Банкир. Книга третья: Младший брат бога

Василий Лягоскин

Как в сказке – пришел и победил дракона. На пути Александра, старшего менеджера банка «Восточный» и Мастера Боя максимального для мира Ваалдам Уровня, действительно появится дракон. Но и его, и других врагов, которых у клана «Восточный банк» хватает, наш герой побеждает, используя не только обретенные навыки и знания, но и обычную земную логику…

Глава 4. Стрела, способная убить бога

Мастер отвлекся совсем ненадолго, но и этого хватило, чтобы в структуре клана гоблинов произошли разительные перемены. Может, для клана, который был самым большим по численности в мире Ваалдам, потеря одного члена значила не очень много. Но Бобла не была рядовой гоблиншей. Она, как понял Александр, взвалила на свои старушечьи плечи руководство обширным хозяйством клана. А теперь почти вся истаяла; вместе со своим балахоном, который впору было развеять по миру — точно так же, как гоблины, или само время сметут навсегда на свалку истории то, что осталось от свидетельств злодеяний Гоблы.

— Точно, — вдруг понял Мастер, — ее одежка тоже сейчас превратится в прах, а сама бабулька словно следует за душами тех, кого погубила ее собственная бабка… в шестом поколении.

И на это действо, означавшее какое-то движение внутри гоблинского общества, Бобл с Гоблом отреагировали на удивление спокойно. Они лишь отступили в стороны, отпуская на волю истаявшую плоть родственницы. Казалось, их больше волновало то, что происходило сейчас за спиной Командира. Он, кстати, тоже чувствовал, как его буквально захлестнуло волной обиды, и даже негодования. И исходила эта волна от эльфа, который без всяких слов словно кричал Главе и всему миру:

— Старший, обернись! Вот оно; вот то, чего мой народ был лишен долгие сотни лет!

Мастер повернулся неторопливо; только убедившись, что на полу истаяли последние искорки заемной жизни Боблы. Мана, которой она питалась последнюю половину жизни, и из которой, по сути, и состояла, вернулась в родную среду. Александру почему-то больше всего было жаль старуху именно поэтому — что долгие годы она жила, не имея никаких потребностей плоти; ни еды, ни сна, ни других телесных радостей и бед. Он представил себя на ее месте — через сотню, или даже тысячу лет, и содрогнулся — понял, что законы плана реальности мира Ваалдам вполне допускают это. А если не сопротивляться — то и заставят его последовать по этому пути.

Вот где была самая настоящая жизнь — это в лице Ильярриэля. Такого ликования, какое сейчас заполнило эльфа, Саша, пожалуй не видел еще никогда. А тот, мгновенно забыв об обиде на Старшего, на его невнимание в такой торжественный момент, только теперь потянул из-за спины длинный лук, уже готовый, чтобы наложить на него стрелу. И стрела появилась; в туле, но в единственном числе — словно это была драгоценность, рядом с которой не было места всем другим остроклювым сестрам.

Именно на нее в первую очередь и обратил внимание Мастер; не на то, с каким трепетом вынул ее из тула Ильярриэль, а на ману, что она несла с собой…

— Нет! — воскликнул себе и помощникам Мастер-артефактор, — в ней нет маны, кроме той, которую она вбирает и отдает обратно в пространство этого мира; зато есть готовность вобрать в себя силу… такую большую, что мне трудно представить ее размеры. Джесси, Умник, как это может быть?

Преодолев слабое препятствие в виде пальцев эльфа, Мастер поднес длинную стрелу к глазам. Она была изготовлена из дерева; Саша, дипломированный лесник, мог даже поклясться, что это самый обычный дуб. Но вот Руны, что покрывали всю ее поверхность, и даже внутренности… Они потрясали своей сложностью, красотой и… незавершенностью!

— Джесси, Умник — как это может быть? Вы видите это?!

– «Не только видим, Шеф. Пытаемся записать ее в памяти, и расшифровать. Хотя есть предположение, что последнее вряд ли удастся — при текущем Уровне Ментального, и Артефакторного мастерства Основного Носителя».

— Ну, и на этом спасибо. Главное — зафиксируйте все в памяти. А позже поработаем.

– «Шеф, есть одна зацепка».

— Слушаю, Умник.

— «Анализ объемной картинки Руны показывает, что это единое плетение. Один конец Руны закреплен на острие стрелы. Другой уходит… в никуда».

— Как в песне, — отреагировал Мастер: «Есть у революции начало, нет у революции конца».

Он повернулся к эльфу, на лицо которого по мере течения сверхбыстрого разговора Шефа со своими помощниками возвращалась почти детская обида — дали подержать в руках игрушку, и тут же отобрали. Александр поспешил вернуть стрелу новому хозяину Лука, со словами:

— Что же, друг Ильюша, боезапас у твоего костюма какой не солидный? Всего одна стрела!

— Этой стрелой можно убить бога! — торжественно заявил эльф, — во всем плане нет больше такого оружия!

Мастер вспомнил дикую боль в собственной ладони, что причинял истаивающий черный прут в номере трактира, и фигуру Аблиза, разрубаемого на куски, а потом превращавшегося в ничто, и заявил; почти так же торжественно:

— Ильярриэль! Говори только за себя… ну, за клан — если он даст тебе такие полномочия. А за весь план… я даже не могу представить, какие чудеса могут таиться в мирах. Да один наш Ваалдам чего стоит!

Теперь волны каких-то чувств, в которых Мастер Общения быстрее всего распознал нетерпение, шли от гоблинов — в самом прямом смысле слова отряхнувших зеленые ладони от воспоминаний о бабуле; праха от него не было.

— Ураганы, — сказал Бобл.

— Ждать не будут, — добавил Гобл.

— Ну, и нам тут делать больше нечего, — ответил им Шеф.

Он обвел взглядом совершенно пустой подвал, и добавил в светлячки маны. Теперь, как он понимал, это большое помещение, самое, наверное, защищенное в Убежище, потеряло статус святилища.

— А значит, — заявил он, поворачиваясь от дверей в зал, освещение в котором должно было проработать не меньше трех долгих ваалдамских суток, — здесь могут с относительным комфортом расположиться не меньше сотни гоблинов. Сколько, вы говорите, всего тут вас прячется от стихии?

Гобл с Боблом даже плечами не пожали; скользнули мимо него в дверной проем, и дождались гостей на дворе. Там уже распоряжалась какая-то другая старушка. На вид не менее древняя, чем Бобла, но, как понадеялся Шеф, состоящая из плоти и крови. Но то, чем она сейчас занималась, удивило Александра. Немногие коротышки, что стараниями Мастера пришли сюда, в Убежище, не с пустыми руками, сейчас, следуя ее суетливым жестам, раскладывали котомки, заполненные морковью, на две неравные кучи. Там их, кстати, уже ждали такие же неравные ряды контейнеров, которые изнутри были словно окрашены — красным цветом ящики с клубникой, и оранжевым — с апельсинами.

Умник, отвечающий в их маленьком внутреннем клане за счет, тут же заявил:

— «Соотношение объемов продукции в двух долях определено как 9 к 1».

— Понятно, — протянул Александр, — во времена татаро-монгольского ига это называлось десятиной.

Ткнув пальцем в меньшую кучу, где ящиков и котомок было всего ничего, он предположил, что именно она предназначена для неведомого «Батыя», настоящее имя которого было…

— Это для кого? — спросил он, заставив вырвавшихся вперед «братцев-кроликов» резко повернуться.

Гоблины помолчали не меньше десяти секунд, пока Гобл не ответил; явно нехотя:

— Для нас…

Бобл тут же цыкнул на него; едва не плюнул — так редко были расположены клыки в его челюстях.

— А это? — теперь палец Мастера показывал на внушительную кучу, где набитые корнеплодами котомки полностью покрыли ящики с ягодами.

Как он и предположил, ответа не последовало. Логической цепочки, а несколько звеньев для нее уже хранились в памяти Основного Носителя, он строить не стал — решил, что при необходимости сможет вырвать эту страшную тайну у хитрых гоблинов. Может, используя их же главное оружие — хитрость. А пока он громко скомандовал:

— По машинам!

Гром с Тарзаном, и практически не отстающая от них пара гоблинов исчезли в десантном отсеке «Арматы» безмолвно. Зай успел помахать кому-то рукой, а Ильярриэль, прежде чем ступить на лесенку, услужливо предложившую ступени с его стороны кабины, чуть недоуменно заявил:

— Вообще-то у нас только одна машина…

Экспедиция, по распоряжению ее начальника, возвращалась на базу не с пустыми руками. Александр повторил операцию по сбору урожая на морковной, а потом и на луковой ниве, заполнив салон командно-разведывательной машины острым запахом лука. Потом «Армата», миновав две полосы препятствий, в которые превратились Дороги Ушедших, ненадолго застряла поочередно на апельсиновой, и на клубничной плантациях. Причем Саша, собиравший урожай вместе с Ильюшей и трактирщиком, опять усомнился в своих математических способностях; пустых контейнеров, что подавали им тролли с гоблинами, оказалось явно больше, чем рассчитывал Мастер. И только приглядевшись к веселым глазам нелюдей, и их измазанным в красный и оранжевый цвет физиономиям, он понял, что с математикой у него все в полном порядке; как и с аппетитом у бойцов. Еще он осознал, что сейчас наступил тот самый момент, когда Бобла с Гоблом можно было смутить, разговорить, и добиться от них признания.

Помешал эльф. Он протянул руку вдоль направления нивы, в сторону, противоположную столице, и практически закричал:

— Старший, ты видишь это?!

Увидели все. И все дружно выдохнули, с разной степенью изумления, и даже некоторого страха:

— Ураган!

На горизонте действительно все стало черным; прежде Александр сказал бы, что оттуда, от пределов разведанных земель, идет буря, готовая пролиться на их головы мощным ливнем. Зай словно сумел прочесть его мысли; добавил:

— Да, это Ураганы. А вместе с ним тучи песка и камней. Не позавидую я тому, кто встанет на их пути без защиты.

Словосочетание: «Встанет на их пути», — почему-то задело Александра; заставило напрячься в душе сразу всех Мастеров, а особенно Мастера-оракула. Эта ипостась его натуры словно уже предвидела — встать придется, и очень скоро.

— «Саша, даже и не думай!», — строго предупредила его Джесси, а может, Ольга Ивановна.

Последней Мастер и ответил:

— Я и не думаю, Ольга Ивановна. Оно как-то само получается. И в мир этот попал не по своей воле, и…

Он замолчал, понимая, что не получится скрыть от своей второй половинки — все то невероятное, что происходило с ним в последние несколько дней, и казавшееся случайным, никак не зависящим от их общих намерений, на самом деле так четко подпадало под пункты выработанного стратегического плана, что…

— Так, что… если понадобится оказаться в эпицентре урагана, — заявил он, наконец, — значит, мы там и окажемся. Его величество план заставит.

В родной дом, в трактир «У веселого гнома»; точнее, в гараж при нем, они едва въехали. В это просторное помещение, где самым большим и единственным предметом, не упрятанным в шкафы, был Комбайн, кто-то из членов клана, имевших ключ, тоже запустил гоблинов. Александр не стал сразу заводить «Армату» вниз, в открытые двери — побоялся задавить мелюзгу, что носилась по гаражу. И не выскакивала наружу только из-за окриков старших. Мастер Общения, да и обычный человек, не так давно сам бывший таким же постреленком, сразу нашел способ выманить малышню, а с ними и их родителей и бабушек с дедушками наружу; хотя бы на время.

— Бобл, Гобл, выгрузите-ка наружу пару ящиков с клубникой, да апельсинами. И отойдите сами.

Гоблины выполнять приказ не спешили; встали с такой неохотой, и грустными физиономиями, что Мастер, даже не строя никаких цепочек, понял, что сейчас внизу повторится процесс дележки, какой он наблюдал перед Убежищем. И опять не в пользу зеленокожего племени.

— Отставить! — рявкнул он, заставив неразлучную пару разогнуться в высоком салоне командно-разведывательной машины; продолжил он уже словно в раздумьи, — интересно, если мы все сейчас разгрузим на кухне, а потом раздадим всем по порциям — помытыми, почищенными, и даже, быть может, в виде компота — это будет считаться нарушением Договора?

— Нет! — гоблины подскочили на месте, едва не достав лысыми зелеными макушками до потолка, — не будет!

— Ага, — заявил Шеф, одаривая их насмешливым и ироничным взглядом, — значит, все таки Договор есть. А любой договор можно расторгнуть.

— Договор на крови, — сквозь клыки процедил Гобл.

После долгой томительной паузы, которую сам Глава не захотел нарушать, первым рот открыл трактирщик:

— Договор на крови невозможно нарушить, — проговорил он, — пока есть хоть капля крови в одной их договорившихся сторон.

— Вот, — добавил про себя Александр, — ключевые слова здесь «Одной из сторон». Если вычесть из нее гоблинов, чьим Главой — как бы этого не хотелось избежать, мне, наверное, придется стать, остается… кто?

Дожимать парочку, опустившую носатые лица к полу, он не стал — мало ли какие еще каверзные пункты были у того Договора.

— Ляпнут сейчас что-нибудь лишнее, и повалятся двумя кучками мяса и дерьма, которое даже использовать нельзя — только на потраву диким зверям. Или развеятся, как уже две их бабушки недавно. Нет — главное, один обходной маневр мы придумали, а остальное… Остальное потом, после Ураганов.

Он отъехал чуть подальше, чтобы не придавить решивших нарушить запрет, и выпрыгнуть под колеса мальцов, и медленно (по той же причине) поехал вокруг трактира, к той его стороне, единственная дверь которой вела на кухню.

Территория вокруг, если и претерпела изменения, то очень незначительно.

— Зай, — повернулся он к трактирщику, готовому уже спрыгнуть из кабины, к ждущей внизу сестренке, — почему народ бездельничает? Ты что, не оставил никаких указаний?

— Оставил, Старший, — задержался на верхней ступени трактирщик, — набираться сил, и ждать окончания Ураганов. Потом продолжить уборку. Убирать все, что они принесут с собой, и наломают здесь.

— Так вот в чем причина такой вроде бы бесхозяйственности рачительного во всем остальном Зая, — с опозданием догадался Мастер, — тут убирай, не убирай — через три месяца нанесет столько же, если не больше. А учитывая, что рабочих рук раньше было — четыре тролличьи, и неизвестно сколько гоблинских, которые явно не сделают лишнего движения… не прописанного в Договоре, то становится совершенно понятным, почему трактир сотни лет окружают эти развалины.

А это (заявил он уже Джесси) еще один повод разобраться с Ураганами.

Помощница на этот раз ничего не возразила.

Внизу их встречали всем кланом; исключая разве что Равнинных троллей, которые были представлены старшим, Грыстоком. В глазах ставших ему родными людей и нелюдей он читал сейчас столько вопросов о поездке, что замучался бы, наверное, отвечать на них до окончания сезона Ураганов. А последний, как уверяли старожилы, обычно длился не меньше сорокачасовых суток, и редко мог протянуться до трех. Но самый главный вопрос приберегла для него сестренка, Зея. С лукавой усмешкой в глазах она спросила, махнув в сторону открытой двери, откуда несло мощным кухонным запахом; на кухне Зеи это означало умопомрачительные ароматы готовой еды:

— Братик, кушать хочешь?

— Хочу! — Александр буквально внес на руках Зею внутрь кухни, и дальше, по проходу в обеденный зал, в котором сидело, стояло и передвигалось невероятное количество гоблинов.

Многие из них что-то неторопливо жевали за столами. Но только не за тем, который сам Мастер выбрал четыре дня назад. Он даже успел вспомнить, что это место оплатил кровно заработанными еще в родном мире копейками. А стол, оказывается, был уже накрыт. Причем недавно, словно их уже ждали.

— Впрочем, — подумал Шеф, примеряясь к самому аппетитному куску мяса на вершине горы, которая ждала его на блюде напротив его обычного места, — тут даже никакой цепочки строить не надо. До первого Урагана хорошо, если полчаса осталось. Понятно же, что мы будем спешить сюда из последних сил.

С двух сторон торопливо жующего Александра подсели Зай с Ильюшей. Напротив достаточно вольготно разместились тролли с гоблинами; вся сегодняшняя экспедиция была в сборе.

Минут через пять, когда гора в блюде перед Мастером потеряла не меньше половины своей вершины, а остальные уже жевали нехотя, Ильярриэль заявил, явно с каким-то превосходством глядя на противоположнный ряд за столом:

— А интересно, наверное, будет наблюдать за Ураганами в окна оранжереи?

Глава несколько остудил его иронию, кивнув троллям и гоблинам:

— Выпишу вам абенемент. На одно посещение ложи театра. Наверное ты прав, Ильюша, — повернулся он к эльфу, — зрелище будет незабываемым. Жаль, что меня с вами не будет!

Он притворно вхдохнул, готовясь наблюдать за первым актом «спектакля», который, вообще-то должен будет начаться только через полчаса.

— Как?! — первым, даже до троллей-гвардейцев, вскочил Зай, — а где ты будешь? Я с тобой, Старший!

Гром с Тарзаном выразили такое же желание совершенно без слов; буквально в мгновение стряхивая с себя сытую вальяжность, и превращаясь в смертельно опасных воинов. Опасных, естественно, для врагов клана. Только вот для того «врага», которому сейчас собирался противостоять их глава, ни ятаганы (которых у них пока не было), ни двадцать четвертый Уровень мастерства ничего не значил. Александр собирался противопоставить стихии собственное мастерство; в том числе знания и навыки Мастера Стихий.

— А что, — успел спросить он у Умника с Джесси — пока перед столом вырастали фигуры Зая и гвардейцев-троллей, — правильно я понимаю, что эти Ураганы не могут превысить по силе двадцать четвертый уровень? Или для них законы Ваалдама не писаны?

– «Теоретически закон нерушим, — заявила Джесси, очевидно уже смирившаяся с безумным замыслом Шефа, — однако в данном контексте это нкто не проверял. А если и осмелился проверить, никому об этом рассказать не успел».

— «По крайней мере, — добавил любящий во всем точность Умник, — в нашей базе данных таких данных нет. Может, они есть у присутствующих?».

— Не будем нагнетать, — решил Глава, — нам и так придется сейчас выдержать нелегкий бой — с Малышкой, Зеей и Банкой. Ну, и с Наденькой тоже. Если она, конечно, нарушила мой запрет, и сбежала из оранжереи. Интересно, успела она начистить картошки? Ужин в кругу семьи, кажется, отменяется…