Хейсар

Василий Горъ, 2013

Не каждый отважится пройти свой Путь до конца. Особенно – если это Путь в Небытие и предстоит увлечь по нему любимую женщину… Кром Меченый, Нелюдь и слуга Бога-Отступника, скорее откусит себе язык и истечет кровью, чем обречет леди Мэйнарию, баронессу д'Атерн, на такую судьбу. Ведь благородство – это свойство характера, а не крови. Хотя у простолюдина Крома, по кличке Меченый, оно как раз в крови. Но поможет ли благородство принять самое важное в его жизни решение? Остановиться в Шаге от цели и тем самым нарушить клятву, данную Двуликому, или пойти до конца?..

Глава 7

Мэйнария д’Атерн

Пятый день второй десятины

первого травника.

…Услышав жуткий скрежет зубов, я испуганно открыла глаза, увидела перед собой лицо Крома и ужаснулась: на его скулах перекатывались желваки, на лбу и крыльях носа серебрились капельки пота, а на шее вздувались темные, почти черные, змеи жил!

Сообразив, что ему снится какой-то кошмар, я торопливо приподнялась на локте, дотронулась до его плеча и тихонечко прошептала:

— Это сон! Сон, слышишь? Просыпайся!!!

Пальцы Меченого судорожно сжали край одеяла и побелели от напряжения, а с губ сорвался жуткий, клокочущий рык!

— Кром! Это сон! Сон, слышишь? — перепуганно заорала я и изо всех сил дернула его за ворот нижней рубашки.

Напряженное, как канат осадной машины, тело вздрогнуло, и я утонула во взгляде, в котором плескалось безумие.

Я переборола свой страх, заставила себя улыбнуться, набрала в грудь воздуха, чтобы сказать ему что-нибудь успокаивающее и… вдруг оказалась в его объятиях майягарда:

— Ларка? Ларка, ты?!

В выдохе, раздавшемся над моим ухом, прозвучала такая неистовая радость, что сказать «нет» я не решилась. И, покорно уткнувшись носом в грудь Крома, затаила дыхание.

Меченый балансировал на грани между сном и явью буквально пару мгновений. А потом заскрипел зубами чуть ли не сильнее, чем во сне, выпустил меня из объятий и рывком отодвинулся подальше:

— Прости…

В этот момент его лицо показалось мне гипсовым слепком — оно было иссиня-белым и… мертвым. А вот взгляд — живым. Но полным такой беспредельной боли, что у меня пересохло во рту.

— Ничего страшного… — поежившись, пробормотала я. — Бывает…

К боли тут же добавился еще и стыд:

— Мэй, я…

— Тебе не за что извиняться… — выдохнула я и, пододвинувшись к нему поближе, неожиданно для себя притянула его голову к своей груди: — Это был просто сон… Просто сон, слышишь?

Рука, уперевшаяся в постель за моей спиной, напряглась, и я, почувствовав, что он вот-вот отстранится, ласково поцеловала его в макушку.

Кром вздрогнул, выскользнул из моих объятий и, почему-то решив, что я обиделась, виновато опустил взгляд:

— Спасибо…

Я ответила. Предельно серьезно, намеренно сделав акцент на первом слове:

— Всегда пожалуйста!

Почувствовав, сколько души я вложила в эту фразу, он слегка покраснел, потом осторожно взял мою руку и… прикоснулся к ней губами!!!

У меня тут же задрожали колени и закружилась голова. А когда он снова поднял на меня взгляд, я почувствовала, что горю. Вся. От щек до пальцев ног!

Увидев, как я отреагировала на его обычный, в общем-то, жест, Кром помертвел — мгновенно выпустил мою руку и еле слышно выдохнул:

— Прости! Я больше не буду…

— Только попробуй!!! — хрипло выдохнула я, уперлась ладонью ему в грудь, заставила лечь на спину и, пододвинувшись вплотную, прошептала ему на ухо: — Мне было очень приятно… Честное слово… Просто немного непривычно…

Кром застыл, покраснел сильнее меня и попытался меня усовестить:

— Мэй, ты что творишь?

Ветерок легкого безумия, вскруживший мне голову во время прикосновения к его груди, путал мысли, как хорошее вино. Наверное, поэтому я ляпнула первое, что пришло в голову:

— Укладываюсь спать…

И по-хозяйски положила колено на его живот…

…Ощущения от прикосновения внутренней поверхности бедра к его пышущему жаром телу оказались такими острыми, что я с трудом удержалась от стона.

Закрыла глаза. Мысленно посетовала на то, что чувствую не голую кожу, а ткань рубашки, и неожиданно для себя передвинула ногу еще дальше.

Ощущения стали еще безумнее — волна дикого жара прокатилась от колена к лону, а потом ударила в голову. Не знаю, что почувствовал в этот момент Кром, но, когда я облизнула губы и затуманившимся взглядом посмотрела в его глаза, он вздрогнул и попробовал отодвинуться. И не успел — я обвила его шею рукой и прижалась к нему еще и грудью.

В животе что-то сладко заныло, оборвалось, и я вдруг поняла, что мужчина, лежащий рядом со мной, — Дар Вседержителя^[50], половинка, ниспосланная мне Богами!

Я потерлась щекой о его плечо, приподнялась на локте, убрала в сторону лезущие в глаза волосы и выдохнула:

— Кром по прозвищу Меченый! Я, баронесса Мэйнария д’Атерн, вверяю тебе свою честь, свою ду…

Широченная, покрытая мозолями ладонь заткнула мне рот раньше, чем я успела договорить:

— Не смей!!!

–?!

— Не вздумай!!! — рявкнул Кром и выскользнул из моих объятий: — Ты — хозяйка лена Атерн! И последняя в роду…

— Ну и что?

— А то, что ты обязана выйти замуж и оставить наследника…

…Процесс одевания отложился в моей памяти отдельными картинками: ночная рубашка, грудой ткани валяющаяся у моих ног, чьи-то руки, расправляющие подол грубого домотканого платья в цветах Кейвази, уродливый капор, лежащий на столе, незнакомое лицо с яркими пятнами румян на щеках, отражающееся в высоченном — под потолок — зеркале.

Мыслей не было. Только эмоции — горечь напополам с отчаянием. И ощущение пустоты там, где еще ночью было сердце.

Прощание с бароном Дамиром запомнилось приблизительно так же: я делала вид, что слушаю, кивала там, где требовалось отвечать, благодарила, когда чувствовала, что требуется благодарность, и более-менее вовремя приседала в реверансе.

Тяжелее всего оказалось реагировать на вопросы леди Этерии — почувствовав мое состояние, она несколько раз пыталась достучаться до моего сознания, а когда не смогла — предложила перенести отъезд еще на сутки.

Особого смысла в такой задержке я не видела, поэтому отказалась. И в какой-то момент пришла в себя в рыдване, едущем по направлению к Торговой Слободе.

Смотреть на Крома, сидящего напротив, и снова и снова вспоминать его рассказ о моем ближайшем будущем оказалось невыносимо, поэтому я уставилась наружу и попыталась найти забвение, наблюдая за прохожими.

Как ни странно, смогла — к моменту, когда наш рыдван остановился у лавки мэтра Тикса, я практически смирилась с неизбежным и начала связно соображать. Поэтому заметила, что леди Этерия, сидящая напротив, наряжена в такое же жуткое платье, что и я, а ее телохранитель — Вага по прозвищу Крыло Бури — выглядит как ключник.

Пока мы дожидались хозяина, по словам Ваги, работающего на Тайную службу, и вместе с ним спускались в пахнущий сыростью подвал, мне удалось справиться даже с обидой — я догнала идущего впереди Крома и шепотом извинилась. Но стоило нам пройти по подземному ходу и оказаться на постоялом дворе, битком набитом хейсарами, как у меня снова оборвалось сердце: будущее было рядом! И отказаться от него я не могла…

…Подъем из подвала до площадки второго этажа вымотал меня сильнее, чем пребывание в тюрьме: каждый горец, встречавшийся нам на пути, считал своим долгом выразить мне свое почтение. Причем не абы как, а обязательно с выхватыванием Волчьего Клыка и троекратным воплем, от которого у меня стыла кровь и подгибались колени. Поэтому когда меня наконец втолкнули в какую-то дверь и попросили раздеться, я вцепилась в подол еще до того, как за моей спиной захлопнулась дверь!

Впрочем, это никого не удивило — две дебелые уроженки Шаргайла^[51] с нездоровым блеском в глазах, метнувшиеся ко мне, были озабочены не состоянием моей души, а тем, как я выгляжу.

Платье, сорванное с их помощью, тут же полетело в угол, а на меня быстренько натянули исподнее, кожаные штаны, бесстыдно обтягивающие ноги, короткую мужскую нижнюю рубашку и араллух.

Зашнуровав разноцветную тесьму на бедрах и боках, женщины завязали ее причудливыми узлами, потом помогли мне обуть мягкие кожаные сапожки и огорошили непонятным вопросом:

— Как заплетать магас, ашиара?

Что такое магас, я не знала. Соответственно, не имела представления, как его можно заплести. И, заставив себя отвлечься от горьких дум, попросила о нем рассказать.

Оказалось, что магас — это прическа, состоящая из нескольких десятков косичек и служащая как для защиты шеи от скользящих ударов, так и для демонстрации статуса ее хозяйки. Скажем, петля над правым виском свидетельствовала о том, что девушка — на выданье, хитрый узел над левым — сообщал о том, что она — вдова, а косой крест над ухом сообщал всем желающим о том, что она — гейри, то есть посвящена Богу.

Кроме косичек, в магас обязательно заплетали ленты. И тоже далеко не абы как: скажем, лахти, локон, завитый в спираль и перевитый белой лентой, свидетельствовал о чистоте и непорочности. Он же, но горящий алым, — о том, что девушка жаждет крови и отдаст свое сердце победителю каких-то там айге’тта^[52], а черным — о том, что она уже отдала сердце достойному.

Дослушав до этого места, я понуро опустила голову и криво усмехнулась:

— Петлю… Белую ленту… И все…

Хейсарки кивнули, быстренько соорудили требуемое и подвели меня к зеркалу, чтобы я могла полюбоваться на дело их рук.

Я равнодушно мазнула взглядом по замысловатой прическе, отрешенно отметила, что ноги в кожаных штанах кажутся голыми, и тяжело вздохнула:

— Отведите меня к Крому, пожалуйста…

Та, которая пыталась поправить мой пояс, ошеломленно вытаращила глаза. А вторая нехорошо прищурилась и отрицательно помотала головой:

— Прости, ашиара, но он — мужчина!

— Я — его гард’эйт! — напомнила я. — Женщина, отдавшая ему сердце!!!

Хейсарки посмотрели на меня как на неразумного ребенка. И, перебивая друг дружку, объяснили, что он — воин и находится на мужской половине. А я отдала ему только сердце и жизнь…

— А что еще я могу ему отдать? — ошарашенно поинтересовалась я.

— Слово^[53]! Но даже ты отдашь ему еще и его, то все равно сможешь заходить на его половину только в том случае, если он тебя позовет…

Последние слова больно резанули по и без того истерзанному сердцу и заставили меня опустить взгляд: «Он меня не позовет… Никогда…»

— Поэтому… — начала было одна из женщин.

— Я — вейнарка! — рявкнула я. — Поэтому приглашение мне не требуется…

…Дверь, выбитая моей рукой, со всего размаху врезалась в стену. Чуть было не зацепив шествующего по коридору хейсара, чем-то похожего на побратима короля.

Гибко увернувшись от створки, воин повернулся ко мне лицом и, расплывшись в улыбке, выхватил из ножен Волчий Клык.

Я мысленно застонала: «Узнал! И этот!!!»

— У-уэй! У-уэй!! У-уэй!!! — троекратно проревел он. Потом вернул клинок в ножны, гулко врезал кулаком по своей груди и поздоровался: — Полной чаши твоему дому и плодовитости лону, ори’дарр’иара^[54]! Я — Унгар Ночная Тишь из рода Аттарк! Счастлив видеть тебя в добром здравии, э’но’ситэ^[55]!

Судя по выражению его глаз, эти самые «ори’дарр’иары» и «э’но’ситэ» были чем-то вроде комплиментов. Поэтому я постаралась, чтобы в моем голосе было как можно меньше раздражения:

— Силы твоей деснице и остроты твоему взору, ашер! Я — баронесса Мэйнария д’Атерн!

— Я знаю, латт’иара^[56]!

— А ты, случайно, не знаешь, где тут мой майягард? — пропустив мимо ушей еще одно незнакомое слово, поинтересовалась я.

— Конечно, знаю! Позволь, я тебя провожу?

Проводил! Аж до следующей двери! И, вместо того, чтобы пропустить меня вперед, вломился в комнату первым:

— Баронесса Мэйнария д’Атерн, ашер’о^[57]! Силы вашим десницам и остроты вашим взорам!

Шагнув следом, я растерянно замерла на пороге — кроме Крома в комнате оказались король Неддар и еще трое хейсаров чуть постарше Унгара.

Увидев меня, хейсары выхватили свои Клыки, вскинули их над головой и тоже «почтили» меня троекратным рыком.

Кром угрюмо уставился в пол.

А Латирдан, одетый как простолюдин и не имеющий возможности «помахать» клинком, поздоровался как вейнарец:

— Доброго дня, леди Мэйнария!

— Доброго дня, ваше величество! — склонив голову, ответила я.

— Смотрю, вы уже готовы?

Я обреченно вздохнула:

— Наверное, да…

— Что ж, тогда позвольте мне познакомить вас с вашими женихами…

Примечания

50

Дар Вседержителя — иносказательное название суженого.

51

Шаргайл, Шаргайльский хребет — территория, принадлежащая хейсарам. И название их столицы.

52

Айге’тта — «право десницы». Состязания, во время которого выбирается самый сильный воин рода.

53

Выходя замуж, хейсарка отдает избраннику Слово, сердце и жизнь…

54

Ори’дарр’иара — воин в теле женщины.

55

Э’но’ситэ — дословно «цветок, на который падает солнечный луч».

56

Латт’иара — дословно «о прекраснейшая».

57

Ашер’о — старшие братья (множественное число).