.

Маме, конечно, всё это не понравилось. Она сразу встала с постели и попыталась отнять у Кати все обязанности, которые она на себя взвалила. Но оказалось, что сама она толком ничего не может, а только смотрит растерянно по сторонам и плачет.

Она забывала на ходу, что уже вскипятила чайник и ставила его снова. По нескольку раз солила готовящийся ужин. Так и не смогла снять с верёвки высохшие рубашки отца. И, вообще, она была такой несобранной, жалкой и хрупкой, что Кате иногда было стыдно за свою толстокожесть. Ей казалось, что она не чувствует и десятой доли того, что испытывает мама.

Да, отец был ключевой фигурой в их семье, вокруг него всегда всё вертелось, но она никогда не чувствовала себя папиной дочкой, красавицей-любимицей, не забиралась к нему на коленки, чтобы рассказать о своих секретах. Может быть, поэтому уже через пару недель она перестала ждать, что он ответит ей в мессенджере и удалила всю переписку с ним.

Мама стала похожа на маму только через несколько месяцев, когда полки в кухонном шкафу окончательно опустели: Катя с котом подъели даже перловку, которую никто в их семье до этого не ел.

Тогда мама взяла себя в руки, сменила халат на спортивный костюм, расчесалась и потребовала у Кати дневник. Дальше последовали разборки, почему пошли тройки по алгебре, Кате влетело и она ушла восстанавливать пробелы, а мама занялась поиском работы в интернете.

Они снова стали обычной семьёй и никогда не говорили вслух о том, что произошло.

***

— Вставай, засоня, это последняя остановка. Предлагаю зайти перекусить.

Мама разбудила Катю возле придорожного кафе. По обеим сторонам от трассы высоченные чёрные ели упирались в багровое небо, а прямо за ними возвышались каменистые вершины гор. В сгущающейся тьме проносились десятки машин, ослепляя ярким светом.

Спросонья казалось, что фуры словно огромные чудовища с горящими глазами несутся на них с бешеной скоростью и сейчас обязательно врежутся, сомнут машину в лепёшку и потащат словно консервную банку.

— Ты спала шесть часов, как убитая. Я надеялась, что ты не проснешься, и оба бургера достанутся мне, — сказала мама, пытаясь достать завалившийся под кресло кошелёк.

Катя видела, как ей хотелось сгладить конфликт и превратить эту поездку в совместное увеселительное мероприятие, но даже в полудрёме она не могла забыть о несправедливо нанесённой ей обиде.

На её желания и мнение наплевали, а теперь предлагалось сделать вид, что ничего такого не произошло и можно вести себя как обычно.

«Ну уж нет».

Она молча, нарочито медленно расстегнула ремень безопасности и вышла из машины.

***

В кафе было многолюдно и шумно.

Здесь кипела жизнь, вкусно пахло кофе и горячей выпечкой и, вообще, было довольно уютно для придорожной забегаловки. Мама попросила Катю занять столик и отправилась добывать еду.

Ещё одной приятной неожиданностью стал незапароленный вай-фай.

Катя подключилась и в ту же секунду прилетела куча сообщений от взбешённой Васьки. Даже не читая все, можно было догадаться с каким жаром Василиса тыкала пальцем в телефон. Из последнего сообщения Катя узнала, что она — слабак, управляемый своей поехавшей мамашей, которая пытается реализовать свои амбиции за счёт Кати.

«Мда… Теперь у меня ещё и подруги нет. Какое офигенное лето».

Она закрыла чат без сожаления и поняла, что ничего больше не хочет знать и ничего не хочет видеть. Запретив себе заходить в соцсеть до конца поездки, она решила поискать инфу о селе, в котором должен был проходить фестиваль.

На запрос «Село Александровка» поисковик предложил найти на карте триста двадцать девять населённых пунктов с таким названием.

Но уже буквально на второй странице выдачи Катя обнаружила то, что искала. Ссылка вела на пост в одном из крупных сообществ и называлась «Несколько фактов о селе Александровка, от которых вам станет не по себе».

Катя не без интереса открыла статью и пробежала по выделенным жирным шрифтом заголовкам.

В груди похолодело.

Она ещё раз убедилась, что речь шла именно о селе из их области. Посмотрела на другие посты автора, в надежде, что он просто идиот, почитала саркастические комменты под постом и стала с нетерпением дожидаться маму.

— Ты, вообще, в курсе, куда мы едем?

— Конечно, — обрадовалась мама, что с ней, наконец, заговорили и с враждой покончено.

— «За последние пять лет в окрестностях Александровки пропали шесть туристических групп, в составе которых находились дети». «Поиски пропавшей в горах научной экспедиции приостановлены». «В районе села Александровка обнаружена пещера с ритуальным захоронением ребёнка без нижней челюсти». «Продолжается поиск исчезнувшей в районе горного хребта группы подростков из детского дома-интерната», — зачитывала Катя без остановки.

— Что это? — мама, пряча улыбку, потянулась к телефону.

Катя отодвинулась подальше и продолжила читать, отворачивая экран, но мама всё-таки увидела чёрную страницу портала и, опознав источник информации, развеселилась ещё больше.

— Кать, ну ты же взрослая девочка. Ты же понимаешь, что это развлекательное чтиво?

Катя не унималась: «Медведь-людоед или языческий культ? В районе села Александровка найдена голова мужчины, бесследно исчезнувшего летом прошлого года». «Магнитная аномалия. Самая древняя гора на планете сводит с ума путников».

— Погоди, погоди… Следующая новость будет, наверняка, что-то типа «Уральские горы — это каменные карьеры пришельцев» или «Кого скрывают топи Рифейских гор? Откровенное интервью представителя древнего народа Чудь». — Мама подавилась от смеха.

Заглянув в статью, Катя фыркнула. Там действительно было что-то про пришельцев.

— Я тебе как историк скажу. Факты не подтверждённые документально — это бабкины сплетни. — Она развернула хрустящую упаковку и принялась вытаскивать из гамбургера маринованные огурцы.

— Кто он такой, этот блогер? Он явно никогда не был в селе. Более того, он скорее всего даже не представляет, где находится Южный Урал. Сидит где-нибудь в центре России и пытается на коленке создать шок-контент, чтобы у таких как ты волосы дыбом встали. — Она пододвинула поближе к Кате поднос. — Ешь давай. Сейчас доберемся до места и сама убедишься, что всё это полная чушь.

Мамино спокойствие вселило в Катю немного уверенности, и она принялась за ужин.

На улице быстро темнело и в окне, где ещё пару минут назад можно было увидеть их машину, теперь было только мамино вытянутое по диагонали отражение.

— Опять же я допускаю мысль, что это заказная статья для привлечения гостей. Можешь себе представить, как тяжело собрать людей на фестиваль вдали от цивилизации? Почему бы им не приукрасить местный колорит ради красного словца? Чёрный пиар тоже пиар, — размышляла мама.

— Иначе как заставить всех нас встать с дивана, проехать десятки километров через тайгу, чтоб три дня радоваться лету и солнцу? Это ведь даже не рок-фестиваль, это народные промыслы! Тут, Катька, надо не просто любить культуру и традиции нашей страны, но и быть лёгким на подъём и немножко сумасшедшим. Как мы! — она подмигнула в очередной попытке наладить отношения, но Катя не собиралась сдаваться и буркнула что-то нечленораздельное, сделав вид, что её неожиданно заинтересовало меню.

***

Как только они свернули с трассы в лес, прямо на машину вылетело привидение.

Катя чуть не заорала от неожиданности.

Оказалось, что это «клочки тумана, характерные для данной местности». Мама попыталась объяснить как всё устроено с научной точки зрения, и Катя даже что-то поняла, но легче от этого не стало.

Дорога превратилась в сущий ад, ведь, как известно, хуже самого страха может быть только его ожидание.

Они ехали по лесу в полном одиночестве, словно с самого начала повернули не туда. За весь путь Катя не увидела ни одной машины, дорожного указателя или чего-то, что напоминало бы о покинутой цивилизации.

Тойота медленно огибала каждую выбоину на дороге, из которых та в общем-то и состояла.

Мама то съезжала на самый край обочины, и тогда чёрные узловатые ветки наотмашь били по стеклу, то ехала посредине, наплевав на правила.

Вдруг дальний свет фар выхватил из темноты огромное белое пятно.

Оно стояло на дороге рядом с чёрными кустами без движения, а когда они приблизились вплотную, пятно сорвалось с места и набросилось на машину. Всего нескольких секунд внутри этой субстанции хватило для того, чтобы мама, которая знала как всё устроено, потеряла управление и дар речи. От неожиданности она резко дёрнула руль, и машина чуть не улетела в кювет.

Глубокой ночью медленно пробираясь по ухабам, то поднимаясь в горку, то осторожно с неё сползая, они в каждой низине готовы были встретить этого призрака, сотканного из тумана. Но каждый раз, встречая пятно, вздрагивали от испуга. Катя вцеплялась в сиденье, а мама в руль.

По дороге мама сбивчиво рассказывала Кате о верованиях древних славян, связанных с этим явлением. Выяснилось, что туман появляется благодаря усилиям колдуна. Он напускает его, чтобы неугодный ему человек сгинул в лесу или в болоте и не добрался до места.

По другой версии, ведьмы прядут туман и развешивают его вдоль дорог. Так они охотятся на своих жертв, собирая после полуночи кровавую жатву.

— Ты веришь в это? — Катя поёжилась.

— А если я скажу, что да? — мама повернулась к ней и в кромешной тьме Катя увидела, как сверкнули белки её глаз и зубы. Она улыбалась во весь рот.

— Мам… Не пугай меня.

Рассмеявшись, мама отвернулась и сосредоточилась на дороге, искорёженной глубокими колеями.

Ночь была совершенно безлунной. Небо затянули тучи, а с обеих сторон узкой грунтовки машину обступал лес. Катя никогда не видела такой черноты. В городе даже с наглухо задёрнутыми шторами и выключенным светом, ты всё равно рано или поздно увидишь свои руки и ноги. Здесь же, посреди непролазных чащ, тьма была жирная и живая. Казалось её можно потрогать руками и на ощупь она будет обволакивающая, маслянистая.

Смотреть в окно было жутко.

Если случайно увидеть там пару горящих звериных глаз, то можно сойти с ума. И Катя снова начала смотреть на маму.

По ощущениям они ехали уже целую вечность.

— Нам ещё долго?

Мама мельком взглянула на неё.

— Трусиха! — она сама заметно нервничала, но изо всех сил старалась не подавать вида. — Перестань трястись, это обычная дорога. Готова спорить, мы почти приехали.

— Ты можешь сказать сколько нам осталось или нет? Ты сама-то хоть знаешь? Я здесь не видела ни одного дорожного знака. Нет километровых столбов, нет указателей. Тебе не кажется это странным?

— Я тоже ничего не видела. Но может они здесь и не нужны? Для кого их тут ставить. Вряд ли днём дорога превращается в хайвэй. Хотя… — она вдруг прибавила скорость. — Могу себе представить как тракторы обгоняют лесовозы, за ними несутся местные на телеге, а впереди всех туристы на великах. — Мама пыталась заболтать Катю, но резкий окрик остановил её.

— Тормози! — прямо из-под колёс выпрыгнул огромный заяц и сверкнув красным глазом рванул вперёд. Он бежал прямо перед машиной, отталкиваясь мощными лапами и вздымая пыль.

Мама, не останавливаясь ни на секунду, включилась в эту игру и последовала за провожатым.

Петляя, заяц нёсся по дороге до тех пор, пока она не стала вдруг расширяться и не превратилась в большой перекрёсток, на который мама неожиданно вылетела из узкого чёрного лесного туннеля.

Раздался визг тормозов. Заяц в последний раз оттолкнулся, выбросив из-под лап мелкие камушки, выпрыгнул из пятна света и исчез.

Деревья расступились, и тьма начала рассеиваться.

Присмотревшись, Катя увидела крыши домов и покосившееся избы, нестройными рядами торчащие за перекрёстком. Бледный свет луны пробивался сквозь тучи и иногда падал на ощетинившиеся лесистые холмы за селом.

Мама в белой футболке казалась в этом свете прозрачной и синеватой.

— Ура-а-а! Мы приехали! — она радовалась как ребенок, мгновенно оживившись, словно и не было этой жуткой многочасовой тряски. Тут же включив в салоне свет она принялась шумно искать блокнот, куда записала адрес дома.

— Я тебе говорила, что знаю, куда еду? — мама облегчённо рассмеялась и попыталась потрепать Катю по голове. — А ты сомневалась. Тебе надо больше доверять людям, Катька! Перестань вести себя как злобная бука и увидишь, что мир прекрасен и никто не желает тебе зла. Тем более я.

Но Кате почему-то казалось, что, если бы не заяц, они бы вообще никогда не нашли это богом забытое место.

Всё ещё вжавшись в сиденье, она смотрела на мощный горный хребет, внезапно озарившийся лунный светом. Он возвышался над долиной огромной отвесной скалой и на его фоне всё, что было внизу, казалось игрушечным. И холмы, и крыши домов, и они с мамой.

***

Арендованный дом выглядел нежилым. Он был больше похож на декорации к бюджетному ужастику, чем на реальное жильё.

Крыша покосившегося сруба просела и с неё кое-где сползал шифер.

Облезлые ставни кривым глазом смотрели в заросший бурьяном палисадник, откуда корявые неживые ветви тянулись к грязному окну. От пытавшегося проникнуть в дом сухостоя, внутренности избы защищало небольшое рассечённое крестом мутное стекло с отбитым краешком, куда напористо лезла ветка дикой лишаистой яблони.

Природа обступала дом со всех сторон и стремилась поскорей сделать своё дело: поглотить старую избу и обрушить её стены.

Пока мама пыталась найти под ступенькой припрятанный для них хозяйкой ключ, Катя на широком гнилом крыльце вспомнила как они писали в школе сочинение: «Образ русской избы в литературе». Дом никак не подходил под описание ладного и добротного бревенчатого жилища наших предков, у которых изба была «зеркалом души».

Мама, наконец, нашла ключ и справилась с огромным ржавым навесным замком. Дверь со скрипом отворилась и они, пригибая голову, вошли в тёмные затхлые сени.

В ту же секунду раздался громкий гул, пронесшийся над горами и эхом отразившийся от них. Он шёл одновременно отовсюду и, нарастая, заставлял птиц в лесной чаще срываться с насиженных мест, а животных в страхе искать укрытия. Гул был похож на отдалённые раскаты грома и вместе с тем на рёв дикого подземного Зверя.

Тот, кто знал этот гул раньше, — слышал в нём и грохот, и треск, и истошные предсмертные крики.