Во власти теней: омуты прошлого

Вера Эпингер, 2021

Вторая часть дилогии.Кристина уже не та наивная девочка-студентка, что влюбилась в собственного преподавателя. Вместо наивного взгляда и скромной улыбки – цепкая хватка акулы и острый язык. Он – всё тот же харизматичный прожжённый циник, не дающий покоя девичьим сердцам. Один город. Шесть лет. Ни одной встречи. Но рано или поздно жизнь перестаёт дарить столь щедрые подарки и берёт своё сполна… заставляя вспомнить простую истину: от себя не убежать.Содержит нецензурную брань.

Глава четвёртая

— То есть вы считаете, что «Никотех» расплачивалось с «Трубтехом» за полученные автомобили его же деньгами? — судья, не моргая, смотрел на меня, будто ища любое проявление сомнений на моём лице.

— Верно, — кивнула. — Судебными актами уже установлена мнимость сделки по поставке товара от «Никотех» в пользу «Трубтеха», за которую «Трубтех» перечислял «Никотех» денежные средства на расчетный счет. В дальнейшем именно этими деньгами «Никотех» расплачивалось за получение автомобилей как «Трубтеху», так и лизинговой компании. Как мы видим из выписок по расчетному счету, у «Никотех» не имелось иных поступлений, хозяйственная деятельность фактически не велась. Прошу обратить суд внимание на страницу четыре заявления о признании сделки недействительной, на ней конкурсным управляющим изложена хронология оплат со стороны «Никотех» и поступления денежных средств от «Трубтеха». Вот, например, четвёртого апреля две тысячи семнадцатого года на счет «Никотех» поступило три миллиона четыреста пятьдесят тысяч с назначением платежа «Оплата по договору поставки». Днем позже «Никотех» оплачивает «Трубтеху» два миллиона с назначением «оплата за передачу прав лизингополучателя», а также триста тысяч перечисляет лизингодателю в качестве платежа по договору лизинга. Аналогичная ситуация прослеживается вплоть до конца мая. Таким образом, налицо транзитный характер перечисления денежных средств.

Я замолчала, поставив большую жирную точку. Боковым зрением заметила, как зыркает на меня Лолита. Она эмоционально возражала против удовлетворения заявления, чуть ли не брызгая слюнями, будто я отбираю её личные автомобили и в этом деле у неё, какой ни на есть, самый «шкурный» интерес.

— Ещё дополнения будут? — ответом судье было стройное «нет» от меня и других участников процесса. — В прениях участвовать будете?

— Нет, уважаемый суд, всё сказано на предыдущей стадии, — я пожала плечами.

Остальные также не изъявили желание по второму кругу повторять свои речи: заседание длилось уже час, и каждый из нас успел высказаться всласть.

— Хорошо. Суд удаляется в совещательную комнату для принятия решения.

Мы вышли из зала. Собравшаяся возле него толпа одарила нас неодобрительно-сочувствующим взглядом. Из-за нас ход процессов чувствительно застопорился: тем, у кого заседание на полшестого, куковать в суде до позднего вечера. Такова судьба-судьбинушка банкротных юристов: первыми приходить, последними уходить… когда на часах девять вечера, свет в здании почти погашен, и только усталые судебные приставы на входе вновь недовольно качают головами, закрывая за припозднившимися борцами за справедливость двери.

— И каковы наши шансы? — повернулась к Градову, улыбнувшись краешками губ. Внутри меня пышным цветом цвела гордость — после каждого дела, где я была полностью уверена в своей правоте, я чувствовала себя как минимум гениальной.

— Позиция сильная, — вынес вердикт Евгений Александрович. — Посмотрим, что скажет суд. Единственное, я сомневаюсь в том, что он применит последствия недействительности в виде изъятия автомобилей.

— Почему нет? — фыркнула. — Все три машины были выкуплены «Никотех» у лизинговой, а две из них сразу же перепроданы по заниженной стоимости своим же работникам. Причём повторюсь, внесение денег в кассу и оплата не доказаны! Восстановить договоры лизинга мы не можем — обязательства исполнены. Выходит, что «Никотех» получило автомобили бесплатно, а дарение между юридическими лицами запрещены, так что… тут только и остаётся, что передача нам автомобилей в натуре или взыскание их стоимости.

Градов посмотрел на меня с толикой одобрения, подстегнув и так взвинтившееся выше небес самомнение.

— Посмотрим.

Пять минут. Десять. Пятнадцать. Двадцать… Время шло, а судья до сих пор думал над решением, и это не могло не радовать. Девушка-специалист, скучая, листала ленту социальной сети на телефоне — я ей даже посочувствовала. Собачья у неё работа. Меня в суд даже волоком не затащишь.

Дверь в зал приоткрыли изнутри.

— Стороны, — специалист воспряла духом и отлипла от стены, которую подпирала всё время ожидания, — на оглашение.

Мы дружной гурьбой вошли. Замерли.

— Оглашается резолютивная часть определения суда. Заявление конкурсного управляющего Горбылёва Ивана Ивановича удовлетворить. Признать недействительными сделки должника… — судья перечислил все соглашения о передаче прав лизингополучателя. — Применить последствия недействительности сделки. Взыскать с ООО «Никотех» в пользу «Трубтех» денежные средства в размере десяти миллионов. Обязать ООО «Никотех» возвратить в конкурсную массу ООО «Трубтех» автомобиль «Мерседес-Бенц Эс 400» две тысячи шестнадцатого года выпуска, идентификационный номер…

Сердце гулко бухало в груди. Я едва держала на лице «покер фэйс», вот-вот готовый слететь, уступив место ехидной самодовольной, торжествующей улыбке. Все они — сейчас ошарашенные, не верящие своим ушам — не ожидали такого развития событий… а оно вон как повернулось. Йеееес! Это не просто победа, это победище!

— Определение может быть обжаловано в течение десяти дней со дня принятия в порядке апелляционного производства. Заседание окончено.

— Спасибо! — выдохнула и, теперь уже не скрывая торжество победы, вышла в коридор. «Никотех» обязательно подадут апелляционную, а затем и кассационную жалобу, но это мелочи. Но это мелочи, судебный акт я отстою, им ничего не светит.

Я стремительно пошла к лестнице, не оборачиваясь, не опаляя оппонентов взглядом победителя — ушла по-английски, не прощаясь, зная, что где-то там за спиной соберётся целый консилиум.

— Поздравляю, Кристина. Это достойная победа, — Градов тенью последовал за мной.

В моменты побед я любила спускаться на первый этаж по лестнице, преодолевая каждую ступеньку с чувством собственного достоинства. Лифт — удел проигравших. Чтобы почувствовать себя королевой, мне даже не требовалось пышное платье с корсетом, корона и скипетр с державой. В эти секунды я и так была ею.

— Спасибо, — повернулась к нему. — Зайдёте в офис? — взглянула вопросительно. Отчего-то мне хотелось заявиться обратно в его обществе, чтобы именно он поздравил Маргариту с победой, добавив пару лестных слов обо мне. Чтобы похвалил меня в присутствии коллег.

— Увы, — он развёл руками. — Оставлю тебя одну пожинать все лавры. У меня встреча, — он коротко взглянул на часы.

В груди заворочался червячок недовольства.

— Всего доброго, — только и сказала.

— До скорой встречи, — мы встретились взглядами. На доли секунды мне показалось, что воздух между нами сгустился, практически затрещал и засверкал от скопившегося в нём электричества.

Уходя, я не обернулась ни разу.

Несмотря на то, что о победе я сообщила начальнице, ещё сообщением, в офисе на меня обрушился шквал вопросов. Собрались все — и Горбылёв с помощников, и Маргарита, и Лариса со Светланой. На низеньком столике в переговорной появились сладкие слойки с вишней и клубникой, парочка кремовых рулетов и коробка конфет. У меня аж зубы свело.

За чашкой чая я держала ответ, подробно рассказывая и про реакцию Лолиты, и про лица юристишек «Никотех», и про Градова, смакуя подробности. Победное чаепитие — наша любимая традиция. Жаль лишь, что хорошее быстро кончается — победы-победами, а работу никто не отменял, благо что по пятницам Маргарита частенько отпускала нас в пять. Но и до них дожить тоже нужно.

Пятничные вечера уже давно не вызывали во мне приступа веселья и жажды бурной деятельности, как в студенчестве. Порой я выбиралась в кальянную или бар — расслабиться, забыться, но сил на ещё несколько часов развлечения сегодня во мне не осталось. Будь здесь Вероника, она бы обязательно вытащила меня погулеванить, но вот уже как пару лет она перебралась в столицу. Забавно — вот уж кто-то, но точно не Ника, стремился к заведению семьи, замужеству и прочим прелестям, но именно она могла похвастаться статусом жёнушки и домохозяйки. Мы частенько списывались с ней, да и соцсети подруга щедро кормила снимками своей счастливой жизни — курорты, спа-салоны, фитнес-залы и прочие прелести богатой жизни. По профессии Ника успела отработать полгода.

Анжелику же жизнь отправила ещё дальше — мы не общались с окончания университета. Она познакомилась с молодым человеком из Питера, у них всё закрутилось так быстро, что Анжелика едва доучилась. Получив диплом, тут же укатила с ним в Северную столицу и практически пропала с наших радаров. Сперва мы переживали, пытались выйти с ней на связь, боясь, что она связалась с каким-нибудь психом или маньяком, но оказалось всё куда прозаичнее. Она просто вырвалась из-под родительского контроля и решила изменить жизнь. Пусть Анжелика и жила в общежитии, но мать с отцом частенько её навещали, привозя ей гостинцы, узнавая за учёбу и её личную жизнь. Иногда мне приходила в голову мысль, что я совсем не знаю Анж. Наверное, так оно и было.

Единственной моей близкой подругой до сих пор оставалась Алина. Нет, конечно, были приятели, знакомые и люди, с которыми провести вечером незазорно, но к кругу «посвящённых» я их не относила.

В вечерних пятничных пробках много о чём успеваешь поразмышлять — несмотря на близость квартиры к офисы, до дома я добиралась долго и нудно, успев всласть насладиться дорожными заторами. Радовало лишь то, что теперь я не торчала в битком набитом автобусе, где от духоты почти теряешь сознание, а с комфортом устроилась в салоне собственного авто — с кондиционером, ненавязчивым подкастом в динамиках и — главное — в одиночестве.

Так я и планировала наслаждаться обществом себя любимой вплоть до наступления выходных, но кое-кто подкорректировал планы.

В десятом часу позвонил Егор — я уже успела принять ванну с хвойной пеной, выпить бокал красного вина и устроиться в постели с книжкой — лёгким чтивом, взятым, чтобы в особо напряжённые дни разгрузить мозг.

— Составишь компанию?

— А что, очень скучное дежурство? — усмехнулась я, прекрасно понимая, к чему он клонит.

— Да. Скрасишь?

— Посмотрим, — уклончиво протянула. Я не особо горела желанием тащиться на другой конец города, чтобы провести пару часов в мужской компании. Впрочем, всё могло измениться.

— Буду ждать, — вопреки моему ответу, выдал Егор и завершил вызов.

Я отбросила телефон и со стоном повалилась на подушки. С одной стороны… я так устала. Но с другой… ещё в ванной я «поймала» романтический настрой и сейчас была бы не прочь расслабиться ещё больше. Правда локация всё же смущала — заниматься любовью в больничке удовольствие сомнительное.

Впрочем, провалявшись ещё час, я поняла, что всё-таки не усну. Чёрт с ним, зато спать буду крепко и сладко.

«Жди, сейчас приеду» — отправила Егору короткое сообщение и принялась за сборы. Особо не мудрствуя, натянула футболку, джинсы и собрала ещё чуть влажные волосы в высокий хвост на затылке.

«Захвати покушать, пожалуйста».

На экране телефона призывно светилось новое сообщение. Закатила глаза — Егор в своём репертуаре.

«Что будешь?»

«Острые крылышки и картошку»

Доставку никто не отменял, но отказать Беккеру в столь маленькой просьбе было сложно.

«Куплю».

Практически в эту же секунду телефон спиликал новым уведомлением о зачислении на мой счёт новых средств. Что ж, Егор с лихвой покрывает и покупку еды и транспортные расходы — садиться за руль я не хотела.

Совершая квест «дом-фастфуд-больничка», я даже подумала о том, как забавно выгляжу — почти девочка по вызову и доставщик в одном лице!

Такси высадило меня возле главных ворот областной больницы — больших, чёрных и кованных, но сейчас открытых. Роль заграждения выполнял красно-белый шлагбаум, который я спокойно обошла и остановилась.

— Обойди главный корпус слева, там будет служебный вход возле лестницы, — выдавал наставления Егор. Да уж, как-то так пошло, что я впервые навещала его на смене. — Я тебя встречу.

Он и правда уже ждал меня. Стоял в своём сине-зелёном врачебном костюме, придерживая бедром тяжёлую стальную дверь.

— Привет, — помахала бумажным пакетом с едой перед ним.

— Наконец-то! — чуть ли не страдальческим голосом выдал Беккер. — Идём.

Я следовала за ним по лабиринту длинных тёмных коридоров, заблудиться в которых казалось проще простого. На какую-то долю секунды даже почувствовала себя героиней ужастика — так они обычно и начинаются. Правда высокий силуэт Егора внушал безопасность — с ним уж точно не пропадёшь, если из-за двери выскочит зомби-санитар.

Несколько минут, что мы шли, показались вечностью.

— Я точно не найду обратную дорогу, — пошутила, когда мы вышли из лифта и вновь петляли по коридорам. Правда здесь уже горел свет, что не могло не радовать.

— Я тебя провожу и обратно, — Егор усмехнулся и остановился напротив белоснежной двери. Возился с замком не долго. Раз — и мы уже в любимой Беккером «дежурке».

В небольшой комнатке притулились шкаф, столик, диван-книжка, холодильник со стоящим на нём телевизором и, конечно, же раковина.

— Располагайся, — кивнул на диван. — Чай будешь? У нас есть какой-то финтипёрстовый, коллега из отпуска привезла.

— Давай, — кивнула, усаживаясь на диван, вплотную придвинутый к стене с большим окном. Вид выходил на больничную ограду и большой парк, раскинувшийся за её пределами. Не зря здание в несколько корпусов притулилось на окраине — здесь ему и правдо было вольготно, вдали от жилой застройки. Да и пациентам, наверное, приятно видеть за окном не серость многоэтажек, а купающиеся в зелёной листве деревья.

Пока Егор наливал воду в чайник и ставил его кипятиться, достала из бумажного пакета картонные коробочки с нехитрыми яствами фаст-фуда.

— Лопай, пока тёплое.

— Ты меня спасла, Кристина, — хохотнул парень. — Скучно, холодно, голодно. — Его эта ситуация явно забавляла.

— Никого не привозят?

— Да слава богу тихо всё. Надеюсь, так и останется. У меня сегодня настроение ни к чёрту. Задолбался, как ишак.

Хмыкнула. И пусть сферы деятельности у нас были абсолютно разные, я понимала его, как никто другой.

— Кстати, я тут новую переговорную гарнитуру на шлем купил. Охренительная вещь! — он достали из-под стала коробку и принялся рассказывать об обновке.

— Здорово, — я с интересом слушала его и крутила в руках чёрную штукенцию с микрофоном, созданную, чтобы скрасить поездки мотоциклистов переговорами с соратниками.

Я пила чай с печеньем, Егор уплетал за обе щёки крылышки с картошкой, макая их в сырный соус. Мы болтали о ерунде, произошедшей за короткое время разлуки. А затем всё произошло как-то само собой, как у нас обычно и бывает.

Просто в какой-то момент я поняла, что я откинулась на спинку дивана, блаженно закрыв глаза, а Егор нежно массирует мои ладони, уделяя внимание каждому пальчику. Его руки — тёплые, практически горячие.

— Разомнёшь спинку? — уставилась на него с мольбой в голосе, получив свою порцию приятностей.

— Ложись, — он улыбнулся краешками губ, будто ждал этой просьбы весь вечер. Не зря же я в полу-шутку звала Беккера своим карманным массажистом.

Я скинула кроссовки и шустро растянулась на животе.

— Эй, так не пойдёт, ты кое-что забыла.

Вместо того, чтобы недовольно закатить глаза, извернулась, стянула через голову футболку и вновь приняла позу «делай со мной, что хочешь, но только помни спинку». Умелые пальцы Егора тут же пробежались по позвоночнику, лопаткам и пояснице, будто заново с ними знакомясь.

— Расслабься, — он нежнопогладил меня по спине.

Я таяла и растекалась лужицей желе, пока Беккер разминал мои уставшие мышцы: о, он точно знал все точки и зоны, нуждающиеся в его особом внимании. Перевернулась спонтанно — и тут же оказалась объектом куда более раскрепощённых ласк. Мужские пальцы коснулись живота и постепенно поднялись выше, то обводя соски, то ореолу. А затем на моей груди сомкнулись обжигающие губы. Простонала на выдохе и зарылась ладонями в светло-русые волосы на затылке Беккера. Потянула, отстраняя его голову от своего тела — Беккер обожал это.

Свет мы так и не включили, обошлись телевизором, что-то вещавшим на беззвучном режиме. Ещё в окно, не задёрнутое тюлем, бессовестно заглядывала луна, освещая комнату достаточно для того, чтобы мы с Егором могли видеть блеск в глазах друг друга.

— Твоя рубашка явно лишняя, — приглушённо выдохнула я.

Отпустила его волосы и принялась ласкать собственную грудь, будто нарочно дразнясь, пока Егор снимал рубашку. Не остановилась и позже, когда поймала его голодный взгляд. Мне нравилось тело Егора — он старательно работал над ним в свободные от работы часы. Твёрдый пресс, пока ещё без столь любимыми дамами «кубиков», но вот-вот грозящий обрести их; светлая молочная мягкая кожа; мускулистая грудь с маленькими сосками и… моя любовь — чуть выпирающая, невероятно сексуальная ключица, которую хотелось ласкать и ласкать, целовать, проводить по ней языком… Я любовалась им — он был моим Аполлоном и Давидом, чьитело увековеченыв мраморе статуй; восхищалась им; любила его.

Он улыбнулся. Как-то дьявольски, опасно-интригующе и потянулся к застёжке джинсов. Быстро справился с молнией и в звенящей тишине сдёрнул с меня джинсы. Я даже пожалела, что надела трусики — хотелось как можно быстрее остаться обнажённой.

Впрочем, маленькое хлопковое изделие его не интересовало — я чуть приподняла поясницу и ягодицы, чтобы Егору было проще.

— Я скучал по тебе, — сказал он прежде, чем опуститься меж моих ног.

И… время остановилось, время замерло — исчезло всё. Остались лишь его губы, язык, мои стоны, извивающееся тело… Цветные вспышки в закрытых глазах, разгарающееся пламя внизу живота… Сжала руками плед, покрывающий диван; скомкала его — будто это могло помочь.

Я не думала о том, чтобы так скоро получить первые вспышки удовольствия — нет…

— Я хочу тебя, — простонала, попыталась оттолкнуть настойчивого мужчину, так сильно любящего делать мне приятно.

Он послушно отстранился — я поднялась, села на колени, пусть и чуточку неуклюже (но кого это волнует в такие моменты?). Потянулась к его медицинским брюкам. О, как я обожала эти брюки с поясом-резинкой прямо сейчас! Всего-то дёрнуть вниз, можно даже с боксёрами — чтобы освободить из плена твёрдый, готовый дарить мне удовольствие член.

Егор стянул до конца лишние предметы одежды и вышагнул из них, встав передо мной во всём великолепии.

— Ты очень красивый, — я говорила ему это не раз. Восхищаться друг другом для нас было так естественно, будто дышать воздухом. — Ляг. — Встала с дивана, освобождая место.

Беккер не спорил.

Мне нравилась в нём отдача — он не боялся, не стеснялся и не считал постыдным показывать, что ему приятно. Я любила слышать его низкие стоны, сбившееся дыхание, чувствовать, как бешено колотится его сердце. Любила быть причиной его безумств.

Вот и сейчас. Устроившись у его ног, я сперва ласкала его член ладонью, массировала налившуюся желанием головку, растирая смазку. Затем — коснулась языком. Едва-едва, мимолётно, чтобы всего лишь сорвать полувздох-полустон из мужских губ. После — принять весь, наслаждаясь его чуть солоноватым вкусом. Как же вульгарно звучит фраза «сосать» по сравнению с реальностью — она слишком грубая, чтобы отражать настоящее правдиво. Нет, чтобы доставить мужчине настоящее удовольствие, нужно не просто сосать…

Я знала то, что любит Егор, знала, как нужно прикоснуться, где задеть, чтобы он молил о продолжении. И я нагло пользовалась своими знаниями.

Я не сдержалась первая — всё это время, изнывая от собственного возбуждения, я не смела прикасаться к себе — так всегда было вкуснее. Нащупала на диване предусмотрительно брошенный Беккером квадратик презерватива, разорвала фольгу и умело раскатала его по члену.

Медленно опустилась сверху, прикусила губу — чуть привыкнуть, чтобы сесть ещё глубже. Мужские руки тут же сжали мои бёдра в попытке ускорить процесс.

— Чшш, не торопись, — шепнула, осаживая его порывы.

Медленно, томительно-медленно начать двигаться вниз, замереть… чуть толкнуть таз вперёд-назад… и только тогда заскользить вверх. Моего самоконтроля хватило ненадолго. Мир поплыл вновь. Отдавшись на откуп страсти, я делала лишь то, что было приятно — и мне, и Егору.

В моменты нашей близости я будто обретала сверх-чувствительность. Любое прикосновение — неважно — губ то или кончиков пальцев — воспринималось как электрический заряд, такой щекочущий, приятный. Мне было хорошо с Егором — в любое время и в любой позе. Жаль лишь, что наша жизнь не ограничивается одним занятием любовью. Будь она такой — Беккер бы давно уже стал моим, полностью и безоговорочно.

Оказавшись на спине, я зашипела от колючести намокшего от наших тел пледа, он неприятно царапал обнажённую кожу. Мне было жарко и я рвано дышала, втягивая воздух чаще и оттого сильнее чувствуя, как он пропитался запахом нашего возбуждения и нашей страсти. Зайди кто в дежурку — сразу поймёт, что молодой и красивый врач явно не скучал в одиночестве.

Наш взрыв был общим и довольно быстрым — таким, что Егор упал сверху, придавив своим телом, но тут же скатился чуть в сторону. Нашёл мои губы и поцеловал. Поцелуй вышел жарким и насквозь солёным от нашего пота.

— Никогда не думала, что буду заниматься сексом в больничке, — я даже нашла в себе силы пошутить.

— Всё бывает в первый раз, — усмехнулся Егор и чмокнул меня в висок. — Жаль, душа нет.

— Угу, — промычала ему в ответ, лежа с закрытыми глазами. Сердцебиение и дыхание постепенно восстанавливались, а небывалый подъём сил смешивался со слабостью и желанием пролежать так до утра.

— Останешься до утра? Диван раскладывается.

Я будто знала, что он это скажет.

— Нет, домой поеду, — мне и правда было бы неудобно ночевать тут, чтобы потом, часов в шесть-семь, как мышка, красться на выход. — Только чуть-чуть попозже, хочу ещё немного полежать.

— Хорошо, — выдохнул мне в ухо Егор и притянул ещё ближе к себе в объятия, так, чтобы я уткнулась носом ему в шею.