Потерянные в Нигде

Варвара Буше

Любите ли вы кофе? Как бы вы ни ответили на этот вопрос, знайте, что иногда чашечка кофе, выпитая в рабочий перерыв, может изменить вашу жизнь. Особенно, если этот кофе – не ваш… Особенно, если его хозяин – незнакомый сероглазый мужчина в красном шарфе… Особенно, если он утверждает, что теперь вы – его потеря… Романтический бред?! Уверяю вас, нет! Все очень серьезно! Женская книга? Не только! Мир людей и вещей, мир воспоминаний, мир прошлого и будущего… Открывайте!

Хелен: актриса и женщина

Как бы ни жаловалась Хелен на свою работу, она всё же любила её, подобно тому, как все люди без исключения от души ругают то, что действительно любят.

Самое главное, что давала ей работа, — это не то, что благодаря ей она не чувствовала себя одинокой. Не общение с людьми, не чувство гордости за саму себя, которое она испытывала в результате каждой успешной попытки устроить чьи-либо отношения, наконец, не само чувство того, что она занимается чем-то очень важным, а всё это вместе взятое, и ещё кое-что: роли! Разные: плохие и хорошие, правдивые и лживые.

Дом Хелен был обставлен хаотично и в разных стилях. Здесь современное искусство уживалось с произведениями различных эпох человечества, выбранными из неоценённых вещей, которым не было применения. В самой большой комнате, в которой Хелен занималась планированием своей работы, по стенам висели гобелены разных эпох, а к каждому из них иголочками, купленными в соседнем канцелярском магазине, были прикреплены фотографии тех людей, отношениями которых она занималась. Фотографии играли роль манекенов, кукол Вуду — с их помощью она планировала работу на завтра, и, когда сближались в своих жизнях выбранные ею самой люди, то сближались и их фото.

Те фото, отношения которых удавалось устроить, отправлялись в красивые красные коробки, скреплённые по парам. На каждой коробке была своя надпись, которая напрямую зависела от того, что Хелен сама чувствовала на тот момент, когда заводила новую. Порой это просто была глупая эмоция, порой — едкое словцо (её, как и многих других людей, раздражали чересчур сопливые романы), а порой — просто знак вопроса, оттого что пары, лежавшие в ней скреплёнными скрепками, были слишком невозможными…

Хелен хотелось верить, что вопреки всевозможным словам мудрецов, объясняющих отношения между мужчинами и женщинами либо Божественным вмешательством, либо случаем, либо и вовсе тем, что существует тяга между людьми, она-то знала, что всё куда банальнее: существует коробка, а в коробке — фото, скреплённые попарно.

Конечно же, это была вновь игра — игра в могущество, оно было лекарством от той собственной никчёмности, в которой Хелен убеждали всегда её родные, слишком часто относившиеся к ней в детстве со снисхождением. «Конечно, это же Хелен», — говорили они так, будто не хотели помочь девчонке-подростку справиться с проблемами, а вешали их, словно терновый венок, на её же голову, говоря: «Ничем не можем тебе помочь — ты такая»…

А тот, кто скинул сам терновый венок, нашел в себе силы сделать это… порой начинает себя чувствовать богом.

У Хелен были свои методы работы. Взять хотя бы то, что, в отличие от других, она не приходила в офис для того, чтобы получить новое задание. Она первым делом отправлялась к людям, надев костюм, нанеся грим, бродила среди толпы, стараясь почувствовать малейшие искры, взгляды, понять искру между людьми и её источник. И лишь тогда включала рабочее устройство — для того, чтобы убедиться в своей правоте.

Во всех своих переодеваниях и гриме она видела актёрскую игру и мнила себя великой актрисой, а вместо аплодисментов её душу согревали знакомое пиликанье и огоньки, говорившие о том, что она не ошиблась.

Сегодня Хелен вернулась домой раньше обычного, сняв пальто и туфли, зашла в комнату, и взгляд её остановился на столе с горящей лампой, которую она забыла выключить перед уходом на работу. Хелен щёлкнула выключателем, опёршись на спинку стула, стоявшего перед столом, и почувствовала под рукой забытый на днях костюм — костюм официантки, роль которой она так блистательно исполнила, поменяв напитки Александра и Августы и оставшись неузнанной ими.

Она улыбнулась, стянула со спинки стула синюю косынку и завязала её на шее, взяла со стола фото Александра и Августы и снова задумалась о том, на каком же фоне-гобелене нужно их разместить… Что должно быть изображено на нём? Замок? Не к месту… Люди? Тоже нет. Природа? Что?!

Почему-то для неё было очень важно разместить эти два фото на правильном фоне.