Полет нормальный…

Василий Панфилов, 2018

Бабочки Бредбери хрустят под ботинками, будущее никогда не станет прежним! От успехов захватывает дух, но малейшая неудача может обернуться катастрофой всему миру. А пока… пять минут, полёт нормальный! Книга содержит нецензурную брань.

Глава 9

Просыпался Валерий Аркадьевич тяжело, болезненно.

— Перестарались, — услышал он озабоченный голос, отдавшийся в голове ноющей болью. Руку перетянули жгутом, и в вену болезненно воткнулась игла, — соображать же надо, немолодой уже мужчина.

— Здоровый какой! — Виновато оправдывался неизвестный, — больше шести футов, да и мышцы. Глянь, док! Будто всю жизнь лесорубом работал, только мозолей на руках почему-то нет.

— Лесорубом, — проворчал безымянный док, — всё бы вам попроще, дуболомам. Нет бы операцию продумать как следует. Немолодой уже, сердце у таких редко здоровым бывает. Иди-ка сюда… слышишь, как неровно бьётся? Не окажись я тут, похищение зряшным оказалось бы, только труп на себя бы повесили без толку.

— Трупом больше, трупом меньше, — насмешливо сказал кто-то третий, — поняли уже, док. Гля! Очухивается!

Пощёчина обожгла лицо и Аркадий Валерьевич взбешённо взметнулся, открывая глаза…

— Лежи спокойно, русский! — Хохотнула усатая морда, уперевшись ладонью в грудь и укладывая назад, на комковатый тощий матрас, — шустрый какой старик!

— Старик? — Бывший чиновник пришёл в бешенство, где-то в глубине души понимая, что это последствия введённых лекарств, — я ещё тебя могу… и твою маму…

Дёргая руки в наручниках, цепь которых пропустили через какую-то трубу в подвальном помещении, он извивался в бешенстве, поливая похитителей последними словами. К его удивлению, те только смеялись в ответ на ругательства.

— Маму? — Весело поинтересовался усатый, — это вряд ли… Она женщина порядочная и набожная, истинная дочь Матери нашей Католической Церкви.

Присутствующие перекрестились привычно, а усатый продолжил:

— Но по возрасту подходишь, подходишь… Что ты хотел это сделать с мамой, верю. Она и сейчас ещё женщина красивая, а уж в молодости первой красавицей была. Но не повезло тебе, старик, она моего отца выбрала.

— Понял, сука?! — Лицо усатого исказилось внезапно в гримасе сумасшедшей ярости, и он схватил бывшего чиновника за ворот рубашки, притягивая к себе, — ты понял!?

Несколько пощёчин, от которых зазвенело в голове, затем смачный плевок в лицо и усатый, тяжело дыша, отбросил его обратно на матрас.

— Матушку он мою… тварь! Ничего… Док, если он ерепениться будет, мне его отдашь, ладно?

— А это не я буду решать, — мелодично пропел док, оказавшийся худощавым мужчиной за тридцать, — а Дон. Как он скажет… но я понял тебя, Луиджи, замолвлю словечко, хи-хи-хи!

Похитители вышли, оставив его одного. Последний, громила редкостных габаритов и с удивительно поганой рожей, осклабился напоследок, похлопав себя выразительно по паху и подарив попаданцу воздушный поцелуй.

Некоторое время Аркадий Валерьевич лежал в оцепенении, потихонечку приходя в себя. Подвал, освещаемый тусклой лампочкой ватт на двадцать, металлическая дверь и… повернув голову, мужчина ещё раз оценил трубу, к которой его приковали похитители.

— Надёжно, — пробормотал он пересохшими губами, ещё раз подёргав для верности, — бля… как я лоханулся!

Напряжение немного отпустило и дико захотелось пить. Чуть поодаль стояло ведро. Ткнув ногой, Валерьевич убедился, что внутри вода… или по крайней мере, жидкость.

Изощряясь, он подтянул его ногами поближе и заглянул.

— Обычная вроде вода, — пробормотал нерешительно, — или повыёживаться, в спартанцев поиграть? Да ну на хуй! После наркоза и кони двинуть можно!

Попив, снова лёг на матрас, брошенный прямо на бетонный пол. Убогая, прямо скажем, обстановка… кроме матраса, лампочки, ведра и вмурованной в стену трубы вообще ничего нет. Нет и окошка, пусть даже под самым потолком.

Где его держат похитители, остаётся только гадать. Может быть — в соседнем доме, а может — на глухой ферме в соседнем штате.

— Да нет… с какого им на ферму меня тягать? Итальянцы, тут поклясться могу — сколько раз видел их вживую, когда в Италии отдыхал. Да и войны у них вроде как… гангстерская. Так что в городе.

Собственный голос немного успокаивал его, но мысли самые невесёлые. Похитили его не новички, Аркадий Валерьевич и сам в девяностые… а кто без греха!?

Мастерская игра с отрепетированными ролями пугала. Не первый он у них и даже не десятый…

— Конвейером попахивает, — прошипел мужчина тяжело дыша и снова наклонился к ведру, жадно глотая не слишком чистую воду, — тут тебе и оскорблённый садист, и педераст… Ссуки! Лица не прячут! Ничего не боятся и никого! Всё, пиздец мне, живым не выпустят.

Настроение резко упало, но впадать в предсмертную тоску Аркадий Валерьевич не стал. В девяностые всякое бывало… нет, похищать его не похищали, но под стволом стоял, да и наслушался всякого.

Перебирая варианты, способные заинтересовать похитителей, судорожно сжимал и разжимал пальцы.

— Заинтересовать… так заинтересовать, чтобы думать забыли убивать меня! Снова Колчак? Рискованно… итальяшки в политику не полезут, даже если там золотом аж вонять начнёт. У них сейчас и без того положение кислое, чтобы ещё вешать на себя проблемы с РОВС. В Штатах они РОВС нагнут, это к гадалке не ходи… А за пределами? Блять, вот знать бы ещё, есть у них сейчас интересы во Франции или на Балканах!

Облизав пересохшие губы, отпил ещё.

— Или не связывать их с РОВС? Другую конфетку посулить? Какую только… Информацией по еврейской мафии? Помню немало — фильмы, книги, да и так… Но Лански завалили и расклады поменялись. Биржа? Стать бухгалтером мафии? Так…

— А вот это уже серьёзно! Что я могу предложить такого, чтобы заинтересовать их?

Смерив вернувшихся похитителей насмешливым взглядом, Аркадий Валерьевич жёстко приказал:

— Биржевые сводки мне, карандаш и запечатанный конверт! Ну! Я долго буду ждать?!

— Русская свинья… — шагнул к нему громила с похабной мордой.

— Погоди, — остановил громилу док, еле заметно тронув за плечо, — кажется наш русский друг готов сотрудничать… и хочет предложить свои условия?

— Хоть один умный человек в этой компании, — усмехнулся мужчина, — Русский друг хочет предложить сотрудничество итальянским друзьям. А потому…

— Сводки, Луиджи, — не оборачиваясь приказал медик, — мне внезапно стало интересно.

Усмехаясь, Аркадий Валерьевич прохаживался по преобразившемуся подвалу. Кровать, письменный стол, кресло, ведро с крышкой.

Запечатанный конверт унесли к неведомому Дону, а уж тот, если не дурак, воспользуется попавшим ему в руки финансовым гением.

— Неволя? Нет… — протянул мужчина, — птичка в клетке не поёт. Да и не дурак же Дон? Стоит мне обидеться, так и обнулить доверенные мне средства могу. Сотрудничество и только сотрудничество. А там…

* * *

— Интересный тип, — сказал Луиджи, прослушав запись магнитофона, — очень самоуверенный. Думает использовать нас? Ну-ну… птичка.

Откинувшись в кресле, он усмехнулся своим мыслям и раскурил сигару, отрезав кончик гильотиной. Сейчас Аркадий Валерьевич не опознал бы в нём недалёкого громилу из подвала, брызжущего слюной и ругательствами.

— Странные люди, — насмешливо сказал он в пустоту, — признают итальянскую культуру и науку, но стоит показать им образ типичного мафиози, как знания эти волшебным образом улетучиваются. Может ты гений в финансах, русский. Но такой же зашоренный, как и местные янки. А всего-то показать себя глупее, чем есть на самом деле, и вы охотно идёте туда, куда нужно типичным мафиози.

* * *

— Брысь отсюдова! Бессовестной какой! — Лесли, вертлявый парнишка из Арканзаса, — со смехом вылетел их кухни, а над его головой (метра на полтора выше) просвистел половник, обдав брызгами чего-то остро пахнущего, — да что же это такое?! Ууу… злыдень!

Остановившись в дверях, Роза потрясла пухлыми чёрными руками над головой в лучших традициях американских низкопробных ярмарочных спектаклей. Убедившись, что внимание братства приковано к ней, повариха начала традиционный спектакль.

— Где это видано, чтобы молодой белый господин из хорошей семьи вёл себя как негритёнок из трущоб!? Вот ужо отпишу вашему батюшке, он вам пропишет горячих! Уж на что у меня невестка дурында бессовестная… и где это мужики таких находят только? И то внучата не позволяют себя так вести себя! Знают, что влетит от отца или от меня!

Мулатка потрясала руками, взывала к богу и родителям молодого господина. Наконец, окончательно застыдив Лесли и убедившись, что противник деморализован, Роза гордо вздёрнула подбородок и удалилась в своё царство походкой перекормленной утки.

— И не недоедает тебе дразнить Розу? — Интересуюсь у плюхнувшегося рядом со мной штатного шута.

— Неа! У нас дома такая же, — слышу нотки ностальгии, — ей хоть раз в неделю нужно проругать кого-то, иначе скучно. А так праведный гнев выпущен в сторону грешников, грешники повержены, и… заметили, какие она после наших ссор пироги печёт?

— А ведь действительно, — поражается один из братьев, — Джокер, поганец этакий… быть тебе доктором психологии!

Усмехнувшись горделиво, арканзасец промолчал так красноречиво, что всем стало ясно — он и не сомневается… быть! И непременно великим!

Если честно, этого худощавого парнишку с большим тонкогубым ртом, вечно растянутым в ухмылке, я опасаюсь. В братстве одноклеточных нет вовсе, но Джокер… Если отбросить в сторону семейные связи, то этот невзрачный арканзасец один из самых опасных людей в братстве. Умён… но этим никого не удивишь.

У Лесли интеллект работает на каких-то иных принципах — очень сложно, почти невозможно просчитать. Единственный недостаток — он слишком Джокер. Излишне богатая мимика, дёрганые движения… публичным политиком ему не быть.

— К Жаннет? — С ноткой еле уловимой зависти поинтересовался тем временем Джокер после ужина.

— Угу… хочешь, с такой же черняшкой познакомлю?

Лесли оглянулся воровато и сглотнул.

— Отец чёрных людьми не… а, ладно! Он далеко, а запретный плод сладок! Есть чтоб совсем черномазая? Ну и… нормальная на лицо, а не обезьяна.

— Если прям сегодня… — задумываюсь, — слушай, а давай с нами? Я сегодня в Гарлем^[45] сперва, Женнет выгулять и Армстронга^[46] послушать.

— Нравится джаз? — Лесли закачался, имитируя джазовых музыкантов.

— Так… за неименьем лучшего. Скорее, просто хорошую музыку от хороших музыкантов уважаю, а джаз или классика…

— Уважаю, — серьёзно сказал Лесли, — а я вас не стесню?

— С чего? Армстронг, потом клуб какой-нибудь негритянский там же… до полуночи где-то. С тобой или без тебя, без разницы. Да и… подруг у Жаннет полно — таких же, из Нового Орлеана… смекаешь?

Ради хохмы поиграл бровями и Джокер охотно отзеркалил.

— А то!

— Учти только, что они хоть и содержанки, но не проститутки. Разницу понимаешь?

— Нормально! Квартирку сниму, да потешусь несколько… пока не надоест. Понимаю. Ох… — потянулся он, — и дорвусь я до чёрненького!

Примечания

45

Гарлем в те годы был хоть и безусловно опасным местом, но рассадником криминала стать не успел. Просто нехороший район с этническими особенностями. В те годы именно в Гарлеме была сконцентрирована культурная жизнь чернокожих и цветных граждан США.

46

Луи́ А́рмстронг (англ. Louis Daniel «Satchmo» Armstrong; 4 августа 1901, Новый Орлеан, Луизиана — 6 июля 1971, Нью-Йорк) — американский (чернокожий) джазовый трубач, вокалист и руководитель ансамбля. Оказал (наряду с Дюком Эллингтоном, Чарли Паркером, Майлсом Дейвисом и Джоном Колтрейном) наибольшее влияние на развитие джаза и сделал многое для его популяризации во всем мире.