Тайна пролива «Врата скорби». Том третий

Василий Лягоскин

Победа над Спящим богом завершила цикл приключений полковника Кудрявцева и его товарищей в далеком прошлом Земли. И… открыла новый! Что ждет их в новом мире и что это за мир? Какое задание предстоит теперь выполнить людям, уже отстоявшим право человеческой цивилизации на существование? На эти вопросы, несомненно, ответ найдется. Потом – когда будут отражены первые атаки непримиримых врагов, и рядом, плечом к плечу, встанут новые друзья.

Глава 3. Валерий Ильин. Комендант и строитель

Дорогу от Северного порта до подвала цитадели Валерий Николаевич практически не заметил. Он настолько углубился в собственные мысли, в которых задачи сегодняшнего дня причудливым образом переплелись с картинками такого далекого прошлого, почти забытого в круговерти дел, что мягкий толчок остановившегося электромобиля так и не вырвал его из раздумий. Зато увесистая затрещина Анатолия, который уже выскочил со своего водительского места, и даже открыл для коменданта дверцу, мгновенно вернула Ильина на грешную землю; точнее в тот самый подвал.

— Чапай думает?! — улыбнулся Никитин.

Валерий Николаевич на затрещину нисколько не обиделся. Он знал, насколько тяжела рука у бывшего тракториста; теперь же он скорее огладил; встряхнул немного мозги задумавшегося коменданта. Он тоже улыбнулся и кивнул.

— Думаю, — не стал он отрицать очевидного, — причем по делу!

— А сразу за несколько дел думать не можешь? — не очень складно спросил Анатолий, — как Цезарь… ну, или как я.

Комендант чудовищному самомнению тракториста удивляться не стал; давно привык. Он поспешил за командиром, широкая спина которого уже почти скрылась за первым лестничным пролетом.

А Никитин уже обогнал полковника.

— Ишь, как проголодался!.. Надо бы лифтами заняться, — все-таки отвлекся Валерий Николаевич, догоняя полковника Кудрявцева, — который месяц шахты пустыми стоят. А мы тут скачем, как зайцы, или… как динозавры.

Он передернул плечами, вспомнив беспримерную битву со зверем. Это заставило мозги совсем расслабиться, отвлечься от проблемы, о которую бился практичный разум Ильина. Впрочем, кое-какие наметки у него были…

Дорога до столовой была короткой — по времени не больше пары минут прогулочным шагом. Но и за это время командир успел поставить коменданту задачу. «Жизненно важную», — как определил сам.

— Видел, Валерий Николаевич, что тираннозавр натворил на пластмассовой плантации?

В сердце коменданта кольнуло. Перед глазами опять встали искореженные, изломанные деревья; их длинные ветви, извивающиеся, подобно пожарным шлангам, выпущенным неопытными руками, и извергающими на почву струйки бесценной волшебной жидкости.

— Я уже распорядился Левину выгнать из ангара «Варяг» — с полным экипажем по форме два.

Ильин кивнул. Форма два означала, что «Варяг» сейчас выйдет на патрулирование, не имея на борту свой первый, и главный экипаж — во главе с самим полковником. Вторым экипажем командовал майор Цзы.

— Сколько у нас передвижных емкостей под жидкую пластмассу?

— Два десятикубовых танка, — тут же ответил Валерий Николаевич, — и по две смены работников на каждый. Готовы в бой хоть сейчас.

— Ишь, ты, «в бой!», — усмехнулся командир, — хотя ты прав. У нас сейчас каждая секунда — это бой. И противников у нас… не знаю пока сколько, и каких. Но нужно быть готовым ко всему. Согласен?

— Согласен, Александр Николаевич.

— Вот и отправляй свои танки в бой. Но помни! Главное — безопасность. Приказы майора обсуждению не подлежат. Действуй.

Комендант действовал на ходу, почти на бегу — отдавая распоряжение по рации своим самым надежным, проверенным не раз, помощникам — двум Сергеям. В столовую он ворвался разгоряченным, со своим главным оружием — рацией — наперевес. И тут же замер у порога.

В большом зале столовой естественно, витали вкусные запахи; Валерий Николаевич невольно отыскал взглядом главную «виновницу» этой волшебной ауры.

— Нет, — поправил себя комендант, — волшебной и бесконечно домашней атмосфера здесь была вчера, позавчера, и много дней до этого. А сегодня, сейчас, в ней больше тревожного ожидания, и надежды. Связанной, конечно же, с фигурой Александра Николаевича — вон он садится за стол рядом с Машей Котовой. И Зинаида, кстати, одной рукой пытается разгладить лохмы Анатолия, а другой не отрывает взгляда от главной на сегодня точки столовой — того самого столика.

Тракторист тем временем с жадностью, чуть ли не рыча, расправлялся с очередной переменой блюд. Но от центрального стола — Ильин не сомневался — тоже не отрывался. А когда командир поднялся, призывая всех к вниманию, тракторист сорвался со стула, и с руками полными снеди, помчался занимать свое постоянное место — в первом ряду совещания. «Именной» стул ждал его, как и самого коменданта, и Зинаиду, и…

— Нет, — Валерий Николаевич оглядел длинный ряд замерших в ожидании товарищей, — все остальные на месте. Даже Иринка с Бэйлой сдали смену, и сидят, готовые включится в полемику. Особенно Ирина, свет Васильевна. Эту командиру придется еще и осаживать.

Сам комендант — будь его воля — ограничился бы вот этим первым рядом. Вслух это ни разу не произносилось, но именно здесь расположился узкий круг людей, который когда-нибудь, в далеком будущем, назовут элитой — интеллектуальной, научной, военной… и художественной тоже. К последней категории Валерий Николаевич причислил, прежде всего, Иру Жадову, которая, несмотря на внушительные размеры (больше трех метров роста), по-прежнему ловко справлялась с музыкальными инструментами. Ильин даже как-то пытался поспорить на эту тему с командиром, выставив в качестве главного аргумента то обстоятельство, что в большом хоре на две с лишком сотни глоток (включая детей) истину порой отыскать ох, как нелегко.

— Согласен, — кивнул тогда Александр Николаевич, — повседневные проблемы мы решаем именно так; даже еще более узким составом — прежде всего со специалистами. Но вопросы, касающиеся будущего, самой жизни каждого из нас… нет, Валерий Николаевич, ты не прав. Предложения, скорее всего, будут именно от вас — от тебя, Алексея Александровича, Анатолия, доктора Брауна. Но одобрить наше решение должны все. И еще — прочувствовать причастность к общему делу. А это, доложу я тебе, совсем не пустяк.

Комендант плюхнулся на свой стул, и кивнул командиру: «Все распоряжения отдал; люди уже выехали». Кудрявцев в ответ не кивнул; он явно был уверен, что огромная махина организма, который представлял собой человеческий коллектив, сдвинулась с места, и начала медленно, но верно набирать ход — в верном же направлении.

— Итак, — встал командир, — сегодня коротко и по существу. Профессор Романов (взмахом ладони Кудрявцев остановил Романова, готового вскочить на ноги) сведет воедино все факты, и доложит нам, куда нас забросил очередной выверт судьбы. А пока я сам готов констатировать, что место, где мы оказались, имеет три важнейшие составляющие, без которых нам бы не удалось выжить — какими бы могучими магами и волшебниками мы не были. И эти три всем известных компонента — солнце, воздух…

— И вода! — выкрикнул тракторист, наконец-то проглотивший огромный кусок снеди.

— Да, — не стал отвлекаться на воспитание несдержанного товарища командир, — теперь по порядку. С воздухом, как мне представляется, пока никаких проблем нет. Доктор Браун доложил, что чего-то необычного — болезнетворных микроорганизмов, возбудителей аллергических реакций не обнаружено. И вообще (он отогнул рукав камуфляжной куртки и посмотрел на часы), за один час сорок две минуты, что мы находимся здесь, ничего необычного с этой стороны мы не ощутили. Или кто-то чувствует себя как-то… необычно?

Зал молчал.

— Хорошо, — продолжил командир, — второе. Вода. Сержант Левин, доложите!

— Центральный источник функционирует в обычном режиме, — начальник охраны вскочил и вытянулся во весь трехметровый рост через два стула от коменданта, — насос исправно качает воду в резервуар Цитадели. Она полна, а это…

— Все знают, — велел продолжать командир, — не отвлекайся.

— Резервная линия — от реки, увы, не работает. Самой реки тоже не наблюдается. Хотя не мешало бы сгонять в разведку…

— Вместе сгоняем — позже.

— Трубы куда-то ведут, товарищ полковник. Канализация работает исправно.

— Хорошо. Это все?

— Позвольте мне, Александр Николаевич, — комендант не мог не подняться; ведь это именно его идея, горячо поддержанная Александром Салоедом, сейчас выводила проблему воды на качественно новый уровень.

— Говори, — кивнул командир.

— У нас еще четыре пруда — во внешнем поясе. Да вы и сами видели пару из них, из Северного поста. С ними — на первый взгляд — все в порядке. А это — с учетом размеров — сто на сто метров, да на десять метров глубины — четыре по сто тысяч кубов воды. Чистой и свежей — благодаря материалу, из которого эти пруды изготовлены. Два пруда зарыблены, но два вполне можно использовать, как альтернативные источники.

Толик Никитин сидел рядом с Ильиным. Теперь и он вскочил — не спрашивая никакого разрешения.

— Чистые, говоришь, да свежие? Чистые, может быть. А температура в них на солнышке с каждой минутой… Скоро вода в них закипит, и будем мы на ужин есть уху — целых две сотни тысяч кубометров. Не обожрись!

Полковник Кудрявцев на эмоциональный всплеск души тракториста отреагировал лишь довольным кивком:

— Вот мы и перешли к нашей главной проблеме — солнцу. Где у нас тут Ульянова? Готова доложить?

— Готова, Александр Николаевич, — «баба Люба» была бледной, но вполне спокойной, сосредоточенной, — по моим прикидкам, два… ну, три дня растения выдержат. Самые засухоустойчивые — неделю, не больше. Так что самое время заканчивать совещание и бежать собирать, что еще можно. Пока все не превратилось в сухофрукты. Холодильники у нас есть. Так что долго протянем.

— А потом? — опять вскочил с места неугомонный Анатолий, — баранов летающих есть будем?

— Надо будет, съедим, — одернул его командир, — а ты, Анатолий, говори по делу. Есть предложение — докладывай.

— Крышу надо строить, командир, — горячо отреагировал тракторист, — надо всем городом. И микроклимат внутри заранее запрограммировать. Для вас это, товарищ полковник, раз плюнуть!

— Раз плюнуть, говоришь? — усмехнулся полковник, — я то плюну! А ты площадь этой крыши подсчитал? Сколько лет мы ее будем строить? За это время не только деревья — мы сами в мумии превратимся.

— Вот, Александр Николаевич, — Котова тут же сунула под нос командиру калькулятор, — с учетом скатов, да всяких нахлестов и обрезков, надо будет перекрывать не меньше миллиона двухсот тысяч квадратных метров. Разделить на производительность нашего пластмассового производства?

— Дели, — разрешил полковник, — но доложишь позже. А пока есть еще предложения?

Тракторист открыл было рот, чтобы продолжить, но тут не выдержал комендант. Он сильно дернул товарища за рукав, и тот плюхнулся на мягкое сидение. А сам Ильин вскочил, и запнулся, не зная, с чего начать. Кудрявцев с Котовой поощрительно улыбались ему, и Валерий Николаевич набрал полную грудь воздуха.

— Я тут вспомни, как мы с Ларисой и внучком в последний раз в Эмираты ездили.

Супруга, которая сидела за спиной Ильина с внуком на коленях, чуть слышно вздохнула; комендант почти сбился с мысли, но справился, продолжил:

— Там как раз наша сегодняшняя проблема была. Такое же жаркое солнце, и мы — вместо деревьев и кустарников. Ну, и всего остального — прудов там…

— Не тяни, Николаич, — теперь тракторист дернул товарища за рукав.

— Так мы там спасались под тентами. Одна проблема была — каждые полчаса надо было лежаки двигать — вслед за солнцем. И свой, и Лорин… в общем, все три.

В зале раздались смешки, и чей-то совсем не злой возглас: «Жили же люди!».

— Здесь, — полковник остановил взгляд на коменданте взгляд, — такой проблемы не будет.

— Как так?! — раньше Ильина отреагировал Анатолий, снова вскочивший с места.

— Каждый мог заметить, — начал объяснять Кудрявцев, — что солнце с самого начала было не в зените. Тени, пусть небольшие, но есть. Так вот — за прошедшие час сорок восемь минут ни одна из теней не выросла, и не уменьшилась. И вообще не сдвинулись с места ни на гран. А это означает, что надежд на скорый вечер, и ночь практически нет. Что касается предложений… мне понравилась твоя аналогия с курортом, Валерий Николаевич. Как ты там… позагорал под тентом, а потом?

— Потом в отель, конечно же.

— А там, — мечтательно закатил глаза тракторист, — кондиционеры, все включено… вино с водкой бесплатно. Хаммамы, массаж, танцы до упаду. Точно?

Он скосил хитрый глаз на соседа, и Валерий Николаевич невольно кивнул. Но ответил Никитину командир:

— Вот это мы и возьмем за первоначальный план. Строим тенты, пропускающие лишь нужное количество солнечного излучения — хоть какую-то часть садов и огородов спасем. А потом начнем строить купол — с учетом не только солнца, но и всех других опасностей. Судя по тому, что мы уже видели, любое изменение ситуации может стать катастрофическим.

— Еще каким, — пробормотал рядом тракторист, но его скорее всего, услышали все, — динозавры с дубинками бегают, птицы железом дерутся; другие таким дерьмом какают, что не знаешь, куда бежать. Что еще?

— Алексей Александрович, — полковник поднял с места профессора, — задание вам. Прошерстить всю «Википедию». Предусмотреть все виды возможных катаклизмов — от кислотных дождей до града размером… с цитадель; от ураганов до извержения супервулкана. И, конечно же, меры противодействия им. Вот это ты должен будешь доложить, как только мы приступим к строительству нашего «отеля» — точнее, крыши над ним. Понятно?

Профессор кивнул

— Ну, тогда заканчиваем, — полковник опять глянул на часы, — пора браться за наши тенты.

— Товарищ полковник! — буквально возопил тракторист, подпрыгивая на месте, — я же как раз об этом не успел сказать! Можно ведь все деревья сохранить! И огороды, и пруды!

Люба Ульянова сидела метров за пять от тракториста; теперь же она в одно мгновение оказалась рядом с ним, загородив обзор сидящей рядом Бэйле.

— Да я, Толик… хочешь, я прямо сейчас расцелую тебя?!

Никитин от неожиданности опять сел и вцепился в супругу. А потом расплылся в улыбке, вцепившись в руку Бэйлы:

— Меня есть кому целовать. А ты пока садись сюда, на мое место, а я речь говорить буду. Можно, товарищ полковник?

— Говори, — разрешил командир, — только покороче, по существу.

— А я всегда по существу говорю, — пробормотал тракторист, поворачиваясь к залу; теперь его услышали немногие — тот же комендант, и, конечно же, Кудрявцев.

Анатолий хитро улыбнулся залу, и неожиданно… запел. Причем песенку довольно известную; детскую и изрядно похабную:

«Я проснулся в шесть часов,

Нет резинки от трусов!

Вот она, вот она…»

— Бац! Бац! — Валерий Николаевич только теперь понял, зачем Никитин отошел подальше от первого ряда — конечно же за пределы крепких ладошек Бэйлы и Любы Ульяновой.

Но их успешно заменила Маша Котова, «наградившая» его двумя крепкими затрещинами, и еще зашептавшая — громко и зло:

— Ты что поешь?! Здесь же дети!

— Да я же не до конца, — тракторист почесывал затылок, но по-прежнему улыбался, — тут самое главное слово — резинка. Представьте себе (он повернулся к Марии, точнее — к командиру) наш стандартный блок метр на полметра на полметра. И программу, что в него заложит товарищ полковник — до застывания пластмассы.

— Какую программу? — Кудрявцев улыбался; он, скорее всего, уже догадался о задумке тракториста, но отнимать у него лавры первооткрывателя не хотел.

— А вы этому блоку нашепчите, товарищ командир, что-то вроде: «Ты — кусок резины. Мягкий и необычайно пластичный — можешь растягиваться до бесконечности». Ну, до бесконечности нам не нужно, а в реечку квадратным сечением в два с половиной сантиметра вытянуть будет не проблема. Сколько это будет реек из одного блока, Марья Васильевна? А в час — учетом десяти имеющихся форм, и десяти минут на одну партию?

— Двадцать четыре километра, — тут же подсчитала Котова.

— Должно хватить, чтобы каркас надо всем садом сколотить. Точнее, склеить, — поправился Анатолий, — это я по привычке — вспомнил, как раньше в лесничестве пленкой теплицу покрывали. Теперь так же действовать будем, только со знаком «минус» — не обогревать наши «теплицы», а охлаждать… ну и остальные плюшки — это уже вопрос к специалистам. К тебе, баба Люба.

«Баба Люба» уже стояла на ногах.

— И где мы эту пленку возьмем?

— Да из тех же блоков, — пожал плечами тракторист, — только теперь будем тянуть их по широкой стороне. А товарищ полковник «прикажет» ему растягиваться в пленку… толщиной, хотя бы, в миллиметр. Тоньше не надо — она ведь застынет; порезаться можно. Так что — вперед, и с песней. Сколько там времени понадобится, чтобы перекрыть весь сад?

Мария Васильевна шустро сновала пальцами по кнопкам калькулятора без его вопросов.

— Вот, — предъявила она, наконец, всем маленький экранчик, — из одного блока получится двести пятьдесят квадратных метров «пленки». В час это пятнадцать тысяч… Так что на сад площадью в семь с половиной гектаров понадобится… всего пять часов. Плюс каркас, плюс монтаж…

— Да уже через полтора часа первые деревья могут вздохнуть свободно, — воскликнул Анатолий.

Валерий Николаевич понял, что эти мысли в голову тракториста пришли не спонтанно; что он обдумывал их; считал и пересчитывал квадратные метры всю дорогу от Северного поста; и здесь, жадно заправляясь деликатесами Зинаиды.

— А ведь действительно может сразу несколько дел делать, — уважительно подумал он, — до такого никакой Цезарь не додумался бы!

Гораздо эмоциональней выразила свои эмоции Люба Ульянова. Она запрыгала на месте, что-то невразумительно крича, а потом подскочила к Анатолию — с обещанным поцелуем. Но разве могла она опередить снайпера израильского спецназа; пусть беременную. На шее счастливого тракториста уже повисла не менее счастливая Бэйла…