Событие
Михаилу Потапову исполнилось ровно тридцать лет.
Ростом и фигурой бог его не обидел, и выглядел он убедительно, имея косую сажень в плечах и приличную мускулатуру. Хотя при весе в девяносто два килограмма был исключительно подвижен и быстр.
Работал Потапов в оперативной бригаде Управления антитеррора Федеральной службы безопасности под командованием полковника Щербатова. Служил в армии, в десантных войсках, окончил юрфак МГУ, с малых лет занимался рукопашным боем, много читал (в наследство от деда ему досталась великолепная библиотека количеством в тринадцать тысяч книг), увлекался историей Древней Руси и даже женился — в двадцать один год, но прожил с молодой женой всего четыре месяца, после чего она погибла — утонула при невыясненных обстоятельствах в Киргизии, на озере Иссык-Куль, куда поехала отдыхать с подругами. Потапов тогда сдавал летнюю сессию и поехать с женой отдыхать не смог. С тех пор жил один, лишь изредка позволяя себе короткие знакомства и расставания без сожалений. Второй такой женщины, как Дарья, он пока не встретил. Да и работа не давала ему достаточно личной свободы и времени на увлечения.
В эту субботу, свободный от дежурств и занятий на базе в подмосковном Новогорске, он решил объездить книжные магазины Москвы, ещё сохранившие букинистические отделы, и поискать чего-нибудь «новенького из старенького».
Начал с магазина «Москва» на Тверской, в подвале которого располагался самый дорогой в столице, но самый посещаемый из всех букинистический развал. Машину — он ездил на трёхлетней давности «Ягуаре XXX» — поставил в Козицком переулке, с полчаса изучал вертящиеся полки с книгами серии «рамочка», купил «Первые люди на Луне» Уэллса издания тысяча девятьсот двадцать седьмого года и поехал на Арбат. Сначала на Новый, прошёлся по двум этажам Московского дома книги, потом с трудом припарковался на другой стороне проспекта, в Арбатском переулке, прогулялся по Арбату с его знаменитыми книжными развалами и посетил не менее знаменитую Книжную лавку, владельцем которой был старый приятель отца Кусневич.
Старик стоял за прилавком, разглядывая старую подшивку журналов «Нива». Увидев Потапова, он обрадовался:
— О-о, Миша, сколько лет, сколько зим! А я вот кукую тут один, убытки подсчитываю.
— Так уж и убытки, — улыбнулся Потапов, пожимая худую, в старческих пятнах, вялую руку книжника. — Вряд ли вы держались бы за лавочку, приноси она одни убытки. Хотя посетителей действительно маловато.
— Не то слово, Миша, не то слово! Ты сегодня первый, с утра никого, молодёжь вообще перестала захаживать, всё больше ровесники революции да библиофилы вроде тебя. А убытки… не поверишь, хорошо покупают только классику, в основном собрания сочинений дореволюционных изданий, не обращая внимания на крутые цены, а приключения и фантастику совсем не берут. Вот, «Ниву» за тысяча девятьсот семнадцатый не хочешь?
— Не моё, — улыбнулся Потапов. — Мне бы первые «Вокруг света» конца позапрошлого века да кое-что из «Миров приключений» начала двадцатого.
— Фантастику возьми — советскую, Михайлова или Головача, классно писали мастера, даже сейчас интересно читать. Не то что современный бред всяких Пеховых да Пелевиных, читать противно.
— Так не читайте.
— Да я и не читаю, совсем глаза сдали. Взял недавно в руки роман известного по сотне премий Серджа Лукоеденко «Январский дозор», дошёл до «стражей переулка», плюнул и выбросил в мусор.
— Говорят, у него первые книги хороши были.
— Ну, может, и были, дал бог лёгкую руку, а потом постарел парень, получил хороший бонус в виде фильма по первым произведениям, стал состоятельным, заматерел, вот творческий потенциал и потерял. Сейчас, к слову сказать, все медийные лица в рекламу подались да сценарии строчат, за них больше платят. Литература стала абсолютно коммерческой, впрочем, как и большинство творческих школ. Всё Интернет проклятый убил!
— Не согласен, не всё.
— Да ладно, — сморщился худенький, лохматый, седенький, ростом с пятиклассника, Кусневич. — С появлением этого кошмарного чудовища произошло резкое падение уровня интеллекта читателей, особенно молодых. А падение уровня образования только усугубило процесс. Будете возражать?
— Не буду, — сказал Потапов. — Сейчас о падении уровня образования и медицины не говорят только ленивые, а воз российской культуры и ныне там — в хвосте мировой.
Кусневич наклонил голову к плечу, выставляя заросшее седым волосом ухо.
— Кто это так некрасиво выразился?
— Не я, — засмеялся Потапов, — по-моему, хозяйчик «Эха Москвы», хотя не уверен.
— За всю культуру расписываться не стану, но образование мы точно уронили. А ваш хозяйчик «Эха Москвы» — араб.
— Кто? — удивился Потапов. — Венедиктов? Он же еврей.
— Образно говоря, он как араб готов воткнуть нож в спину президента. Кто-то говорил, кажется, Ладлэм[2]: имея дело с арабом, никогда не знаешь, кто этот человек и кому он перережет глотку, если представится такая возможность.
— Соглашусь, — кивнул Потапов. — В России таких деятелей развелось как бактерий, что в правительстве, что в оппозиции. Но не будем о грустном, Роман Моисеевич, обрадуете чем-нибудь?
— Разве что Жюлем Верном.
— У меня двенадцатитомное собрание сочинений стоит.
— Это «20 000 лье под водой» издательства Маркса, со множеством иллюстраций Риу, почти коллекционной сохранности.
— Класс! — обрадовался Потапов. — Возьму. Дорого? Кризис на дворе.
Кусневич заперхал; так он смеялся.
— Нам никакие кризисы не страшны. Прочитал вчера в «Комсомолке», что государство трогательно переживает о народе в период кризиса и строит федеральным чиновникам восемь жилых домов общей площадью более двухсот тысяч квадратных метров в районе Кунцева. Строительство обойдётся казне в пятнадцать миллиардов рублей. Не хватает им жилья, бедным, слишком быстро растёт число очередников на улучшение жилплощади, никто не хочет селиться в «обычных» трёхкомнатных квартирах. А ты — кризис…
— По привычке, — поскрёб в затылке Потапов. — В принципе политикой я не интересуюсь, но она сама лезет к нам изо всех щелей. Показывайте свой раритет.
Кусневич скрылся в подсобке и вынес роскошно изданный, со множеством иллюстраций роман Жюля Верна.
Потапов благоговейно взял книгу в руки, оценил сохранность, полистал осторожно.
— Отлично умели издавать в конце девятнадцатого века! Прямо-таки художественная ценность! Сколько с меня возьмёте?
— Пять зелёненьких, — сказал продавец со вздохом. — Как сыну старого друга.
— Почти даром, — улыбнулся Потапов. Фразу: «Книга дорогая, но для вас отдаю почти задаром», — ему говорил каждый книжник на всех развалах, где его знали, но это вовсе не означало, что цена книги действительно становилась меньше.
— Мне она досталась практически в эту же сумму, — виновато сморщился старик.
— Не переживайте, Роман Моисеевич, я возьму. — Денег действительно было не жалко. — Спасибо за подарок. Заверните.
Побродив у книжных полок ещё несколько минут, Потапов распрощался с продавцом и вышел на Арбат, обретший недавно окончательный «исторический» облик, отражавший историю Москвы на протяжении трёх столетий и превращённый в красивую и уютную пешеходную зону.
Вымощена улица была цветными керамическими плитами, в ночное время её освещали узорчатые фонари под старину, а десятки кафешек, магазинчиков и лавочек гостеприимно открывали двери, приглашая посетителей, жителей города и гостей, отдохнуть от летней духоты и повседневной суеты.
Каково же было удивление Потапова, когда он, уже подходя к двухэтажному дому Пушкина, покрашенному в голубой цвет, увидел посреди улицы медленно движущийся автомобиль — чёрный БМВ с «говорящим номером» АМР 77. Не обращая внимания на пешеходов, автомобиль посигналил, чего здесь не позволяли делать никому, остановился почти напротив дома Пушкина.
Из машины выбрался смуглолицый, черноволосый, хорошо одетый господин в чёрном костюме, что-то сказал водителю и скрылся за углом здания напротив.
На машину обратили внимание пешеходы. К ней подошла какая-то молодая женщина-блондинка с водопадом льняных волос, возмущённо заговорила с водителем, молодым, хамоватого вида, с жемчужиной пирсинга на губе.
Заинтересованный Потапов подошёл ближе, услышал ответ парня:
— Не твое собачье дело!
— Что вы себе позволяете?! — возмутилась блондинка. — Здесь нельзя ездить!
— Мне можно, — осклабился водитель.
— Это просто хамство! Я полицию позову! Немедленно уезжайте отсюда!
— Зови кого хочешь, хоть мэра, — хохотнул парень, — курица недорезанная. Тебе же и достанется.
Женщина захлопала глазами в замешательстве, ища сочувствия у начавших собираться прогуливающихся людей, потом достала мобильный и начала фотографировать автомобиль и его номер.
— Ах ты падла мокрогубая! — возбудился водитель, выскакивая из кабины. — А ну, сотри, что сфоткала! Кому говорю?! Отдай мобилу!
Он начал отнимать у женщины телефон.
Среди собравшихся вокруг гуляющих послышался ропот, хотя на помощь не решился никто.
— Охамел совсем?! Прекрати, пацан! Не трогай девчонку!
Из-за угла здания вышел пассажир крутого авто, оценил ситуацию, кинулся на помощь водителю.
Ситуация перестала нравиться Потапову окончательно. Он заметил двух полицейских, наблюдающих за происходящим в переулке, явно не спешащих разобраться в инциденте, поколебался, решая, стоит ли вмешиваться, но господин в чёрном вдруг ударил женщину по лицу, и сомнения исчезли.
Всё было настолько хорошо, вспомнил Потапов чьё-то изречение, что не могло не закончиться плохо.
Подходя к компании, он рывком оттолкнул водителя от женщины, защищавшей свой мобильник.
Господин в чёрном в этот момент ударил её снова.
Пришлось ловить его на приём и укладывать лицом на плиты тротуара, не жалея ни костюма, ни физиономии.
— Успокойся, храбрец! — Потапов сунул пакет с книгой какому-то старичку в шляпе-канотье, посмотрел на женщину, на щеке которой отпечатался след ладони мужчины. — С вами всё в порядке?
На глаза женщины навернулись слёзы.
— Спасибо, зубы не выбили, — торопливо сказала она.
Потапов оглядел толпу.
— Кто-нибудь успел снять, как они её били?
— А как же, — заявил толстяк в шортах и ковбойской шляпе, показывая телефон, — в лучшем виде.
— Пригодится для освидетельствования.
— Выложу в Сеть обязательно!
— Ах ты, курва! — опомнился водитель, оставляя женщину и бросаясь на него. — Ты знаешь, на кого?!.
— Женщин бьют только обкурившиеся идиоты и нелюди, — сказал Потапов, перехватывая руку парня и отвечая ударом в лоб, от которого водитель перекувыркнулся через голову и улетел под машину.
— Я… тебя… живьём… — прохрипел брюнет в чёрном.
Потапов прижал его лицом к тротуару, обыскал, вытащил паспорт, прочитал вслух:
— Эраст Хаматович Матаев, прошу любить и жаловать. К тому же москвич, судя по регистрации. Интересно, не депутат ли?
— Я его знаю, — сказал толстяк в шляпе и шортах. — У него тут фирма «Военкомплект».
Потапов присвистнул.
— Фирма, говорите? А ведёт он себя как обычный гопстопник.
Сквозь собравшуюся толпу протиснулись полицейские; оба лейтенанты, в летних серо-белых мундирах.
— Эй, гражданин, отпусти его, — хмуро потребовал высокий, скуластый, с обветренным лицом.
— Они мало того что заехали туда, куда не положено, так ещё и напали на девчонку, — сказал толстяк.
Высокий взялся за кобуру пистолета.
— Отпустите, вам говорю! Немедленно!
Потапов посмотрел на него снизу вверх, отмечая характерные черты блюстителя порядка: квадратную челюсть, прямые жёсткие губы, шелушащиеся скулы, холодные рыбьи глаза со зрачками-точками.
— Задержите их. Этот господин, даже будучи владельцем фирмы, не имеет права на проезд по Арбату. Закон един для всех. Кроме того, они с водилой напали на женщину, вон сколько свидетелей.
— Разберёмся, — сипло сказал второй полицейский, пониже ростом, брюнет с круглым бабьим лицом и медовыми глазами.
Потапов отпустил господина в чёрном, подал первому лейтенанту паспорт.
— Его ксива. Опросите свидетелей да отправьте обоих в обезьянник.
— Ваши документы! — сжал губы в прямую линию полицейский.
Потапов вежливо улыбнулся.
— В таком случае представьтесь.
— Документы, я сказал!
— Да-да, задержи этого бандита, лейтенант! — взорвался владелец фирмы «Военкомплект». — Он первым начал, грозился убить!
— Врёт, черножопый! — крикнул толстяк, обращаясь к растущей толпе. — Все видели, как он первым напал на девчонку! Я записал!
— И я, и я, — послышались голоса.
— Фамилия, подразделение, будьте добры, — всё так же вежливо попросил Потапов. — Или вызвать ещё один наряд?
Полицейские переглянулись.
— Рощин, отведи его в курятник, — высокий показал на Потапова. — Граждане, всем разойтись! Мы разберёмся… э-э, с нарушителями. А ты, — палец лейтенанта упёрся в помятого, выбравшегося из-под БМВ водителя, — отведи тачку в переулок. Живо!
Водитель юркнул в кабину лимузина.
— Идём! — вытащил свой пистолет низкорослый полицейский с бабьим лицом, глянув на Потапова.
— Я?! — удивился Потапов. — Вы что, с ума сошли?! Здесь два десятка свидетелей! Интернет взорвётся, если они все выложат в Сеть записи! Хотите скандала? Будет!
— Веди, — пренебрежительно скомандовал высокий, будто не расслышав сказанного.
Низкорослый шагнул к Потапову.
Толпа зашумела. Толстяк поднял мобильный, начал снимать.
Высокий ловко отнял у него телефон.
— Первый раз такое вижу! — изумлённо прошептала потерпевшая.
— Я тоже, — признался Потапов. — Но я вежлив, политкорректен и толерантен только до того предела, за которым начинается беззаконие!
Пистолет воробьём вылетел из руки полицейского.
Потапов поймал его, уткнул ствол в живот высокому.
— Отойдём-ка, малыш!
Глаза полицейского сузились, рука поползла к кобуре, остановилась в нерешительности. До его сознания дошло, что происходит нечто нештатное, не предусмотренное опытом.
— Т-ты совсем?..
— Отойдём, я тебе кое-что объясню. — Потапов обернулся к примолкшей толпе. — Граждане, снимайте всё, что здесь происходит. Правда на нашей стороне. И не дайте этим деятелям на машине смыться, я сейчас вызову спецназ.
Вытолкав полицейского к стене дома, Потапов достал свое удостоверение офицера ФСБ, развернул.
— Читай!
Глаза лейтенанта стали круглыми.
— Майор Пота…
— Достань свой документик.
Высокий протянул синюю книжечку.
— Лейтенант Золотько, Центральный ОВД, — прочитал Потапов вслух. — Очень неприятно знакомиться в такой ситуации, но ты сам напросился. Давай договоримся: вы делаете своё профессиональное дело — по закону, я не поднимаю шум, если же вы намереваетесь замять дело и отпустить этого козла, я вызываю ОМОН, у меня есть такое право. Что выбираешь?
Полицейский взмок.
— Это… известный… деятель… бывший зам мэра…
— Я уже понял, у него здесь всё прикормлено, в том числе ваши услуги, не так ли?
— Я подчиняюсь…
— Начальству, которое лижет задницы таким, как этот Матаев.
— Я должен…
— Вот и делай, что должен, лейтенант. Мне недосуг тратить полдня на объяснения и процедуры, свидетелей у вас будет больше чем достаточно. Но если ты их отпустишь, — Потапов заглянул в удостоверение, — Евгений Семенович Золотько, дело закончится для тебя очень плохо, обещаю! Так как?
— Мы… сделаем… мне надо позвонить.
— Звони. — Потапов вернул лейтенанту удостоверение и пистолет напарника, вернулся к толпе переговаривающихся людей.
— Друзья, очень прошу всех свидетелей поучаствовать в составлении протокола. Записи обязательно надо выложить в Интернет. А вам, гражданка, — он посмотрел на потерпевшую, — советую вызвать медбригаду, засвидетельствовать побои и написать жалобу в прокуратуру.
— Я помогу, — поднял руку толстяк.
— Приступайте, — сказал Потапов полицейским, ошеломлённым таким поворотом дела.
Уже садясь в машину, он вдруг вспомнил, что купил книгу. С досадой ударил себя по колену.
— Вот зараза! Жюль Верн мне этого не простит!
Кто-то деликатно постучал в стекло водительской дверцы.
Потапов с удивлением узнал в стучащем старичка в очках и канотье, которому он сунул томик Верна.
— Ваша книга, — протянул свёрток старичок. — Еле вас догнал.
— Спасибо! — растроганно взял книгу Потапов. — А я уж расстроился, думал — с концами.
— Раритет, — осклабился старичок. — Собираете?
— Да вот иногда приобретаю по случаю, пополняю дедушкину библиотеку, хотя она и так солидная.
— В наши дни библиотека редкость. Всего хорошего. — Старичок приподнял шляпу и отошёл от машины.
Настроение слегка поднялось. Сожалеющая мысль, что он зря вмешался в инцидент на Арбате, при категоричном недопущении участия в подобных инцидентах и запрете выделяться из массы людей в общественных местах отступила в подсознание. Урок полицейские получили хороший, они не должны были спустить дело на тормозах.
