День, который никогда не придёт

Василий Криптонов, 2023

В городе, находящемся на задворках Империи, при загадочных обстоятельствах убит наместник. Детектив Карлос Пиньоль приезжает, чтобы найти убийцу и предать его в руки правосудия. Однако город странно встречает Карлоса. Здесь творятся необъяснимые с точки зрения здравого смысла события, здесь живут странные люди. Не говоря уже о велианцах, исконных хозяевах этих мест. Чем же закончится схватка разума и иррационального начала вселенной?..

7

Участок располагался неподалёку от ратуши. Одноэтажное здание, где находились и местные камеры предварительного заключения.

— Бросаем сюда на день-другой для острастки, — сказал Крейбенст, положив на стол шляпу. — Если что серьёзное — отправляем в Империю.

— Вы — часть Империи, — заметил я и сел перед столом на скрипнувший рассохшийся стул.

Банку с жуком я держал на коленке, постукивая пальцами по крышке.

Дверь в коридор с решётками была открыта. Я видел руки, торчащие из одной из решёток. Кто-то стоял по ту сторону, высунув руки наружу, будто ему было в радость хотя бы частично находиться на свободе. Руки были синими от татуировок, разобрать которых я издалека не мог. Но там были и надписи, и изображения. Руки висели неподвижно, кисти как плети. Будто человек отдыхал.

— Ну да, ну да, — проворчал Крейбенст и, усевшись за стол, принялся рыться в ящике стола. — Пока добываем алмазы — часть, конечно.

— Что ты хочешь сказать? — спросил я.

— Хочу сказать, что когда закончатся алмазы — про нас забудут. Никому в Империи не сдалась эта пустыня и выживающие здесь людишки.

— Насколько мне известно, кимберлитовые трубки вырабатываются десятилетиями, — блеснул я эрудицией.

— Какая разница, Карлос? Завтра, через десять лет, через сто… Чем больше пройдёт времени — тем хуже. Люди пускают корни. Люди привыкают. А когда всё закончится, они не будут нужны ни там, ни здесь. Такая, мать её, история… Вот снимки.

Он вытащил из конверта пачку фотографий и веером разложил их передо мной. Я склонился над столом, перебирал фотографии, держа их по бокам кончиками пальцев.

Качество было посредственное, но суть фотограф передал. Кровь. Повсюду кровь. И — мёртвый человек посередине.

— Снимков тела из морга нет? — спросил я.

— Чего нет, того нет, — вздохнул Крейбенст. — Будешь смеяться, но… плёнка закончилась. Можешь почитать протокол вскрытия.

— Благодарю.

Крейбенст явно был готов к моему визиту, он возлагал на меня большие надежды.

Итак, что мы имеем? Труп в запертой комнате. Одна рана. Никаких следов борьбы, ничего. Бернард был в рубашке и брюках, пиджак висел на спинке стула. Судя по всему, он работал с какими-то бумагами, когда убийца оказался рядом с ним.

— Он встал, — сказал я. — Встал со стула, обошёл его. Ещё не испуганный, не раненый. Услышал или увидел нечто, что его не испугало.

— Почему? — заинтересовался шериф, подавшись вперёд.

Я постучал пальцем по снимку:

— На стуле нет следов крови, рядом с ним — тоже. Но это — мелочь.

— Кровь — мелочь?

— Представь, что сейчас в камере один из заключённых закричал так, будто его убивают. В общем, крикнул так, что ты испугался. Твои действия?

Крейбенст, закряхтев, отодвинулся от стола на стуле, принялся вставать.

— Не-е-ет, — остановил я его. — Хорошо, дурной пример. Представь, что услышал крик своей жены.

В этот раз Крейбенст вскочил резко, на ходу разворачиваясь, сделал шаг к коридору, хватаясь за револьвер.

— Вот! — воскликнул я. — Полюбуйся.

Крейбенст посмотрел на упавший стул.

— Либо так, либо он стоял бы под углом к столу, — сказал я. — А тут всё выглядит так, будто он спокойно отодвинулся от стола и встал. Обошёл стул. Значит, либо просто решил размять ноги, либо…

–…в кабинете кто-то был, — сказал Крейбенст. — Кто-то, о ком Бернард знал.

— В кабинете наверняка кто-то был, — уточнил я. — Поскольку Бернарда кто-то убил. И теперь мы понимаем, как этот человек туда попал — вместе с Бернардом. Остаётся узнать, как он оттуда выбрался, но для этого, полагаю, мне придётся осмотреть место преступления лично.

Руки в коридоре поднялись и беззвучно зааплодировали. Мне? Или каким-то своим мыслям? Я отвёл взгляд и сосредоточился на Крейбенсте, который вернулся на стул.

— Это легко устроить, — сказал он. — Дребен сейчас наверняка на обеде, так что мы можем заглянуть в ратушу, не ставя в известность этого сукиного сына.

— А ты его не очень любишь, — усмехнулся я.

— Карлос, я — шериф в этой дыре. Я, как и ты, как и любая другая полицейская ищейка, частенько могу пренебречь своим долгом, когда речь идёт о ерунде. Но когда речь идёт об убийстве, когда к тебе приходит родственник убитого и просит…

Руки поднялись и скрылись за решёткой, как будто узник прижал их к лицу. Заплакал? Закрыл глаза?

— Никогда не понимал, — ворчал Крейбенст, — как люди работают, если за спиной вся чёртова комната? Мне нужна стена за спиной, иначе никак.

— Что? — дёрнулся я. Мне показалось, будто я уснул на минуту и потерял нить разговора.

— Говорю, если хочешь осмотреть кабинет Бернарда — идти нужно сейчас. Пока Дребен на обеде, — сказал Крейбенст, тяжело поднимаясь. — Такая история…

Я тоже встал. Почувствовав азарт расследования, я был готов работать хоть сутки напролёт, забывая о еде и сне. А сейчас я чувствовал, что напал на след. Пусть пока нет ничего конкретного, но интуиция говорила, что я нечто уцепил.

Интуиции я привык доверять. Ещё в институте мне попалась статья одного немецкого психолога, который утверждал, что в голове у каждого помимо сознания есть ещё нечто вроде мрачного подвала, куда сбрасывается всё, что мы когда-либо видели и слышали. Там, в этом подвале, во тьме постоянно кипит работа. И именно оттуда доносится иногда тонкий голосок интуиции.

Пусть я не могу легко спуститься в подвал, но причин не доверять голосу у меня нет. Тот, кто сидит там, знает гораздо, гораздо больше, чем я.

— Воды? — предложил вдруг Крейбенст.

Он достал из шкафчика в столе флягу. Под моим недоуменным взглядом выдернул пробку. Звякнули два стакана.

— Интересная фляга, — заметил я.

Она правда не походила ни на одну из тех, что я видел. Необычной формы, несимметричная…

— Тыква-горлянка, — сказал Крейбенст. — Покупают у местных. Они их как-то вычищают, потом покрывают изнутри воском… Вода долго не портится, фляга лёгкая и довольно прочная. Такая история.

Если хозяин сушит тыкву-горлянку, значит, ему нужно.

К горлу подкатил комок. Я посмотрел на подвинутый ко мне стакан и мотнул головой.

— Уверен? — спросил Крейбенст. День жаркий. А в городе за стакан воды слупят состояние.

— Что за проблемы с водой? — хрипло спросил я и откашлялся. Казалось, что в горле скрипит песок.

— Предприятие берёт львиную долю воды, — сказал Крейбенст и мелкими глотками выпил свой стакан. — Поставили на реке дамбу, сделали запруду. Всё для обогатительной фабрики. Днём почти перекрывают по всему городу, дают вечером, на час. Налог сумасшедший — такая история…

— А заключённых вы поите? — спросил я, кивнув в сторону коридора, туда, где не так давно из решётки торчали татуированные руки.

Крейбенст рассмеялся:

— Знаю, о чём ты подумал. Пока люди надрываются, мрази за решёткой пьют воду бесплатно, да? Они не сидят тут долго. Что тут? Пьяные потасовки. Им хватает переночевать, а потом мы их вышвыриваем. Здесь ни кормёжки, ни питья. Кто провинился серьёзно — тех отправляем поездом в Империю, и они уже не наша проблема. Такая история, Карлос. — Крейбенст заткнул пробкой флягу и убрал её в стол. — Выпей, — щёлкнул он ногтем по стакану. — Здесь, у нас, особые порядки. Человек, который предлагает тебе стакан воды — твой друг. А вот тот, кто нальёт виски… Я бы держался от такого подальше.

Дребен. Дребен налил мне виски при встрече.

— Я в порядке. — Мой голос окреп. — Дай воды тому бедолаге. Насколько мне известно, поезд придёт только через сутки.

Крейбенст сдвинул брови:

— Ты о ком говоришь?

— О том парне, который сидит в третьей отсюда клетке, — махнул я рукой. — Сейчас уже полдень. Его нужно либо отпустить, либо напоить. Будь человеком, Крей. Тут чудовищная духота у тебя.

Крейбенст смотрел на меня. Он не сделал даже попытки обернуться.

— Что? — развёл я руками.

— Там никого нет. Клетки пусты.

— Ой, да ладно! — поморщился я. — Только не говори, что ты забыл про человека!

Я решительно прошагал в коридор. Крейбенст молча пошёл за мной.

Первая клетка, вторая, треть… Третья.

Я остановился, с недоумением глядя в пустую камеру. Такую же пустую, как первые две. Всего их здесь было пять, и друг от друга они отделялись прутьями, так что остальные две прекрасно просматривались с того места, где я стоял. И всё же я прошёл до конца коридора, чтобы убедиться наверняка.

Камеры были пусты. Больше того — они все были открыты. Другого выхода из коридора не было.

— Ты кого-то видел, Карлос? — тихо спросил Крейбенст.

Я кивнул.

— Это бывает. Просто выпей воды и пойдём отсюда. Это… бывает.

Я взял стакан и осушил его залпом.