Чего ТЫ хочешь

Василиса Фонарева, 2022

Она – наследница семейного дела, живущая в особняке. Он не имеет ничего, кроме друзей, семьи и планов работать барменом. Между ними высокий, непроходимый забор.Они живут в разных мирах. Они желают разного будущего. Они удивляются, злятся, смущаются, желают, любят, и не знают что с этим делать. Есть ли хотя бы один шанс на то, чтобы договориться и суметь создать общий мир? От чего тогда придется отказаться, или лучше сразу отказаться от друг друга?Трудно посмотреть глазами другого, но еще труднее видеть его глазами и понимать, что вам не по пути.

Ты невыносима

Мир — это сплошная игра в доминошки.

Тихо-тихо. Затаив дыхание, на носочках. Крадется к щелке света, сливаясь с шепотом дома. Перешагнуть скрипящую ступеньку. Нащупать пальцами знакомую трещинку в углу. Вдохнуть едкий запах, улыбнуться.

Вечная игра, такая забавная, понятная, и успокаивающая. Еще шаг, рука на ручке двери. Рывок на себя.

— Бу!

Зажмуриться от яркого света и рассмеяться от подпрыгивающего силуэта, издающего громкое"аааа".

— Ну, е-мае, Сис! Когда ты прекратишь это делать??

— Извини, ты всегда такая забавная. — Рут плюхается на кровать и продолжает смеяться. — Прости, прости. Что творишь на этот раз? Бомбу?

— Нет. Но если ты не перестанешь, то точно найдешь бомбу у себя под подушкой, я обещаю!

— Да ладно тебе, не злись.

— Я, между прочим, из-за тебя чуть плату не угробила! Ты хоть представляешь, сколько пришлось бы переделывать? А экзамен уже на носу.

— Ну ладно, ладно. Сказал же, прости. Так что делаешь? Канифолью воняет, как только к дому подходишь.

— Как будто тебе и правда интересно. Все равно ничего не поймешь. Будешь валяться тут, поддакивать, а у самого взгляд тупой-тупой.

— Эй! Вот давай без оскорблений! А то я тоже начну.

— Ну и пожалуйста.

Пауза молчания заполнилась шипением паяльника в канифоли. Струйка дыма растворилась в уже и так задымленной комнате. Рут привык, Рут знает, что его сестру не заботит ничего, кроме этих железяк. Даже форточку открыть не в состоянии. Еще в детстве та тащила в дом всяких хлам со свалок и собирала из него игрушки. Как-то даже испачкала в смоле новую куртку. Как только ни пытались отмыть, не вышло. Конечно, знатный нагоняй тогда получили. Эстер за содеянное, а Рут за то, что не уследил. Но сейчас эти воспоминания вызывают только улыбку. Вот такая она, ну и что.

— Ты мне лучше расскажи, что с лицом. Винсент не обрадуется.

— А, кстати, где он?

— А я знаю? Я за ним не слежу.

— Ну и ладно.

— Так что с лицом то? Это Дан тебя так приложила? Можешь передать ей мою искреннюю благодарность.

— Очень смешно. Я просто упал.

— Как удачно.

Эстер рассмеялась, оторвалась от работы с платой, повернулась и подмигнула.

— Знаешь, мне даже не придется подсовывать тебе бомбу, сам однажды угробишься. Ты сам и есть бомба. И часики тик, тик, тик.. — Она приложила палец к виску и сделала вид, что стреляет. — Бам! И осколков не останется.

Рут хотел было обидеться, но передумал. На сестру просто невозможно обижаться. Вечно как скажет что-нибудь, разозлит, а через пять минут забудет. А потом удивляется, что не так то? Невозможная.

— Ты невыносима.

— Теоретически, я выносима. Причем, во многих смыслах. Вот, можно меня вынести из этой комнаты? Можно. Значит выносима. Ты еще в этой комнате? — Она снова повернулась, оглядела обстановку, утвердительно кивнула, и снова отвернулась. — Да, ты еще в этой комнате. Значит, я выносима. Факты, Сис, я вижу только факты.

— Ладно, не начинай.

— А что я начинаю? Чтобы начинать, нужно, чтобы этого не было. А если уже есть, то это не начало, а продолжение. Так что по сути, если я правильно поняла то, что ты имеешь в виду, то я могу только закончить. Но я не хочу этого, или не могу. А потому, твое утверждение не верно, и…

— Все, все. Я ухожу, слышишь? Я голодный. У нас вообще есть что-нибудь поесть?

— Смотря для кого.

— Ладно, я сам найду. Бесполезно с тобой разговаривать. Давай уже доделывай и спускайся, ладно? Я ужин приготовлю. Наверняка ты тоже голодная.

— Я?.. Хм. Да, голодная. Но пока я это доделаю, теоретически, могу упасть в обморок от обезвоживания. Учитывая особенности моего организма и время на завершение работы.

— И что ты хочешь этим сказать?

Эстер вздохнула, положила паяльник на подставку и встала.

— Это значит, что я помогу приготовить тебе ужин. Идем.

Девушка выскочила за дверь и потопала по лестнице.

Рут тоже вздохнул, вынул паяльник из розетки и выключил свет.

***

— Ты больше не звала меня по имени, ни разу с того дня. Мне грустно, малыш.

— Не зови меня так, не надо. Они меня так звали. — Детский голос из детского тела, с совсем уже не детским взглядом. — И я не могу больше тебя так звать. Не могу, не могу… Не могу.

Она шепчет, повторяет, сжимается в комок. Как будто хочет исчезнуть и не получается.

— Все хорошо. Я с тобой, и все будет хорошо. Дай мне другое имя, а то мне неловко, когда ты просто смотришь на меня и не знаешь что сказать.

— А ты не против? — Смотрит большими глазами в самое сердце. Как он может ей отказать?

— Нет, конечно. Выбирай.

— Тогда, пусть будет Сис.

— Почему?

— Так звали моего медвежонка. Он был милым, и всегда был со мной. И ты тоже, как он.

— Хорошо, договорились.