Спасти нельзя оставить. Хранительница

Вера Чиркова, 2018

Оставшаяся сиротой юная Леаттия, вышедшая из знатного, но обедневшего и утратившего власть рода герцогов Брафортских, решается на невероятно дерзкий и никем не ожидаемый шаг – сбегает от жениха, которого обожала почти пять лет. Причины ее безумного поступка не дано понять никому, кроме магов из темной гильдии, вставших на сторону беглянки в борьбе против могущественного герцога, за спиной которого чувствуется мрачная власть черного колдуна. Но и они пока не догадываются, сколько удивительных тайн и открытий несет им это сотрудничество и как скоро их жизнь переменится необычным образом.

Глава пятая

Спускаясь по лестнице, ведущей в расположенный на первом этаже тронный зал, Леа изо всех сил пыталась держаться уверенно и спокойно. Ведь если вдуматься, в этом доме больше ничто не может ей угрожать. Но ноги вдруг стали непослушными, а похолодевшие пальцы упрямо сжимали жестковатую парчу торжественного платья.

Шедшие следом магини, от которых не укрылось ее волнение, не первый уже раз шепотом предложили глоток успокаивающего зелья, прихваченного Санди с собой, но хранительница снова отказалась. Раз дух сказал, что ей должна быть присуща драконья храбрость, значит, нужно ждать, пока она проявится. Ведь проявлялась же у всех поколений ее предков?

— Графиня Леаттия Гардез Брафорт! — зычно выкрикнул дворецкий, и Леа, заученно подтянувшись и гордо откинув назад голову, неторопливо и величественно преодолела последние ступеньки.

— Прошу, ваша светлость, — тотчас оказался рядом с ней Бензор, учтиво подставил локоть и повел хранительницу в сторону властителей.

Высокие гости в ожидании церемонии выстроились полукругом перед небольшим возвышением, на котором стояла тяжелая золотая чаша, прикованная к мраморному алтарю не менее увесистыми цепями. В ней танцевали легкие зеленоватые язычки ритуального пламени, поддерживаемого редкими жертвоприношениями.

Этот алтарь использовали только в самых важных случаях, когда требовалось официально заверить какое-нибудь значительное событие, произошедшее в герцогской семье. Рождение или смерть, помолвку или коронацию. А после угасания источника Кайоры вступали тут и в союз с избранницами.

Десятка два свидетелей чуть ниже рангом — представители самых знатных и уважаемых семейств Югрета — стояли немного в сторонке, замерев безгласными статуями, пока не вполне поверившими, что им довелось присутствовать на такой знаменательной церемонии.

Леаттия не имела возможности досконально рассмотреть толпу знати, нагруженную роскошными букетами и корзинками с лепестками. Но ее взгляд невольно выхватил внушительную фигуру градоначальника, державшего под руку полнеющую жену, подтянутого генерала Рабольда, командовавшего всеми войсками герцогства, и сухого как щепка Швензла, начальника тайной охраны и соглядатаев, такого же неприметного, как все его подчиненные.

Хранительница вмиг припомнила, что именно они руководили ее поисками, и сердце на миг тревожно сжалось, но Бензор тут же крепче стиснул ей локоть, и Леа не успела сбиться с шага. А через несколько мгновений, остановившись перед алтарем, забыла обо всем, разглядев идущего навстречу седовласого служителя.

Дворцовых жрецов принято было выбирать из постаревших монахов или белых магов, и в прежние времена они служили не только богам, сохраняя таинство различных ритуалов, но и помогали запутавшимся в жизненных каверзах и заботах людям. Однако в последние столетия во дворце Кайора служителей не считали сколько-нибудь значимыми особами, допуская лишь к проведению церемоний, но не позволяя вмешиваться в жизнь правителей даже намеками. Они принимали такое отношение с покорной невозмутимостью, но Леаттия точно знала, насколько сильно ошибаются на их счет захватившие власть самозванцы.

Нет, тайн хранителей жрецы не знали, но при этом служили им верно и неусыпно, каждый день утром и вечером записывая на листках грубой, дешевой бумаги все произошедшие в герцогстве наиболее важные события. Затем опускали свои донесения в чашу с ритуальным огнем в полной уверенности, что все написанное останется в вечности. Несведущие считали это действо бредом, глупой шуткой кого-то из древних жрецов, поиздевавшихся таким образом над учениками. Однако все урожденные герцоги Брафортские всегда поощряли и поддерживали добросовестных служителей, при надобности доставая из тайника их подробные отчеты. Только они знали тайну зажженного еще ушедшими драконами огня. Он был иллюзорен и служил прикрытием действующего портала для мелких предметов.

Потому Леаттия и склонила перед старцем голову, мысленно прося прощения за все обиды и века мытарств, когда у жрецов отобрали даже удобные комнаты, примыкающие к тронному залу. Сначала выселили их к слугам в левое крыло, а затем и вовсе в каморку при птичнике.

— Сегодня, в седьмой день первой летней луны, графиня Леаттия Каролина Люсилия Брафорт… — Всем знакомые простые слова звучали звонко и торжественно, отражаясь эхом от высокого потолка и возвращаясь подтверждением значимости происходящего. — …и навеки провозглашается герцогиней Брафортской, получая в том благословение священного огня.

Жрец зачерпнул левой рукой, украшенной широким потертым серебряным ритуальным браслетом, пригоршню зеленых язычков и осыпал ими голову новоявленной герцогини. Публика зашевелилась, готовясь встретить первый взгляд повелительницы восторженными криками и цветами, и который уже раз за день потрясенно замерла, обнаружив, что ритуальное пламя не погасло по обыкновению, а все разгорается, окутывая девушку зеленым покрывалом.

— Что здесь происходит? — рыкнул герцог Овертонский и оглянулся на стоящего за его плечом верного друга.

— Тсс, — одними губами шепнул Зелад, продолжая жадно рассматривать зрелище, не доступное никому из неодаренных.

Священный огонь, почти не имевший магической силы и бывший, по сути, всего лишь результатом примитивного заклинания неугасимости, доступного даже прилежным ученикам, сейчас нежно светился от струящейся по герцогине энергии. Зеладу не требовалось гадать, ради чего язычки пламени окутывают хранительницу непроницаемым коконом, — защитные плетения являлись самой сильной из способностей магистра. И теперь он отлично видел тончайшую вязь мощнейшей защиты, впитывающуюся в роскошное одеяние новой правительницы.

«Разумеется, — понимающе усмехнулся маг, — на платье этот щит не останется, постепенно просочится сквозь одежду и осядет на коже». И это действо снимает последние подозрения с его собратьев по гильдии. Никому из них не под силу сотворить за минуту такой мощный и незаметный щит. Значит, тот дракон все же существует и все сказанное им — чистая правда?

Жаль, конечно, но в таком случае придется существенно урезать развлечения молодых герцогов. Дураком Зелад никогда не был и искренне презирал людей, увлеченных лишь собственной выгодой, но никогда не думающих о будущем своих потомков.

Огонь угас, осыпаясь с широкого подола герцогини душистыми лепестками розмарина, и она наконец обернулась к зачарованно молчавшим зрителям.

— С возвращением домой, ваша светлость, — низко склонился перед девушкой жрец и попытался опуститься на колени, но она мигом пресекла это намерение:

— Встаньте, святой отец, вы и так много лет несли тяжкую ношу. Сегодня же возвращайтесь в те покои, которые строились специально для вас. Памтсон, проследите.

Долговязый дворецкий, скромно мявшийся в уголке возле дверей, покорно кивнул, но взглянувшая на него Леаттия успела заметить расцветшую на губах слуги счастливую улыбку. Однако расспросить, чему он так рад, герцогине не удалось. Правители обступили ее дружной толпой, забросали поздравлениями, комплиментами и заверениями в самых добрых намерениях. Каждый счел необходимым пригласить новоявленную правительницу посетить с ответным визитом свой дворец и предложить помощь в управлении обретенным государством.

После того как они величаво отступили в сторону, к Леаттии ринулись придворные, намереваясь осыпать герцогиню цветами и клятвами верности, но внимательно наблюдавший за церемонией Эгрис шагнул вперед, поднял руку и спокойно сообщил:

— Уважаемые дамы и господа! Ее светлость Леаттия Брафорт рада видеть вас здесь и желает сообщить, что все вы предварительно прошли проверку на лояльность к вернувшемуся роду Брафорт. Поэтому теперь не будем тратить время на разговоры, герцогиню желают видеть подданные, и она приглашает всех вас разделить с ней радость народа. Корзины помогут донести охранники.

Король Банлеи сориентировался первым — важно подал руку хранительнице и повел ее вслед за гордо выступавшим дворецким к лестнице на второй этаж. Именно оттуда, с балкона, покоящегося на окружающих парадное крыльцо колоннах, правители Брафорта с незапамятных времен обращались с речами и воззваниями к своему народу.

Ворота замка были уже распахнуты настежь, чего никогда не позволял себе Кайор, и выложенный плитами разноцветного гранита двор пестрел праздничными нарядами возбужденных неожиданной сменой власти горожан.

Пройдя по застеленному коврами балкону к перилам, украшенным ее родовыми флагами и цветами, Леа с минуту стояла молча, ожидая, когда ее заметят все и смолкнут. И пока глядела сверху на волнующееся народное море, отчетливо поняла, что сейчас нельзя ни много говорить, ни тем более обещать. Если она по незнанию посулит нечто невыполнимое, злопыхатели позже непременно ей это припомнят, сколько бы ни было сделано добра.

— Когда-то давно, — произнесла она звонко, едва стих шум, — мой прадед привел сюда по бездорожью, преодолевая горные перевалы, реки и нехоженые леса, свой отряд. Мало кто знает, сколько еще таких отрядов направлялось в тот год к возникшему в низине озеру, зато известно всем, что Юлиар Брафорт оказался самым смелым и мудрым. Он не только довел до этого места в целости и сохранности своих людей, но и основал город. Построил замок и первые ялы, нашел еду и топливо, а самое главное — сумел заслужить уважение и доверие своих подданных. Сегодня тяжесть герцогской власти легла на мои плечи, хотя я далеко не так сильна и мудра, как мой прадед. Поэтому не обещаю прямо сейчас решить все накопившиеся у вас проблемы. Но могу сказать твердо: постараюсь сделать все возможное, чтобы разобраться с ними как можно скорее. И в этом мне готовы помочь люди, спасшие меня от жестокого безумца и доказавшие за последние дни свою дружбу и преданность. А сегодняшний день объявляю праздником, и пусть не будет на нем голодных и печальных! Для всех желающих повеселиться на центральной площади сейчас накроют столы!

Последние слова Леаттии подсказал дух, пообещавший лично присмотреть за тем, чтобы к тому моменту, как эти люди доберутся до обещанного угощения, вертела с жареным мясом и бочки с элем и медом там уже стояли.

Горожане дружно выкрикнули троекратное «виват» и прежде, чем ринуться к обещанному застолью, швырнули вверх букетики цветов, веточки розмарина и мелкие безделушки, стараясь забросить их на балкон. Знатные гости и слуги в ответ кидали цветы и горстями рассыпали на головы горожан душистые лепестки.

Они почему-то падали неправдоподобно медленно, кружась, как зонтики одуванчиков, и горожане, не спешившие к бесплатному угощению, подставляли ладони, ловя эти безыскусные дары. И потрясенно замирали, обнаружив в руках не разноцветные душистые клочки, а ленты, косынки, шарфики и маленькие кошельки с серебром. А еще туески с конфетами и пирожными, краснобокие яблоки и желтые груши. На площади поднялась веселая суматоха, народ начал гоняться за лепестками, но скоро заметил, что подарки выпадают лишь из добровольно прилетевших в руки цветов. Многие женщины из тех, кто одет побогаче, раздавали упавшие в их ладони конфеты детворе, и вскоре у всех малышей были полны карманы.

Тем временем легкий ветерок неспешно вынес облако лепестков за ворота, развеял по городу, и с умилением следившая за этим Леаттия больше не сомневалась, что сегодня каждый получит от нее хоть небольшой дар.

— Начинаете баловать народ, — безразлично произнес эмир, глядя вслед улетающим цветам, и непонятно было, одобряет он это действо или осуждает.

— Просто показываем людям возможности новой герцогини, — так же мирно отозвался Эгрис и, учтиво склонив голову, предложил: — Ваши величества, позвольте от имени новой хозяйки этой страны пригласить вас к столу.

— Благодарю, — вежливо кивнул король Банлеи. — К моему великому сожалению, меня ждут неотложные дела. Но я готов прислать вам с посольской миссией своего сына, он как раз мечтал побывать в этих легендарных краях.

— Мы будем рады всем послам и гостям, — одарила короля лучезарной улыбкой Леаттия. — И еще раз большое спасибо за помощь в судействе. Самой мне не хватило бы смелости наказать бывшего жениха.

— Я рад был оказаться вам полезным, — тонко улыбнулся его величество и исчез так стремительно, словно растаял.

— Какие необычные у вас порталы, — задумчиво пробормотал герцог Овертонский и привычно оглянулся на стоящего за плечом магистра. — Зелад, а тебе известно это заклинание?

— Да, ваша светлость, — суховато сообщил тот и еле слышно добавил: — Но об этом позднее.

— Тогда я тоже отправлюсь домой, — успокоился всецело доверявший ему Виториус. — Ее светлость Меодона наверняка тревожится. Но мы тоже пришлем сюда послов, ваша светлость! Мои сыновья жаждут посмотреть мир. Вы ведь никогда их не видели?

В его словах слышалась гордость за рослых красавцев, и хотя Леаттия вовсе не разделяла родительского умиления, спорить не стала. Юным герцогам от этого все равно никакой пользы не будет, а для соседских отношений только вред. Но и отвечать не стала, лишь, припомнив поучения своей учительницы по этикету, кротко улыбнулась и потупилась.

— Значит, ждите, — одарил ее благосклонной улыбкой герцог и пропал так же молниеносно, как Тилиред.

Остальные правители не пожелали отступать от заданного королем Банлеи порядка, раскланялись так же доброжелательно и исчезли, пообещав сегодня же направить сюда послов.

Знатные гости сообразительно поспешили отступить с балкона боковыми выходами, оставив герцогиню наедине с загадочными и самоуверенными темными магами, хотя больше всего желали бы узнать, какие тайны связывают с ними недавнюю наивную скромницу. Но попытаться подсмотреть не осмелился никто. Все были наслышаны о том, как умеют наказывать слишком любопытных магистры темной гильдии.

— Вашей светлости необходимо присутствовать на официальном обеде, иначе подданные сочтут это за оскорбление, — деликатно напомнил Эгрис задумчиво стоящей у перил правительнице. — Надеюсь, вы не будете против, если Бензор предложит вам руку? Я обязан вести свою жену.

— Наша светлость… — выныривая из размышлений, огляделась по сторонам Леаттия и, обнаружив, что никого из придворных рядом с ней уже не осталось, категорично отрезала: — Против!

С усмешкой понаблюдала за поджавшимися губами Бензора и хмурым лицом главы гильдии и мягче пояснила:

— Против настырности, с какой ты величаешь меня светлостью. Я уже один раз сказала и не намерена повторять бесконечно: если тебе так уж хочется соблюсти приличия перед величествами и светлостями — будь по-твоему. Но когда поблизости нет ни одного чужого человека — не смей обращаться ко мне таким тоном! И почему я не вижу Миралину и Ирсану?

— Они сейчас заменяют тебя в тронном зале, вернее, пытаются, — устало вздохнул Эгрис. — Мы надеялись, что короли захотят побеседовать в тесном кругу о важных делах. Но, судя по всему, они пока не считают тебя достойной серьезного разговора. А идти в зал все же нужно, и Бензор сейчас — лучший вариант. Соглашайся, а я пойду к Санди.

— Сразу бы так и сказал, — буркнула Леа, не понимавшая, почему ей нельзя идти с учителем или хотя бы Вельтоном. — Бензор! Давай твою руку!

Положила ладонь на услужливо подставленный локоть, гордо выпрямилась и двинулась в зал, делая вид, будто не замечает лукавой ухмылки казначея.

Стол для герцога стоял на возвышении возле дальней стены огромной праздничной трапезной, и Леаттия просто до содрогания не любила проходить туда мимо всех гостей. И всегда успевала не раз покраснеть и побледнеть, пока Кайор важно вел ее по центральному широкому проходу вдоль длинных столов, за которыми гостям полагалось сидеть только лицом к залу. Знатные господа, военные и послы, уже усадившие на стулья своих дам, солдатиками стояли рядом с ними, поедая преданными взорами шествующую мимо них компанию. А дамы, чинно сложив на коленях руки, все это время кротко смотрели в стоящие перед ними пустые пока тарелки.

— Я давно предлагал Манреху переделать этот зал, — спокойно рассуждал Эгрис, идущий с женой под руку следом за Леаттией, — пробить позади его стола нормальную дверь и выходить оттуда. А при надобности можно незаметно улизнуть в любой момент. Но он любил покрасоваться.

— Этот гад вообще обожал показную роскошь, — сердито фыркнула Санди. — Но о нем лучше не говорить.

Миралина, которую вел к столу оставшийся во дворце Зелад, только согласно склонила голову.

— У нас действительно хватает сейчас забот и без Кайора, — усмехнулась герцогиня, добравшись до своего места, и внимательно осмотрела увешанную флагами, вымпелами и гербами стену. — Но, думаю, вы не знаете истинной причины его отказа. Он просто очень боялся дверей и окон и всегда садился к ним лицом. А если сделать двери здесь, они окажутся как раз за спиной. Ну а теперь, пока нас никто не слышит, рассказывайте, почему учитель и Вельтон от меня прячутся?

— Ты неверно поняла, — сияя добродушной улыбкой, которую могли рассмотреть все гости, украдкой вздохнул Эгрис. — Но нас вроде пригласили поесть? Я с раннего утра корки хлебной не видел.

— Возьми столько корок, сколько хочешь, — не собиралась уступать герцогиня. — Жуй и рассказывай.

— Как портит людей власть, — снова послал маг в зал деланую улыбку. — Еще вчера ты стеснялась задавать такие вопросы.

— Не слушай его, — не выдержала Санди. — Просто они намеренно не мозолят твоим подданным глаза. Ты ведь помнишь, как подозрительно относятся люди к темным магам? Сама недавно смотрела на Джара настороженно, как на черного колдуна.

— Тогда я не понимала разницу… — задумалась Леа, даже есть перестала.

— Вот и они пока не понимают, — мягко улыбнулась целительница. — Так пусть тоже немного привыкнут.