Эра Огня 4. Костёр в ночи

Василий Криптонов, 2023

Сбылись мечты Мортегара. Огненное проклятие больше не висит над ним. Он свободен от всех, кто пытался его использовать. Мир спасён от Огненного апокалипсиса… кажется. И более того – рядом сразу две горячо любимые жены! Казалось бы, живи да радуйся, но вот незадача: в первой же встречной гостинице происходит таинственное убийство, городу угрожает крупномасштабное нашествие лягушек-людоедов, а в арендованном доме обитает призрак. И это не говоря о том, что клан Воздуха, стремясь найти Мортегара с его спутницами, готов развязать большую войну с кланами Земли и Воды. Заканчивается обманчивое затишье. Ставки возрастают. И скоро за своё право на жизнь и счастье снова придётся проливать кровь.

Глава 17

В том, что это сон, я ни капли не сомневался. Причин тому было много. Например, я был полностью трезв и не хотел спать. А ещё — одет. Причём, одет не во что-нибудь, а в привычную, почти родную форму академии Земли. И плащ тоже был на мне — мой, тот самый, с Хранилищем.

Я шагал вслед за беззвучно скользящим призраком. Силуэт Мекиарис то и дело растворялся в тумане, и тогда я останавливался, ждал, пока она не вернётся, не поманит за собою вновь. Она каждый раз возвращалась. Видимо, ей было очень важно куда-то меня привести.

Вскоре под ногой отвратительно чавкнуло. Я опустил взгляд и остановился совсем. Начиналось болото. Странно… Вроде бы мы вчера отошли куда дальше от города, но почва тогда была сухая. А теперь…

— Идём, — ветром прошелестел шёпот Мекиарис.

Она оказалась рядом со мной, и я мог разглядеть её лицо — бледное, безжизненное лицо, почти такое же, как на портрете.

— Тут болото, — возразил я.

— Ты можешь лететь.

Прежде чем я нашёлся с ответом, она схватила меня за руку, и мы полетели. Я догадался, что и сам сейчас — вроде призрака. Тело сделалось лёгким, невесомым, и я чувствовал, как ветер проходит сквозь меня. В какой-то момент я пролетел сквозь дерево, и это меня совершенно успокоило. Всё не по-настоящему, бояться нечего!

Скорость росла. Деревья мелькали вокруг нас, и было немного не по себе из-за сонной тишины леса. Когда бежишь, ветер свистит в ушах, сердце колотится, дыхание шумит… А тут, на такой скорости, — тишина. Ни ветра, ни сердца, ни дыхания. Только чириканье птиц размазывается невнятными пятнами — птицам было не угнаться за нами.

Замерли внезапно. Мекиарис опустилась на землю, и я вместе с нею. Под ногами была самая настоящая топь, но мы стояли, едва касаясь её поверхности. Неподвластные законам этого мира.

— Смотри, — прошуршала Мекиарис. — Смотри, что ты принёс сюда…

Я посмотрел вперёд. Если бы могло замереть сердце — оно бы замерло от этого зрелища.

Заболоченная поляна посреди леса кишела лягушками-мутантами. Я даже разглядел нескольких жаб. Лягушки суетились, ползали, бегали. Жабы величественно стояли, изредка издавая утробное кваканье.

Вдруг лягушки прыснули в стороны, уступая место чему-то. В трясине вздулся грязевой пузырь. Натянулся и лопнул под восторженное «ква-ква!» со всех сторон.

Сперва мне показалось, что из болота выбирается ещё одна лягушка. Но когда существо встало во весь рост, шатаясь и крутя головой, стало ясно, что это — человек. Вернее, когда-то он был человеком, а теперь это — раздувшийся труп. Он вытянул перед собой руки, как киношный зомби, и куда-то двинулся. Лягушки расступались перед ним, расступались, расступались…

И я увидел, что посреди поляны, в самой большой кочке, стоит мой факел. Воткнутый в податливую землю лягушачьими лапами, он так и не погас. Горел, пожирая туман, и, казалось, только становился от этого ярче.

Зомби рухнул на колени перед факелом, и лягушки разразились воплями. Они кричали, танцевали, квакали… И среди них я увидел ещё нескольких людей — таких же мёртвых, таких же синюшных утопленников.

— Зло ты принёс, — шептала Мекиарис. — И теперь это зло обрушится на Дирн.

— Но как мне его найти? — воскликнул я, сразу сообразив, что от меня требуется.

Здесь и сейчас не было ни карты, ни интерфейса, я был просто человеком, даже призраком, зависшим посреди леса. И найти это место уж точно не сумею.

Мекиарис грустно улыбнулась:

— Он сам тебя найдёт…

И подула на меня легонько. Поднялся ветер, и вновь деревья замелькали со всех сторон, но теперь они летели в обратном направлении. Вернее, я летел — спиной вперёд. Хотелось повернуться, но я не мог даже пальцем пошевелить, только кричал, не слыша своего крика.

Увидел дома, улицы Дирна, взлетел на холм, спиной прошёл сквозь стену Каменного стража и проснулся.

***

Проснулся я рано. Чуть свет, можно сказать — в полдень, если судить по интерфейсу. Но Натсэ умудрилась встать ещё раньше — в постели её не было. А вот Авелла была и глаза она открыла одновременно со мной.

— Доброе утро, — пробурчала она. — Пить так хочется…

Мне тоже хотелось пить. Но, как только я об этом подумал, перед глазами появились буквы:

Восполнить недостаток воды в организме за счёт Водного резерва? Да/Нет

Я сказал «Да», и жажда исчезла. Вот это шикарно! Быть магом Воды оказалось очень даже ничего. Однако поить таким образом Авеллу было бы странно.

— Пойду принесу, — зевнул я и начал было вставать, но тут Авелла вцепилась мне в руку, села, придерживая одеяло на груди.

— Мортегар, — прошептала она. — Я ничего не помню. Мы ночью не делали тут ничего ужасного? Ну, втроём…

— Ужасного — точно нет, я бы запомнил… Да и вообще ничего не делали. А что тебя так пугает? Когда Искар предлагал такое с его падчерицей, ты даже не возмутилась.

— Я смотрела на тебя и видела по лицу, что ты найдёшь способ сбежать! — горячо заявила Авелла. — Потому и молчала — знала, что ничего такого не будет. Это ведь аморально.

Я вспомнил, как Авелла стащила с Натсэ платье и упала рядом с ней, приобняв одной рукой. Похоже, мораль давления алкоголя не держит… Тут главное не спиться, Мортегар. Держи себя в руках. И этих обеих двух тоже — держи.

Пока я одевался, Авелла отвернулась и закрыла глаза. Можно понять: мне бы тоже на себя было не интересно смотреть. А вот если бы Авелла встала и начала распутывать сброшенную как попало одежду, мне было бы трудно отвернуться.

— Видел во сне Мекиарис, — сказал я, натягивая уже ни на что не похожие брюки Зована.

— Правда? — Авелла обратила взор ко мне. — Что, она говорила, что нам надо уходить из дома?

— Нет. Показала мне факел — он где-то в лесу, у лягушек. Там… Что-то странное там происходит. Надо, наверное, поговорить с Гетаиниром.

Последнюю фразу я пробормотал себе под нос, не адресуя никому, кроме самого себя. Гетаинир ещё давно забил тревогу, а сегодня я увидел подтверждение его словам. Правда, во сне увидел, но если сон с призраком, то он считается как за вещий. Наверное. Ну, я буду так думать — на всякий случай.

Из коридора послышались шаги. Я как раз накинул пиджак на голое тело (рубашку оставалось только выбросить, на неё вчера ещё и пиво пролилось, теперь воняла так, что глаза слезились — пивом и застарелой кровью) и застегивал пуговицы, когда дверь открылась, и на пороге предстала Натсэ во всей своей красе. Нет, не в смысле голая. Просто в платье. Новом — относительно — красивом голубеньком платье чуть выше колена.

— Доброго утра всем! — сказала она торжественно и, посмотрев сперва на меня, потом на Авеллу, добавила: — Завтрак готов, а ещё горничная пришла. Она начнёт с третьего, но всё равно, на месте некоторых, я бы одевалась.

— Да мне уже одеваться не во что, — грустно сказала Авелла.

Тут она была права. Её свадебное платье выглядело ещё хуже, чем моя рубашка. Носить его можно было только под плащ, или ещё какую накидку.

— Доспехи призови, — фыркнула Натсэ. — Или ходи в одеяле. Я не против, забавно смотришься, этакое воплощение домашнего плюшевого уюта. А можешь поступить, как я.

Она бросила что-то на постель. Авелла, одной рукой придерживая одеяло на груди, другой потянулась к розовой материи, развернула. Это оказалось платье — простое, как у Натсэ, Только с парой бантиков на плечах.

— Ты что, на рынок ходила? — удивилась Авелла.

— Ну… Пусть будет да. Морт, идём, дай нашей феечке спокойно одеться.

Я поспешил выйти, не оглядываясь на Авеллу, чтобы она не прочитала в моих глазах догадку. Ни на какой рынок Натсэ не ходила…

— Это ведь с чердака? — тихо спросил я, когда мы спускались по лестнице.

— Ну а откуда ещё, — так же тихо ответила Натсэ. — Не надо только ужасов нагонять, мне самой не по себе. Купим чего-нибудь — и вернём всё обратно. Авелле не говори, она с ума сойдёт.

— А если сама догадается? Да посреди улицы…

— Ну, тогда Дирн увидит представление, которое запомнит надолго, — усмехнулась Натсэ.

Да уж, я тоже ярко представил, как Авелла в панике срывает с себя розовое платьице и покрывается доспехом, а вокруг, разинув рты, стоят те же самые мужики, с которыми мы ночью отмечали день рождения Натсэ.

— А ты вообще раньше сталкивалась с призраками? — спросил я, усаживаясь за деревянный лакированный стол.

На столе стояли три тарелки и дымился котелок с кашей. Кажется, гречневой.

— Крупу и соль тут нашла, — сказала Натсэ. — Мяса, увы, нет. Надо покупать.

Я покосился в угол, где мой тёзка с аппетитом уплетал из миски остатки обрези. Шикует, зараза. Впрочем, я не в претензии. У меня, вон, Натсэ есть, и Авелла. А у него? Вот то-то же. Кушай мяско, котик, наслаждайся.

— Ты сталкивалась с призраками, но это было настолько страшно, что даже ты боишься об этом говорить?

Натсэ вздохнула, уселась напротив меня, подперев рукой подбородок.

— Угадал. Призрака нельзя убить, нельзя ранить, от него нельзя скрыться. Он как… Как гроза. — Я вспомнил, как Натсэ боится грозы; должно быть, падая с Летающего Материка сквозь иссечённые молниями тучи, она думала, что это уже точно смерть, да и как могло быть иначе? какой безумец додумался бы броситься вниз, в этот ад, спасать её… — Единственный способ от него избавиться — это исполнить его последнюю волю, чтобы он успокоился и ушёл, слился со своей Стихией…

Натсэ помолчала, потом хмуро добавила:

— И тут невозможно прикрыться профессионализмом. Я ненавижу убивать, но умею. И когда приходится — я просто делаю работу, нравится или нет. Но с призраком… Там всегда будет страшно до смерти. Поэтому я, скорее всего, буду много пить. А значит, нам придётся много зарабатывать.

Беззвучно ступая босыми ногами, в столовую вошла Авелла в розовом платье, так подходящем под её выдающуюся блондинистость.

— Кто-то сказал «пить»? — спросила она. — Я сейчас умру от жажды!