Порочный договор

Василина Александровна Лебедева, 2020

Он – успешный бизнесмен, жёсткий, циничный, пресыщенный вниманием женщин. Она – мягкая, наивная, чистая душой. Они не должны были встретиться, но у судьбы свои планы. Милолика вынуждена заключить порочный договор, принимая условия безропотной куклы, чтобы спасти жизнь сестёр. Внимание! Присутствует нецензурная лексика, очень откровенно ! Содержит нецензурную брань.

Глава 5

Утро началось со стука. Лика дёрнулась, резко села и сонно осмотрелась, восстанавливая в памяти события минувшего дня. Стук повторился и девушка, тихонько выбравшись из кровати, чтобы не разбудить спящую сестрёнку, подошла к двери:

— Кто там? — спросила сипло, понимая, что ведёт себя глупо, но она была в майке и коротеньких шортиках и открывать неизвестно кому, не торопилась.

— Доброе утро, — раздался из-за двери девичий голос. — Зейнаб Аслановна велела вас разбудить. — Лика приоткрыв дверь посмотрела на улыбающуюся дежурной улыбкой молодую женщину.

— Спасибо.

— Через полчаса завтрак, — кивнула горничная, прежде чем уйти.

Растормошив сестрёнку, Милолика быстро привела их обоих в порядок и спешно покинула спальню. Держа за руку Милу, на ходу вспоминала — где здесь столовая.

Вчерашний ужин прошёл в компании экономки, которая ненавязчиво расспросила Милолику об их жизни, не вдаваясь в подробности, почему сёстры оказались в этом доме. Но больше внимания женщина уделяла Людмилке. Она улыбаясь, подкладывала малышке вкусные тефтельки, с умилением радовалась, что ей понравились сырные палочки, которые можно было макать в нежный соус:

— Утёнок, — во время ужина Лика посмотрела на сестрёнку, — сегодня у тебя праздник и много всяких вкусностей, но завтра каша, ты помнишь?

— А-гм, — кивнула девочка, запихивая в рот очередную вкусняшку.

— Ой, а почему утёнок? — всплеснула пухлыми руками экономка.

— Ну, мы так её называем, — стушевалась Лика, откладывая вилку, потому что аппетит пропал.

Накатили горькие воспоминания, как после смерти родителей Людмилка днём и ночью, беспрестанно искала и звала маму, разрывая сердце Лики плачем. Девушке и самой было плохо и больно, а тут сестрёнка, оставшаяся в таком малом возрасте без родителей. Людмилка в то время боялась что её оставят одну, бросят и постоянно ходила следом то за ней, то за Надей и держалась за край их одежды, не выпуская. Как утёнок переваливалась на пухленьких ножках и следовала за той или иной сестрой.

— Доброе утро, — поздоровалась Лика с экономкой, которую встретила у подножья лестницы.

— Доброе, — улыбнулась женщина. — Как спалось? Уютно? Если что-то нужно — обязательно говорите!

— Спасибо, хорошо, — отозвалась вежливо Лика, пытаясь вытянуть сестрёнку, которая спряталась за ней, — у нас всё есть.

— Тогда пойдёмте завтракать, — позвала экономка.

И опять столовая, огромный стол, сервированный как на званый ужин, а из едоков только сёстры и экономка.

Посматривая на Людмилку, которая с удовольствием уплетала нежную вкусную кашу с кусочками фруктов, Лика спросила:

— А кроме нас тут ещё кто-то проживает? Я имею в виду — кроме работников.

— Нет, — ожидаемый ответ от женщины: — только вы, да Рустам Дамирович.

— А он не завтракает? — всё же выдавила из себя тревожащий вопрос Милолика.

— Так он вчера и не возвращался. А вообще не завтракает, только кофе пьёт.

— Можно мы тогда есть будем на кухне? — спросила девушка.

Она чувствовала себя неуютно в большой столовой, хотелось небольшого пространства, чтобы можно было сесть и поджать под себя ногу, как любила делать дома.

— Ну конечно можно, — улыбнулась женщина, — Пока хозяина нет, будем накрывать на кухне.

Слово «хозяин» резануло слух. У Казимировых никогда не было прислуги — хоть их загородный дом и не был таким огромным, но всё же немаленьким. А вот все дела по дому лежали на трёх хозяюшках — мамы Лики, на ней самой и на Надюше и ведь они прекрасно справлялись — и чисто у них было, и уютно, и выпечкой всегда пахло.

После завтрака Лика с сестрёнкой осматривали дом, пока так называемый «хозяин» отсутствовал. По словам экономки, их поселили вдали от комнаты Рустама Дамировича, потому как он не любит детей и шум может ему помешать. А Лика наоборот была этому рада.

Дом был выдержан в чёрно-белых и шоколадных тонах. Первый этаж — гостиные, библиотека, столовая, на втором этаже комнаты в противоположной стороне дома, от той, где их поселили — комната и кабинет хозяина дома, на третьем этаже опять гостевые комнаты и выход на большую, открытую мансарду.

На дворе стояла середина осени, моросил дождь, и на мансарду Лика не стала выходить. Зато когда горничная провела их на нулевой, подземный этаж, Людмилка чуть не запищала от восторга — там был настоящий, большой бассейн. Тяжело вздохнув, Лика пообещала сестрёнке обязательно вместе с ней поплавать, но в следующий раз.

Пока горничная была с ними, Лика только молча кивала на её пояснения, зато, когда молодая женщина удалилась, любопытная малышка потихоньку заглядывала в комнаты, и Милолика заметила, что многие так или иначе напоминали ту, которую выделили ей. Были и те, которые отличались более тёмным оформлением и вместо трюмо в них красовались удобные кресла и большой письменный стол. Так Лика поняла, что гостевые комнаты делились на женские и мужские.

«Наверно у Амирханова часто останавливаются гости, а иначе, зачем столько спален?» — подумалось девушке.

Время до обеда пролетело незаметно, и Лика уже надеялась, что о ней забыли, когда горничная сообщила, что её ожидают.

Сердце девушки сбилось с ритма, ладони мигом вспотели от жуткого волнения, а ноги подрагивали, когда она вошла в гостиную, держа за руку сестрёнку — ведь никто не говорил, что её ожидают одну.

Удивлённо посмотрела на незнакомого молодого мужчину, который поднялся с кресла с вежливой улыбкой.

— Милолика Ярославна, добрый день. Позвольте представиться — Антон, помощник Рустама Дамировича.

— Можно просто Лика, — кивнула девушка, присаживаясь на диван и устраивая на коленях сестрёнку, которая категорически отказалась садиться рядом, мужчина с улыбкой покачал головой:

— Вас только по имени и отчеству. Рустам Дамирович не терпит фамильярности, а я всё-таки хоть и косвенно, но отношусь к обслуживающему персоналу, в отличие от вас. Итак, — мужчина положил на низенький, круглый столик большой портфель, из которого достал её телефон, ноутбук и планшет.

— Возвращаю вам ваши вещи.

— Зачем же их забирали? — спросила Лика.

— Дело в том, что по гаджетам ваше местонахождение легко отследить. Как вы понимаете, хоть вы и под охраной, но в первые дни это нежелательно. Далее — с вами могут связаться по телефону, в мессенджерах, по вопросам, которые мы ещё не оговорили, а могут и угрожать. Вот чтобы отследить и пресечь подобные попытки, у вас и изымали девайсы. Сейчас вам установили специальные программы, и вы можете смело продолжать ими пользоваться.

Всё это Антон произнёс бодрым, воодушевлённым тоном и Лика постаралась не выдать своей вспыхнувшей ярости и раздражения — ведь она прекрасно понимала, что на все её устройства именно по распоряжению Амирханова вполне могли установить и отслеживающие и прослушивающие программы.

— Я кстати вам в телефон добавил свой номер. Так что по любому вопросу — не стесняйтесь, звоните. И на будущее — Рустам Дамирович очень не любит когда его беспокоят, поэтому все вопросы, которые вы хотели бы решить — адресуйте мне.

— Вы знаете — где моя сестра? — первым делом спросила Лика встревожено.

— Конечно, знаю, — кивнул мужчина. — Надежда Ярославна сейчас находится в закрытом доме отдыха. Местонахождение её скрыто, она в безопасности, так что можете не волноваться.

— А связаться с ней я могу? Поговорить, позвонить? — Лика облегчённо выдохнула, когда услышала что Надюша в безопасности, но сразу сникла услышав:

— Нет. Только с разрешения Рустама Дамировича. Когда он вернётся из поездки, я у него уточню этот вопрос. И кстати — вам на гаджетах сейчас заблокировали интернет соединение, чтобы обезопасить вас. В дни отсутствия Рустама Дамировича вам запрещено куда-либо звонить, с кем-либо связываться и уж тем более сообщать о своем местонахождении.

— Но у меня есть, то есть был жених и Влад наверняка… — но Антон её перебил, покачав головой:

— Разина Владислава Станиславовича информировали, что вы с сёстрами убыли на неизвестный срок. Куда — ему не сообщили, но настойчиво рекомендовали не искать с вами в ближайшее время встреч, вести спокойно дела, представляя интересы сестёр Казимировых в бизнесе.

— И он… — сипло вытолкнула Лика, но продолжить не смогла. Однако молодой мужчина её понял:

— Ваш бывший жених согласился с доводами, что ему не следует рисковать своим здоровьем и положением в обществе.

Лика опустила глаза и сглотнула: «Нет! Влад так дело не оставит! Он наверняка будет искать меня! — размышляла девушка, уверенная в своём женихе. И хоть она никогда не строила иллюзий по поводу их взаимоотношений, всё равно была глубоко уверена в его порядочности, верности. — Надо будет всё равно найти способ связаться с ним, объясниться, придумать что-то. Ведь нельзя вот так просто исчезнуть и объявиться невестой другого. Это, в конце концов, непорядочно, оскорбительно для него!»

— А теперь перейдём к основному, — Антон отвлёк Лику от размышлений, вновь раскрыл портфель, достал листы с печатным текстом и положил на ноутбук Милолики: — Это ваш предварительный договор.

— Простите, что?

— Договор, Милолика Ярославна. Его вы подпишете, когда придут результаты анализов из клиники, где вы проходили осмотр.

— Могу я… — Лика протянула подрагивающую руку, и Антон молча вручил ей бумаги. Пробежав по тесту глазами, Лика залилась краской стыда и гнева.

В договоре было прописано всё то, о чём говорил Рустам — и о полном подчинении, как в повседневной жизни, так и в интимных отношениях, и о том, что она должна при Амирханове держать свои эмоции под строгим контролем, как и язык за зубами. Не допускалось высказывание претензий, жалоб, каких-либо проявлений ревности, все возникшие вопросы решать только через помощника. Дойдя до раздела применяемых наказаний за нарушение установленных правил, Лика с трудом сдержалась, чтобы не разорвать бездушные листы в её руках.

За любое отступление от одного из пунктов грозила полная изоляция на сутки, с запретом любого общения. За четыре нарушения — разрыв договора, в связи с ненадлежащим выполнением условий второй стороной. При этом грозила выплата всех затрат, произведённых Амирхановым на содержание её и Людмилки, возврат денежных средств, потраченных на услуги адвоката для Казимировой Надежды Ярославны и её содержание в частном пансионате закрытого типа и плюсом огромная сумма за ненадлежащее исполнение договора.

Лика ошарашено моргнула, задышав чаще, продолжила читать. Последним, завершающим пунктом указывалась штрафная, астрономическая сумма за нарушение Милоликой конфиденциальности условий договора и передачи любой информации касаемо семьи Амирхановых третьим лицам.

Лика неверяще перечитывала договор, понимая, что ни за что не подпишет его, всё в ней, каждая клеточка вопила от возмущения, обиды, неприятия. Договор превращал её практически в рабыню, безмолвную, безэмоциональную марионетку, которой будет управлять Амирханов по своим надобностям и усмотрению.

Лика не слышала о чём говорил помощник Рустама, до тех пор, пока уснувшая на её руках Людмилка, не завозилась во сне.

— Это… это… — Милолика уже готова была отшвырнуть бумаги от себя, пока до неё всё же не дошёл смысл слов Антона:

— Не воспринимайте написанное негативно, всё не так уж страшно, как кажется на первый взгляд.

— Да что вы говорите! — прошипела Лика сквозь зубы. Её потряхивало от негодования. — Вы бы согласились, чтобы ваша сестра подписала подобное? Вы бы…

— Я бы не допустил, чтобы моя сестра оказалась в подобной ситуации, — прервал её мужчина. — Рвал бы всех, костьми лёг, чтобы защитить, но…

— Пресловутое «но»? — горько усмехнулась Лика.

Молодой мужчина видел терзания девушки, и был поражён этому. Он отчего-то был уверен, что она та ещё опытная стервочка, но во время беседы с каждым её словом, действием, убеждался в обратном.

В какой-то момент, ему чисто по-человечески стало жалко эту наивную девчонку, которая связалась с такими, как Амирхановы, да и что говорить — он сам тоже был прожжённым циником и всегда выбирал только деньги и силу. А с Амирхановыми всегда неукоснительно придерживался правила — какие бы эмоции и мысли не крутились у тебя на языке — молчи пока не спросят! Чётко выполняй указания и будет тебе благо.

— Но, у вас нет вариантов, — Антон встал и присел рядом с Милоликой: — Послушайте, ещё раз повторяю — нет в этом договоре ничего такого уж страшного. Ну, поживёте вы полгода в доме Рустама Дамировича и исполните роль его невесты, это же не выступать в оскорбительной для вас роли любовницы. За это вам и вашим сёстрам гарантирована полная защита. А уж она вам необходима — поверьте, я знаю, о чём говорю. Куда вы пойдёте, если откажетесь? Ваш жених трусливо отступил, стоило людям Амирхановых немного надавить на него, а что случится, если ему будут угрожать? Люди Авророва вас просто уничтожат в наказание за выданную информацию, в назидание остальным.

— Я это прекрасно понимаю! — эмоционально воскликнула Лика, чувствуя себя в ловушке сложившихся обстоятельств. Покачала проснувшуюся сестрёнку и горестно, тихо повторила: — Я понимаю, что мне некуда идти и не к кому больше обратиться, но всё это… этот договор…

— Ну а что в нём такого страшного? — наигранно удивился Антон с мягкой улыбкой, которая не затрагивала глаз. — И в вашей семье, насколько я помню из досье, отец стоял во главе и решал — кому и как поступить.

— Вы и это знаете? — опустив глаза, скривилась Лика.

— Я как первый и единственный доверенный в делах Рустама Дамировича знаю многое. Как и то, что воспитывались вы в строгости, так и здесь — всё то же самое. Молчите, выполняйте требования и через полгода вы будете свободны от обязательств. При этом — все живы и здоровы. В конце концов, вы же женщина, а у женщин природой заложено — подчиняться сильнейшему, мужчине, быть под его защитой. А по поводу конфиденциальности — просто никому не рассказывайте — что и кого видели в доме Рустама Дамировича и в его окружении. Ни слова о его делах и бизнесе. Я вижу вы не из тех вертихвосток, которые рвуться участвовать в ток-шоу и делиться подробностями в бульварных газетёнках ради прибыли и мнимой популярности.

Лика понимала, что мужчина прав во всём, и эта правда давила, сминала детскую веру в хороших и добрых людей. «За всё, абсолютно за всё надо платить!» — едкая истина обрушившейся реальности.

Чтобы сбавить градус напряжения, Антон начал говорить дальше:

— Сейчас Рустам Дамирович отсутствует, и вы можете за это время отдохнуть, изучить дом, поскольку если договор всё же заключите, то свободного времени у вас будет мало. Так что наслаждайтесь покоем и отдыхом.

Мужчина поднялся, отошёл, забирая деловой портфель:

— Что ж, вроде всё обсудили, но напоминаю — возникнет просьба, любой вопрос — звоните мне, всё решаемо.

— Скажите, — подняла глаза Лика, в которых плескалась горечь: — а меня могут отвезти в нашу квартиру? Я в спешке не захватила многих необходимых вещей.

— Например? — улыбнулся помощник Амирханова.

— Да вот хотя бы пижамку сестре и ни одной игрушки ей не взяла!

— Ну и этот вопрос мы решим, — кивнул мужчина, — А сейчас прошу меня извинить — дела.

— Да, конечно, — отвернулась Лика в сторону.

Девушка сидела в полнейшей тишине, нарушаемой сопением сестрёнки и, покачивая её, обдумывала сказанное.

Слова Антона о женихе, о том, что Влад так быстро оступился, резануло болью. Лика не хотела верить, толика надежды теплилась на краешке души, что Антон солгал, что преувеличил, но от этого, увы — не становилось легче, да и проблемы с безопасностью не решало. Влад в любом случае не смог бы дать им той защиты, которую предлагал Амирханов. А он уже вытащил Надюшу из изолятора, практически спас её от мести Авророва и за это надо платить, даже если она откажется подписать договор.

«А Влад… — Лика грустно усмехнулась: — я позвоню ему, обязательно! Давно надо было с ним объясниться, но всё ведь не было случая, а может просто боялась или стыдно было признаться, что не испытываю к нему ничего кроме благодарности за поддержку, помощь. Да и Влад ни разу не посмотрел на меня, как иногда папа смотрел на маму — с нежностью, любовью! Может просто обязательство перед отцом?»

После позднего обеда, который в этот раз проходил в большой, но уютной кухне, Лику, а главное Людмилку ожидал сюрприз.

— Ну что, готова смотреть свою новую комнату? — вставая из-за стола, спросила экономка, глядя на малышку с доброй улыбкой.

Людмила уже немного привыкла к добродушной на вид женщине, но всё равно смотрела на неё по-детски настороженно и временами продолжала прятаться за сестру.

— Зейнаб Аслановна, может, пока Рустам Дамирович отсутствует, Мила поживёт со мной? — спросила Лика, но экономка со вздохом покачала головой:

— Ох и упрямая же ты, просила же…

— Да вот мне Антон сказал, что Рустам Дамирович не терпит фамильярности, — не удержалась Лика от ехидства, на что женщина по-доброму усмехнувшись, махнула рукой:

— Так вот они пусть и называют друг друга по именам, отчествам, а мы и без них можем обойтись, по-домашнему, так ведь? — с теплотой в глазах посмотрела на Лику, и девушка кивнула, уступая:

— Хорошо, тётя Зейнаб, — в этот момент экономка так солнечно улыбнулась, что Лике стало не по себе. Она искренне недоумевала — зачем эта женщина старается для них, зачем пытается наладить с ними дружеский контакт, но решила не обращать внимания на это. — И всё же — пусть Мила и сегодня останется со мной.

— А вы пойдите, посмотрите комнату, — подмигнула экономка. — Там есть кое-что интересное. — Потом уже серьёзно посмотрела на Лику: — Малышке нужно привыкнуть к комнате — сама же лучше меня понимаешь, что потом, когда тебе придётся отсутствовать, она испугается, будет плакать.

Лика вновь вспыхнула и, опустив глаза, кивнула — поняла, что и эта женщина знает о договоре. Стало так противно от ситуации, в которую она попала, противно от себя самой, что захотелось крикнуть, что-то разбить, выплеснуть эмоции. Молча подхватив Людмилку на руки, боясь не сдержаться, торопливо покинула кухню.

В комнате, которую выделили сестрёнке, их действительно ожидал сюрприз.

В светлом помещении, выдержанном в персиково-белых тонах на большой мягкой кровати лежали игрушки. Там была парочка плюшевых животных, три куклы, какие-то аксессуары для этих кукол, на маленьком столике, к которому был приставлен детский стульчик, красовались раскраски, альбомы краски и фломастеры. В общем — полный набор, чем можно увлечь ребёнка.

Людмилка, запищав, сразу забралась на кровать, перебирая свои богатства, рассматривая их, а у Лики в груди расползалось что-то чёрное, противное и отравляющее. Оставив сестру в комнате, спустилась вниз и на кухне нашла экономку, которая сейчас заправив волосы под сетку, в компании помощницы, занималась готовкой.

— Тётя Зейнаб, — позвала она, и женщина, вытерев запыленной мукой ладонью лоб, улыбнулась:

— Понравились утёнку подарки?

— Понравились, — кивнула Лика, недовольно сжав губы и покосившись в сторону помощницы экономки помогающей на кухне, понизила голос: — только зачем? У Милы всё есть, только дома и…

— Ну, пока же нет возможности домой съездить, так что пусть дитё порадуется. Ну а об остальном не думай. Вы вещи уже видели? Всё подошло?

— Вещи? — Милолика оторопело посмотрела на женщину, уже не обращая внимания на навострившую уши помощницу.

— Так ты в гардероб загляни. Там, правда, всё только на первое время, только необходимое брали.

Лика перевела взгляд с экономки на её помощницу и, поджав губы, резко развернувшись, покинула кухню. Она помнила слова Амирханова, что ей приобретут наряды, но ведь только для тех случаев, когда она должна будет его сопровождать. Сейчас же она чувствовала себя полной содержанкой, которая будет расплачиваться своим телом не только за помощь сестре, за защиту, но и за вещи.

Пока поднималась по лестнице и шла обратно в комнату, эмоции захлестнули с головой, затопили сознание. Лика бросилась в свою комнату, в ванную, чтобы включив воду, выплеснуть в слезах, в душивших рыданиях отчаяние, обиду и разочарование взрослой реальности, где она осталась один на один с обрушившимися проблемами.