Банкир. Книга пятая: Трудная дорога домой

Василий Лягоскин

Вместе с Александром, старшим менеджером банка «Восточный», магом и Мастером боя, в его родной мир, на Землю, попадают Разумные, которым даже пройтись по улице любого города проблематично. Два гоблина, эльф и демоница… Для Главы клана эти нелюди ближе абсолютного большинства землян. И потому, кроме разгадки тайны Алекса Вась Худоба, Александру нужно свершить практически невозможное – вернуть каждого из них домой. Каждого (или каждую) в свой…

Глава 3. Проклятие длиной в два тысячелетия

Александр уснул под брюзжание неугомонной Джесси

— «Как ты можешь спокойно спать, когда твои близкие находятся в опасности; быть может, на краю гибели?!», — попыталась возмутиться она.

— Край этот никак не кончается, — усмехнулся Саша, укладываясь поудобнее, — потому что связи с миром Ваалдам нет, а это означает… что?

Первым ответил Умник, чуть ярче подсветивший циферблат в левом верхнем углу интерфейсного экрана, показывавший, что время в мире, где Мастера ждали множество Разумных — от злобного Нагибая до сгоравшей от нетерпения Банки — замерло на половине четвертого ночи. Оно не остановилось полностью, но человеческий глаз был в состоянии разглядеть медленное вращение разве что секунд на циферблате.

— Можете развлекаться, — посоветовал помощникам Шеф, — подсчитывать, через сколько земных часов наступит рассвет в мире Ваалдам, и с какой скоростью понесутся к Равнинам лучи ваалдамского солнца. А я пока посплю…

Разбудило Александра, крепко спавшего без всяких снов, не шевеление эльфа на соседней кровати, а тактичное «покашливание» Умника, известившего, что в мир, который для пришельцев из иного мира пока ограничивался кусочком пустыни, и громадиной горы над ней, вторглись незваные гости.

— «Или хозяева, — уточнил компьютер, убедившись, что Шеф проснулся, — потому что подробная карта местности показывает, что этот пятачок пустыни является частной собственностью. А для Израиля такой большой кусов землевладения это, знаете ли…».

В «устах» бесстрастного Умника такое неопределенное восклицание значило много. Поэтому Мастер на стал потягиваться в постели и нежиться, добирая минуты до своих законных четырех часов, а резко сел на кровати, заставив эльфа, совершившего ту же процедуру несколькими секундами раньше, испуганно отшатнуться к стене, покрытой толстым ковром. На нем (ковре), кстати, был изображен лес с редкими деревьями-великанами, меж которых скользили ушастые охотники с луками. «Шутку» Сумки, частью которой являлось все вокруг — целый дом с комнатами и мебелью, и этим самым ковром — Саша оценил по достоинству. Особенно, когда оглянулся назад, и на той стене, повернувшись к которой проспал почти четыре часа, обнаружил такую знакомую фотокартину — крутые ступени, ведущие ко входу в родной «Восточный банк».

— А ты чего вскочил? — спросил он у Ильюши, — рано еще — шесть часов по местному времени. Или проголодался?

Эльф неопределенно пожал плечами; скорее всего, он и сам не знал, что именно его заставило подняться в то время, когда остальные жильцы этого временного Дома еще витали в предутренних снах.

— Наверное, предчувствует новые приключения на собственную… на собственные уши, — чуть улыбнулся Командир, вспомнив, как жестко обошелся с Ильярриэлем мир Ваалдам в последние их сутки там, в прежнем мире; вслух же пригласил его на улицу, — ну что — пойдем, посмотрим на новый для тебя мир?

Уже стоя на высоком крыльце Дома, Ильярриэль спросил — с очевидным запозданием, — а для тебя, Старший, этот мир не новый?

— Конечно, нет, Ильюша, — рассмеялся Александр, — это же Земля.

— Земля?!

На лице эльфа отразился целый букет эмоций — от жуткого любопытства до горького разочарования — словно ему обещали «путевку» в родной мир, и нагло обманули.

— Да, Земля, — так же весело подтвердил Мастер, — а это вон земляне, которые нам сейчас подтвердят это. Хотя, они больше похожи на…

Перед Домом остановился кортеж внедорожников — как один черных «Гелендвагенов» — общим числом в шесть штук, и номерами от «001» до «006». Саша хорошо помнил рассказы родителей, которым пару лет назад пришлось пожить в Земле Обетованной — как адептам медицинского туризма. Из них парень вынес твердое убеждение в том, что израильтяне, по крайней мере коренные, народ прижимистый; в основной своей массе предпочитают совсем дешевые малолитражки, и не озабочиваются о таких милых сердцу российских водителей вещах, как гаражи, платные стоянки, или автомобильные мойки. Для истинных евреев автомобиль, как утверждал когда-то Остап Бендер, а вслед за ним и Сашины мама с папой, был исключительно средством передвижения. Но не для двух колоритных персонажей, вылезших из представительского «Мерседеса» за номером «001». В задние дверцы люксового внедорожника вылезли два кряжистых здоровяка ростом гораздо меньше полутора метров, которых в мире Ваалдам любой принял бы за гномов. Здесь же, на Земле, да еще в Израиле… Мастер все же не сдержался, и выпалил прямо в сердитые лица, украшенные аккуратно подстриженными бородками; почти выкрикнул на гномьем языке:

— Мир вам, почтенные! Что вы забыли в таком пустынном месте, в такую рань? Или вы прибыли приветствовать наше прибытие в…

Его перебил тот «гном», что по внешним признакам был много старше второго; судя по чертам лица этот «второй» был его сыном:

— Кто ты такой, чтобы указывать мне, что я волен делать на своей собственной земле?!

Он выпалил эту фразу, и пораженно замолк — как и его предполагаемый потомок, и Александр. Потому что его речь, как и вопрос-приветствие Мастера Общения, были произнесены на языке гномов. Пусть не все слова были узнаваемы; пусть говорил он медленно, словно обкатывал каждое слово во рту, как камень, но это был именно гномий язык. А еще — Ментальный Мастер только теперь привлек к этому факту общее внимание — оба гнома чуть светились маной. Мастер еще и оценил ее Уровень, как очень невысокий; но главное — определил, что в младшем гноме эта мана была стабильной, а вот старший свои энергетические каналы явно истрепал. В них мана, запас которой и так был не очень велик, буквально истекала наружу; впитывалась окружающим пространством, словно вода пересохшими берегами арыка в полуденную жару.

Четверо Разумных замерли; Александр с Ильярриэлем на пороге дома, и два гнома-землянина внизу. Это противостояние, очевидно, очень не понравилось кому-то внутри других внедорожников. Дверцы первого из них, и двух других (не удивительно, что они носили номера «002» и «003») распахнулись, и на песок пустыни высыпало больше дюжины мужчин, которые имели вполне земную («Семитскую», — отметил Шеф) внешность, и были вооружены короткоствольными автоматами.

— Стоять! — это старший гном поднял руку, и вооруженная орава, двигающаяся вполне профессионально, замерла на месте.

Мастер боя Уровня, который давно перестал определять даже Умник, признал их профессионализм не ниже двенадцатого Уровня. Хотя ему самому ничего — даже в случае прямого попадания пульки от «Узи» в лицо — не грозило фатальным исходом, он на всякий случай шагнул на шаг влево — заслоняя собой эльфа, и одновременно сам прикрываясь от большинства стрелков массивными фигурами гномов.

По чуть дернувшемуся лицу одного из охранников, в силу более старшего возраста, и скупой отточенности движений определенного Мастером начальником охраны, Александр видел, как тому не терпится скомандовать подчиненным — чтобы те заняли более удобную для маневров позицию. Однако приказ бородатого коротышки был недвусмысленен, и выполнялся неукоснительно. Даже когда старший гном шагнул вперед, на первую ступень крыльца, практически полностью перекрывая директрисы стрельбы.

— Ты пришел от аль Худдоба?! — не спросил, а утвердил гном.

Шеф неопределенно пожал плечами, и шагнул чуть в сторону, приглашая обоих гостей в Дом. Теперь заговорил младший гном, явно правильно понявший его телодвижение.

— Отец, — воскликнул он негромко — так, что услышали только тот, к кому он обратился, и два Разумных выше ступенями; воскликнул, что интересно, на иврите, — время бежит безвозвратно. Если мы задержимся здесь, нам опять придется вернуться домой ни с чем.

Этот язык Александру был знаком — благодаря помощи Умника, который не только дискутировал с Джесси всю ночь, но и успел обучить Основного Носителя нужному наречию в режиме пассивного восприятия. Мастер Общения вздернул в изумлении брови — мысленно, конечно, подавая знак лишь помощникам. Он обратил внимание Умника и Джесси на тот факт, что голос молодого израильтянина, который по всем внешним признакам являлся натуральным гномом, дрожал от нетерпения, ожидания какого-то эпохального события. Главное же, на что указал Мастер, было то, что юный гном страстно стремился к этому событию, и так же безгранично страшился его.

— Пойдем, Мойша, — ответил на таком же безупречном иврите его отец, — все равно без аль Худдоба, без его крови, нам не открыть Камень.

— Все интереснее и интереснее, — ухмыльнулся внутри себя Шеф, услышав имя молодого гнома, — не удивлюсь, если старшего зовут… к примеру, Абрам. А не придержать ли нам пока при себе тот факт, что мы тоже говорим на языке Абрамов и Мойш?

— «Весьма благоразумное и предусмотрительное решение», — поддержал его Умник; Джесси на этот раз промолчала.

Мастер провел гостей в большой зал-студию, посреди которой уже «красовался» стол, накрытый так, словно один король принимал другого.

— Впрочем, — усмехнулся Саша в ответ на стенания персональнго компьютера, зафиксировавшего громадную брешь в продовольственном складе Сумки, — с такой охраной, как у этих коротышек, только короли да президенты и передвигаются. А насчет расхода еды не терзайся — это на всю нашу компанию. Буди всех; дай голосовой сигнал — на туалеты и макияжи у всех ровно пять минут. Потом я начинаю завтрак, а дальше…

— «Кто не успел, тот опоздал!», — догадался Умник.

— Молодец, — похвалил его Командир, — включай будильник.

Первыми в гостиную, где четверо Разумных сидели за столом, приглядываясь друг к другу, вошли гоблины. Реакция гостей была вполне ожидаемой. При виде двух зеленорожих страшилищ с длинными носами и ушами, одетых в костюмы, которые больше подходили бы принцам крови из сказок, они вскочили на ноги; явно пожалев, что согласились войти в этот Дом. А следом вошли демоница с Надеждой. Красные (не от недосыпа, а от природы; от мамы с папой) глаза Малышки; ее рожки, и хвостик, которым она кокетливо хлестнула себя по бокам, произвели не менее впечатляющее воздействие.

Младший гном рухнул обратно на стул, беззвучно хватая губами воздух. А старший, напротив, выпрямился; его глаза загорелись в искусственном свете гостиной, а сам он выпалил — опять на гномьем:

— Значит, Первый Предок не выдумал мир, откуда он пришел сюда вместе с аль Худдобом! Значит, его действительно привели сюда силой, и Камни, которые больше двух тысяч лет являются основой благосостояния семьи Гершвинов, действительно родились под другим солнцем. Это так?!

Он повернулся к Александру с отчаянием и надеждой во взгляде, и Мастер не посмел разочаровать его. Вместо ответа он сунул руку в карман пояса, и вынул оттуда столько Больших Камней, скольнко сумел зацепить ладонью. Пять практически не видных на темном «дереве» стола бриллиантов-Накопителей ослепительно сияли маной. И это Увидели не только Александр с Надеждой; громко ахнули и оба гнома.

— Он полон маны, — воскликнул Мойша на иврите, протягивая ладонь, и отдергивая ее от ближнего к нему Камня — словно тот был полон не энергии, а живого огня.

Мастер — чтобы не провоцировать гномов, и остудить вспыхнувший во взглядах израильтян алчный блеск — собрал Камни, и вернул их на место; в тот карман, где ждали своего часа тысячи их «собратьев». Он ткнул пальцем в блюдо, что стояло перед ним, и пригласил всех:

— Я голоден, как сто тигров Ваалдама. Можете беседовать, а я пока поем.

Беседовать все захотели, когда на столешнице осталась лишь пустая посуда; первой, как обычно, выступила Надежда — даже раньше скорой на язык, и руки демоницы:

— И что? Куда мы теперь попали? Те же гномы, что и прежде… Может, лучше вернуться в свой дом? И где Гром с Тарзаном и Зита с Гитой?

Она явно имела в виду тот Дом, в котором экспедицию ждали друзья. Но попала, ка это бывает, пальцем в небо.

— Большое земное небо, — усмехнулся Саша, выбирая — с кем ему сначала побеседовать — с кланом, и примкнувшим к нему эльфом и Надеждой, или с представителями славного семейства Гершвинов.

Последние до сих пор пребывали в ступоре — от вида гоблинов и демоницы с эльфом; а больше от Камней, что поманили их своим блеском и исчезли. Поэтому Командир решил ответить на вопрос землячки:

— Нет, Наденька, на этот раз мы попали куда надо. Это Земля, и вполне возможно, что ты успеешь на выборы; как и хотела.

По лицу Надежды сейчас можно было понять, что эта перспектива теперь не сильно вдохновляет ее. Скорее, оно сейчас излучало банальное разочарование — девушка поняла, что захватывающие приключения подошли к концу, и никто ей продолжения не предложит. Александр — в первую очередь. Она обвела взглядом стол; точнее, лица, что с интересом наблюдали за ней.

— Гобл с Боблом и Малышка Сашу точно поддержат, — Мастер читал ее мысли, как в открытой книге, — Ильюша… и рад бы замолвить словечко за нее — в силу врожденной интеллигентности, но кто же ему, «примазавшемуся» к клану, это слово даст? Ну, а эти…

«Эти» — гномы — наконец, вернулись на грешную землю из мира своих грез. И принялись, в свою очередь, атаковать Командира вопросами. Получалось это у них не слишком складно — в силу малой практики общения на гномьем языке.

— Редко говорим на языке предков, — объяснил свою, и сыновью неуклюжесть в этом вопросе Хаим (не Абрам, как предположил Шеф), — только в такой день — чтобы не ошибиться, когда будем творить клятву Крови — там, у подножия Масады.

— А что там такого интересного, и при чем тут аль Худдоб? — поинтересовался Александр.

Два гнома обменялись гораздо более интенсивными тирадами на втором родном языке — иврите, из которого Мастер, улыбавшийся почти так же, как два гоблина напротив за столом, понял, что старший гном за то, чтобы рассказать незнакомцу все, что не составляет семейной тайны, а младший предлагает уйти отсюда прямо сейчас.

— И вернемся сюда через год, — предложил он, делая попытку встать из-за стола, — раз уж все равно аль Худдоба нет.

— Сядь, — громыхнул рядом отец, и своенравный сын рухнул обратно на сидение, выказывая покорность, — сядь и слушай! Слушай вместе с этим пришельцем то, что я должен был рассказать тебе у Камня, открывшего путь внутрь Горы, в последние минуты своей жизни.

— Но зачем?! — воскликнул Мойша, — зачем об этом говорить здесь и сейчас

— Потому что еще одного года я могу не прожить, — глухо кашлянул старый гном, — а продолжить род ты обязан — даже если войдешь в Гору один.

— «Шеф, — Умник чуть помешал Основному Носителю, внешне бесстрастно, но на самом деле очень внимательно вслушиваться в этот семейный разговор, — предполагаю, что гном, идентифицированный, как Хаим, серьезно болен. Может, есть необходимость подлечить его; думаю, что вполне хватит Среднего целительного плетения».

— И я так думаю, — улыбнулся лишь помощникам Александр, — только не думаю, что он умрет в течение десяти минут. Пусть выложит перед нами все, что он собирается нам поведать, и только потом решим, какого именно плетения он заслуживает.

— «А как же клятва Гиппократа?», — подколола его Джесси.

— Будем считать, что ваалдамский Гиппократ еще не родился, — отшутился Мастер, прекрасно понимавший, что помощница не меньше его жаждет прикоснуться к тайне гномо-еврейского рода.

Хаим начал издалека — с того дня, когда его и Мойши предок топтал ногами камни пещер Срединных гор. При этом он с видимым ожиданием поглядел на Сашу, и тот кивнул, подтверждая, что Срединные горы по прежнему стоят неприступной твердыней посреди Равнин Ваалдама.

— Его звали Банком, — гордо заявил гном-еврей, заставив Шефа в очередной раз удивиться такому совпадению, — и именно он создал Доспех, равного которому нет во всех мирах Разумных.

Александр еще раз кивнул; теперь он показал, что и о Доспехе Первого Гнома ему известно не понаслышке.

— Именно поэтому — из-за непостижимого Уровня мастерства нашего предка — его и взял с собой в этот мир аль Худдоб.

— Как это взял? — не удержался от удивления Шеф, — он что — вещь, чтобы его с собой брать?

— Ну, увел, поманил, обманул, — гном чуть скривил губы, скрытые бородкой, — не в названии суть. Главное, что Банк последовал за чародеем, польстившись на небывалую плату.

— Какую? — это не выдержал уже Мойша.

— Аль Худдоб обещал ему Договором половину всех ценностей, которые взял с собой сюда. А ценности эти были — два металлических чемодана Ушедших, и Чаша, которая помогла им переместиться на Землю.

— Не обманул? — еще раз подтолкнул его к откровенности Мастер.

— В главном — нет! — кивнул старый гном, — оба чемодана хранятся там, в Горе. Конечно, не такие полные, как в самом начале. Именно один из них положил начало богатству предков, и нашему нынешнему благосостоянию. Но Чаша… аль Худдоб предложил ее распилить пополам — как он и обещал по Договору. Но при этом объяснил, что порушенная Чаша высвободит на волю бога, который был заключен в нее неведомо когда и неведомо кем. И на кого будет обращен гнев божества, томившегося в заключении тысячелетия, можно было только догадываться. Хотя у него самого, у аль Худдоба, была защита от этого гнева.

— И как же они поделили эту Чашу? — Мастер одновременно обратил другой вопрос внутрь себя — помощникам, — не о паре ли нашей Чаши идет речь, друзья? И не этот ли бог взывал к нам о помощи?

— «Справедливость этого предположения не вызывает сомнения, — откликнулся Умник, — с вероятностью, не меньшей 80%. Достижение 100% точности возможно при условии следования правилу Основного Носителя».

— «Какого?!», — изумилась Джесси.

— «Пойти, и проверить!», — заявил компьютер.

— Вот это ты сейчас подложил нам свинью, — возмутился Мастер-оракул, — огроменную такую свинью. Нам же теперь действительно придется разыскивать эту самую Чашу — печенкой чувствую.

— «Это как?», — попытался уточнить Умник.

Но Саша не слушал его; гораздо интереснее был ответ Хаима.

— Они не стали делить Чашу, — признался он, — просто подарили ему какому-то безумному проповеднику, который разъезжал по городам и селениям на осле, и будоражил умы простых крестьян. Сейчас-то я могу предположить, что это был за проповедник. Но не стану делать этого — не вижу смысла.

— Боится, — предположил про себя Александр, — а еще — демонстрирует недюжинный ум и осторожность. Правильно делает, кстати. В делах религии желательно держаться в сторонке; собенно здесь, на землях, где каждый камень, каждая песчинка пропитана кровью, пролитой во имя единственно правильной веры.

— А потом, — продолжил Хаим, — предок и аль Худдоб заключили новый Договор. Но составлен он был так хитро, что его последствия наш род расхлебывает до сих пор.

— Как это, отец?! — не выдержал Мойша.

— Вот как, сын мой, — тяжко вздохнул старик, — ты не видел своего деда, так же как и я своего, и так из раза в раз — так же, как я не увижу своего внука, а ты — своего. Потому что проклятием аль Худдоба установлено, что каждый из нас может иметь только одного сына — сколько бы у него не было жен и наложниц.

Александр едва удержался от нескромного вопроса: «А сколько жен и наложниц было у тебя, почтенный гном». Хаим словно услышал его; вздохнул еще громче и продолжил:

— У меня было много женщин… земных женщин, но родился только ты, Мойша. И вот уже три года мы приходим сюда, к Горе, когда чувствуем, что можем превозмочь заклятие, что разлито вокруг этого места, и ждем аль Худдоба, который, кроме всего прочего, еще и наш компаньон в банковской корпорации. Вместе с ним мы должны поделиться с Горой кровью, и она откроет нам свою кладовую, где каждый из нас возьмет по одному Камню — такому, как у хозяина этого Дома, возведенного на нашей земле.

В голосе гнома не было осуждения, или какой-то угрозы; только бесконечная грусть от понимания близкой кончины.

— Этот год последний, когда я еще в силах прийти сюда, — поник головой рассказчик, — и если аль Худдоб не придет сегодня, то…

— То что, отец?

Юный гном проявлял несвойственную для банкирского рода горячность, и старик покачал в осуждении головой:

— Тогда его будешь встречать ты, — пояснил он сыну, а заодно и стороннему слушателю, Александру, — а твой сын, и мой внук, останется без своего Камня. Но у Гершвинов и без того хватает денег, чтобы жить и радоваться жизни. Но если аль Худдоб не придет и к тебе — когда ты придешь сюда со своим сыном, то это будет конец всему — тебе, сыну, роду. Может, и всей этой земле, ставшей для нас родиной. Потому что я даже не представляю, что может произойти чудо, оговоренное Договором, и освобождающее Род от заклятия аль Худдоба.

— Какое чудо? — воскликнули теперь вместе Саша с Мойшей.

— Текст завершает фраза, не имеющая смысла. Но именно ее выполнение разрушит сам Договор, и освободит Род. И у наших потомков будут рождаться дети — не по одному, а сколько позволит природа и желание; и они смогут воспитывать не только сыновей, но и дочерей, и внуков. И женщин будут выбирать себе по любви, а не таких, которые способны им родить единственного ребенка…

— Что же это за фраза, отец?

— Короткая, и непонятная, сын. А главное — невыполнимая. Аль Худдоб пообещал: «Ты, Банк, и потомки твои будут полностью свободны от Договора, если я приду, и принесу в жертву Камню свою кровь, хотя буду уже давно мертв, и прах мой будет развеян по мирам». Как это возможно?

— Очень просто, — объяснил Александр; конечно же, пока не ему, а Джесси с Умником, — Худобин тут перехитрил самого себя. А может — он предвидел такой исход, и действительно заранее предположил добрый поступок со своей стороны; может, единственный в своей жизни.

— «Как-то не верится, Шеф», — в унисон протянули помощники.

— Вот и я так думаю, — согласился с ними Шеф, — поэтому будем считать, что налицо дикая случайность; такие уже не раз происходили сами. Смотрите сами — Алекс вась Худоб умер; развеян по миру Ваалдам, а в каких-то микрочастицах, привнесенных с нами, и здесь, по Земле. А его кровь… у нас есть пять пробирок с его черной кровью. Пожертвуем одну несчастному роду?

— «А что нам за это будет?», — Умнику этот вопрос явно подсказал хомяк, наконец-то проснувшийся в душе.

— Что-нибудь выторгуем, — с таким оптимистическим настроением Мастер поставил на стол пустую чайную чашку; он с легкой грустью убедился, что ничего съедобного в доступной близости больше нет, и встал из-за стола.

Саша скользнул за спину старого гнома, и возложил руки на его голову. Невидимый и острый коготь кольнул в шею старика, отчего тот вздрогнул, а Умник тут же приступил к одной из своих многочисленных обязанностей — лаборанта, проводящего анализ крови. Среднее плетение, обещанное Масером, еще не разбежалось до конца по сосудам и жилам Хаима, а вердикт компьютера был готов.

— «Нарушения в генетической цепочке, Шеф, — очень грубое, и очень устойчивое. Чувствуется рука вась Худоба».

— Кто бы сомневался, — усмехнулся Мастер, — но с этим мы повременим — посмотрим, может, действительно сработает последний пункт старого Договора. Очень не хочется вторгаться в такие тонкие материи. Генетика — это, знаете ли… Может, у этой парочки все само сложится благополучно. А в случае нашей помощи… через десяток поколений родится какой-нибудь монстр, который устроит очередную мировую войну; на этот раз последнюю по счету. Но это я так, предположил (Саша поспешил уточнить), это ни в коем случае не прорицание. Что там еще, Умник?

— «Множестенные повреждения каналов маны. В настоящее время маны практически не осталось, и организм буквально пожирает себя. Думаю, в таком состоянии он не доживет да завтрашнего дня. Кстати, это тоже вопрос генетики».

— Значит, — не сбавил уровня оптимизма в голосе Шеф, — будем планировать «доставку» поврежденного организма к месту ремонта на заемном топливе. Вы не знаете, у кого можно стрельнуть бензинчику?

Умник с Джесси не успели «перевести» Сашин шутливый на русский язык; как и на Общий, или гномий с ивритом. Мастер сам ответил на свой вопрос:

— Конечно у нас, ребята! Ведь мы известные доброхоты!

— «Предупреждаю о ограниченных возможностях пополнения запасов маны в мире Земля», — Умник не смог удержаться от напоминаний о экономии; Шеф от него лишь отмахнулся.

Количество маны, что претекло из ладоней Мастера-целителя в тело старого гнома, было столь ничтожным, что хомяк внутри даже не шелохнулся. Однако оно произвело на Хаима воздействие, сравнимое со сказочной живой водой. Гном буквально подпрыгнул на месте, взлетев так, что оказался на мгновение ростом вровень с Александром, с его метром-восемьдесят. А потом замер — не от радасти и энергии, что буквально распирали его, а от непонимания того, куда эту энергию направить.

— А пойдем, прогуляемся к Горе, — предложил Командир, — может, аль Худдоб уже ждет нас там.

Ответный взгляд гнома словно говорил: «Ну, вас-то он точно не ждет!». Но громадный жизненный опыт старого банкира подсказывал — своим нынешним состоянием он обязан именно этому улыбающемуся парню. И еще — что он, этот незнакомец — может обойтись без двух гномов, а вот им без его разрешения даже в родной банк вернуться проблематично. Даже с учетом внушительной охраны. А парень словно умел читать мысли.

— Охрана ваша, уважаемый Хаим… где такую подобрал.

— Спецслужбы, — коротко пояснил банкир, — бывшие. Все имеют боевой опыт. Со знанием иностранных языков.

Он помолчал, и добавил — неожиданно для Александра, и, наверное, для самого себя:

— Половина понимает по-русски, — и добавил, так же с трудом, как на гномьем языке, но уже на великом и могучем, — товарищ!

Мастер досадливо поморщился, и увлек всех — прежде всего гномов — наружу. Только Гоблу с Боблом кивнул: «Остаетесь здесь!». Очень уж необычной была для землян их внешность. А демонице с эльфом пришлось изменить прическу — чтобы скрыть от нескромных взглядов охраны рожки и непривычно длинные уши. Охрана, кстати, по-прежнему стояла с автоматами наизготовку. Оружие, прежде всего, указывало на высокий статус охраняемого лица.

— Ну, или на количество денег, которое это лицо готово платить за охрану, — усмехнулся Саша, поворачиваясь к новым персонажим, ступившим на песок пустыни из машин под номерами от «004» до «006».

Это были женщины разных возрастов, цветов кожи и одеяний. Особняком стояла пожилая женщина в скромном сером брючном костюме. Александр, уже имевший богатый опыт в портняжном деле, решил оценить этот костюмчик в тысячи долларов.

— «Или шекелей, — подсказал Умник, — это местная денежная единица. Соотношение курсов на сегодня…».

— Не интересует, — отрезал Шеф, — пока. А вот эта женщина…

— Это мать моего сына, — проследил его взгляд глава банкирского Дома, — она русская, из Украины.

— Еще хуже, — отметил про себя Александр, томимый неясными предчувствиями, — надо поскорее уводить отсюда Надежду.

Он действительно шагнул в сторону горы, из-за которой по-прежнему не было видно весеннего израильского солнца, увлекая за собой всю немаленькую кампанию. А впереди было едва заметно плетение, которое в ночной тьме он не заметил. Точнее сказать, не приглядывался, обращая внимание, прежде всего, на далекий мощный столб маны. Теперь же он сходу определил отпугивающую Руну, с которой не нужно было бороться. Достаточно было обладать таким количеством маны, какое простейшее плетение не могло превозмочь. Мастер первым шагнул в пределы действия Руны, занимавшей половину окружности диаметром не меньше километра, и начинавшейся от Масады. Несомненнно, в толще Горы находился источник этого плетения, завязанный на слабенький фон маны этой части Земли. Александр не собирался разрушать этот источник, как и раскрывать широкой общественности тайну древней сокровищницы. А те, кто шел сейчас беспорядочной толпой за ним, наверное, были еще меньше расположены раскрывать какие-нибудь секреты.

— Разве что Надежда, — досадливо поморщился Шеф, и добавил, уже разворачиваясь в прыжке, — помяни черта!…