Печать безмолвия

Валя Саар, 2023

Он – композитор, в погоне за мечтой приехал в Нью-Йорк, но за шесть лет так и не приблизился к ней. Жаждет выпустить диск с музыкой, которая, вызывая сильные эмоции, будет пробуждать людей. Только сам среди «спящих»: сдал себя в аренду – работает продавцом в магазине музыкальных инструментов, и лишь раз в неделю – в канун выходных, когда импровизирует на клавишных в баре, душа его наполняется.Кто бы мог подумать, что в обычный вечер пятницы один взгляд незнакомки перевернет его мир. Но не все так просто. Реми – девушка из бара – отчаянно желает отведать все оттенки вкуса жизни… Жизни, которая ей не принадлежит.

Глава 7. Он

Очередной вечер пятницы я ожидал в сладком предвкушении чего-то особенного. Две гениальные в своей простоте композиции в копилку моего альбома подстегивали энтузиазм. Чем больше я писал, тем больше получалось. И стоящая вещь уже не казалась явлением Христа на Землю. Сегодня я был открыт для глубокого вдоха как никогда.

Я протиснулся через преграду из посетителей к рабочему месту и стал ждать, когда часы дадут отмашку старту ракеты импровизации. Все столики были заняты, кроме одного — того самого, который в последние месяцы интересовал меня больше всего. На нем стояла табличка «Зарезервировано». Я понимал, что это глупо — надеяться снова увидеть музу здесь, спустя столько времени. И шанс, что она появится вновь и займет место, ставшее для меня счастливым, стремился к моему выигрышу на бегах.

На фоне гула толпы я слышал, как стихла музыка в динамиках, устилая красную дорожку для моего выхода.

Я прикрыл глаза. Пальцы коснулись клавиш, унося меня далеко отсюда к приветственным возгласам папарацци. Новые отполированные ботинки мягко ступали по велюровой дорожке. Смокинг, искрящаяся первым снегом сорочка и галстук-бабочка — все в соответствии с правилами высшего общества. И изящная рука с ярким маникюром в тон ковролину, которая придерживала меня, перехватив за предплечье. Я хотел повернуть голову и увидеть лицо спутницы, но тело почему-то не подчинялось приказам.

Гонимый любопытством, совершив очередную яростную попытку, я вдруг увидел себя со стороны, будто перенесся на платформу крана телекамеры. Сделав виток в воздухе, я опустился прямо перед лицами пары, взяв крупный план.

Со мной была она! Сладкие грезы ворвались в реальность через пальцы, танцующие по черно-белым клавишам.

Вечер складывался удивительным образом… Я перевел взгляд в зал, пробежался по застывшим в оцепенении лицам, и, наконец, сопоставил желаемое с идеально подходящей действительностью. Писательница аплодировала мне из-за маленького столика в углу вместе с остальными посетителями.

Казалось, мои легкие вот-вот разорвет от переизбытка насыщенного кислородом воздуха, которым наполняла меня загадочная девушка с танцующими глазами. Я старался записать в памяти каждую деталь, каждое свое ощущение, чтобы позже за роялем вернуться к родившейся триумфальной мелодии.

Выдержав минутную паузу, чтобы насладиться овациями, я продолжил творить музыку в моменте. Периодически голова сама поворачивалась вполоборота, чтобы не упускать музу из поля зрения. И я вновь и вновь отпускал душу потанцевать вместе с ней.

Когда после двухчасового выступления я отыграл две композиции на бис и рванул к столику для одиночек сквозь расступающийся народ, который стоя рукоплескал моей игре, я обнаружил, что девушка будто испарилась.

Быть может, это было наваждение: я придумал ее, как и Оскар за лучший саундтрек к фильму…

Я повернул к выходу. Гости улыбались мне, какой-то парень похлопал по плечу, предложив угостить выпивкой. Какие-то девчонки попросили сфотографироваться с ними. Но я отказался, сославшись на спешку. И действительно ускорил шаг. Причина моего вдохновения вполне могла только-только выйти из бара в ожидании такси. В тот момент, когда я поднялся на улицу, взвизгнув колесами, резко стартанула машина с шашечками. Лица пассажира я не успел разглядеть. Да это было уже и неважно.

Я получил то, чего хотел — финальный трек. Вернувшись в магазин, я с легкостью погрузился в нужное состояние и повторил мелодию до последней ноты. С десятью композициями можно было идти к вершителям музыкального мира. Оставалось только подкопить денег на оплату студии и записать демо.

Приятель хозяина бара как раз удачно подкинул мне подработку с приличным гонораром. Все выходные я согласился играть на фортепиано мировые джазовые хиты на открытии выставки современного искусства.

Мысли о писательнице посещали меня все чаще и становились более навязчивыми. Мне это не нравилось. Еще чуть-чуть и я рисковал скатиться до анонимок по электронной почте. А после довести ситуацию до абсурда, заполучить ее адрес и поджидать в подворотне под покровом ночи… Да уж. Попахивает манией преследователя. Пора было завязывать с этим. Все, что сейчас действительно важно — не упустить удачу, которая, наконец, сжалилась и заглянула в мою творческую обитель.

Субботним утром впервые в жизни я надел смокинг, который мне любезно предоставили организаторы выставки.

Неужели фантазия с красной дорожкой начинает сбываться? Хотя нет, — опустив взгляд на пошарканные ботинки, я вмиг вернулся в реальность. — По крайней мере, не сейчас.

Покрутившись перед зеркалом в подсобке, я отметил, что в моем воображении пиджак для особых случаев был явно сшит по моим меркам и сидел как влитой. В этом же одеянии на два размера больше от элегантности не осталось и следа, скорее я напоминал неуклюжего пингвина, внезапно заявившегося на чей-то праздник жизни.

Сегодня я играл с упоением, вкладывая в чужую музыку звучание своей души. Одну и ту же мелодию с расставленными в нотах паузами можно сыграть неповторимо. Это как с чтением стихотворений вслух, у двух людей выйдет по-своему. Все зависит от того, что они разглядят в зарифмованных строчках и какую эмоциональную тональность возьмут за основу.

К своему удивлению, в этот раз я не переживал, что играю созданное не мной в обмен на деньги. Осознание, что это вклад в собственное будущее стирало условности. Черный глянцевый кашалот в центре галереи вибрировал в моих руках на все лады, создавая атмосферу.

Выставка называлась «Легенды» и включала многие направления визуального творчества: живопись, фотографию, скульптуру, инсталляции и перформансы. Экспериментам современного искусства были посвящены экспозиции в отдельных залах. Тот, который оживлял я, представлял классические направления.

Суббота незаметно перетекла в воскресное утро. Я на удивление хорошо спал этой ночью и бодро наяривал на рояле известные джазовые мелодии.

Заметив яркую шляпку с вуалью, я перевел взгляд на фотографию, которая приковала внимание женщины. Лица контрабасиста на черно-белом снимке я издалека разглядеть не мог, но сложить детали в целую картину не составило труда. По всей видимости, миссис Брейкер нарядилась в новую шляпку, чтобы отдать дань памяти покойному супругу. Он поистине был легендой и вдохновлял меня. Хотя мне посчастливилось общаться с ним не так долго, как хотелось бы, и я узнал его близко уже после смерти благодаря приятельнице.

Его любимым джазовым композитором был Джелли Ролл Мортон. Когда я перешел к «Wolverine Blues», Миссис Брейкер вздрогнула и обернулась.

Встретившись со мной глазами, она одарила сияющей улыбкой и, пританцовывая в такт игривой мелодии, вернулась к портрету мужа. Он по-прежнему был рядом с ней. И даже ближе — он жил в ее сердце. И через меня передавал привет с того света. От этого мне и самому стало тепло на душе.

Выставка только-только открылась и посетителей в зале было немного. Видно, проснулись в выходной день пораньше самые заядлые почитатели легенд джаза.

Я улетел вслед за мелодией, а когда вернулся, увидел, что вместе с миссис Брейкер пританцовывает еще одна шляпка. Девушка в джинсовом комбинезоне, усеянном разноцветными брызгами краски, то и дело приподнималась на мыски, сверкая ярко-желтыми носками. Я принял ее за художницу, но спустя мгновение понял, как ошибся.

Когда в кульминации мелодии, девушка сделала оборот вокруг своей оси, я заметил летящие из-под широкополой шляпы вьющиеся пряди и озорной танцующий взгляд. Это была Она!

Я едва сдержался, чтобы не рвануть навстречу, но вовремя опомнился, лишь ухмыльнулся, представив пингвина, семенящего в несоразмерном смокинге.

Поставив точку в композиции, я встал из-за рояля и не торопясь, как это полагалось по этикету, направился к дамам.

Миссис Брейкер о чем-то увлеченно рассказывала спутнице.

— Доброго дня, барышни! — поприветствовал я, коротко кивнув.

Писательница мгновенно включилась в игру, присев в изящном реверансе.

— Здравствуйте, дорогой друг! — Миссис Брейкер протянула мне руку в кружевной перчатке. — Я не сразу узнала вас. Спасибо за весточку от мистера Брейкера.

Я пожал ее руку и перевел взгляд на писательницу.

— Это же вы были в Brandy’s piano bar на моем выступлении в День святого Валентина?

Незнакомка отрицательно помотала головой.

— Но как же? И в эту пятницу…

Она одобрительно закивала.

— Вы так быстро исчезли, что я не успел вас поблагодарить. Вы вдохновили меня!

Девушка улыбнулась, но ничего не сказала в ответ.

— О, мой мальчик, — включилась в разговор миссис Брейкер, — неужели родилась финальная композиция?

Я кивнул, не отрываясь от незнакомки.

— Простите, мне нужно возвращаться за инструмент. Если хотите, я сыграю для дорогих гостей что-то особенное…

— Я с удовольствием бы послушала вашу новую мелодию, — отозвалась миссис Брейкер.

— Для вас хоть звезду с неба. Надеюсь, меня не уволят за самодурство. — Я окинул взглядом зал, убедившись, что никого из распорядителей нет поблизости.

Леди последовали за мной к роялю.

— Как вас зовут? — поинтересовался я у незнакомки.

Вместо ответа, она положила тонкую кисть на мою руку, а затем указательным и безымянным пальцами поочередно дотронулась до двух клавиш. От прикосновения прохладной, чуть влажной кожи ладони, принадлежавшей будто ангелу, мое тело будто обдало океанским бризом. Ее лицо оказалось так близко, что у меня перехватило дыхание.

— Не понимаю…

Она повторила действие. И на меня снизошло озарение.

— Ноты ре и ми. Вас зовут Реми?

По взгляду писательницы я понял, что догадка оказалась верной.

— Пожалуйста, не исчезайте внезапно, как раньше. Дайте шанс, мне жизненно необходимо с вами поговорить.

Она приподняла одну бровь, но через пару секунд все же согласилась, едва уловимо опустив подбородок.

Я переключил все внимание на рояль и ощущение триумфа, которое вложил в последнюю композицию. А когда закончил, прочитал на лице миссис Брейкер гордость и восхищение.

— Изумительная вещь! Вы каждый раз превосходите себя! — Видно заметив мое беспокойство, она добавила: — Птичка ваша упорхнула, но оставила записку. — Миссис Брейкер протянула мне лимонный стикер, сложенный вдвое.

Я в нетерпении развернул послание:

Буду ждать в 9 вечера под Бруклинским мостом.

Внутри меня все заклокотало. Будто наваристый бульон достиг точки кипения, теперь можно было снять пенку — отсечь лишнее и оставить томиться на медленном огне до полной готовности.

Предвкушение долгожданной встречи добавляло моей игре жара. Рояль, поклонники джаза, сменяющие друг друга на посту у легенд, увековеченных в камне, светописи, масле — все растворилось в одно мгновенье, когда маленькая стрелка настенных часов остановилась на восьмерке. Я бережно опустил клап, поблагодарив нового приятеля за отличную командную работу.

В животе предательски заурчало. Я вспомнил, что последнее, чем я себя потчевал, был скудный завтрак. Увлекшись музыкой мэтров, я утолял голод душевный и совсем позабыл о теле. Я не мог явиться на свидание под аккомпанемент орущих лягушек. На мое счастье, на пути мне попался передвижной вагончик с такос. Вид морщинистого повара-мексиканца подавал надежды, что обед, резко переходящий в ужин, выйдет отменным.

Я заказал три такос на вкус владельца мобильного кафе, с любопытством наблюдая за процессом приготовления. Старик едва передвигался по небольшому пространству внутри автобуса. Но его руки! Они летали, собирая все части мексиканского гостеприимства внутрь кукурузной лепешки. Каждое движение было отточено, будто он орудовал не ножом на крошечной кухне, а скальпелем в операционной. Я восхищался мастерством в любом его проявлении, и даже не попробовав угощение, поблагодарил гастрономического виртуоза за лучшие такос в городе. Этот аванс я выдал не напрасно. И дело было не в голоде. Каждый кусочек был пропитан палящим солнцем, историей и острым на язык юмором амигос. Наслаждаясь припозднившимся обедом, я потерял счет времени. А когда очнулся, шаря рукой в опустевшей картонной подложке, помчался в сторону Ист-Ривер.

Опаздываю. Неужели минутная слабость проголодавшегося человека, который растворился в неге вкусов, сорвет долгожданную встречу с манящей Музой. Только дождись меня. Ре… Ми…

Внезапно сумеречное небо озарило вспышкой, но грома не последовало.

Весенняя гроза… Почему сейчас?

Хотя именно в непогоду были написаны мои дебютные стоящие треки. Я вспомнил, как в первую весну в Нью-Йорке бежал под захлестывающим все на своем пути ливнем в новый дом соединиться с на ладан дышащим Yamaha и явить миру звучание шторма, накрывшего город.

Я был уже близко. Когда пересекал проезжую часть, меня буквально насквозь пронзил сигнал клаксона, раздавшийся в одном из припаркованных автомобилей. Оправившись от секундного испуга, я сверкнул глазами в поисках нарушителя спокойствия.

Чего сигналить, если ты на парковке?! И к своему удивлению, заметил, что из кабриолета мне кто-то активно машет. Силуэт принадлежал явно женщине. У Марли машины в помине не было. Так кто же это мог быть? Любопытство подтолкнуло меня поставить на кон пунктуальность и отойти от маршрута. На минуту — не больше. На мое счастье, за рулем сидела Реми. Я потянул было ручку двери на себя, но писательница с прищуром взглянула на меня, щелкнув центральным замком.

Что ты хочешь от меня, женщина? Я по-честному не понимал, что за игру она затеяла. Реми опустила пассажирское стекло и призывно похлопала по верху дверцы, сделав недвусмысленный жест бровями: мол, перемахни здесь.

Ну если девушка просит… Мне ничего не стоило исполнить ее маленькое желание, к тому же было приятно наблюдать, что благодаря моему поступку на ее милом личике засияла искренняя радость.

Странная она, но такая манящая. Меня всегда тянуло к тому, в чем я не разбирался. Любовь с клавишными случилась именно так. В детстве я поздно начал разговаривать, и окружающие с трудом меня понимали. Все, кроме матери, ей каким-то чудом удавалось вычленить суть из набора звуков. Однажды по телевизору я случайно наткнулся на концерт фортепиано с оркестром. Уже не вспомню, что именно они исполняли, но перед глазами и по сей день стоит крупный план рук пианиста. Они летали по клавиатуре со скоростью света. Я посмотрел тогда на свои неказистые ладошки, перебирая пальцами так быстро, как только мог. Правая рука вообще плохо слушалась, а левая с загипсованным мизинцем хоть и подавала надежды, но была пока не в строю. Я понял: музыкант был наделен суперсилой. И я захотел себе такую же способность. Спустя много лет ежедневной работы в этом направлении, я добился своего. Хотя виртуозное владение инструментом явилось лишь средством для достижения следующей ступени. Исполнительства мне оказалось недостаточно, и тогда я начал создавать…

Реми наклонилась ко мне, проскользила тонкими пальцами с красным маникюром по животу, спустившись ниже по бедру… Я замер, не дыша от неожиданности и желания одновременно. Но спустя мгновение разочарованно выдохнул, когда она приковала меня к сидению ремнем безопасности.

Реми одарила меня загадочной улыбкой, но не произнесла ни слова. Chevrolet Chevelle заревел, отозвавшись на поворот ключа, и резко сорвался с места.