Тропы Трояна

Василий Сахаров, 2016

«Никогда, до начала этого произведения, я не делал предисловий. Но в этот раз написать его придется, дабы сразу снять ненужные вопросы и ограничить споры. Однако, прежде всего, напоминаю, что я не профессиональный историк, а любитель древностей и сочинитель, который в свое удовольствие пишет фантастику, фэнтези, а так же, по мере сил и интереса, выстраивает альтернативы. Итак, для начала, давайте рассмотрим, что же такое тропы Трояна и кто таков сам Троян? Вариантов достаточно много. Но, дабы быть кратким и не утомлять читателей, которые могут разобраться в теме самостоятельно, надо рассмотреть основные…»

Глава 6

Полоцкое княжество. Лето 6656 от С.М.З.Х.

Рывок! Ладони зацепились за верхний край двери, и я подтянулся. Еще рывок! Я на крыше и передо мной стоит лесная дева, девушка лет двадцати, может, чуточку старше, волосы светлые и выгорели на солнце, в левой руке два дротика, а в правой еще один, который готов для броска. Перекат к условному противнику! Над головой просвистело древко и, вставая, левым плечом я ударил дзяучонку в живот. Она задохнулась и стала сгибаться. После чего я обхватил ее тонкую шейку ладонями и слегка придушил будущую пленницу, которая сразу же обмякла. Хорошо. Один ноль в пользу команды гостей, но матч еще не окончен.

— Ива! — донесся снизу обеспокоенный голос второй лесной девы. — Где он!?

«Где-где, — мелькнула в голове веселая мысль, — сказал бы я тебе, да не люблю хамства без причины».

Я подошел к краю крыши, как раз туда, откуда доносился голос следующей жертвы. Прислушался. Тихо. Но она здесь — это факт, и я прыгнул вниз.

Короткий полет, благо, не высоко. Приземление и очередной перекат. В то место, куда я упал, воткнулся еще один дротик. Отлично! Подъем и я снова на ногах. Моя очередная противница совсем еще малолетка, лет пятнадцати, курносая и лицо в конопушках, а сулица в руках дрожит. Блин! Тоже мне, боец. Хотя, если бы не наработанные реакции и чутье на опасность, получил бы я дротик под ребра, и это было бы весьма неприятно. Так что недооценивать никого не надо, ибо даже дети могут быть опасны.

— Брось сулицу! — потребовал я от лесной девы и шагнул на нее.

— Не подходи! — закричала она с дрожью в голосе.

Еще шаг. Между нами метра три и дзяучонка отступает. Сулица вот-вот полетит в меня, но я не жду. Прыжком преодолеваю разделяющее нас расстояние и выбиваю древко из девичьих рук. Затем закрутил девице руку, так, чтобы она не вырвалась, и уложил ее лицом вниз.

А дальше все было просто. Ремень с ножнами со штанов девушки долой, кисти рук ей скрутил и в хижину. Затем вновь поднялся на крышу и занялся старшей лесовичкой. Связал, спустил тело на землю и опять-таки в пещеру, тьфу, конечно же, под крышу.

Присел. Смотрю на живые трофеи. По внешнему виду типичные славянские девушки, молодые и миленькие. Вот только в мужской одежде и эмоции невозможно прослушать. И дабы не терять времени, я начинаю допрос, надвигаюсь на младшую девчонку, которая зыркает на меня исподлобья, и спрашиваю:

— Кто вы и зачем следили за мной?

Молчание и обиженное сопение. Пленница отвечать не хотела — понятно, и я стал прикидывать, как бы ее раскрутить на информацию без применения пыток. Но в этот момент пришла в себя вторая пленница, которая произнесла:

— Хочешь разговора, обращайся ко мне.

— Вот как? — я присел уже перед старшей лесной девой. — Что же, давай пообщаемся. Кто вы?

— Воспитанницы святара Бойдана Волка, хозяина окрестных лесов. Меня Ива зовут, а ее, — она кинула взгляд на младшую, — Зоряна.

— И далеко отсюда ваш волхв?

— Не очень.

— Ну и зачем вы за мной следили?

— Бойдан послал… — девушка помедлила и добавила: — Тебя еще в Витебске приметили и там же почуяли, что ты ведун. Вот Бойдан и захотел узнать, куда и зачем ты едешь. Мы не думали тебе как-то навредить, и в мыслях такого не было…

— Это хорошо, — прервал я девушку. — Значит, мирно разойдемся. Но развязывать вас я пока не буду — не обессудь, красавица. Побеседуем, а там видно будет.

— Мы в твоей власти.

Ива смерила меня каким-то оценивающим и на удивление спокойным взглядом, а затем опустила глаза, и я продолжил разговор.

— Ты знаешь, что это за место?

— Знаю.

— И про тропы Трояна, наверное, слышала?

— Да.

— А как на них выйти?

— Просто. — Девушка кивнула на камень. — Приложи к нему руку и иди. Только далеко не уйдешь, страшно там.

— Это понятно, но я к этому готов. Сама-то на тропах бывала?

— Нет. Нечего мне там делать. Да и вообще, живым там не место, жуть одна.

— Давно вы за мной присматриваете?

— Третий день.

— А почему я вас не почуял?

— Мы в родных лесах и они нас защищают. Тебе, чужаку, не понять, хоть ты и ведун.

Я задумался над словами девушки и пришел к выводу, что она права. Как ни крути, но здесь я чужак. Впрочем, как и большинство венедских волхвов и ведунов. Ведь, несмотря на общность крови, славяне западные и восточные имеют отличия, которые сразу в глаза не бросаются, но они есть. Да, все мы родня. Да, есть общий язык и своя письменность. Да, кто не верит в Христа и чтит старых богов, является язычником. Однако, не все так просто. Восточная ветвь язычества и венедская это разные пантеоны. Следовательно, культура у нас несколько иная. Как пример, у варягов и тех же полян имелись общие боги: Святовид-Сварог, Велес, Перун, Лада, Макошь и Морена. Но при этом рядовые руянцы знать не знали, кто такой Даждьбог или владыка лесов Святобор, а жители Поднепровья не понимали, кто таковы Поревит, Поренут, Радегаст или Яровит. Это то, что на поверхности, а имеется множество мелких нюансов. А кривичи, которые являются потомками киммерийцев (готов-кимвров), вобравших в себя несколько балтийских родов и получивших через своих князей и их дружинников немалую толику варяжской крови, вообще отдельная тема и у них свои культы, про которые мне известно очень и очень мало.

Вот как-то вспоминал христианские секты и здесь, примерно, то же самое. С той лишь разницей, что язычники не убивают представителей других родовых верований, а мирятся с ними и признают право сородичей на уважение других богов. Разумеется, лишь в том случае, если речь не идет о каких-то непотребствах или культах открытого поклонения смерти. В этом наша сила — в уважении других людей и свободе выбора. Но в этом же, как ни странно, наша слабость, ибо верования не универсальны. А раз нет единства, зачастую это ведет к разделению, расколу и удалению представителей одного народа друг от друга. Об этом я впервые узнал, когда с новгородским волхвом Берестом пообщался. А далее мысль развилась, когда делал прикидки на поход в земли почитателей Морены венделей. Но затем пришла война, и мне стало не до того. Все мои измышления насчет верований славянских племен опустились на дно памяти, а теперь они всплыли, ибо меня назвали чужаком.

Впрочем, я отвлекся и надо вернуться к лесным девам и нашей беседе. Я задавал Иве один вопрос за другим и многое узнал о том, как и чем живут последние оставшиеся в пределах Полоцкого княжества святары, а так же их воспитанники, дзяучонки и ведуны, часть из которых похищалась из семей еще во младенчестве или родители сами отдавали их волхвам. Так прошло два часа, я напоил девушек водой, а затем, в конце разговора, который уже стал меня утомлять, спросил старшую лесовичку:

— Я могу увидеться с вашим волхвом?

— А тебе зачем? — девушка сверкнула глазами.

— Знаний ищу.

— Если отпустишь меня и подругу, то увидишь Бойдана. Он сам к тебе придет.

— А не обманешь?

— Больно надо, — фыркнула Ива.

Конечно, можно было оставить одну девицу в заложниках. Но это признак недобрых намерений и недоверия. Да и не по воинскому укладу с девицами драться или как-то их примучивать, ведь я не на войне. Первичную информацию с лесных дев получил, интерес ко мне прояснил, и скользкие темы обозначил, а дальше, куда кривая судьбы вынесет. Захочет Бойдан появиться, поговорим, а нет, ничего страшного. Сам с порталом постараюсь разобраться. Ведь какое-то понимание уже имеется и пленница кое-что поведала, и если я не смогу пройти по тропам, то оставлю это перспективное направление на потом.

— Идите, — я развязал Иву и кивнул на ее подругу, которая за все время нашей беседы не проронила ни единого слова: — Забирай младшую и уходи.

Ива поднялась, растерла покрасневшие кисти рук, освободила от ремня Зоряну и, подхватив свои сулицы и ножи, дзяучонки, молча, выскочили за дверь.

Скрипнули ржавые петли и девушки понеслись через поляну. Затем они скрылись среди деревьев, а в избушку заполз живойт.

«Вернулся, — подумал я, глядя на ужа. — Значит, подружимся».

Тем временем приближался вечер и я вспомнил, что сегодня еще ничего не ел. В животе заурчал голодный зверек, и я распаковал рюкзак. Вещи в одну сторону, а продовольствие и фляги с водой в другую. После этого сполоснул руки, расстелил на сундуке чистую тряпицу и поужинал. Лучок и чесночок, копченое мясо и половина большого рыбного пирога, купленного в одной из деревень возле тракта. Потом все это запил водичкой, посмотрел, как живойт поглощает маленький кусочек оленины, и прибрался.

Пока ел, на землю опустились сумерки. Прислушался к звукам леса и снова ничего. Тишина. Птиц нет, и зверье не ходит. Только ветки деревьев шумят, да в траве что-то ворохнулось, наверное, полевые мыши, падлюки такие, которые уничтожили книги Всеслава. Хотя, наверняка этого сказать нельзя. Ведь если за местом присматривают святары и лесные девы, то очень может быть, что все записи у них, а в сундуке специально накиданный мусор. Опять же, не верится мне, что в потайном месте больше ничего не было. А раз так, то вещи, находившиеся здесь ранее, после смерти Всеслава аккуратно прибрали. И то, что Ива на вопросы о книгах и свитках отвечала уклончиво, данный факт подтверждает.

Однако, гадать нечего. Надо думать, что делать дальше. День прошел, а результат от поиска минимальный. Правда, в запасе еще двое суток, но тратить сорок восемь часов на ожидание того, что, возможно, появится святар, который на халяву поделится знаниями и даст мне мега-меч, добавляющий славному ведуну Вадиму Соколу +20 храбрости и +40 силы, было глупо. Поэтому, раз спать не хочется, то займусь исследованием камня.

Решение было принято. Я поправил ножны с мечом, подтянул ремень и по руке скользнул живойт, который уместился на левом плече. Далее я приблизился к камню и протянул к нему раскрытую правую ладонь. Пустота. Никаких колебаний воздуха, свечения, загробного голоса или знаков, которые говорили бы о том, что камень является входом на тропы и как-то активировался. Ладно. Сделаю следующий шаг. Ладонь легла на причудливый узор на камне, и моментально все мое тело пронзила резкая боль, словно от сильного удара электричеством.

— А-а-а!!! — не сдержавшись, я закричал. Потом в глазах потемнело, а зубы прокусили язык, и на мгновение я лишился слуха.

Во рту соленый привкус — это кровь из языка, которая стекает в гортань. В ушах звон, но зрение понемногу возвращается и, смахнув рукавом горки набежавшие слезы, я моргнул, сдержал очередной крик и обнаружил, что нахожусь не в избушке, а на тропе Трояна. Вокруг густой серый туман, на вид вязкий и, кажется, только коснись его и все, пропал. Он захватит тебя, будто паутина, втянет в себя, а потом подобно кислоте растворит бренное человеческое тело и саму душу. Первое впечатление дрянь, ибо от этой непонятной субстанции исходила опасность. Однако в остальном все было примерно так, как я себе и представлял. Под сапогами неширокая дорожка, которая на общем безрадостном фоне кажется светлой полосой. Над головой нечто темное с крапинками звезд, наверное, ночное небо. А за спиной уже знакомый мне камень, на который можно положить ладонь и вернуться обратно в реальный мир.

«А может, ну его, эти тропы? — проскочила в голове мысль, но тут же пришла следующая: — Э-э-э, нет, Вадим Андреевич. Долой трусость. Вступил на тропу, так хотя бы пройди до следующего знака и посмотри, куда он тебя выведет. Ты ведун или где?»

— Да уж, — прошептал я, — ведун, не поспоришь. Ибо назвался воином Яровита, будь добр, соответствуй».

Я шагнул вперед. Подошва наступила на твердую поверхность дорожки, и я замер. Норма, можно двигаться далее.

Следующие шаги я делал уже без опаски. Прошел десяток метров, вновь остановился, а затем оглянулся и увидел, что позади тоже туман. Камень пропал и на миг я едва не поддался панике. Появилось желание рвануть обратно, и вот тут-то, чародейская дорога и стала меня испытывать, как защитный рубеж потайного места сегодня утром моих варягов на болоте проверял.

— Вадим! Помоги мне! — я услышал голос своей первой жены, которая погибла в автомобильной катастрофе, и мое тело едва не совершило прыжок в туман, на помощь той, кого я любил и всегда помнил.

— Вадим! — опять донесся знакомый голос, в котором было страдание и отчаяние. — Спаси! Мне плохо и страшно!

Душа застонала и стала разрываться на части. Я стиснул рукоять клинка и огляделся. Однако туман был непроницаем, и я выкрикнул:

— Кто ты!? Выйди! Покажись! Зачем ты говоришь голосом моей жены!? Ну же, явись! Я не боюсь тебя!

Разум понимал, что я кричу зря. Однако не всегда человек поступает разумно, и это отличает его от бездушной твари. Поэтому все, что я мог, кричать. Я угрожал и злился, боялся и потрясал оружием, но с тропы при этом не сошел, и это было моим спасением.

Женский голос смолк, и я не знал, сколько прошло времени, пять минут или несколько часов. Это было неважно и, как только морок прекратил психологическую атаку, я продолжил свой путь, не отвернул назад, а двинулся вперед.

Еще пара десятков шагов пройдена и снова голоса:

— Лейтенант, прикрой! — по ушам бьет громкий окрик старшего разведчика-пулеметчика Сидора, который погиб на Кавказе.

— Вспышка слева! — вторит ему мой инструктор по стрелковой подготовке из училища.

— Соколов, к доске! — строго произносит классный руководитель.

Голоса менялись, и я слышал всех, кого когда-то знал и перед кем испытывал хотя бы малейшее чувство вины, и избавиться от навязчивого морока не было никакой возможности. Даже уши затыкал. Но куда там? Возгласы, команды и панические окрики били в самое сердце и отзывались в нем желанием кинуться на помощь людям, чьи лица услужливая память воскрешала передо мной. Но хуже всего пришлось, когда я услышал голоса своих погибших детей.

— Папа! Папочка! Нам холодно! Мы замерзаем! Здесь страшно и темно! Где ты!?

Слышать эти жалобные детские голоса, которые я никогда не забывал, было мукой, какую даже самому заклятому врагу не пожелаю. Поэтому я был на волоске от безумного поступка. Вот только я выдержал и не поддался мороку. Кстати говоря, живойт помогал. Лишь только я откланялся от намеченного маршрута, как он издавал резкий посвист, и это немного приводило меня в чувство. Так вот я и шел. Змей свистел, душа разрывалась на части, а ноги упрямо, метр за метром, преодолевали расстояние и, наконец, справа от меня оказался следующий путевой знак, такой же камень, как и в избушке Всеслава, но узоры другие. Голоса смолкли, а затем я без колебаний приложил руку к валуну и через боль, которая вновь затмила глаза, вышел в мир Яви.

В этот раз переход произошел чуточку легче, и я восстановился быстрее. А когда смог оглядеться, то обнаружил, что с тыла валун, а я нахожусь в сухом подвале, в коем не так давно были люди, ибо на стоящих вдоль стен бочонках находилась еще теплая свеча, а в воздухе витала смесь из запахов пота, воска и пыли. В общем, помещение рабочее. Но вот вопрос. А где оно находится? Пока не добудешь языка и не присмотришься к обстановке, не разберешься. Поэтому, поднявшись по узкой лесенке, я толкнулся в широкий лаз под потолком.

— Дух-х! — крышка дернулась, но не поднялась, ибо наверху был прочный запор.

Ладно. Спустился вниз и приступил к осмотру. Бочки, как правило, стандартные, примерно по пятьдесят литров каждая, и в них было залито какое-то душистое масло и расплавленный говяжий жир. Значит, это хозяйственное помещение. Однако ответа на мой вопрос, где же я нахожусь, как не было, так и нет. И тогда я решил в щель между крышкой лаза и полом выпустить живойта, дабы он осмотрелся. Только сделать это не успел.

Наверху заговорили люди. Поэтому я замер без движения и прислушался к их разговору.

— Ты точно слышал шум? — спросил мужик, судя по густому басу, тучный человек в возрасте и с одышкой.

— Да-да, — ответил ему молодой и звонкий голосок. — Крышка лаза сильно дернулась. Наверное, это черт.

— Один раз крышка вздрогнула?

— Да.

— А точно в подвале больше никого не было, когда ты уходил?

— Вроде бы никого за спиной не оставил. Масло взял, как отец Никодим велел, запор накинул и выскочил. Но темно ведь было и страшно.

Молчание, а затем удар по люку и тот, кого молодой называл отцом Николаем, воскликнул:

— Кто ты!? Именем Господа, отвечай! Сатана!?

«Кажется, я где-то в монастыре, — подумал я. — Но это и не удивительно. Ведь уже отмечал, что точки перехода, как и любые иные точки силы и намоленные места, привлекательны для постройки храмов. Ну, а коли так, то надо или уходить, или хитрить и добывать информацию. Пока опасности нет, значит, следует разобраться, где я и что со мной. Опять же не факт, что портал сработает. Вдруг, он по какому-то графику включается? Я ведь этого пока не знаю».

— Это я, Иван.

Мой голос был глух и неразборчив. Имя назвал самое распространенное и если храм, куда меня выкинуло, большой, наверняка, в нем отыщется парочка Иванов.

— А что ты там делаешь? — священнослужитель, эмоции которого я смог уловить, несколько расслабился.

— За маслом спустился, а потом меня случайно закрыли. Крикнул вслед, да меня не услышали, охрип, что ли.

— Бац! — отец Николай дал молодому пареньку, который его привел к подвалу, затрещину и сказал:

— Дурачина и раззява. Что же ты Ивана закрыл? Открывай болезного быстрее.

— Понял.

Мальчишка откинул в сторону запор, а отец Николай сошел с люка и я рванулся из ловушки. Крышка откинулась, и я выскочил наверх. Передо мной двое. Полный бородатый брюнет с упитанным лицом и черном подряснике, а рядом с ним худой паренек, кожа да кости, в латаной длиннополой рубахе.

— Ты же не Иван!? — приподнимая масляную лампаду, произнес священнослужитель.

— Это точно, — согласился я с ним и впечатал кулак ему в солнечное сплетение.

Монах или кто он там в своей иерархии, согнулся и раззявил рот, словно выброшенная из воды рыба. После чего я перехватил лампаду и поставил подножку пареньку, который хотел убежать. Затем опустил светильник на пол, вырубил священнослужителя ударом по шее и занялся мальчишкой.

— Что это за место?

Округлившимися от страха глазами паренек смотрел на живойта, который по-прежнему сидел на моем плече, и не мог вымолвить ни слова. Но когда я его встряхнул, он произнес:

— Эт-т-о под-д-вал.

— Само собой. А под чем подвал находится?

— Под со-б-бором.

— А каким?

— Софийским.

— В Новгороде? — удивился я, так как первая ассоциация, которая пришла в голову, была связана именно с новгородским храмом.

— Не-е-ет. В Киеве.

«Вон оно как, — я качнул головой. — Значит, я в Киеве. Шел по тропам всего-то ничего-то, сколько точно, не знаю, но не больше пары-тройки часов, а то и меньше, и перешел из Полоцка в столицу Руси. Круто, однако».

— Значит, это Киев? — уточнил я.

— Он самый.

— А день какой?

— Червень. Двенадцатое число.

«Со временем порядок, — отметил я, сканируя собор в коем было много людей, среди которых находилось немало воинов. — Но надо уходить. По Киеву мне бродить рано. Местные священнослужители уже всполошились, видать, имеются среди них одаренные люди, а значит необходимо возвращаться назад. Вот только что со священником и парнем делать? Убить их? Нет, я же не зверь. Да и не даст это ничего. Наверняка, киевские священнослужители про камень языческий знают, да и трупы все равно к подвалу приведут. Так что таиться особо нечего. Коль понадобится, к порталу я всегда смогу прорваться, особенно, если не один, а с дружинниками».

Пальцы сдавили шею паренька, как недавно они сдавливали шейку дзяучонки, и он потерял сознание. Пора уходить, и я вернулся в подвал. Здесь перед валуном на миг замер, пару раз глубоко вздохнул и выдохнул, затем погладил живойта по его короне и приложил ладонь к узорам.

Вспышка боли. Переход. Тропа. Взгляд влево и вправо, а затем вниз. Моих следов, естественно, нет. Но направление помню. Мне налево. Живойт опять посвистывает, нервы на пределе и я решил преодолеть дистанцию между двумя порталами бегом.

Вдох-выдох! Побежал. И практически сразу вокруг заверещало и завыло, словно рядом стадо демонов из какого-нибудь фильма ужасов. Неприятно и страшно. Поджилки трясутся, хотя есть понимание того, что все это ненастоящее, но скорость я не сбросил и буквально через минуту или две, со временем на тропе определиться сложно, особенно в стрессовом состоянии, оказался перед Полоцким камнем. Норма. Все смолкло. Никакой тревоги. Сердце вошло в свой привычный ритм, и я оказался в избушке на острове среди болот.

Накопившееся во время путешествия по чародейским тропам напряжение накатило и сковало все тело. Поэтому я привалился к сундуку и замер без движения. После чего стал проваливаться в сон, который должен был принести мне отдых. Тропы, страхи, перемещения между двумя княжествами, шепот демонов и анализ моих действий. Все это будет потом, а пока я просто устал, словно весь день на горбу мешки с цементом таскал, и мне требовался покой. Однако на поляне послышался шум человеческих шагов. Кто-то шел к избушке и не скрывался, специально ворошил траву и освещал дорогу факелом, который потрескивал. Незнакомец направлялся ко мне, тут гадать нечего, и пришлось подняться.

— Тук-тук! — спустя несколько секунд неизвестный костяшками пальцев пробарабанил по косяку, и я услышал голос уверенного в себе мужчины:

— Эй, ведун! Войти можно?

— Входи, — ответил я и отступил к камню, который можно было использовать в драке как прикрытие.

Крупный силуэт на мгновение заслонил лунный свет и на пороге, с факелом в руках, появился бородатый старик. Волосы длинные и черные, без седины, а лицо в глубоких морщинах. Эмоций его, как и в случае с дзяучонками, я не слышал. Однако понимал, что противник он более чем серьезный. Слишком мягко и уверенно двигался. Воина видно сразу, может быть, бывшего, но бойца. Да и одет не как мирный пахарь. Штаны добротные и заправлены в сапоги, рубаха с вышивкой свастичной по вороту, а на широком воинском поясе с несколькими серебряными бляшками и золотой прошивкой висел прямой меч. Значит, витязь. Но не простой, а волхв. Я таких в Арконе не раз встречал, но не знал, что они остались на Руси. Впрочем, как я уже отмечал, на Руяне с некоторыми восточными волхвами, которые оказались в окружении христиан или двоеверов, старались не контачить.

— Ну, что скажешь, — старик смерил меня пытливым взглядом и слегка улыбнулся, — станем драться или поговорим?

— Лучше, конечно, поговорить, — по губам тоже пробежала улыбочка и я, уже понимая, кто передо мной, спросил витязя: — Ты Бойдан?

— Он самый, — волхв кивнул и посмотрел на камень позади меня. — На тропу уже ходил?

— Да.

— Молодец. Не струсил. Хотя удивляться нечему. Ты ведь ученик Векомира?

— Можно сказать, что и так. Но я сам по себе.

— Ясно. — Бойдан воткнул факел в центре избушки, а затем расположился напротив меня и сказал: — Ты правильно сделал, что воспитанниц моих отпустил. Иначе бы я с тобой разговаривать не стал, а объявил на тебя охоту. Но раз все по добру, то давай-ка мы с тобой, мил человек, Вадим Сокол, пообщаемся. Сначала я тебя расспрошу, как ты Иву и Зоряну спрашивал, а потом ты от меня ответы получишь.

«Надо же, — пришла мысль, — я дзяучонкам свое имя не называл, а Бойдан его знает. Так что не простак, либо кого-то из моих варягов уже повязали, либо подслушали их, может быть, сегодня, в возможно, еще пару дней назад».

Поджав под себя ноги, я положил меч и сел. Затем мы столкнулись с полоцким святаром взглядами, и отвернулись одновременно. После чего я сказал:

— Спрашивай, волхв.