Большой лес. Многомерность

Василий Головачёв, 2021

Выиграно главное сражение с черным лесом, но окончена ли война? В многомерной вселенной Большого Леса прошлое и будущее настолько связаны, что не поняв первое, невозможно надеяться на второе. Майору Максиму Реброву и его товарищам снова предстоит сделать выбор: рискуя жизнью, искать каналы связи с Землей в надежде на возвращение или наконец начать обустраиваться в новом мире. Но все ли тайны Большого Леса уже раскрыты? Все ли «слои» реальности исследованы? И не придется ли «попаданцам» решать новые задачи, когда Лес раздвинет горизонты и доверит людям самое ценное?

Глава 3

По чёрному следу

С высоты двух километров двойной кратер казался чудовищной глазницей чёрного цвета, обрамлённой голубыми и сиреневыми «ресницами» — трещинами и рвами. «Глазница» уходила в почву на глубину не менее трёх километров и была окружена оранжево-жёлтым песком, спёкшимся от жара.

Несколько минут все трое: Максим, Вероника и Редошкин — рассматривали кратер через очки гаджетов управления самолётом, потом девушка передёрнула плечами и произнесла изменившимся голосом:

— Кошмар! А если бы мы во время попадания сидели в Крепости?

— То сейчас бы не разговаривали, — с кряхтением ответил лейтенант. — Командир, здесь ничего не изменилось. Всё, что можно было вытащить из нижнего яруса, мы вынесли.

— Вернёмся из похода, покопаемся здесь для очистки совести. Может, ничего и не найдём, но хотя бы убедимся, что никто из Демонов не выжил.

— Это правильно.

— Ничего подозрительного не заметили?

— Нет, — дружно ответили «члены экипажа».

— Тогда погнали!

Самолёт поднялся выше и устремился «на север», туда, где должна была располагаться вторая Крепость, принадлежавшая другой расе Демонов Войны, и куда в течение дня плыло в небесах светило Большого Леса.

Ландшафт под аппаратом слился в единый пёстрый ковёр, основным цветом которого был зелёно-синий.

Небо над самолётом приобрело фиолетовый оттенок, превращаясь вовсе не в чёрный бархат знакомого космоса, а в туманную пелену, и там, в тысячах километров (на самом деле — в сотнях тысяч, по утверждению Карапетяна, а то и в сотнях миллионов километров), проглянули контуры такой же лесной мозаики.

Максим невольно покачал головой. Трудно было привыкнуть к мысли, что над Большим Лесом располагается точно такой же Большой Лес, причём не новый его слой, какие существовали в подземных уровнях, а он сам словно отражение в зеркале вселенского масштаба. Но этот мир, с одной стороны, казался вполне земным, а с другой — представлял собой более сложный континуум, образованный небольшой добавкой измерений — четырнадцать сотых.

— Веди джет, — сказал майор, вылезая из «саркофага» управления аппаратом и снимая с головы «рога» «мысленного джойстика».

— Веду, — отозвался Редошкин.

Вероника вопросительно посмотрела на Максима:

— Сделать чай?

— Чай заваривают, — улыбнулся он, — а не делают.

Девушка смутилась:

— Я оговорилась.

— Делай, — поспешил добавить Максим, заметив, что любимая готова обидеться. Подумал сердито: соображай, голова садовая, прежде чем учить кого-то русскому языку. Добавил шутливо, надеясь разрядить обстановку:

— Ослаб я что-то после похода за грибами.

Редошкин услышал последние слова командира:

— Как много сил на слабости уходит…

Максим и Вероника переглянулись.

Девушка не выдержала, засмеялась.

Отлегло от сердца. Мать всегда говорила сыну, что слово может ранить человека сильнее пули, и приводила в пример отца, который лишь к старости начал понимать, как его шутки нередко унижают собеседника. Поэтому сам Максим пытался за собой следить, хотя не всегда это удавалось.

Вероника раскрыла коробку с пьезоэлектрической плиткой и специальным термоблоком, позволяющим в походных условиях готовить горячие напитки. Устройство называлось «Пьезофайер», его сбросили в контейнере с аэростата прилетевшие с «большой земли» спасатели, и Максим в который раз подумал об избирательной предусмотрительности снабженцев, привёзших в Большой Лес немало необходимых вещей, пищевых наборов и оружия, но забывших о смене одежды и обуви. Два боевых спецкостюма «сотник» за смену белья считать было нельзя.

Из оружия в контейнерах оказались переносный комплекс РЭБ «Пух», похожий на футуристического вида карабин, три автомата «АСМ», ПТРК «Гном», ПЗРК «Верба», снайперская винтовка «СВЛК-14С» (чему очень обрадовались Максим и Редошкин, будучи снайперами), набор разнокалиберных гранат в количестве двадцати штук и пистолеты «Гюрза».

Кроме того, в одном из контейнеров отыскался беспилотник «Форпост», а в другом два ноутбука.

Жить можно, сделал мысленное заключение Максим, добавив про себя: какое-то время.

Кроме родного земного оружия, они имели и местное «демонское»: энергетический излучатель на борту самолёта, запросто уничтожающий любой вид летательных аппаратов, «теннисные мячи» в количестве пяти штук (нашлись в закромах разбитой ракеты кенгурокузнечиков, плюс аэробайк оттуда же) — гранаты, превращавшие в пыль и пар любой материал в радиусе двадцати метров, и один «фауст-патрон», также принадлежавший «кузнечикам», свалившимся в Большой Лес из неизвестного мира.

С собой Максим взял лишь самое необходимое: огнемёт «Шмель», автомат «АСМ», переносной зенитный комплекс «Верба», снайперскую винтовку и два «теннисных мяча». Этого вполне хватало для того, чтобы отбить атаку шмелей или мелких роботов, обслуживающих здешние Крепости. А мощный излучатель самолёта не оставлял никаких шансов нападающим размерами побольше: носорогопаукам или «нетопырям». Беспокоило Максима другое: отсутствие энергоснабжения. В Крепости существовали «розетки», с помощью которых удавалось заряжать аккумуляторы самолёта. Но теперь, после уничтожения базы Демонов, надо было искать какие-то другие способы зарядки, и надежда была лишь на базы второго уровня Большого Леса, где эти базы располагались. Но их ещё предстояло отыскать.

Подержав в руках винтовку, Максим прижал приклад к плечу, повертел стволом в разные стороны, приставил к соседнему креслу.

— Классная пушка!

— Стрелял из неё? — поинтересовалась Вероника.

— Я стрелял практически из всех видов снайперок.

— А из «Анзии»^[1]? — ревниво спросил Редошкин.

— Один раз, на полигоне в Алабине. Мощная, но тяжёлая и громоздкая. Предпочитаю российские лобаевские, в том числе эту.

— Согласен, наша машинка бьёт на четыре километра.

— Держи. — Вероника подала майору кружку без ручки (в качестве посуды они использовали разные чехольчики и подставки с краями, обнаруженные в Крепости ещё два месяца назад), добавила сухарь — из запасов, оставленных воздухоплавателями на аэростате.

— И мне, плиз, — попросил Редошкин.

Вероника налила и ему, в качестве сахара добавив горстку засушенной земляники.

Через несколько минут лейтенант доложил:

— Пролетаем над портом.

Максим и Вероника нацепили «рога».

В сплошном зелёном ковре под самолётом протаяло жёлтое пятно, кольцом окружавшее голубовато-серый прямоугольник равнинной местности, на котором стояли созданные Лесом «шхуны». На самом деле это были пограничные заградители, вросшие в дно высохшего водоёма, но они так походили на земные судёнышки с мачтами, что издали их легко можно было спутать с небольшими морскими шхунами или яхтами землян.

— Спустимся?

— Не сейчас. Мы уже осматривали стоянку и ничего не нашли.

— Труп «кузнечика».

— Разве что труп.

Действительно, при более тщательном осмотре «флотилии шхун» попаданцы обнаружили в условном трюме одной из «шхун» скелет существа, напоминающего помесь кенгуру и кузнечика. Эти создания попадались им и раньше, но миру Большого Леса они не принадлежали. Яйцевидная ракета «кузнечиков» свалилась на Лес в незапамятные времена, её владельцы, в которых земляне определили «звёздных контрабандистов», перевозили, очевидно, разные товары и оружие, часть которого досталась и людям. Но «кузнечики» долго в Большом Лесу не протянули, а их трупы попадались и в «городе», выращенном Лесом неизвестно для каких целей, и возле Крепостей, и на окраинах чёрного леса. На вопрос Максима: что за существа — «кузнечики» и имеют ли они отношение к расам Демонов, — Лес ответил коротко: не имеют, попали сюда случайно. А Егор Левонович, сторонник своей теории пересечения близких метавселенных Мультиверса, развил идею дальше.

— Вполне допускаю, что иномериана, соединившая наши Вселенные, нелинейна и пересекает наш континуум в разные времена его развития. Она вывела в Лес сначала земной регион с чёрным лесом, который ещё только должен захватить Землю в будущем через пару тысяч лет, потом каким-то образом пересекла Вселенную «кузнечиков», выдернув оттуда их ракету к себе. Сделала ещё одну петлю во времени, соединив Большой Лес и Баир, по пути свернула к Тюмени и растаяла.

— Ещё не растаяла, — возразил внимательно слушающий рассуждения физика Максим, — раз наши парни уже трижды прорывались в Лес из Тюмени.

— Вероятно, это боковой лепесток иномерианы, а может быть, и новая ветка.

— Не слишком ли извилистой получается эта ветка, кувыркаясь во Вселенных с разными физическими законами?

— Кто знает, насколько сложна Большая Вселенная — Мультиверс, — философски ответил Карапетян, — если мы говорим о бесконечном разнообразии вселенских ландшафтов. Инфинитная космология только зарождается, и мы ещё долго будем удивляться странным явлениям, не зная, как часто пересекаются треки бесконечного ветвления Мультиверса. Я даже рискну допустить мысль, что разумные существа то и дело перескакивают из одной метавселенной в идентичную и обратно.

Обсуждения новых открытий, подобные этому, возникали в компании не раз, добавляя новые темы, и Максим сам поощрял их, так как его познавательный интерес не угас. Но то же самое испытывали и остальные члены отряда, живо отзывающиеся на выявлявшиеся тайны иновселенской жизни…

— Завернём к «парку кин-дза-дза»? — спросил Редошкин.

— На обратном пути, — вернулся в реальность Максим.

Речь зашла о пейзаже, представлявшем собой обширное понижение в рельефе равнины Большого Леса, покрытое интересной формы скальными останцами высотой до километра, напоминавшими фигуры людей и других земных существ. Этот «парк» Максим с Редошкиным обнаружили ещё при знакомстве с чёрным лесом, а Костя назвал его «выставкой натиформ».

На Земле тоже встречались участки земной коры, особенно в горах, геометрия которых была близка геометрии человеческих тел, особенно с женскими формами. Ботаник со смешком выдал идею о том, что Вселенную создавал не Бог-мужчина, а Бог-женщина.

Впрочем, с ним никто особенно не спорил.

— Ой, правда, давайте посмотрим? — захлопала в ладоши Вероника.

— Странное место, — сказал Редошкин. — Такое впечатление, будто там когда-то было солёное озеро, а скалы — это кристаллический осадок, так сказать, сталагмиты.

— Может быть, это остатки зданий города Демонов?

— Город мы видели, — засомневался Редошкин.

— Да, но тот вырастил Лес, а этот ваш «кин-дза-дза» может принадлежать именно Демонам.

— Устами младенца глаголет истина. А, командир?

— Отличная идея! — похвалил девушку Максим, целуя её в щёку. — Костя скоро всех приучит мыслить нестандартно.

— Заразная штука, — издал смешок лейтенант.

— Гони быстрее.

Самолёт поднялся ещё выше, так что лоскутное одеяло Леса превратилось в слой туманной мглы. Так стартовали земные ракеты стратегического назначения, чтобы найти цель и упасть на неё сверху.

К озеру с островом, в глубинах которого должна была находиться Крепость Демонов, странным образом подчинившаяся воле человека (пилота «Ми-8», зомбированного чёрным лесом), долетели за час. Но ни острова, ни нормального леса вокруг озера не было и в помине. Озеро превратилось в мутную серо-жёлтую кляксу, окаймлённую полосой рыже-чёрных сгоревших деревьев. В центре озера, где и должен был располагаться остров, вода имела багрово-бурый цвет, будто на поверхность вылилась цистерна крови, да плавали по воде шапки зеленоватой пены. Кроме того, были видны части кольцевых структур в тех местах, где в землю и в воду ударили энергопакеты, излучённые «эйфелевой башней» — главным оружием первой Крепости. На какую глубину уходили оставшиеся кратеры, оценить было невозможно, но Максиму было с чем сравнить мощь разрядов: первый кратер, едва не уничтоживший первую Крепость во время войны Демонов, уходил в глубины пород на три километра, а два последующих выстрела из Крепости-2, угодившие в тот же кратер, добавили ещё один, а то и два километра. Очевидно, такие же дыры появились и здесь, отчего невольно напрашивался вопрос: откуда в озере набралось столько воды, чтобы целиком наполнить кратер? Может быть, здесь расположено нехилое подземное водохранилище?

— Круто мы его уделали! — с одобрением буркнул Редошкин. — Жаль только, что наш излучатель в Крепости накрылся.

— Если сохранились базы на нижних уровнях Леса, — сказал Максим, — то мы вполне можем рассчитывать на уцелевшие «эйфелевы башни».

— Зачем их искать? — возразила Вероника. — Разве мы собираемся воевать ещё с кем-нибудь?

— Не забывай, что где-то могут вылупиться другие Демоны. Если они начали возрождаться в нашей Крепости, то смогут восстановиться и на других базах. Я бы нашёл их все до единой и уничтожил.

— Какой ты сегодня кровожадный, Жора!

— Я всегда такой, хотя не кровожадный, а предусмотрительный. Кстати, если ракета «кузнечиков» попала в Лес тем же манером, что и мы, запросто могут появиться и родичи «кузнечиков», а они были далеко не мирными мальчиками, судя по перевозимому ими оружию.

— Беру управление, — предупредил Максим лейтенанта, опуская самолёт до высоты в три километра и всматриваясь в полосу сгоревшего вокруг озера леса. Стало видно, что в этот оранжево-синеватый пояс вклиниваются жёлто-зелёные щупальца свежих растений, образуя своеобразную крепостную стену, вал «санитарного контроля»: Лес вырастил плантоиды, начиная восстанавливать экологически чистую зону в повреждённом энергоударами районе.

Вероника тоже заметила результат деятельности Леса:

— Макс, там плантоиды!

— Вижу, лет через двадцать, а то и раньше, на этом месте будет болотце с чистым озерцом, окружённое «семейным» леском.

— А я вижу кое-что другое, — сказал Редошкин, — левее по носу, сразу за рыжей песчаной плешью.

Максим вгляделся в заросли «мангров» и плантоидов, напоминающих молодые «баобабы», и увидел чешуйчатую серо-фиолетовую выпуклость с острым выступом наподобие носорожьего рога.

— Вот чёрт!

— Ничего не вижу, — жалобно призналась Вероника.

— Смотри левее — носорогопаук!

— Там их целое стадо, — качнул головой Редошкин. — Прячутся под зонтиками не то хвощей, не то «араукарий».

— Никакие это не «араукарии», — сказал Максим. — «Пальмы», наверное. Но ты прав, их много, я насчитал штук двадцать.

— Значит, мы не со всеми справились? — разочарованно спросила Вероника.

— Наверное, это отряд, который чёрный лес не успел натравить на нашу Крепость. Мы смогли угрохать и базу, и сам чёрный лес, а группа потеряла управление.

— Вот нарисовалась и ещё одна проблема, — мрачно сказал Редошкин. — По нашему Лесу теперь бродят всякие боевые роботы, которых нам тоже придётся ликвидировать.

— Едва ли таких групп много.

— Какая разница? Они есть. Спокойно в туалет не сходишь.

Вероника прыснула:

— Вот о чём ты беспокоишься в первую очередь?

— Да, не люблю засады, — признался Редошкин. — Особенно когда не думаешь об опасности. Командир, придётся попросить Лес…

— Чтобы он каждому из нас сообщал, куда безопаснее всего ходить по нужде?

Вероника подавилась смехом:

— Шутники!

— Командир, может, лупанём по ним, пока эти звери спят? — неуверенно предложил Редошкин.

— Пусть спят, — отказался от предложения Максим. — Лучше не возбуждать их компьютеры на самостоятельные действия.

Самолёт облетел озеро кругом, повисел минуту над стадом носорогопауков и повернул к югу.

Максим не стал доверять пилотскую миссию лейтенанту, но пару раз спросил, правильно ли держит курс.

— Я не компьютер, — виновато ответил Редошкин. — Долетим до чёрного леса — сориентируемся.

Цель полёта располагалась в тысяче километров от Крепости-2, и самолёт преодолел это расстояние за двадцать минут, побив прежние свои рекорды.

Зависли на высоте пяти-шести километров над землёй, рассматривая чёрно-красную, с искрящимися стеклом пустырями и миллионами обгорелых пней холмистую равнину — то, что осталось от некогда мощных «джунглей» чёрного леса. Диаметр образовавшегося вывала достигал не менее сотни километров. В центре он вообще превращался в метеоритный кратер, хотя и неглубокий, всего в сотню-другую метров.

По краям пустоши стали видны уцелевшие остатки леса, почти не отличимые по цвету от пней и сгоревших башен. К периферии таких островков становилось больше, однако их встречала плотная стена яркой золотой и зелёной растительности: «баобабы» плантоидов и молодые «мангры». Большой Лес и сюда подтянул свои «войска», преграждая путь отступления отрядам чёрного леса, состоящим сплошь из «змеиных тел» и щупалец лиан и плюща. Судя по сотням зелёных стрелочек, устремившихся к центру «кратера», он побеждал, отвоёвывая у пришельца всё новые пространства.

— Можно расслабиться, — сказал Редошкин, удовлетворённый созерцанием сгоревшего царства агрессора. — Чёрный лес уже не оживёт в полной мере. Наш Лес его задавит в конце концов.

— Жуткое место! — содрогнулась Вероника. — До сих пор не могу представить, как это лес может мыслить.

— Разве Костя не объяснял? Корнями.

— Объяснял, но одно дело — теория, другое — реальность.

— Просто лес мыслит медленно, вот мы и не ощущаем его живой интеллектуальной системой. Но ведь Землю в будущем чёрный завоевал? Значит, оказался умнее потомков?

— Что-то пошло не так…

— Америкосы доэкспериментировались либо китайцы. Лес научился зомбировать людей, и этого оказалось достаточно. Егор Левонович говорил, что в книге, которую мы нашли в музее, написано: люди сами выпустили на волю свои «благие намерения», скрестив флору с фауной, а победил злобный человеческий геном.

— Не все люди злые и агрессивные.

— Но только злые и агрессивные добиваются власти. Иногда становится страшно, что мы творим!

— Болезнь роста цивилизации…

— И судя по чёрному лесу, уничтожившему человечество, зло прогрессирует.

— Всё-таки ты пессимист, Жора.

— Реалист я, — не согласился Редошкин. — Не раз говорил. Командир, посмотрим поближе?

Максим помолчал.

— Сделаем круг. Ищите сохранившиеся кластеры чёрного леса, один из которых вполне способен взять на себя функции нового мыслящего объединителя.

Самолёт пошёл над угрюмым ландшафтом, напомнившим сгоревшие леса Сибири и Дальнего Востока, только намного более сложные. Некоторые скопления лиан нередко складывались в подобие соборов и замков, имеющих осмысленные формы, и от них исходил своеобразный «ментальный запах» — зловоние мрачной угрозы, оставившей печать даже на сгоревших растениях.

Сделали не один круг, а два, высматривая наиболее впечатляющие «строения». В зоне сгоревших завалов никакого движения разведчики не заметили, а вот ближе к фронту плантоидов Редошкин неожиданно обнаружил клочок уцелевшего чёрного леса диаметром около сотни метров, внутри которого что-то шевелилось.

Снизились и под ажурным пологом лиан разглядели с десяток «нетопырей», ковырявших почву. Под ними уже образовалась яма глубиной в несколько метров.

— Что они делают?! — удивилась Вероника.

— Шахту! — догадался Редошкин.

— Какую шахту?!

— Чтобы выбраться в нижний уровень Леса и найти новых исполнителей. Я не прав, командир?

Максим сжал зубы.

— Если это так, война не закончена! Какие-то периферийные узлы мозга чёрного леса работают и пытаются восстановить весь браузер.

— Вот же зараза!

— Но ведь уже есть шахты, соединяющие наш горизонт Леса с нижними, — сказала Вероника. — Зачем чёрному лесу копать новую шахту?

— Ему нужен независимый проход вниз с его территории.

— Что будем делать?

— Командир, эту стройку надо остановить!

— Таких строек здесь могут отыскаться десятки.

— Всё равно придётся ими заниматься.

Максим помедлил:

— Приготовиться к атаке!

— Ох, не хотелось бы… — призналась Вероника.

— Ликвидируем эту опухоль. Или у тебя есть другие предложения?

— Душа не хочет воевать. Я бы сначала проанализировала, убедилась…

— В чём?

— В том, что это и в самом деле зародыш мозга чёрного леса.

— Зародыш мозга? — с интересом повторил Редошкин. — Хорошо сформулировала.

Максим подвернул аппарат носом к сизо-чёрному колючему образованию, под которым прятались трёхметровые «нетопыри», взявшие на себя роль роботов-копателей.

— Готовы? Пли!

Полотнище неяркого радужного пламени сорвалось с носового острия самолёта, вонзилось в замысловатую древесную конструкцию в форме сросшихся зонтиков.

Вспухший дымный пузырь мгновенно накрыл «зонтики» из лиан, а когда растаял, взору разведчиков стал доступен кратер с остекленевшими склонами на месте растительной опухоли и дыры, проделанной «нетопырями». Диаметр кратера достигал тридцати метров, глубина — около десяти. Не осталось ни следа и от роботов, служивших некогда Крепости-2, а потом подчинившихся чёрному лесу.

— Отлично! — поднял вверх большой палец Редошкин. — Молодчина, Вика!

— Я… старалась, — неуверенно сказала Вероника.

Максим понял её чувства. Демоны представляли собой трёхполые существа, и стрелять из их оружия надо было сразу троим, причём главным оператором, образно говоря, нажимавшим на спусковой крючок, являлась именно женщина. Но привыкнуть к положению «главного киллера» Вероника так и не смогла.

— Летим домой! Лейтенант, бери штурвал.

— Уже, — хмыкнул Редошкин.

Максим отцепил дугу управления, шлёпнул ладонью по колену.

Вероника выпорхнула из кресла-саркофага, без стеснения уселась на колено любимого.

— Отвернись, — пробурчал Максим Редошкину, — не облизывайся.

— Есть не облизываться! — ответил лейтенант.

Примечания

1

Anzio iron Works — американская снайперская винтовка калибра 20 мм.