Конец света

Василий Головачёв, 2017

Трагическая гибель генерал-майора полиции Николая Зимятова потянула за собой ниточку расследования, в сферу интересов которого одно за другим начали попадать «странные» дела, связанные с самовозгоранием людей. Что это – мистика? Новое природное явление? Чья-то злая воля или научные эксперименты, проводимые спецслужбами? И почему именно сейчас, когда страна оказалась на пороге очередного политического кризиса? Однажды став участником событий, объяснение которым еще предстоит найти, майор ФСБ Михаил Потапов вынужден срочно реагировать на эти загадочные явления и спасать от «просветления» обреченных на гибель людей…

Событие

Михаилу Потапову исполнилось ровно тридцать лет.

Ростом и фигурой бог его не обидел, и выглядел он убедительно, имея косую сажень в плечах и приличную мускулатуру. Хотя при весе в девяносто два килограмма был исключительно подвижен и быстр.

Работал Потапов в оперативной бригаде Управления антитеррора Федеральной службы безопасности под командованием полковника Щербатова. Служил в армии, в десантных войсках, окончил юрфак МГУ, с малых лет занимался рукопашным боем, много читал (в наследство от деда ему досталась великолепная библиотека количеством в тринадцать тысяч книг), увлекался историей Древней Руси и даже женился — в двадцать один год, но прожил с молодой женой всего четыре месяца, после чего она погибла — утонула при невыясненных обстоятельствах в Киргизии, на озере Иссык-Куль, куда поехала отдыхать с подругами. Потапов тогда сдавал летнюю сессию и поехать с женой отдыхать не смог. С тех пор жил один, лишь изредка позволяя себе короткие знакомства и расставания без сожалений. Второй такой женщины, как Дарья, он пока не встретил. Да и работа не давала ему достаточно личной свободы и времени на увлечения.

В эту субботу, свободный от дежурств и занятий на базе в подмосковном Новогорске, он решил объездить книжные магазины Москвы, ещё сохранившие букинистические отделы, и поискать чего-нибудь «новенького из старенького».

Начал с магазина «Москва» на Тверской, в подвале которого располагался самый дорогой в столице, но самый посещаемый из всех букинистический развал. Машину — он ездил на трёхлетней давности «Ягуаре XXX» — поставил в Козицком переулке, с полчаса изучал вертящиеся полки с книгами серии «рамочка», купил «Первые люди на Луне» Уэллса издания тысяча девятьсот двадцать седьмого года и поехал на Арбат. Сначала на Новый, прошёлся по двум этажам Московского дома книги, потом с трудом припарковался на другой стороне проспекта, в Арбатском переулке, прогулялся по Арбату с его знаменитыми книжными развалами и посетил не менее знаменитую Книжную лавку, владельцем которой был старый приятель отца Кусневич.

Старик стоял за прилавком, разглядывая старую подшивку журналов «Нива». Увидев Потапова, он обрадовался:

— О-о, Миша, сколько лет, сколько зим! А я вот кукую тут один, убытки подсчитываю.

— Так уж и убытки, — улыбнулся Потапов, пожимая худую, в старческих пятнах, вялую руку книжника. — Вряд ли вы держались бы за лавочку, приноси она одни убытки. Хотя посетителей действительно маловато.

— Не то слово, Миша, не то слово! Ты сегодня первый, с утра никого, молодёжь вообще перестала захаживать, всё больше ровесники революции да библиофилы вроде тебя. А убытки… не поверишь, хорошо покупают только классику, в основном собрания сочинений дореволюционных изданий, не обращая внимания на крутые цены, а приключения и фантастику совсем не берут. Вот, «Ниву» за тысяча девятьсот семнадцатый не хочешь?

— Не моё, — улыбнулся Потапов. — Мне бы первые «Вокруг света» конца позапрошлого века да кое-что из «Миров приключений» начала двадцатого.

— Фантастику возьми — советскую, Михайлова или Головача, классно писали мастера, даже сейчас интересно читать. Не то что современный бред всяких Пеховых да Пелевиных, читать противно.

— Так не читайте.

— Да я и не читаю, совсем глаза сдали. Взял недавно в руки роман известного по сотне премий Серджа Лукоеденко «Январский дозор», дошёл до «стражей переулка», плюнул и выбросил в мусор.

— Говорят, у него первые книги хороши были.

— Ну, может, и были, дал бог лёгкую руку, а потом постарел парень, получил хороший бонус в виде фильма по первым произведениям, стал состоятельным, заматерел, вот творческий потенциал и потерял. Сейчас, к слову сказать, все медийные лица в рекламу подались да сценарии строчат, за них больше платят. Литература стала абсолютно коммерческой, впрочем, как и большинство творческих школ. Всё Интернет проклятый убил!

— Не согласен, не всё.

— Да ладно, — сморщился худенький, лохматый, седенький, ростом с пятиклассника, Кусневич. — С появлением этого кошмарного чудовища произошло резкое падение уровня интеллекта читателей, особенно молодых. А падение уровня образования только усугубило процесс. Будете возражать?

— Не буду, — сказал Потапов. — Сейчас о падении уровня образования и медицины не говорят только ленивые, а воз российской культуры и ныне там — в хвосте мировой.

Кусневич наклонил голову к плечу, выставляя заросшее седым волосом ухо.

— Кто это так некрасиво выразился?

— Не я, — засмеялся Потапов, — по-моему, хозяйчик «Эха Москвы», хотя не уверен.

— За всю культуру расписываться не стану, но образование мы точно уронили. А ваш хозяйчик «Эха Москвы» — араб.

— Кто? — удивился Потапов. — Венедиктов? Он же еврей.

— Образно говоря, он как араб готов воткнуть нож в спину президента. Кто-то говорил, кажется, Ладлэм^[2]: имея дело с арабом, никогда не знаешь, кто этот человек и кому он перережет глотку, если представится такая возможность.

— Соглашусь, — кивнул Потапов. — В России таких деятелей развелось как бактерий, что в правительстве, что в оппозиции. Но не будем о грустном, Роман Моисеевич, обрадуете чем-нибудь?

— Разве что Жюлем Верном.

— У меня двенадцатитомное собрание сочинений стоит.

— Это «20 000 лье под водой» издательства Маркса, со множеством иллюстраций Риу, почти коллекционной сохранности.

— Класс! — обрадовался Потапов. — Возьму. Дорого? Кризис на дворе.

Кусневич заперхал; так он смеялся.

— Нам никакие кризисы не страшны. Прочитал вчера в «Комсомолке», что государство трогательно переживает о народе в период кризиса и строит федеральным чиновникам восемь жилых домов общей площадью более двухсот тысяч квадратных метров в районе Кунцева. Строительство обойдётся казне в пятнадцать миллиардов рублей. Не хватает им жилья, бедным, слишком быстро растёт число очередников на улучшение жилплощади, никто не хочет селиться в «обычных» трёхкомнатных квартирах. А ты — кризис…

— По привычке, — поскрёб в затылке Потапов. — В принципе политикой я не интересуюсь, но она сама лезет к нам изо всех щелей. Показывайте свой раритет.

Кусневич скрылся в подсобке и вынес роскошно изданный, со множеством иллюстраций роман Жюля Верна.

Потапов благоговейно взял книгу в руки, оценил сохранность, полистал осторожно.

— Отлично умели издавать в конце девятнадцатого века! Прямо-таки художественная ценность! Сколько с меня возьмёте?

— Пять зелёненьких, — сказал продавец со вздохом. — Как сыну старого друга.

— Почти даром, — улыбнулся Потапов. Фразу: «Книга дорогая, но для вас отдаю почти задаром», — ему говорил каждый книжник на всех развалах, где его знали, но это вовсе не означало, что цена книги действительно становилась меньше.

— Мне она досталась практически в эту же сумму, — виновато сморщился старик.

— Не переживайте, Роман Моисеевич, я возьму. — Денег действительно было не жалко. — Спасибо за подарок. Заверните.

Побродив у книжных полок ещё несколько минут, Потапов распрощался с продавцом и вышел на Арбат, обретший недавно окончательный «исторический» облик, отражавший историю Москвы на протяжении трёх столетий и превращённый в красивую и уютную пешеходную зону.

Вымощена улица была цветными керамическими плитами, в ночное время её освещали узорчатые фонари под старину, а десятки кафешек, магазинчиков и лавочек гостеприимно открывали двери, приглашая посетителей, жителей города и гостей, отдохнуть от летней духоты и повседневной суеты.

Каково же было удивление Потапова, когда он, уже подходя к двухэтажному дому Пушкина, покрашенному в голубой цвет, увидел посреди улицы медленно движущийся автомобиль — чёрный БМВ с «говорящим номером» АМР 77. Не обращая внимания на пешеходов, автомобиль посигналил, чего здесь не позволяли делать никому, остановился почти напротив дома Пушкина.

Из машины выбрался смуглолицый, черноволосый, хорошо одетый господин в чёрном костюме, что-то сказал водителю и скрылся за углом здания напротив.

На машину обратили внимание пешеходы. К ней подошла какая-то молодая женщина-блондинка с водопадом льняных волос, возмущённо заговорила с водителем, молодым, хамоватого вида, с жемчужиной пирсинга на губе.

Заинтересованный Потапов подошёл ближе, услышал ответ парня:

— Не твое собачье дело!

— Что вы себе позволяете?! — возмутилась блондинка. — Здесь нельзя ездить!

— Мне можно, — осклабился водитель.

— Это просто хамство! Я полицию позову! Немедленно уезжайте отсюда!

— Зови кого хочешь, хоть мэра, — хохотнул парень, — курица недорезанная. Тебе же и достанется.

Женщина захлопала глазами в замешательстве, ища сочувствия у начавших собираться прогуливающихся людей, потом достала мобильный и начала фотографировать автомобиль и его номер.

— Ах ты падла мокрогубая! — возбудился водитель, выскакивая из кабины. — А ну, сотри, что сфоткала! Кому говорю?! Отдай мобилу!

Он начал отнимать у женщины телефон.

Среди собравшихся вокруг гуляющих послышался ропот, хотя на помощь не решился никто.

— Охамел совсем?! Прекрати, пацан! Не трогай девчонку!

Из-за угла здания вышел пассажир крутого авто, оценил ситуацию, кинулся на помощь водителю.

Ситуация перестала нравиться Потапову окончательно. Он заметил двух полицейских, наблюдающих за происходящим в переулке, явно не спешащих разобраться в инциденте, поколебался, решая, стоит ли вмешиваться, но господин в чёрном вдруг ударил женщину по лицу, и сомнения исчезли.

Всё было настолько хорошо, вспомнил Потапов чьё-то изречение, что не могло не закончиться плохо.

Подходя к компании, он рывком оттолкнул водителя от женщины, защищавшей свой мобильник.

Господин в чёрном в этот момент ударил её снова.

Пришлось ловить его на приём и укладывать лицом на плиты тротуара, не жалея ни костюма, ни физиономии.

— Успокойся, храбрец! — Потапов сунул пакет с книгой какому-то старичку в шляпе-канотье, посмотрел на женщину, на щеке которой отпечатался след ладони мужчины. — С вами всё в порядке?

На глаза женщины навернулись слёзы.

— Спасибо, зубы не выбили, — торопливо сказала она.

Потапов оглядел толпу.

— Кто-нибудь успел снять, как они её били?

— А как же, — заявил толстяк в шортах и ковбойской шляпе, показывая телефон, — в лучшем виде.

— Пригодится для освидетельствования.

— Выложу в Сеть обязательно!

— Ах ты, курва! — опомнился водитель, оставляя женщину и бросаясь на него. — Ты знаешь, на кого?!.

— Женщин бьют только обкурившиеся идиоты и нелюди, — сказал Потапов, перехватывая руку парня и отвечая ударом в лоб, от которого водитель перекувыркнулся через голову и улетел под машину.

— Я… тебя… живьём… — прохрипел брюнет в чёрном.

Потапов прижал его лицом к тротуару, обыскал, вытащил паспорт, прочитал вслух:

— Эраст Хаматович Матаев, прошу любить и жаловать. К тому же москвич, судя по регистрации. Интересно, не депутат ли?

— Я его знаю, — сказал толстяк в шляпе и шортах. — У него тут фирма «Военкомплект».

Потапов присвистнул.

— Фирма, говорите? А ведёт он себя как обычный гопстопник.

Сквозь собравшуюся толпу протиснулись полицейские; оба лейтенанты, в летних серо-белых мундирах.

— Эй, гражданин, отпусти его, — хмуро потребовал высокий, скуластый, с обветренным лицом.

— Они мало того что заехали туда, куда не положено, так ещё и напали на девчонку, — сказал толстяк.

Высокий взялся за кобуру пистолета.

— Отпустите, вам говорю! Немедленно!

Потапов посмотрел на него снизу вверх, отмечая характерные черты блюстителя порядка: квадратную челюсть, прямые жёсткие губы, шелушащиеся скулы, холодные рыбьи глаза со зрачками-точками.

— Задержите их. Этот господин, даже будучи владельцем фирмы, не имеет права на проезд по Арбату. Закон един для всех. Кроме того, они с водилой напали на женщину, вон сколько свидетелей.

— Разберёмся, — сипло сказал второй полицейский, пониже ростом, брюнет с круглым бабьим лицом и медовыми глазами.

Потапов отпустил господина в чёрном, подал первому лейтенанту паспорт.

— Его ксива. Опросите свидетелей да отправьте обоих в обезьянник.

— Ваши документы! — сжал губы в прямую линию полицейский.

Потапов вежливо улыбнулся.

— В таком случае представьтесь.

— Документы, я сказал!

— Да-да, задержи этого бандита, лейтенант! — взорвался владелец фирмы «Военкомплект». — Он первым начал, грозился убить!

— Врёт, черножопый! — крикнул толстяк, обращаясь к растущей толпе. — Все видели, как он первым напал на девчонку! Я записал!

— И я, и я, — послышались голоса.

— Фамилия, подразделение, будьте добры, — всё так же вежливо попросил Потапов. — Или вызвать ещё один наряд?

Полицейские переглянулись.

— Рощин, отведи его в курятник, — высокий показал на Потапова. — Граждане, всем разойтись! Мы разберёмся… э-э, с нарушителями. А ты, — палец лейтенанта упёрся в помятого, выбравшегося из-под БМВ водителя, — отведи тачку в переулок. Живо!

Водитель юркнул в кабину лимузина.

— Идём! — вытащил свой пистолет низкорослый полицейский с бабьим лицом, глянув на Потапова.

— Я?! — удивился Потапов. — Вы что, с ума сошли?! Здесь два десятка свидетелей! Интернет взорвётся, если они все выложат в Сеть записи! Хотите скандала? Будет!

— Веди, — пренебрежительно скомандовал высокий, будто не расслышав сказанного.

Низкорослый шагнул к Потапову.

Толпа зашумела. Толстяк поднял мобильный, начал снимать.

Высокий ловко отнял у него телефон.

— Первый раз такое вижу! — изумлённо прошептала потерпевшая.

— Я тоже, — признался Потапов. — Но я вежлив, политкорректен и толерантен только до того предела, за которым начинается беззаконие!

Пистолет воробьём вылетел из руки полицейского.

Потапов поймал его, уткнул ствол в живот высокому.

— Отойдём-ка, малыш!

Глаза полицейского сузились, рука поползла к кобуре, остановилась в нерешительности. До его сознания дошло, что происходит нечто нештатное, не предусмотренное опытом.

— Т-ты совсем?..

— Отойдём, я тебе кое-что объясню. — Потапов обернулся к примолкшей толпе. — Граждане, снимайте всё, что здесь происходит. Правда на нашей стороне. И не дайте этим деятелям на машине смыться, я сейчас вызову спецназ.

Вытолкав полицейского к стене дома, Потапов достал свое удостоверение офицера ФСБ, развернул.

— Читай!

Глаза лейтенанта стали круглыми.

— Майор Пота…

— Достань свой документик.

Высокий протянул синюю книжечку.

— Лейтенант Золотько, Центральный ОВД, — прочитал Потапов вслух. — Очень неприятно знакомиться в такой ситуации, но ты сам напросился. Давай договоримся: вы делаете своё профессиональное дело — по закону, я не поднимаю шум, если же вы намереваетесь замять дело и отпустить этого козла, я вызываю ОМОН, у меня есть такое право. Что выбираешь?

Полицейский взмок.

— Это… известный… деятель… бывший зам мэра…

— Я уже понял, у него здесь всё прикормлено, в том числе ваши услуги, не так ли?

— Я подчиняюсь…

— Начальству, которое лижет задницы таким, как этот Матаев.

— Я должен…

— Вот и делай, что должен, лейтенант. Мне недосуг тратить полдня на объяснения и процедуры, свидетелей у вас будет больше чем достаточно. Но если ты их отпустишь, — Потапов заглянул в удостоверение, — Евгений Семенович Золотько, дело закончится для тебя очень плохо, обещаю! Так как?

— Мы… сделаем… мне надо позвонить.

— Звони. — Потапов вернул лейтенанту удостоверение и пистолет напарника, вернулся к толпе переговаривающихся людей.

— Друзья, очень прошу всех свидетелей поучаствовать в составлении протокола. Записи обязательно надо выложить в Интернет. А вам, гражданка, — он посмотрел на потерпевшую, — советую вызвать медбригаду, засвидетельствовать побои и написать жалобу в прокуратуру.

— Я помогу, — поднял руку толстяк.

— Приступайте, — сказал Потапов полицейским, ошеломлённым таким поворотом дела.

Уже садясь в машину, он вдруг вспомнил, что купил книгу. С досадой ударил себя по колену.

— Вот зараза! Жюль Верн мне этого не простит!

Кто-то деликатно постучал в стекло водительской дверцы.

Потапов с удивлением узнал в стучащем старичка в очках и канотье, которому он сунул томик Верна.

— Ваша книга, — протянул свёрток старичок. — Еле вас догнал.

— Спасибо! — растроганно взял книгу Потапов. — А я уж расстроился, думал — с концами.

— Раритет, — осклабился старичок. — Собираете?

— Да вот иногда приобретаю по случаю, пополняю дедушкину библиотеку, хотя она и так солидная.

— В наши дни библиотека редкость. Всего хорошего. — Старичок приподнял шляпу и отошёл от машины.

Настроение слегка поднялось. Сожалеющая мысль, что он зря вмешался в инцидент на Арбате, при категоричном недопущении участия в подобных инцидентах и запрете выделяться из массы людей в общественных местах отступила в подсознание. Урок полицейские получили хороший, они не должны были спустить дело на тормозах.

Примечания

2

Роберт Ладлэм — американский писатель (1927 г.), автор многих бестселлеров.