Шаги по воде

Василий Ворон, 2019

В повести «Шаги по воде» рассказывается об уникальном эксперименте, на который был обречен наш ученый-современник, отброшенный на многие века назад и его путь: путь философа, мистика, колдуна. Путь Учителя. Ему пришлось носить многие имена, ныне весьма известные. Он прошел сквозь Время, оставив удивительный и трагичный след на этой земле. Spin-off (ответвление) романа «Обращенный к небу», предыстория одного из главных героев по имени Вежда.

1 (Один)

Элоин, дочь слепого друида Бройхана, навсегда осевшего после изгнания в Холодных Лесах, нашла Идущего Вспять в сугробе абсолютно голого и решила, что это труп. А когда различила, что он дышит, потащила в избу к отцу.

Старый Бройхан ничуть не удивился ноше своей дочери, будто ждал появления странного человека в деревне. Мало того, что пришелец оказался без одежды на страшном морозе, он и сам выглядел не по-здешнему. Даже без помощи дочери Бройхан знал, что чужеземец был роста большого, кожей бел, как у тех, кто не совершал Исхода из Семиречья, но волосом черен, хоть и остриженный.

Вдвоем они долго боролись за его жизнь, часто выслушивая бред на незнакомом языке.

— Чьего племени этот человек? — спрашивала отца Элоин. Бройхан качал седой головой и говорил странные слова:

— Такого племени еще нет на земле.

Они отпаивали его молоком и отварами мудрого Бройхана. А он метался в бреду целый месяц, то горя́ как огонь, то обливаясь ледяным потом. А после открыл глаза и увидел красавицу Элоин.

— Как тебя зовут? — спросил Идущий Вспять спекшимися губами незнакомым ей русским языком, но она ответила:

— Элоин, дочь Бройхана Изгнанного.

— Элоин… Какое красивое имя, — сказал он и тут же вскинулся: — КЩ! Реактор заглушили? — и так и не дождавшись ответа, уснул впервые за долгое время настоящим сном, приносящим облегчение.

— Отец, — позвала Элоин Бройхана, — нашему Кащею лучше.

Так он получил первое из своих новых имен.

Это были потомки Ариев — тех из них, что совершили великий Исход, бережно пронеся с собой предания Вед.

Бройхан Изгнанный с дочерью осел на этой чужой ему земле после того, как унес ноги от прогневанных им кельтов. И прижился в холодных краях, заняв место чаровника и шамана. Все, что у него осталось от прежней жизни, была дочь, ступившая на эту землю еще подростком, и встретившая чарующее девичество уже на новом месте, среди приютившего их народа. И очнувшийся Идущий Вспять, впервые открыв глаза после неистовой борьбы на краю, увидел самое прекрасное лицо на многие мили вокруг.

Встать сразу ему не удалось — он был очень слаб. Проведя, как мог, собственное обследование, он пришел к выводу, что выжил чудом. Даже и теперь, несмотря на усилия Бройхана и его дочери, было непонятно, как душа держалась в теле — был он чрезвычайно худ и не мог первое время даже самостоятельно сесть. Однако еще одно обстоятельство было им также уяснено: а именно то, что ему очень повезло не просто оказаться найденным во время стужи в снегу, но и быть вверенным такому человеку, как Бройхан Изгнанный. Старый друид, как и полагалось исстари, был не только целителем, но и мудрецом.

Несколько недель Идущий Вспять мог наблюдать со своего места в углу избы не так много. Кроме скромной, но отнюдь не убогой обстановки жилища Бройхана, его самого и его прекрасной дочери, он часто видел лица селян, приходивших посмотреть на неведомого чужака. И лица эти были от испуганных и удивленных, до угрюмых и смешливых. Он привык к этим экскурсиям и начал выделять среди посетителей многих и кивал им как старым знакомым. Прислушиваясь к ведущимся разговорам, он незаметно выучил сразу два языка — тот, на котором разговаривали между собой отец и дочь, и тот, при помощи которого общались они же с остальными селянами. Не только между этими двумя языками отмечал он общее: язык здешних людей, вернее, многие отдельно взятые слова были знакомы Идущему Вспять и это был санскрит, когда-то давно изучаемый им мимоходом с чисто практической целью в бытность постижения джняна-йоги. Легенда о происхождении Вед придвинулась к нему вплотную, обретая плоть, и он ощущал ее живое дыхание на своем лице.

Бройхан Изгнанный и Элоин пользовали его уверенно и деловито, и помимо чисто оздоровительных практик, старый друид подолгу беседовал со своим подопечным, совсем, впрочем, не интересуясь тем, как именно Идущий Вспять оказался в их местах. Идущему Вспять казалось, что это не просто неинтересно старику: тот попросту знал, откуда явился пришелец. Однажды, когда старик в очередной раз массировал своими чуткими руками его ноги и спину, Идущий Вспять спросил:

— Скажи, Бройхан, почему ты не спрашиваешь, откуда я пришел в ваши края?

Старик помолчал, продолжая гулять пальцами по телу Идущего Вспять, а потом сказал:

— Спрашивать значит не знать. Мне нет надобности справляться у тебя об этом. Да и не откуда ты пришел, а из когда.

Идущий Вспять промолчал, внутренне соглашаясь со стариком.

Когда Идущий Вспять окреп настолько, что уже мог самостоятельно вставать, он немедленно, улучив момент, когда остался в доме один, принял позу лотоса, но как глубоко не медитировал, не мог изменить того, что с ним случилось. Через неделю бесплодных попыток он обратился к друиду, веря в то, что тот его поймет.

— Бройхан! — сказал Идущий Вспять, когда Элоин не было дома. — Я очень хотел бы вернуться туда, откуда пришел.

Бройхан Изгнанный с сожалением покачал головой:

— Боюсь, что об этом тебе еще очень рано говорить.

— Потому, что я еще не совсем здоров? — с надеждой в голосе попробовал уточнить Идущий Вспять. Бройхан опять покачал головой:

— Дело не в этом. Скоро ты будешь совсем здоров, но даже тогда тебе вряд ли удастся проделать то, что привело тебя к нам.

— Но почему, Бройхан?! — в отчаянии сжав кулаки, спросил Идущий Вспять и тут заметил, что слепой друид повернул к нему голову, как если бы хотел на него посмотреть, и действительно смотрит на него, но все же не так, как обычно глядят друг на друга люди: обращенные внутрь глаза Бройхана просвечивали его насквозь. Старик прикрыл веки, а когда вновь открыл, его глаза были прежними — направленными в никуда.

— Твоего свечения недостаточно, даже чтобы оказаться в соседней деревне, — сказал старик. — И я думаю, что тебе что-то помогло очутиться у нас.

— Так и есть, отец… — горько кивнул Идущий Вспять.

Великим утешением от невозможности вернуться домой была любовь Идущего Вспять к Элоин. И то, что она ответила ему взаимностью…

Друид Бройхан Изгнанный вел со своим нежданным учеником не то что беседы, но некие диалоги-лекции, из которых Идущий Вспять узнавал многое, одновременно открывая для себя, что обречен не знать еще больше. Редкому ученому — антропологу ли, историку или лингвисту, либо еще кому-нибудь — выпадала подобная великая удача, какая выпала Идущему Вспять: слышать живой человеческий голос, повествующий о множестве вещей, канувших в Лету, и оставивших потомкам лишь черепки от знаний сродни зыбким неверным теням на полуразрушенных стенах, прошедших сквозь века.

Тайна снов и обманчивость человеческого восприятия, скрытая сила ветра и воды, возможность видеть не только с помощью глаз и понимать, исключая деятельность мозга — такова была наука старого друида Бройхана Изгнанного. И наука эта, удивительным образом вытесняя академический груз знаний Идущего Вспять, перетекала в него и он чувствовал, что она оседает не только в мозгу, необъяснимым образом проникая в его кости и саму плоть.

— Тело знает, — часто говорил Бройхан и Идущий Вспять чувствовал, что это было именно так.

Через четыре года Идущий Вспять уже помогал Бройхану и вместе с призыванием дождя либо суши ходил в соседние селения пользовать больных. И возвращался уже не просто домой, к учителю, но и к молодой жене — прекрасной Элоин, обещавшей принести первенца уже после зимы.

В тот раз он повернул к дому раньше намеченного срока — сердце подсказало недоброе. И уже издали ветер донес до него черную весть — тяжелый и стойкий запах гари.

…Страшные люди в звериных шкурах, носящих на головах рога, разорили деревню дотла. Этот их поход вышел неудачным, и, придя в деревню, где давно не было ни мора, ни иных напастей, они решили принести своим многочисленным богам достойные их жертвы — человеческие. Старый Бройхан не смог провидеть недоброе будущее, поскольку за несколько дней до набега проклятых северных кочевников слег, сильно простудившись…

Жутко кричал у черного от свежей крови капища Кащей, прося прощения у ушедшей от него навек возлюбленной, принесенной в жертву беспощадными вандалами. Кричал и клялся отомстить.

Очнувшийся от жара Бройхан Изгнанный тщетно пытался отговорить обезумевшего зятя от черной мести.

— Уходи из этих мест, Кащей, — говорил Бройхан Идущему Вспять. — Не засоряй свой разум мщением. Ты можешь уйти далеко. Твое свечение еще слабо, но близко отсюда, у большой реки есть скалы, и среди них одна — огромный кристалл белого цвета. Каждый год, в летний солнцеворот можно пройти землю насквозь подобно молнии и выйти с обратной ее стороны, в богатых и вечно теплых землях. Уходи туда, Кащей, начни другую жизнь. Не твори рек крови, не прибавляй черных дел…

Идущий Вспять молча слушал как мольбы, так и подробные наставления угасающего от горя и старости Бройхана Изгнанного, но так ничего и не обещал ему до самой его смерти. Уцелевшие сельчане, с которыми он так долго жил вместе, тоже просили его, но о другом: не покидать их. Однако Идущий Вспять сделал по-своему. Не вступая ни с кем в разговоры, с черными, ввалившимися глазами на худом лице, он готовился к далекому походу.

И однажды поутру, предав огню тело учителя, на черном коне, в развевающемся плаще, но безо всякого оружия, он умчался сквозь леса, так ничего и не сказав на прощанье бывшим односельчанам.

1 (Один)