Интриги темного мира

Вера Чиркова, 2013

Лишь с серпантином горной дороги, где крутые повороты сменяют друг друга с головокружительной скоростью и за каждым ждет совершенно новый пейзаж, сравнима череда событий в жизни Томочки. В неизмеримо далеком родном мире и в недалеком прошлом – благоразумной и рассудительной папиной дочки-студентки, а в настоящем – послушной рабыни самоуверенного и безжалостного мага, одного из хозяев чужого, таинственного и недоброго мира. Мира, в котором можно безнаказанно вызывать из соседних миров белокурых девственниц, наряжать их как захочется, то благочестивой зейрой и простой горожанкой, а то презренной отверженной или претенденткой в невесты повелителя, и обращаться с ними как с игрушками. Дорогими, но бесправными. И в этом жестоком мире у девушек нет никакого права ни на выбор, ни на собственное мнение. Есть только зыбкая возможность испытать силу непонятного слова зейры да неуловимый шанс начать гонки по серпантину с нового витка, обретя в испытаниях желанный для повелителей этого мира дар.

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Глава 1

Незваный гость

— Сина! Умоляю, не реви. Я что-нибудь придумаю.

Я решительно пробежала от эркера к двери. Постояла, посмотрела на настороженно застывшего в окне дракошу… Неважно, что он лишь нарисованный мною монстр, осознавший себя сущностью, в которого Балисмус подселил каплю магии, — для меня это живой и любимый питомец. Погладила дракошу по пузику и понеслась назад, на кухню.

— Придумала!

Через мгновение мы с Синой, моей служанкой, стояли в полумраке холла, тесно прижавшись друг к другу, и растерянно слушали завывание ветра за окном, стук ветвей по стенам и скрежет наполовину оторвавшегося водостока. За толстыми, желтоватыми местными стеклами не закрытых ставнями окон посверкивали вспышки молний, плохо различимые сквозь торопливо стекающие мутноватые струи воды.

Черт. Похоже, идея сходить на фазенду была не так и хороша, как казалась мне оттуда, из привычного уже мира, где осталось ослепительно-синее небо за окнами и тающий на дорожках парка первый снежок.

В это утро Терезис попросил меня открыть ему дверь в столицу, и я, не задумываясь, исполнила эту просьбу, заметив лишь в тот момент, когда напарник шагнул в приемный зал дворца, что за плечом у него висит вместительный дорожный мешок, а руку оттягивает увесистый саквояж.

— А ты что, надолго? — удивленно спросила я, и он ответил уклончиво, что так требуют дела.

И ведь я в тот момент ему поверила. Привыкла, что они, как партизаны, скрывают от меня все, что, по мнению мужа, может хоть чем-то потревожить мое спокойствие. А поскольку выяснилось, что такие вещи здесь случаются на каждом шагу и каждый день, то живу я, как шпион, в постоянном поиске источников информации.

Вот и в этот раз, закрыв дверь за Тером, я постояла минутку в раздумье, куда сначала идти выяснять, что это у него за дела такие, как вдруг сообразила:

— Сина! Вот кто сидел у его постели, пока мой напарник восстанавливался после темного заклятия, вот с кем Тер без конца переглядывается и перешептывается в последние три дня?

Но едва я прибежала (своими ножками, между прочим, Дэс запретил открывать сферу на короткие расстояния), как выяснилось, что Сина ничего толком объяснить не может. Потому что просто заливается на кухне горючими слезами.

Да и зачем мне теперь ее объяснения, если я своими глазами видела туго набитый вещами мешок этого сердцееда?

— Пойдем в гостиную, или на кухню, — потянула я Сину, решив, что, прежде чем выносить приговор, нужно сначала выяснить все, что удастся, а тогда уж будет видно, что с ней делать, с этой влюбленной дурочкой.

И мы пошли на кухню. Пока я искала шкатулку с кристаллами для чайника, Сина разожгла зимний очаг и повесила над ним котелок с водой.

— Вы не завтракали, — объяснила она свои действия, шаря по шкафам в поисках продуктов.

— Мы же договаривались, что, когда никого нет, зовешь меня на «ты»!

— Угу, договаривались… Но мне так неудобно. Я привыкну, а потом забуду и при эрге скажу. Вы не обижайтесь, магесса, но обычным людям нехорошо с магами попросту разговаривать.

— Ладно, об этом потом спорить будем. Рассказывай, что между вами произошло.

— Между кем? — начала краснеть Сина.

— Синжата! Я, между прочим, не слепая! Когда тебя ходящий украсть пытался, Тер весь прямо извелся, а когда его приложило, ты там не отходя сидела. Выводы не одна я сделала.

— Магесса… — Она снова заплакала. — Я вам клянусь: я ему ничего не позволила, только поцеловать… два раза.

— Так эта скотина даже с поцелуями уже лезла? — возмутилась я. — А хоть паршивый цветочек он подарил?

— Он мне бусы подарил, — стыдливо потупив глаза, призналась девчонка.

— Черт. Сина, а про любовь… ну или про то, какие у вас отношения дальше будут, он тебе рассказывал?

— Сказал, весной попросит эрга, чтоб меня ему продал…

— Почему весной? И почему — продать? — не поняла я, посмотрела на склонившуюся над котлом фигурку и обнаружила, что спина у нее дрожит. — Сина! Если ты не перестанешь реветь, я ничего не пойму! Тер не козел и не негодяй, я уверена. Он элементарно не мог такого предложить — просто купить тебя и… ну, в общем, как свою женщину.

— Это я предложила! — еще громче взвыла Сина. — Он сначала не хотел покупать… У-у-у!

— Все, давай позавтракаем, — решила я, — а то у меня в голове все смешалось.

Синжата поставила миску с кусками отварной ветчины, разложила по тарелкам кашу и только хотела сесть, как в окно постучали.

— Входи, Тиша, — по привычке сказала я, кроме лешего, некому тут стучать. Но оглянулась и обмерла.

Темневший за окном в струях дождя высокий мужской силуэт принадлежать Тише никак не мог.

Вот тут я испугалась. Просто до посинения. Дэсгард столько рассказывал мне в последние дни про темных колдунов и их подлости, что они мне даже сниться начали.

А когда я пугаюсь, то убегаю. Вот и бросилась рывком к Сине, но не успела. Окно распахнулось, и стоящий за ним человек коротко махнул в нашу сторону рукой. Знакомое оцепенение сковало тело, мысли потекли как-то вяло, и ни особого желания бежать, ни сил вызвать сферу больше не было. Неуклюже, мешком я опустилась на стул и безучастно смотрела, как незваный гость подхватывает на руки свалившуюся Синжату, несет к стоящей у стены широкой скамье и довольно небрежно на нее укладывает.

А потом возвращается к окну и, захлопнув его, запирает на защелки.

Где-то глубоко в подсознании выла и плакала маленькая девочка Томочка, точно знавшая, что от таких вот спокойных и уверенных незнакомцев лучше всего бежать без оглядки, а я сидела и равнодушно рассматривала тающий в каше кусок масла.

Вот она, похоже, и закончилась, моя спокойная и счастливая семейная жизнь в мире, куда я так удачно была вызвана Дэсгардом в момент гибели. Какими мелкими и наивными сейчас кажутся по сравнению с этим незнакомцем, от которого исходит уверенная, злая сила, мое сопротивление упорным ухаживаниям Найкарта, которого я тогда считала повелителем Альбета, и подвиги при выводе из жестоких, неуютных проклятых миров приговоренных к казни ведьмочек и белых дев.

И никто нам сейчас не поможет — ни ставший мне родным ковен магов, ни нынешний повелитель мира Кантилар, ни любимый муж, эрг и самый сильный ментал ковена. Потому что с тех пор как во мне пробудились способности ходящей через грани миров и подчинилась сфера Леорбиуса, мы купили себе этот дом не в предместье столицы и даже не в спокойных восточных пределах, а в пустынном, удаленном от всех поселений местечке малонаселенного покинутого мира.

Закончив возиться с окном, незнакомец прошел к столу, сел на место Сины напротив меня и сбросил с головы низко надвинутый капюшон.

Я ошарашенно смотрела в лицо напавшего мага, и мое перепуганное, тщетно мечущееся в поисках способа спасения приторможенное сознание напрочь отказывалось поверить в то, что видели глаза. Но поверить все же пришлось. Потому что все во мне узнавало это лицо, эти скулы, губы, волосы, глаза… Узнавало даже сквозь изменения, наложенные на него непонятно откуда взявшимися годами, натянувшими у глаз любимого лица паутину морщин, подсушившими губы и бросившими на виски патину седины.

— Я сниму с тебя оцепенение, но на время оставлю обездвиживание, — сказал он глуховато, и вот голос я не узнала, хотя некоторые интонации показались знакомыми, — если ты пообещаешь не убегать сразу. Мне необходимо с тобой поговорить.

Ну, допустим, мне и самой уже интересно с ним поговорить, но вот как об этом сказать? Говорить-то я не могу, так же как и двигаться.

— Теперь можешь и говорить и думать, — словно угадал он мои мысли, и я в самом деле почувствовала, что могу.

И немедленно задала волнующий меня вопрос:

— Кто ты такой?

— Это твой единственный вопрос? — Постаревшая копия Дэса оскалилась в такой знакомой еще по замку зейра Жантурио едкой усмешке, что мне снова стало страшно.

— Нет. У меня еще целая куча.

— А вот это радует, — сообщил он, пододвинул к себе тарелку Сины, переложил в нее из миски несколько ломтей ветчины и взялся за ложку. — Тогда можно и поесть.

— Ты что, голодаешь? — невольно вырвалось у меня.

— Нет. Но позавтракать не успел. А тут каша так пахнет… Ешь, потом поговорим.

— Сначала скажи, кто ты, — не сдавалась я, уже точно понимая: все-таки не может быть этот человек постаревшим Дэсом, каким-то образом очутившимся здесь без моей помощи.

Не было в его глазах даже малейшей искорки того тепла, без которого я теперь не представляла себе взгляд Дэса. И это меня неимоверно радовало. Не отсутствие тепла, а то, что с Дэсом за тот час, пока я его не видела, ничего не случилось.

— А сама еще не догадалась? — бросил он испытующий взгляд, продолжая спокойно поглощать завтрак Сины.

— Ну, есть несколько предположений… Но зачем гадать, если можно услышать ответ?

— А если ответу ты не поверишь, потому что уже слышала совсем другое? Причем от человека, которому доверяешь намного больше, чем мне?

— Ну тебе я пока совсем не доверяю, — честно сказала я, и он вдруг снова заухмылялся едкой усмешкой злого Дэса.

— А на каких основаниях? Ведь если бы я хотел тебя убить или причинить какое-нибудь зло, мне бы никто и ничто не помешало. Насколько я знаю, в вашем ковене нет больше ни одного ходящего, способного прийти сюда тебе на помощь.

Вот теперь у меня просто в душе все оборвалось. Он знает, что я ходящая… А все знакомые маги просто дыру в моей голове продолбили, доказывая, чем мне грозит открытие этой тайны. И я сейчас могла бы уйти, но тут останется Сина. Хотя можно вернуться и захватить ее. Нет, не успею, он вон какой быстрый. А если прихватить Дэса и привести сюда? И еще кого-нибудь из эргов? Нет, эта идея еще хуже… Будет бой, а война мне за последние два месяца и так опротивела по самое не могу.

— А вот пугаться после того, как согласилась поговорить, вообще смешно, — сердито фыркнул незваный гость и налил себе чаю. — А пирожка или булочки нет? Ну ладно, обойдусь.

— Чего тебе от меня надо? — наконец-то сформулировала главный вопрос.

— Пока только одно: чтобы ты меня выслушала и попробовала поверить.

— Давай рассказывай, — с минуту мрачно поизучав его серьезное лицо, вздохнула я. Ну не могу ничего с собой поделать — человек с лицом Дэса никак не вяжется в моем сознании с негодяем.

— Тогда сначала отвечу на твой первый вопрос — кто я. Ты правильно предположила — я его отец. Отец твоего мужа. Подожди, не рассказывай мне, что его родители погибли, а его самого, умирающего, подобрал какой-то проезжий и привез к ближайшему магу-целителю.

— Он мне не так рассказывал. — Я недоверчиво замотала головой.

— Что, не стал тебя расстраивать рассказом про умирающего ребенка, или не сказал, что видел, как погибла его мать? — грубовато бросил гость, но все равно не смог скрыть за этой грубостью застарелой, полынно-горькой боли.

И вот именно этот горький отзвук давно минувших событий заставил меня принять окончательное решение.

— Знаешь, я выслушаю тебя до конца, но давай сделаем по-другому. Сначала я принесу пирог… Нет, не смотри так, я никого не приведу, правда. А потом ты освободишь Сину, и она пойдет в другую комнату, или мы сядем в гостиной. Не могу смотреть, как человек валяется на скамейке.

— Хорошо, — ему тоже нелегко далось принятие решения. — Иди. Но запомни одно: если что, второй раз не поверю.

А вот угрожать не нужно. Тоже смысла не имеет — отпустив ходящую, начинать ей угрожать, — сопела я, собирая в корзинку из специально для меня устроенного шкафа Диши все, что считала нужным.

Теперь меня больше не мучили муки совести — как выяснилось, ковен богат. Не просто богат, а бессовестно богат. Даже повелители, по-моему, имели меньше. Но они, к тому же, до недавнего времени коллекционировали разные вещи, эвины собирали драгоценности, намереваясь захватить их с собой в свой мир, а ковен скупал добротные дома, замки, и, кроме того, ему принадлежали все банки. Наученные печальным опытом прошлого, маги шестьдесят лет делали все, чтобы в случае ухода повелителей удержать власть.

И мне, оказывается, очень хорошо платили. Начиная с круглой суммы, зачисленной на мой счет как бонус за поступление в ковен, и потом за все операции, добавляя премии за каждого полезного для ковена или повелителей человека. Ведь приведенные из других миров люди изначально были преданы тем, кто их спас, и ни в каких интригах или выступлениях против власти никогда не участвовали. А кроме того, за все, что я тратила на острове, расплачивалась канцелярия — все маги, жившие в цитадели, считались в этот момент находящимися на службе.

Жаль, конечно, что я не знала этого, когда сбежала с раненым Найком на руках, тогда меня хоть не грызла бы совесть по поводу якобы обворованных жителей. Как выяснилось позже, все они просто мечтали, чтобы я унесла пирог, кувшин молока или кусок ветчины, ведь ковен платил за все двойную цену.

— Вот, — вернувшись на место, поставила я на стол корзину и огляделась. — А где Сина?

— Отнес на диван в столовую, — сердито фыркнул он, — можешь проверить.

— Верю, — так же сердито отозвалась я. Похоже, отец Дэса не привык отчитываться, или он так всегда и со всеми разговаривает?

— По-моему, у тебя появилось слишком много вопросов, — едко отозвался он, выкладывая принесенное мной из корзины на стол. — Тут еды столько, что я смогу кратко рассказать историю не только этого мира, но и трех соседних.

— Да? А ты ее знаешь? — оживилась я, делая вид, что не замечаю, как он особым жестом проводит ладонью над каждым куском, именно так Дэс проверяет еду на заклятия и яд. — Вот здорово! Давай ты тут поселишься, я буду приходить, и ты мне все расскажешь.

— Таресса, — он смотрел на меня со злым изумлением. — Ты либо меня дураком считаешь, либо сама такая дурочка? Я больше тут не появлюсь, это первый и последний раз, поэтому не надейся, что тебе удастся меня поймать.

Ну, все как раз наоборот, могла бы сказать я. Это ты изначально счел меня дурочкой и специально запугивал, теперь понятно, в кого сыночек такой интриган выдался. Но и я, пока собирала в корзину пироги и колбасы, не ворон считала, а думала. И хотя не все пока поняла, но в одном уверена точно: если бы тебе было плевать на Дэса или не было никакой надобности, ты не стал бы так рисковать.

Но сказала совершенно другое:

— Я тут подумала… Тебе ведь вовсе не со мной поговорить хотелось? Давай я его сюда перенесу, и гарантирую, он не будет швыряться всякой какой — я слово с него возьму. А то мне потом придется ему все объяснять и еще за то, что ушла одна, отчитываться.

— Ты все-таки далеко не так сообразительна, как о тебе отзывались, — разочарованно вздохнул он, — если думаешь, что я не пробовал с ним поговорить. Всего два раза, но больше не буду и пытаться. Так что обойдемся без него.

— Дэс, конечно, не всегда бывает объективен, — заупрямилась я, мне ли любимого не знать, — но он не злой и не тупой. Многого я не обещаю, но выслушать ему тебя придется, а потом будем думать.

— Нет, — категорически отрезал он, — это даже не обсуждается. Сам он мне ничем навредить не может, у меня опыт в колдовских делах в три раза больше, но вдвоем вы способны причинить боль тем, кого я не желаю подставлять под удар.

— Хочешь, дам клятву, что никогда не буду тебе вредить? — словно кто дернул меня за язык.

— Скажи спасибо, — он нахмурился черней тучи и процедил почти с ненавистью: — …что я уже дал клятву. И никогда больше не предлагай таких лакомых кусочков темным колдунам. Ты же не маг, и сама не можешь проверить, что именно я заложу в условия клятвы — может, пожизненное выполнение моих желаний? А потом спровоцирую тебя на ее нарушение, и птичка в клетке.

Черт, — ощутив, как по спине скользнул морозный сквознячок, обомлела я, и действительно, только что могла влипнуть по полной. Но сдаваться после его предупреждения не хотелось тем более.

— Вот видишь, — выговорила уныло, ковыряя вилкой пирог, — ты и сам понимаешь, что в магических вопросах я ноль, а собираешься загрузить меня информацией, в которой я ничего не смыслю. И даже проверить, что ты в самом деле тот, за кого себя выдаешь, не могу. А вдруг на тебе иллюзия? Видала я таких умельцев.

— Тебе сейчас должно быть совершенно все равно, кто я и почему хочу вас предупредить, — усмехнулся он с прежней едкостью. — Не трать зря времени и не пытайся меня уговорить. Это никому не удается уже много-много лет. Просто молча ешь свои пироги и слушай, а потом можешь задавать вопросы, трех тебе должно хватить.