Джинн из прошлого

Василий Головачёв, 2011

Инвазеры – агрессивная форма космического разума – уже однажды предприняли попытку уничтожить Метагалактику, где обитает человечество, и получили отпор. Игнат Ромашин, майор-безопасник, младший в знаменитой династии, разоблачил агента инвазеров Ульриха Хорста, который был схвачен и осужден на смерть. Но приговор так и не был приведен в исполнение. Хорст бежал из тюрьмы. Наделенный своими внеземными покровителями новыми необыкновенными возможностями, он решает отыскать и подчинить себе «джинна» – боевого робота гиперптеридов, который способен уничтожать планеты и гасить звезды. С «джиннами» человечество уже встречалось и знает, насколько они опасны. Поэтому перед Ромашиным поставлена новая задача: не просто схватить Хорста, но разрушить его планы. Пусть даже для этого Игнату придется перенестись через… время!

Глава 6

Комбинация из трёх пальцев

Кирилл Бондарь, полковник ФСБ, командир группы «Соло», состоящей из самых отчаянных и великолепно обученных оперов контрразведки (пример — Селим фон Хорст), слыл человеком замкнутым и не склонным к философствованию. Хотя и «простым рубакой» не был.

Он закончил гимнасию в Днепропетровске, универсалий в Киеве и Академию космодесанта в Рязани. В тридцать лет стал маршалом десантных войск России. В сорок — командиром бригады быстрого реагирования российского спецназа. В сорок четыре — полковником контрразведки ФСБ. И дальше не пошёл, хотя для карьерного роста имелись все основания. На вопросы друзей, почему он остановился на полпути к званию генерала и должности директора ФСБ или в крайнем случае Командора Погранслужбы, Кирилл неизменно отвечал: «Я не стратег и даже не тактик, я исполнитель. Для стратега у меня не хватает фантазии».

Конечно, он иронизировал. Однако больше всего он любил оперативную работу и не зря получил от своих лихих парней ласкательно-уважительное прозвище Батька. Они готовы были выполнить любой его приказ.

В субботу утром Бондарь решил остаться дома и поработать с Умником Управления по поиску вариантов дальнейших действий супертеррориста номер один, как теперь в СМИ называли Ульриха Хорста.

Уже месяц полковник жил один. Жена уехала к родственникам в Бердянск, но не потому, что решила расстаться с мужем, а по вполне прозаической причине — поддержать дряхлеющего деда Ивана. Заявление Вениамина Смехова, директора ФСБ, сделанное им во время встречи с Евой Рутберг, было всего лишь блестящей импровизацией: Смехов догадался о состоянии полковника и объяснил его «взъерошенное» поведение уходом жены. Формально это выглядело именно так.

Однако стоило Кириллу сесть за вириал инка, позвонил сын Анатолий, служивший в отделе информационного обеспечения УВР. Ему исполнилось двадцать четыре года, и возня с передачей и анализом секретных данных ему нравилась.

— Пап, только что стало известно, что Ева Рутберг посещала Рязань.

Бондарь озабоченно потёр лоб ладонью.

— Ты первый, кто мне это говорит. Когда она была в Рязани?

— Как оказалось, она посещала Россию дважды после вашей встречи у Хоука, вчера и три дня назад.

— Откуда сведения?

— По приказу оператора Глобсети конторы мы сняли и проанализировали показания видеокамер метро всех городов России и Европы, в настоящее время проверяются записи камер метро Америки и других планет.

— Кто оператор?

— По-моему, он новичок, у него необычная двойная фамилия.

— Не Грин-Калаев случайно?

— Точно!

Бондарь снова поднёс ладонь ко лбу.

— Удивительные вещи случаются. Мы хотели привлечь к работе в качестве эфаналитика Антона Грина-Калаева из Агентства стратегического прогнозирования.

— Значит, уже привлекли.

— Хоук оперативен. У тебя всё?

— Кто-то взламывал серверы ФСБ и Погранслужбы. Коллеги в шоке, такого никогда не было. Защитные системы Стратегов фрустированы до такой степени, что скачать нужные базы данных сможет теперь любой желающий.

Бондарь замер.

— Погоди, погоди… Ты понимаешь, что это означает?

— Какой-то хакер…

— Да не какой-то — Ульрих Хорст! Взлом киберсети спецслужб говорит о таком супервысоком уровне воздействия, какой недоступен ни одному человеку!

— По тревоге подняли подразделения Киберпола.

— Ты участвуешь?

— Нет, у меня свои задачи.

— Ладно, Лёша, потом свяжемся, мне надо позвонить. Чую, заваривается какая-то каша.

Изображение сына над столом растаяло.

Бондарь связался с Артёмом Ромашиным:

— Ты знаешь, что Ева Рутберг…

— В курсе, сообщили недавно, — ответил Ромашин. — Могу предположить, что Ульрих расположился в Рязани.

— Под боком ФСБ?

— Он человек своеобразный…

— Нелюдь чистой воды! Наглец, каких свет не видывал!

— Я это и имел в виду. Он специально засел в Рязани, рядом с УАСС и нашими спецслужбами, чтобы глубже их уязвить. К тому же его расчёт вполне оправдан: здесь как раз никто и не собирался его искать.

— Трудно поверить.

— Трудно собирать выбитые зубы сломанными руками, — усмехнулся Ромашин.

Бондарь не оценил шутки.

— Надо объявлять «Шторм»! Что-то происходит, чего мы не видим, раз этот урод вызвал к себе инспектора американского ГУИН.

— Я у Смехова, присоединяйся к нам, помаракуем вместе, сотворим коллективный мозговой штурм.

— Троих нас мало.

— Я пригласил Антона Грина-Калаева.

— Сын мне сказал, что Хоук уже назначил его оператором расследования.

— Пока в качестве оператора Инсола, Антон анализирует состояние антитеррористической сети. Встретимся, обрисуем ему ситуацию и дадим конкретное задание.

— Поиск Ульриха.

— Нам скорее важны не планы и действия самого Хорста, а тех, кто стоит за ним.

— Ладно, сейчас присоединюсь.

— Не забывай об охране. Ульрих имеет зуб на всех нас, и он не из тех, кто забывает обиды.

Бондарь пренебрежительно отмахнулся, выключил инком. Нельзя сказать, что он был неосторожен или излишне храбр, но от сопровождения отказывался напрочь, не считая себя «очень важной персоной». К тому же был убеждён, что при любых обстоятельствах сумеет за себя постоять.

Дежурный модуль доставил его к метро.

После слов Ромашина он на всякий случай запросил отдел поддержки, выяснил, что в окрестностях Калининграда всё спокойно, никаких подозрительных движений не замечено, и успокоился окончательно. Охрана ему по-прежнему не требовалась.

Через полчаса Бондарь поднялся из терминала метро УАСС на сорок четвёртый уровень здания, но не успел войти в кабинет директора ФСБ, как в ухе проклюнулась рация «спрута»:

— Внимание! Важное сообщение! Три минуты назад с базы «Шимоза-2» угнан фрегат «Мао»! Обстоятельства инцидента выясняются.

— С-сволочь! — выдохнул Бондарь, вбегая в кабинет Смехова.

Витс-секретарь директора проводил его сочувствующим взглядом.

В кабинете уже присутствовали трое: Смехов в унике официала, Артём Ромашин в обычном летнем костюме и молодой человек в сером унике, светловолосый, симпатичный, скуластый, с твёрдым подбородком. Они стояли у стола директора и смотрели на виом, показывающий территорию меркурианского порт-купола «Шимоза-2».

— Кто?! — спросил Бондарь в шелестящей тишине сквозь приглушенную скороговорку оператора, перечислявшего обстоятельства происшествия.

Ромашин и молодой человек оглянулись.

— У тебя есть сомнения? — поднял бровь Артём.

— Ульрих!

— Его там никто не видел, — проговорил Смехов рассеянно, — зато на территории базы во время угона была…

— Ева Рутберг!

— Непостижимая проницательность. И не одна — с секретарём.

— Это он!

— В том-то всё и дело, что не Хорст. Все действующие лица уже установлены. Неизвестный угонщик прибыл отдельно на патрульном катере, замаскировавшись под пилота катера, спокойно вошёл в корабль, секретарь Евы поднялся с ним, и фрегат через несколько минут взлетел.

— Ева?

— Уже в Америке, в штаб-квартире ГУИН в Нью-Йорке. Это пока всё, что известно.

— Жертвы?

— Пилот катера в коме.

— Экипаж фрегата?

— На борту «Мао» находилось около двух десятков специалистов разного направления, в том числе трое членов экипажа. Судьба их неизвестна.

— Считайте, что они уже мертвы!

Смехов и Ромашин с одинаковым сомнением посмотрели на полковника.

— У Хорста тарантиноз, — добавил Бондарь. — Он их просто ликвидирует.

— Что такое тарантиноз? — не понял Смехов.

— Патологическое стремление к большому количеству жертв. Существовал такой режиссёр и актёр в двадцать первом веке, в фильмах которого кровь лилась реками, термин произошел от его имени.

— Твоё мнение? — повернулся к молодому человеку Ромашин.

— Это многоходовка, — негромко сказал кареглазый. — Угоны фрегатов не делаются ради развлечения. Угонщику не просто понадобилась спейс-машина для турпохода, она ему понадобилась для каких-то целей.

Конец ознакомительного фрагмента.