Чужая кровь

Василий Горъ, 2008

Верные друзья, сила, скорость и смертоносные клинки за плечами могут помочь почти всегда. Но испытание, предсказанное в очередном Пророчестве, невозможно пройти, устилая землю трупами врагов, гораздо опаснее человека. Над очередным миром Веера нависла опасность, от которой невозможно отмахнуться ни мечом, ни автоматом. И для того чтобы с честью выйти из этого испытания, Ольгерду Коррину придется перешагнуть через себя и сделать невозможное…

Глава 7

Эрик

…Наполовину ослепленный черной вспышкой, я зацепился ногой за попавший под ногу человеческий труп и покатился по невесть откуда взявшейся в лесу булыжной мостовой. Вскочить на ноги с ходу не удалось — уперевшись поясницей в еще одно плавающее в крови тело, я был вынужден уворачиваться от падающей на голову алебарды. Механически подрубив выставленную вперед ногу атакующего, я ушел от удара топором еще одного одетого в безумные лохмотья мужчины и оказался на ногах. И сразу же заметался между сражающихся со звериной яростью людей, стараясь не попасть под шальной удар какого-нибудь клинка.

Не вмешиваться в схватку, естественно, не получилось — как бьющиеся в окружении латники, так и атакующие их оборванцы принимали меня за врага. И так и норовили всадить под ребро кусок отточенной стали. Если бы не способность уходить в джуше, я бы простился с жизнью уже в первые секунды своего пребывания в этом мире. А так пришлось здорово поработать мечом, для того, чтобы вернуться к каменной плите, над которой струилось черное сияние портала. Увы, первая попытка запрыгнуть внутрь оказалась последней — врезавшись лицом в вываливающегося из него человека, я расквасил себе нос и здорово приложился затылком о мостовую. А через мгновение, вздернутый в воздух ручищей Ольгерда, взвыл от злости — марево, ведущее на Элион, погасло!

— Твою мать… — вбивая ногу в пах пытающемуся ударить его ножом мужичку, и добивая его ударом локтя по позвоночнику, выругался Глаз. — Бля, ну что за везение, е-мое?

— Сзади! — в безумном выпаде отбивая выпущенный в мужа арбалетный болт, завопила Беата. И тут же покатилась по земле, пропуская над собой лезвие летящего на уровне пояса топора.

Ольгерд мгновенно превратился в подобие земного вентилятора, закрывшись сияющими плоскостями веерной защиты. Пара оборванцев, пытавшихся броситься на него с блестящими от налипшей крови дубинками, испуганно отшатнулись, но было поздно — дождавшийся формирования боевой тройки Коррин шагнул вперед и вправо, и оба мужика лишились сначала конечностей, а потом и голов. Где-то через минуту плита в центре площади превратилась в островок мира и спокойствия — заваленные порубленными нами телами мостовая лучше всяких боевых кличей пресекала всякие попытки до нас добраться…

— Портал сдох… — попрыгав на плите, пробормотала Хвостик. — Опять Пророчество, да?

— Угу… — пожал плечами Ольгерд. — Интересно, если грохнуть Эола, нас перестанет колбасить по Вееру, или как?

— Вопрос, конечно, интересный… — отбивая мечом очередной болт, хихикнула его сестра. — Только вот надо будет Маныша на хозяйство ставить. А он — босс, и ему будет западло…

— Ладно, поржем потом… Что делать будем? — врезав мне в поясницу кулачком, поинтересовалась Оливия. — Как я понимаю, тут две стороны, и от нашего выбора будет зависеть наше будущее в мире, куда нас привел мой дорогой и горячо любимый муженек. Дать бы ему по голове чем-нибудь потяжелее…

— Так, а где Клод? — перепуганно задергался я, поняв, что не вижу баронессы Золиа.

— Оставили у Портала… — заметив выражение моего лица, расхохоталась Беата. — Кто-то же должен сообщить Хранителю, куда подевалась надежда и опора Аниора?

— Эй, болтуны! Вы что, оглохли? Че стоим-то? — взвыла моя супруга.

— Ну, я сильно сомневаюсь, что кто-то из этих, весьма занятых друг другом господ сможет уделить нам время для обстоятельной беседы… — ухмыльнулся Щепкин. — Окромя того, меня терзают смутные сомнения по поводу самой возможности коммуникации. Думаю, что ни русский, ни аниорский, ни, на худой конец, иврит или санскрит им тут не знаком…

— О, Вован, а ты гутаришь на иврите? — улыбнулся Ольгерд. — Честно говоря, не знал…

— Эй! — приложившись острым кулачком к спине Коррина, рявкнула Оливия. — Вы что, ослепли? Посмотрите по сторонам! Все сразу станет ясно! Те уроды, за которыми мы сюда рванули, убивали и насиловали… Вон там, у стены, такие же твари рвут одежду на девчонке! Вон еще двое — тоже насилуют… Хоть один латник это делает? Нет! Так что думать-то?

— Она права… — буркнула Беата. — Портал откроется вряд ли, так что надо устраиваться тут… Давай, Коррин, шевели булками…

— Глаз, ты плохо влияешь на жену… Ее словарный запас меня пугает… — огрызнулся Ольгерд и тут же, не дожидаясь очередного тычка моей супруги, скомандовал: — Темп!

Ломиться на помощь окруженным недалеко от постройки, очень смахивающей на трибуны, он не стал. Вместо этого наша пятерка двинулась по внешнему краю площади, вынося всех тех, кто, не влезая в сражение в ее середине, старался урвать кусок пожирнее, грабя и убивая пытающихся вымолить прощение или спрятаться мирных жителей.

Вскоре ряды мародеров и насильников сильно поредели. И мы обратили внимание на небольшую группу арбалетчиков, засевших на балконе третьего этажа, занятых прореживанием строя все еще сопротивляющихся оборванцам латников.

После того как Оливия взялась за свои метательные ножи, оба вооруженных мечами охранника, до этого момента защищавших стрелков от возможных атак снизу, совершили короткий, но зубодробительный полет к мостовой.

Потом к стене дома метнулся Ольгерд, и через несколько секунд на балконе началось избиение младенцев — два насмерть перепуганных стрелка даже попробовали спрыгнуть на мостовую, но результат встречи с мечами ожидающей внизу Беаты п орадовали их ничуть не больше, чем возможность познакомиться с клинками лютующего наверху Коррина.

К этому времени все одиночные солдаты, пытавшиеся пробиться к превратившемуся в железную черепаху строю, были убиты. Толпа озверевших от пролитой крови мужиков, поняв, что справиться со строем не в состоянии, подхватила с мостовой длиннющие пики…

— Ого! Ты смотри, что удумали-то! — восхитился Вовка.

Я присмотрелся и удивленно покачал головой: древко каждой пики держало человека по три—че — тыре, и, вкладываясь в удар по команде, они периодически сбивали с ног сцепивших края щитов солдат!

— Темп! — снова рявкнул Ольгерд, и мы, прыгая между валяющимися на мостовой телами, рванули к почувствовавшим приближение победы оборванцам…

Удара со спины нападавшие не ожидали. Видимо, поэтому добрая треть их полегла, даже не сообразив, кто и откуда бьет. Чуть позже рослый, мало похожий на оборванца мужчина, подав команду разделиться, получил клинком Оливии в глаз, и на этом слаженные действия толпы закончились. Началось повальное бегство…

Латники щитов не опускали. Несмотря на то, что против двадцати с небольшим оставшихся в живых солдат нас было пятеро. Только тогда, когда Ольгерд, стряхнув кровь со своих клинков, демонстративно убрал их в ножны, из строя выбрался здорово израненный воин и, вытянув руку в направлении одной из улиц, начинающихся на площади, что-то пробормотал.

— Интересно, че ему надо? — непонимающе пожав плечами, поинтересовался Коррин.

— Зовет куда-то, что ли… — подала голос Оливия.

— В кабак, наверное. Отметить хочет… — как обычно, не смог удержаться от шутки Щепкин. — Я не против… Особенно, если на халяву…

Тем временем воин, сообразив, что его не понимают, покачиваясь от слабости, подошел к Ольгерду и потянул его за руку…

— Ладно, пойдем посмотрим, что ему надо… — хмыкнул Коррин и, утвердительно кивнув ожидающему решения мужчине, сделал первый шаг…

…Десятиминутная пробежка по городу, во время которой мы походя зарубили пяток мародеров, закончилась около заваленных телами убитых и раненых ворот, за которыми оказался небольшой, но очень красивый дворец. Бежавший всю дорогу первым латник, схватившись за голову, протянул руку в направлении широченной лестницы, ведущей к центральному входу, и что-то проорал. Потом взмахнул мечом, видимо, командуя наступление, и, сделав пару шагов по зеленому газону, упал…

— Бензин закончился… — прокомментировал Глаз, и, схватив за плечо стоящего рядом солдата, подтащил его к потерявшему сознание от потери крови командиру. — Слышь, чурка нерус — ская. Присмотри за шефом. А мы там сами разберемся!

Жесты, которыми Щепкин сопроводил свою речь, видимо, оказались интернациональными, так как воин, утвердительно кивнув, отложил в сторону меч и принялся снимать с раненого латы.

— Хе, так он не совсем даун! — восхитился Вовка и, махнув рукой остальным аборигенам, понесся в сторону дворца.

— Еще пока бьются… — занимая место рядом со мной, буркнула Оливия. — Кстати, а вот там, на втором этаже, пожар!

— Ох, ё-моё! Мобилу забыл! — взвыл старающийся не отстать от Ольгерда Вовка.

— На хрена она тебе тут, клоун? — не снижая скорости, поинтересовался Коррин.

— Пожарников вызвать… А то тут люди зажигают просто не по-детски…

— Хвостик, долбани его чем-нибудь, а? — рассмеявшись, попросил сестру Ольгерд. — Он меня уже достал…

— А меня как? — хихикнула Беата, но просьбу выполнила. Причем с удовольствием…

— Блин, все бы вам поржать… — злая, как собака, Оливия первая взлетела по ступенькам и, пропустив вперед Коррина, заняла место Деда у него за плечом.

— Ничего себе! — тут же возмутился я. — А ну-ка, марш назад!

— Ща, разбежалась! Пока вы там веселитесь, я делом займусь…

…Как ни странно, тел обороняющих дворец солдат оказалось значительно больше, чем трупов тех, кто их атаковал. Да и фигуры одетых в лохмотья мужчин были развиты ничуть не хуже, чем бегущие за нами солдаты. Присмотревшись к ладони валяющегося возле узкой винтовой лестницы мужичка, я вдруг сообразил, что одетые на нем шмотки — чистой воды маскировка: его мозоли от меча мало чем отличались от моих. Даже были, пожалуй, погрубее…

— Это — солдаты… — схватив Ольгерда за руку, заорал я. — Посмотри на его ладонь!

— Угу. Заметил уже… — хмыкнул Коррин. — Там, на площади, их было всего шестеро. Тут, видимо, основная масса…

Первый виток закручивающейся по часовой стрелке лестницы мы пробежали без труда. А вот перед самым выходом на второй этаж впереди загрохотало, и прямо мне под ноги выкатилось тело, из перерубленного горла которого хлестала кровь…

— Что за придурок полез поперек батьки? — взвыл Глаз, вглядываясь в лицо умирающего солдата.

— Не наш… — успокоила его Беата. — Все, кто с нами — сзади…

— Не лезьте… Я один… — запредельно ускорившись, Ольгерд метнулся вперед и исчез за поворотом. Практически сразу наверху лязгнула сталь, потом раздался хрип, звук удара железом о камень и несколько диких воплей, очень напоминающих мат…

— Олежка их достал… — расхохотался Вовка. — Иначе бы они так не матерились…

— Он может… — подтвердила Беата, и, не дожидаясь разрешения двигаться дальше, рванула вслед за братом…

На площадке третьего этажа кипел бой. Человек двадцать атакующих упорно пытались взломать строй перегородивших коридор защитников дворца и, судя по всему, были близки к успеху — три из четырех щитов, все еще зажатых в руках еле стоящих на ногах солдат были иссечены до предела. Как и доспехи всех шестерых мужчин, выполняющих свой долг.

— Бессовестный! — увидев, что ее брат уже врубился в спины орудующих мечами оборванцев, взвыла Беата и метнулась вслед за Коррином в самую гущу схватки.

— Назад! — тут же заорал он. — Быстро!!!

Хвостик выполнила команду, не задумываясь. А бегущий за ней Вовка — не успел. И нарвался на совершенно безумный шквал ударов выкатившегося из-за своего товарища двумечного мужика.

Еще один такой же, толкнув под клинок догоняющего его Ольгерда не успевшего ничего сообразить молодого парня с дубинкой, вытянулся в струнку и нанес уходящему от удара Щепкину страшный удар в грудь…

— Вовка-а-а!!! — истошный крик Беаты резанул меня по ушам, и я зажмурился, чтобы не видеть, как лезвие клинка выходит из спины друга…