Хейсар

Василий Горъ, 2013

Не каждый отважится пройти свой Путь до конца. Особенно – если это Путь в Небытие и предстоит увлечь по нему любимую женщину… Кром Меченый, Нелюдь и слуга Бога-Отступника, скорее откусит себе язык и истечет кровью, чем обречет леди Мэйнарию, баронессу д'Атерн, на такую судьбу. Ведь благородство – это свойство характера, а не крови. Хотя у простолюдина Крома, по кличке Меченый, оно как раз в крови. Но поможет ли благородство принять самое важное в его жизни решение? Остановиться в Шаге от цели и тем самым нарушить клятву, данную Двуликому, или пойти до конца?..

Глава 2

Кром Меченый

Третий день второй десятины первого травника.

…К концу часа волка^[15] Дейр^[16] наконец добрался до конца Пути^[17] и ненадолго замер перед последним Шагом. Я закрыл глаза и мысленно застонал — Аррата^[18], вымотанная бесконечным бегом от Ватаги Лесовиков, была уже совсем близко и в ближайшие минуты должна была оказаться в безопасности. Подарив ему^[19] долгожданное Темное Посмертие.

Ему. Но не мне…

«Я готова… — мысленно повторил я набившие оскомину слова, сказанные леди Мэйнарией сразу после оглашения приговора Королевского Суда, и обессиленно закрыл глаза. — Когда в дорогу?»

Вот уже почти четверо суток эти две коротенькие фразы рвали мне душу, как клещи палача: все три варианта действий, которые я мог предпринять, казались мне неправильными!

Остановиться в Шаге от цели? Тогда я нарушал клятву, данную Двуликому, и тем самым терял возможность воссоединиться с родными.

Разделить Путь на двоих? Но в Дороге к Посмертию^[20], которую я знал наизусть, не было ни слова о попутчиках! А если бы и были, то я бы не смог посчитать таковым человека, которого собственноручно сталкивал с Последней Грани.

Уйти одному, нарушив данное слово и оставив баронессу д’Атерн в Авероне? Тогда я обрекал ее на позорную смерть!

…Гард’эйт — это Великий Дар… — восторженно глядя на меня, воскликнул Вага Крыло Бури. — Теперь я вижу, что ты получил его заслуженно!

— Я не хочу ее смерти… — глядя на выходящих из Дворца Правосудия белых, угрюмо выдохнул я.

— Твоими устами говорит Барс… — восхищенно воскликнул хейсар. — Ты ощутил, что несешь ответственность еще и за ашиару Мэйнарию…

— Я НЕ ХОЧУ ЕЕ СМЕРТИ!!! — взвыл я, поняв, что горец не понял сути сказанного. — Я почти прошел свой Путь и вот-вот получу Темное Посмертие! Темное Посмертие — это уход! Мой и ее! Скажи, как мне отказаться от этого Дара?

Побратим короля посмотрел на меня бешеным взглядом и зарычал:

— Не оскорбляй свою гард’эйт, илгиз^[21]! Человек, отдавший тебе свою жизнь, недостоин такого позора!

— Позора?

Видимо вспомнив, что я не хейсар и не могу знать всех особенностей этой клятвы, Вага взял себя в руки и снизошел до объяснений:

— Гард’эйт, не сумевшего разделить жизнь со своим майягардом, побивают камнями. А род, воспитавший труса, предают забвению…

— «Весь Путь Идущего — это череда малых и больших Испытаний…» — глядя, как в свечении Дейра тускнеет россыпь Ватаги Лесовиков, горько пробормотал я. — «В малых Бог-Отступник проверяет на излом тело. В больших — Дух и Веру. Да, именно так, а не наоборот: раны, увечья и даже смерть во время истинного Шага приведут Идущего к Цели, а одна-единственная ошибка в Выборе столкнет его с Пути…»

«Столкнула… — мелькнуло на краю сознания. — Уже давно… В тот день, когда я решил переночевать в замке Атерн…»

Мысль была грязной. До безумия. И до безумия же подлой. Поэтому я виновато склонил голову и принялся читать «Покаяние» — единственную молитву с просьбой о прощении, которую я знал. Естественно, обращаясь не к Богу-Отцу, а к Богу-Отступнику. И не с самого начала, в котором братья во Свете каялись во всех грехах, которые когда-либо существовали, а с середины:

— Устрашившись выбора, я, Кром по прозвищу Меченый, идущий по предначертанному тобою Пути, запятнал свою душу сомнением. Не отврати от меня лика своего, даруй мне силу духа, ясность ума и умение отличать истинное от ложного…

Бог-Отступник смотрел на меня, так как через считаные мгновения после того, как я дочитал последние строки, за моей спиной еле слышно скрипнула дверь, а тишину комнаты для телохранителей разорвал тихий шепот баронессы д’Атерн:

— Кро-о-ом?

«Да, Мэй?» — хотел было сказать я, повернулся к двери и онемел: леди Мэйнария стояла в дверном проеме в тоненькой ночной рубашке на голое тело. Босая и простоволосая. И до ужаса напоминала Ларку!

Оглядев меня с ног до головы, она зябко повела плечами и грустно вздохнула:

— Ну вот, опять не спишь…

Я пожал плечами: заснешь тут, как же.

Как ни странно, этот короткий и почти ничего не значащий жест вывел баронессу из себя:

— Сколько можно молчать? Скажи мне хотя бы одно слово!

Я сглотнул подступивший к горлу комок и сказал первое, что пришло мне в голову:

— Зря…

— Зря? — эхом переспросила она и нехорошо прищурилась: — А ты бы стал строить из себя эйдине^[22], зная, что для меня это закончится Декадой Воздаяния^[23]?

— Ничем бы это для меня не закончилось… — угрюмо буркнул я. — В ночь перед казнью меня бы выпустили из тюрьмы, а всем заинтересованным лицам сообщили бы, что я так сильно испугался наказания, что откусил себе язык и истек кровью…

— Н-не поняла?

— Граф Рендалл дал мне слово, что после суда меня вывезут из Аверона и отпустят на все четыре стороны. Таким образом, дадут мне возможность завершить свой Путь и получить Темное Посмертие, не забирая с собой тебя…

Девушка на негнущихся ногах подошла к моей кровати, рухнула на край перины, запустила пальцы в волосы и застонала.

У меня пересохло во рту и потемнело в глазах — я понимал, что леди Мэйнария не горит желанием уходить, но почему-то считал, что она не захочет демонстрировать свое нежелание так явно.

За пару минут, потребовавшихся ей, чтобы хоть как-то смириться с упущенными возможностями, мое и без того омерзительное настроение стало еще хуже. И к моменту, когда баронесса подняла на меня взгляд, я был готов услышать все что угодно. Включая проклятия.

— Получается, что его светлость пытался спасти мне жизнь?

Я ошарашенно почесал затылок — вместо того чтобы думать об ожидающем ее уходе в Небытие, леди Мэйнария разбиралась с мотивами поведения графа Рендалла.

— Ну да…

— Кром! Я должна перед ним извиниться!

— Попроси у леди Этерии карету… — буркнул я. — Думаю, она не откажет.

— Попрошу… И съезжу к нему… Сегодня же! — кивнула баронесса. Потом сгорбила плечи и потерянно вздохнула: — Знаешь, а ведь я была уверена, что ради моего спасения ты отказался от своего Пути…

«Почти отказался… Аж два раза. Но меня уберег Двуликий…» — угрюмо подумал я. А вслух сказал совсем не это: — Клятвы, данные Богам, не нарушают…

— Да-а-а? — криво усмехнулась Мэйнария. — Тогда почему ты вот уже трое суток ломаешь голову, пытаясь придумать, как уйти без меня?

— Я думаю не об этом… — вздохнул я.

— А о чем?

— О том, что Испытание, ниспосланное мне Двуликим, слишком сложное для меня…

— А для нас двоих?

— Мэй! Ты совсем молода! Ты должна жить — блистать на балах, очаровывать мужчин, рожать детей, наконец!

Баронесса посмотрела на меня как на юродивого и… горько рассмеялась:

— Очаровывать? Кого? Ты видел, как на меня смотрели все те, кто присутствовал во Дворце Правосудия? Как на дешевую, потасканную розу^[24]!

— Но ведь мэтр Регмар…

— Кром! — перебила меня она. — Ты что, не понимаешь? Для всего дворянства Вейнара я — подстилка Двуликого! И это мнение не изменит ни свидетельство Регмара, ни личное заступничество Вседержителя!

— Прости…

— За что? За то, что ты спас меня от акрида? За то, что не дал меня ссильничать и убить вассалам графа Варлана, лесовикам и грабителям из Меллора? Или за то, что благодаря тебе я смогла восстановить доброе имя моего отца?

— Мэй…

Баронесса мигом оказалась на ногах, подскочила ко мне, встала на цыпочки и ласково провела ладошкой по моей щеке:

— Не рви себе душу! Наш путь предначертан Богами, и мы обязаны пройти его до конца…

— Боюсь, он получится совсем коротким… — вздохнул я и, взяв с подоконника свой посох, показал ей коротенький отрезок чистого дерева, на котором могла поместиться всего одна зарубка.

— Тем больше причин прожить каждую минуту отведенного нам срока так, чтобы им… — баронесса показала пальцем в потолок, — не было за нас стыдно…

Ее устами вещали Боги. И я смирился — прислонил посох к стене и обреченно кивнул:

— Хорошо…

Леди Мэйнария прищурилась:

— Значит, ты больше не будешь целыми днями молчать?

— Нет, не буду…

— Тогда… скажи, пожалуйста, почему шестая зарубка… — она скользнула к посоху и ткнула пальцем в Путь, — какая-то не такая?

Правое предплечье — место, куда тогда попал арбалетный болт, — неприятно заныло, а вслед за ним запульсировало и ребро, сломанное ударом крестьянского цепа.

Я привычно поскреб ногтями белесое пятнышко шрама, почесал бок и… удивленно приподнял бровь — при виде этих жестов во взгляде баронессы появилось сочувствие и понимание:

— Как я и предполагала…

— Что «предполагала»?

— В тот день тебя ранили в правую руку и… в бок. Значит, резать пришлось левой…

Мысль о том, что она не просто хранила мой посох, а пыталась представить каждый из сделанных мною Шагов, согрела душу:

— Все зажило. Уже давно…

— Видела… — кивнула баронесса и густо покраснела. Видимо, сообразив, о чем она, невинная девушка, говорит с мужчиной.

Чтобы сгладить возникшую неловкость, я поинтересовался, не холодно ли ей стоять босиком на холодном полу.

Девушка благодарно улыбнулась, сорвалась с места, запрыгнула на мою кровать и… юркнула под мое одеяло!!!

Я покачал головой и показал взглядом на неприкрытую дверь:

— Боюсь, тебя неправильно поймут…

— Действительно… — согласилась баронесса. — Я — в постели, а ты — стоишь! Присаживайся…

— Мэй!!!

— Я по тебе скучала… Очень… И не уйду, пока не наговорюсь вдосталь…

…Как только со двора послышался голос первого проснувшегося обитателя особняка барона Дамира, Мэйнария сокрушенно вздохнула, отпустила мою руку, за которую держалась всю ночь, и выскользнула из-под одеяла:

— Я — к себе…

Я кивнул: ее планы на день мы уже обсудили, причем не один раз, и я знал, что ей надо как можно быстрее привести себя в порядок, чтобы успеть добраться до королевского дворца до того, как граф Грасс выберется из своих покоев.

Мой кивок оказался ошибкой — баронесса, почти добравшаяся до двери, остановилась между мною и мерной свечой, повернулась ко мне вполоборота и возмущенно зашипела:

— Кто-то обещал не молчать!

Я торопливо опустил взгляд — свет свечи, пробившийся сквозь тонкую ночную рубашку, демонстрировал мне очертания ее груди, волнующий изгиб поясницы, длинные бедра и… заставлял вспоминать, как все это выглядело при свете дня.

— Кро-о-ом? Ты чего? — почувствовав мое состояние, тихонечко спросила Мэй.

— Я буду ждать… — выдохнул я, решив, что такой ответ ее удовлетворит. Не тут-то было — девушка подошла ко мне вплотную и пальчиком заставила меня поднять голову.

— Что с тобой?

Ее грудь замерла в ладони от моего носа, и мне вдруг показалось, что я явственно вижу белоснежную кожу в крупных пупырышках и светло-розовый сосок, сжавшийся на холодном ветру.

— Ты… краснеешь? Почему? — удивилась баронесса, а через пару мгновений тихонечко захихикала: — Кром, ты чудо…

— Почему?

— Потому!!! — воскликнула она, растрепала мне волосы, прикоснулась губами к моей щеке и исчезла…

…Лежать на кровати, смотреть в потолок и видеть перед собой обнаженную Мэйнарию оказалось не менее сложно, чем решиться сделать последний Шаг вдвоем: уже через пару минут после ее ухода я почувствовал себя похотливым животным и попытался вышибить эти образы из головы наиболее действенным способом — тренировкой.

Отжимания до предела не помогли. Приседания до упаду — тоже. И я, решив подойти к делу посерьезнее, подхватил свой посох и отправился искать место, где можно выложиться до предела.

Нашел. И довольно быстро — первый же попавшийся навстречу вассал барона Дамира, выслушав мой вопрос, расплылся в ослепительной улыбке и, аккуратно поставив на пол ведро с кипятком, попросил меня следовать за собой.

Я, естественно, согласился — и через пару минут оказался в великолепном тренировочном зале, одна из стен которого оказалась увешанной разнообразным оружием, а вторая — здоровенными зеркалами.

Оглядев все это великолепие, я отрицательно помотал головой и попросил слугу проводить меня туда, где обычно занимается их стража.

Парень улыбнулся еще шире и… заявил, что мне, ЛИЧНОМУ ГОСТЮ ЕГО СЮЗЕРЕНА, не пристало заниматься где-нибудь, кроме этого зала!

Я попытался объяснить, что это ошибка, что я — всего лишь спутник баронессы д’Атерн и даже не дворянин, на что получил убийственный ответ:

— Если вы сомневаетесь в моих словах — поинтересуйтесь у ее милости…

Пожав плечами, я развернулся к двери и… чуть не сбил с ног скользнувшую в зал баронессу Этерию Кейвази. Почему-то одетую по-хейсарски.

— Доброе утро, Кром! — ничуть не удивившись тому, что я нахожусь в зале для белых, поздоровалась она. — Решил потренироваться?

Я склонил голову и пожал плечами:

— Доброе утро, ваша милость! Хотел… Где-нибудь за заднем дворе…

Баронесса смешно наморщила носик и фыркнула:

— А чем тебе не угодил этот зал?

— Ваша милость, зал — прекрасный! Но он не для меня…

Этерия Кейвази жестом приказала слуге испариться и, дождавшись, пока он закроет за собой дверь, без тени улыбки посмотрела на меня:

— Я предложила свое гостеприимство не баронессе д’Атерн и ее спутнику, а моей подруге и человеку, чью дружбу я хотела бы заслужить!

— Ваша милость, о чем вы? Я — простолюдин, а вы — дворянка! О какой дружбе между нами может идти речь?

Выслушав мою тираду до конца, Этерия Кейвази зачем-то поправила ножны с Волчьими Клыками и весело улыбнулась:

— Мой пра-пра-прадед, Харред Жеребец, самый обычный водонос^[25] при дворце Эйзела второго Латирдана, получил баронский титул и лен Кейвази за то, что месяц или полтора не вылезал из спальни вдовствующей королевы Агилиары. Основатель рода Фаррат, Цейрин Рыжий, выжлятник^[26] Ваграна Первого, получил патент только за то, что помог разрешиться от бремени любимой суке короля. Лайвер Косорукий, будущий граф Тьюварр, стал дворянином, просто помочившись в пропасть…

— Как это? — удивился я.

— Этриан первый, Нерешительный, жутко боялся высоты. На одной из охот, здорово перебрав крепкого вина, он увидел «геройство» Косорукого и счел его поступок признаком невероятного мужества. А утром, протрезвев, не решился признать свою ошибку…

— Но ведь не все основатели дворянских родов получили свои титулы таким образом, правда?

— Не все… — согласилась баронесса. — Большинство заработало их своей храбростью, верностью или самоотверженностью. Однако я сейчас не об этом: главное, что все они когда-то были простолюдинами!

Я мысленно хмыкнул: баронесса Этерия Кейвази смотрела на мир не так, как все остальные белые. И это внушало уважение…

— На мой взгляд, благородство — это свойство характера! Характера, а не крови! Ты — дворянин по духу. Поэтому я почту за честь заслужить твою дружбу…

Фальши в ее словах и взгляде не было. Так же, как и болезненного интереса, зависти к подруге или похоти. Поэтому я склонил голову ниже, чем во время приветствия, и вздохнул:

— Спасибо на добром слове, ваша милость. Но, боюсь, вы забыли о том, что я — Бездушный, практически закончивший свой Путь. Через месяц, быть может, два я получу Темное Посмертие. А до этого момента буду скитаться по дорогам Вейнара, чтобы найти возможность сделать последний Шаг…

— Об этом мы с тобой поговорим чуть позже… — улыбнулась леди Этерия. — А пока, если ты не против, я бы хотела размяться, а потом попробовать поработать, скажем, в парном танце^[27] Ветра. Если ты его, конечно, знаешь…

…Разминка мне была нужна не меньше, чем баронессе, — пребывание в тюрьме и трое суток, которые я безвылазно проторчал в выделенной мне комнате, здорово сказались на состоянии мышц. Поэтому, дождавшись, пока леди Этерия займет место перед зеркалами, я отошел в дальний угол и принялся разогреваться. Изредка поглядывая на дочь барона Дамира.

К моему удивлению, разминалась баронесса более чем умело — каждое движение было наполнено смыслом и делалось именно в той последовательности, в которой требовал Путь Клинка. Да что там последовательность — ее движения были отточены, как лезвие меча, и быстры, как высверк молнии! А еще, в отличие от меня, чувствующего свое тело через пень-колоду, она двигалась легко, как воробушек, и так плавно, как будто совсем не чувствовала сопротивления жил^[28]!

На ее фоне я чувствовал себя корягой, поэтому конец разминки посвятил растяжке. А после ее завершения трижды прошел танец Ветра в одиночку.

Помогло — дуновения^[29] начали перетекать одно в другое без малейших шероховатостей, в перемещениях и отводах появилась должная плавность, а в ударах — скорость и мощь. Даже самый сложный момент танца — переход из стойки Расколотого Камня в стойку Вздыбленного Коня с серией из четырех ударов по воображаемому противнику — получился с такой же легкостью, как обычно. Правда, только в самом последнем проходе.

Это заметила и баронесса Кейвази — как только я застыл в стойке Выпрямившегося Тополя и опустил руки, она восхищенно улыбнулась:

— Мэтр Корвайн Молния оказался прав — ты действительно Мастер!

— Спасибо, ваша милость… — ответил я. — Скажите, а что вы будете танцевать, полдень или полночь^[30]?

— Полночь… — отозвалась леди Этерия, подошла на каноническое расстояние для парного танца, поклонилась (!) и рванулась в атаку…

…Работала она великолепно! Даже для мужчины: в первых десяти дуновениях она дважды заставляла меня разрывать дистанцию, а в двенадцатом исполнила Выдох Полуденника с такой скоростью, что я, побоявшись заблокировать его в полную силу, подставил под пальцы, сложенные в наконечник копья, грудь. И нарвался на насмешливый комментарий баронессы:

— Этого движения в танце нет!

— Ваша милость, мне почему-то очень дорого мое горло! — продолжая двигаться, ответил я.

— Ты хотел сказать «ваши руки»? — хихикнула она. — Мне показалось, что ты просто побоялся сделать мне больно…

…В последних восьми дуновениях танца канонической была только полночь — на той скорости, на которой атаковала леди Этерия, любой жесткий блок переломал бы ей кости. Естественно, баронесса не возражала — поняв, что ее конечностям ничего не грозит, она окончательно расслабилась и работала в меня, как в идеальное зеркало^[31]…

…К концу третьего прохода танца Ветра я начал получать удовольствие — даже на предельной скорости Этерия Кейвази не путалась в дуновениях, не теряла равновесия и не рвала темп передвижения. Кроме того, она была вынослива, «набита» и успевала реагировать на неканонические движения. А вот с танцем Земли у нее получалось заметно хуже: движения в стиле, рассчитанном на высокий рост, довольно большой вес и избыток силы, получались излишне легкими и какими-то пустыми. Конечно же, это сказалось и на количестве ошибок — за пять проходов первой поступи леди Этерия раз двадцать сбилась с темпа и приблизительно столько же раз потеряла равновесие. Однако сдаваться она не умела, поэтому терзала меня до тех пор, пока не почувствовала суть движения.

Вторую поступь отрабатывали в том же стиле — сравнительно медленно, но очень добросовестно. А третью — не стали: посмотрев на мерную свечу, баронесса чему-то улыбнулась, зачем-то дотронулась до кольца на правом мизинце и предложила мне свободный бой в рамках стилей Ветра и Огня…

…Первые минут пять леди Этерия металась вокруг меня маленькой злой пчелкой, старательно пытаясь ужалить меня хоть куда-нибудь. И постоянно промахивалась — от атак ногами я уходил, удары руками гасил мягкими или жесткими, но легкими блоками, а при попытке зайти на бросок разрывал дистанцию.

Поняв, что достать меня в оговоренных рамках не получится, леди Этерия начала хитрить — сначала до предела взвинтила темп, а потом начала добавлять в бой связки из других стилей. И довольно неплохо: в одной из таких атак ей почти удалось коснуться моего виска, во второй — обозначить удар в косую мышцу живота, в третьей — чувствительно ткнуть в правое подреберье.

Контроль движений ей поставили великолепно, поэтому расслабился и я — начал контратаковать, «вязать» ей руки, уходить за спину и даже подсекать ее ноги «стопа в стопу».

Ей понравилось. И еще как — после одного из особо удачных уходов, когда я оказался за ее спиной, а она пару ударов сердца не понимала, куда я девался, она начала хохотать. Потом — баловаться. И наконец, атаковала меня одной из самых жестких поступей Земли — поступью Скального Великана.

То ли я слишком расслабился, то ли атака, начатая с середины одного из дуновений Ветра, оказалась слишком неожиданной, но на первый удар — ноги в пах — я ответил смещением вперед и в сторону, Подхватом Медведя и легким шлепком левой ладони по лицу. Это касание, заменившее удар кулака в висок, выглядело достаточно угрожающе, чтобы баронесса, пытаясь увернуться, отвернула голову влево и не заметила, как моя ладонь, продолжая движение, схватила ее за араллух.

Заблокировав обе руки баронессы, я привычно скрутил корпус вправо, оторвал левую стопу от земли и… сообразил, что держу дворянку за грудь и за бедро!!!

Замер. Торопливо убрал руки, сделал шаг назад и опустил голову:

— Виноват, ваша милость…

— Двадцать или тридцать? — поинтересовалась леди Этерия.

— Как прикажете… — мрачно буркнул я: на мой взгляд, прежде, чем расценивать эти прикосновения как оскорбление, ей стоило вспомнить о правилах свободного боя…

— Кро-о-ом?

— Да, ваша милость? — спросил я, поднял взгляд и разозлился: баронесса улыбалась! Так, как будто меня ждали не плети, а бал в королевском дворце!

— У тебя испортилось настроение? Почему?

Объяснять ей, что радоваться будущему наказанию могут только юродивые, было глупо, поэтому я ограничился тем, что пожал плечами.

Леди Этерия свела брови к переносице, склонила голову к плечу и расхохоталась:

— Кром, ты что, считаешь меня полной дурой?! Я спросила тебя не о количестве плетей, которые ты мог бы получить, будь на моем месте другая дворянка, а о количестве повторений, которые потребуется сделать, чтобы хоть как-то освоить это движение!

— Вы что, хотите повторить?

— Я хочу научиться!

— Ваша милость, я для вас тяжеловат… — попробовал выкрутиться я. — Вы надорветесь…

Не тут-то было — баронесса подошла ко мне вплотную, встала на цыпочки и заглянула мне в глаза:

— Кро-о-ом? Я похожа на человека, который отвечает на добро злом?

— Нет, ваша милость!

— Тогда учи!

— Да, но вы — девушка, а я — мужчина…

— Я, баронесса Этерия Кейвази, прошу тебя, Мастер Меча Кром по прозвищу Меченый, взять меня в ученики! Мои кости — твое мясо!!!^[32]

Девушка не шутила — ее взгляд был предельно серьезен, а положение тела идеально соответствовало каноническому!

— Леди Этерия, я Мастер не меча, а Чекана. И Посоха. Но…

— Я бы на твоем месте согласился… — донеслось от входной двери. — Причем с радостью…

Я повернулся на голос и сложился в поясном поклоне: на пороге тренировочного зала стоял Вейнарский Лев! И улыбался…

— Доброго дня, Неддар! Я так рада тебя видеть! — затараторила баронесса. — Представляешь, Кром чуть было не провел на мне потрясающий бросок, а теперь отказывается ему учить. И в ученики вот брать не хочет…

Я онемел: леди Этерия обратилась к королю на «ты», по имени и без его разрешения!!!

Грозно сдвинув брови к переносице, король посмотрел не на нее, а на меня:

— Это правда?

— Да, ваше величество… — обреченно ответил я. — Там один из захватов делается за ворот араллуха, а второй — за бедро…

— Покажи!

— Н-не понял, сир?

— Брось меня! — потребовал он и, не дожидаясь ответа, скинул с плеч плащ, расстегнул пояс и снял с него ножны с кинжалом и мечом. — Как и куда атаковать?

— Поступью Скального Великана! — подсказала баронесса. — Я била с правой ноги…

Неддар кивнул, скользнул ко мне, нанес требуемый удар и, оказавшись в захвате, попытался перескочить через подсекающую ногу. Я мысленно попрощался со своей буйной головушкой и добавил скорости опорной ноге короля…

…Замерев в ладони от пола, Вейнарский Лев восхищенно присвистнул. А когда я разжал руки и опустил его на пол, мигом оказался на ногах:

— Да… Ради такого броска и я бы пошел в ученики…

Потом заправил камзол, поправил пояс и улыбнулся:

— Мастер Меча Кром по прозвищу Меченый! Я, король Неддар второй Латирдан, даю тебе свое высочайшее разрешение взять в ученики мою невесту, баронессу Этерию Кейвази…

— Простите, сир, но я не могу… — справившись с удивлением, выдохнул я. — Дело в том, что я почти завершил свой Путь и в ближайшем будущем получу Темное Посмертие…

Король кивнул, прошел к подоконнику, сел и задумчиво посмотрел на меня:

— Что ты знаешь о клятве, которую дала Бастарзу Мэйнария д’Атерн?

— Только то, сир, что отказаться от нее невозможно… — мрачно буркнул я.

— Это тебя расстраивает?

— Да, ваше величество…

— Меня — тоже. Поэтому я захотел с тобой посоветоваться…

«Когда власть имущие начинают интересоваться твоими желаниями — беги… — любил говаривать Круча. — Ибо ничем хорошим это не закончится…»

Цитировать эту фразу королю было бы верхом глупости, поэтому я предпочел сделать вид, что потерял дар речи.

Неудачно — полюбовавшись на мое «удивленное» лицо, Вейнарский Лев отрицательно помотал головой:

— Я не собираюсь тебя обманывать. И использовать в своих целях — тоже. Просто опишу тебе сложившуюся ситуацию, а потом предложу выход. Если ты сочтешь его приемлемым — я сделаю все, чтобы вы с Мэйнарией об этом не пожалели. Не сочтешь — предоставлю вас вашей судьбе…

Особого выбора у меня не было, поэтому я согласился:

— Как скажете, сир!

Неддар удовлетворенно кивнул, ласково улыбнулся баронессе Кейвази и снова уставился на меня:

— Итак, для начала — несколько слов о политике: недавний мятеж, унесший жизни тысяч жителей Вейнара, разделил дворянство на несколько лагерей. Первый и самый многочисленный — верные вассалы короны, деятельность которых в той или иной степени направлена на благо королевства. Второй лагерь — это недобитые сторонники покойного графа Варлана, а также их родственники, друзья и кредиторы. То есть люди, смысл жизни которых заключается в мести всем, кто имеет хоть какое-то отношение к крушению их планов, финансовым потерям и гибели их родных и близких. Третий лагерь — сомневающиеся. Те, которые будут сидеть в своих норах и трястись над тем, что у них есть… до того, пока не почувствуют силу или слабость моей десницы…

Я понимающе кивнул.

— За последний месяц стараниями сотрудников Тайной службы число тех, кто меня ненавидит, уменьшилось в несколько раз. И продолжило бы уменьшаться и дальше, если бы не решение Королевского Суда по делу о смерти братьев Уверашей: абсолютно законное решение судьи настолько сильно задело графа Ильмара и его многочисленную родню, что резко увеличило число моих недоброжелателей…

Я скрипнул зубами и изо всех сил сжал кулаки: кроме короля, все эти люди ненавидели и Мэйнарию д’Атерн, а я, дурень, согласился с ее объяснениями и отпустил ее во дворец в сопровождении жалкой пары хейсаров!!!

Следующая фраза Вейнарского Льва подлила масла в огонь:

— Вчера вечером я читал доклад одного из соглядатаев Тайной службы, служащего в доме Уверашей. Оказывается, граф Ильмар жаждет не только твоей смерти, но и смерти ряда лиц, не имевших к гибели его сыновей никакого отношения. В частности, Мэйнарии д’Атерн, графа Рендалла, Арзая из рода Уммар, Карваля из Голона и мэтра Регмара. Кстати, если бы мести жаждал он один, я бы не переживал — Ильмар достаточно прямолинеен и лишен фантазии. Увы, тем же самым желанием обуреваема и его супруга, леди Марзия Увераш. А она, по уверениям графа Грасса, способна на все что угодно…

— Мой отец утверждает то же самое… — вздохнула Этерия Кейвази.

— Тогда каждая минута нашего пребывания в этом доме, сир, подвергает опасности еще и барона Дамира с леди Этерией! — воскликнул я.

— Угу… — кивнул Латирдан. — Поэтому вы его покинете. В ближайшие день-два…

К моему удивлению, вместо того, чтобы сказать хотя бы слово о долге гостеприимства и связанных с ним обязательствах, баронесса Кейвази утвердительно кивнула и с обожанием посмотрела на короля!

Ее поведение настолько не вязалось с тем образом, который я успел составить себе за три дня пребывания в ее доме, что я криво усмехнулся и с издевкой повторил ее слова, сказанные мне перед началом тренировки: «почту за честь заслужить твою дружбу…» Естественно, про себя. А вслух сказал совсем другое:

— Хорошо, сир, покинем…

— Не торопись делать выводы… — почувствовав, что я помрачнел, хмыкнул король. — Я рассказал далеко не все…

Примечания

15

Час волка — с 2 до 3 часов ночи.

16

Дейр и Уна — луны Горгота.

17

Путь — россыпь звезд, тянущаяся от одного края горизонта до другого. Почти совпадает с видимой траекторией движения Дейра.

18

Аррата — одна из самых ярких звезд небосвода. При ясном небе рядом с ней видна Ватага Лесовиков — клин из нескольких мелких звездочек.

19

Первый (слуга) — одно из названий Дейра. Ночь — время Двуликого. Дейр и Уна — его верные слуги.

20

Дорога к Темному Посмертию — священная книга ордена Двуликого.

21

Илгиз — долинник (хейсарск.).

22

Эйдине — сумасшедший (хейсарск.).

23

Декада Воздаяния — вид местной казни, во время которой преступнику отрубают руки и ноги, прижигают раны огнем, а потом катают по городу десять дней подряд. Не давая ему ни есть, ни спать…

24

Роза — местное название женщины легкого поведения.

25

Водонос — местное название человека, ответственного за доставку воды для омовения.

26

Выжлятник — охотник, ведающий гончими собаками.

27

Танец — местное название комплекса формальных упражнений.

28

Здесь — связки.

29

Дуновение — название боевых связок комплекса Ветра.

30

Полдень и полночь — партия защиты и атаки. (В карате они называются «учи» и «тори».).

31

Зеркало — местное название спарринг-партнера.

32

«Мои кости — твое мясо» — ритуальная фраза, обозначающая правовые границы того, что дозволено мастеру по отношению к ученику.