Печать безмолвия

Валя Саар, 2023

Он – композитор, в погоне за мечтой приехал в Нью-Йорк, но за шесть лет так и не приблизился к ней. Жаждет выпустить диск с музыкой, которая, вызывая сильные эмоции, будет пробуждать людей. Только сам среди «спящих»: сдал себя в аренду – работает продавцом в магазине музыкальных инструментов, и лишь раз в неделю – в канун выходных, когда импровизирует на клавишных в баре, душа его наполняется.Кто бы мог подумать, что в обычный вечер пятницы один взгляд незнакомки перевернет его мир. Но не все так просто. Реми – девушка из бара – отчаянно желает отведать все оттенки вкуса жизни… Жизни, которая ей не принадлежит.

Глава 4. Она

Я проснулась, когда за окном затеплился рассвет. Часы в номере показывали половину седьмого. Я никогда не была ранней пташкой, тем более что Чикаго еще даже не думал просыпаться. Ньюйоркцы опережали нас на час. Но, видно, организм, взбудораженный городом мечты, решил, что нескольких мгновений сна достаточно, чтобы восстановить силы после продуктивной ночи.

И то правда, отоспимся в старости, — подумала я, в очередной раз оценив совершенное устройство мира. Ранний подъем мог удачно компенсировать потерянное из-за нелетной погоды время.

Тем более утренняя пробежка в Центральном парке идеально вписывалась в распорядок дня моей героини, живущей на 5-й авеню.

Я привезла с собой три наряда: вечерний, который успешно выгуляла накануне, спортивный и прогулочный. И теперь у меня были все шансы к полудню, когда нужно будет освободить номер, освоить оставшиеся комплекты.

Облачившись в спортивный костюм, стеганую жилетку и кроссовки, я поспешила претворить в реальность следующую сцену книги.

На выходе из отеля я кивком поприветствовала услужливого швейцара в ответ на пожелание доброго утра и направилась в парк.

Свежий морозный воздух стер остатки сна. Спортсмен из меня был так себе. Максимум на что я годилась — это выбивать страйки на дорожке для боулинга. Но жажда прочувствовать хоть каплю впечатлений Реми подстегивала делать необычные для меня вещи.

Смогла она, значит, и у меня получится.

Ни на секунду не отвлекаясь от наблюдения за происходящим вокруг, я пристроилась за влюбленной парочкой, бежавшей по дорожке в медленном темпе.

Одинаковые шапки ребят с символикой нью-йоркского марафона поведали мне секрет их знакомства. Судьба свела их на одной линии в стартовом коридоре, и пробежав рука об руку сорок два километра, подбадривая и поддерживая друг друга, они больше не расставались. Она переехала к любимому из Бостона, о родном городе напоминала надпись на спине ее бомбера. Отчаянная девчонка. Оставила семью, друзей, поменяла работу. Чтобы не упустить шанс продлить марафон на целую жизнь. Общий интерес добавлял в их копилку время, проведенное вместе. У них были одни взгляды на жизнь. Только сильный духом человек способен на спортивные подвиги. Это многомесячный труд, преодоление лени, расширение возможностей и как кульминация — сам забег, наполненный смесью боли, отваги и радости победы над собой. Они прожили все это вместе. Такой опыт невероятно сближает.

Пробежка являлась неотъемлемой частью утреннего ритуала моей героини. Реми просыпалась ровно к концу Центрального парка, спустя четыре километра в неспешном темпе. На обратном пути она неизменно заглядывала в милую кондитерскую за стаканчиком бодрящего кофе, который отменно готовила пожилая леди. И частенько баловала себя сладостями. Перед витринами Coffee&Music устоять было невозможно.

Почти завершив круг, я проводила парочку бегунов теплым взглядом, а сама свернула к выходу на 5-ю авеню.

Кондитерскую с неповторимой атмосферой старых грампластинок и обволакивающим ароматом кофе я выдумала. Вернее, не так: я увидела ее в мельчайших деталях в воображении и просто описала буквально с натуры. Картинка была столь яркой, что у меня не возникало сомнений, это место существовало, в одной из реальностей точно.

Я прошла по 67-й, свернув на Мэдисон-авеню. Волнение нарастало с каждым шагом. Сыграет ли ставка на зеро? Я сознательно не проверяла факт существования Coffee&Music, опасаясь разочароваться. Я не любила включать в книги несуществующие места. Читателю куда приятнее, вдохновившись историей, побывать в знаковых для героев точках на карте. Но этот раз стал исключением. Не могу объяснить, почему я отошла от правил. Просто мне захотелось так сделать. И точка.

Подняв голову на вывеску, напечатанную золотыми буквами на маркизе¹, созданной будто из старинного сюртука, я замерла в недоумении, не понимая, то ли радоваться мне, то ли плакать.

Eclair&Music

Ну почти угадала, — ухмыльнулась я и потянула на себя увесистую дверь с толстыми стеклами, между которых покачивалась пластинка, подвешенная за шнурок. Она едва касалась насыпи кофейных зерен. — По смыслу, так уж точно попала.

Вступив на порог, я с первых нот поняла, что пришла по адресу.

«Нью-Йорк, Нью-Йорк», — приветствовал меня звучный голос Фрэнка Синатры, напоминая о том, что сбывшаяся мечта всегда превосходит представления о ней.

Голова начала непроизвольно раскачиваться, а кроссовок отбивать ритм.

«Позволь все заново начать мне здесь, Нью-Йорк, Нью-Йорк».

Слова неожиданно отозвались в сердце.

С каждой минутой, проведенной в этом городе, мне все меньше хотелось уезжать. Я уже жалела о том, что приехала всего на два дня. Но либо так, либо никак. По-другому сейчас было нельзя…

В ожидании своей очереди я с любопытством разглядывала атмосферные детали, находя новые совпадения. Старенький патефон занимал почетное место на резном столике у стены, как я его и увидела.

Но за кассой дежурила миловидная блондинка, словно сошедшая с постера молодежной комедии. Я разочарованно вздохнула и хотела уже признать, что писатели — это обычные люди, а не волшебники, как мой взгляд остановился на портрете в изящной рамочке на стене. Фото было сделано здесь. На фоне густо-зеленой стены стояла в обнимку пожилая пара: седой мужчина в концертном костюме с контрабасом и милая леди, которая улыбалась из-под элегантной шляпки с вуалью, держа в руках блюдо с эклерами.

Так вот же она — та, что готовит отменный кофе для Реми! — осознание вмиг вернуло мне веру в себя и всемогущество слова.

Витрина с эклерами, точно картины импрессионистов привлекала внимание буйством аппетитных красок. Посыпки, глазурь и витиеватые названия начинок обещали, что утро обещает быть не просто добрым.

— Чудесное утро, не правда ли? Что будете заказывать? — заскрипел приятный голос из-за прилавка.

Я вздрогнула. Подняв глаза от сладких берегов, я обнаружила перед собой леди с фото. Она улыбалась яркой помадой, терпеливо ожидая моего решения.

Я ткнула пальцем в меню, указав на флэт уайт.

— Прекрасный выбор для раннего часа. Могу порекомендовать вам к нему сырные эклеры.

Я благодарно кивнула. Хозяйка упаковала в фирменную коробочку мой завтрак и протянула вместе с термостаканчиком.

Мне не хотелось покидать это место, наполненное музыкой и десертами, которые хотелось есть глазами — все и сразу. Я задержалась на выходе, дослушав последние аккорды «It's a Wonderful World» в исполнении нестареющего Луи Армстронга, и помахала милой леди. Всего нескольких минут, проведенных рядом с ней, оказалось достаточно, чтобы у меня язык не повернулся назвать ее старой леди. Ее глаза с резвящимися чертиками кричали о детстве — о времени, когда делаешь, что вздумается и наслаждаешься каждым мгновеньем.

Расположившись на скамейке в Центральном парке, на мгновенье я прикрыла глаза, втягивая носом аромат кофе.

Обнаженные деревья вздрагивали от пронизывающих порывов ветра, покачивая спящими ветками. Пруд, плотно затянутый ледяной коркой, подначивал меня сорваться с места, разогнаться по пологому заснеженному склону и прокатиться на кроссовках по катку, созданному суровой февральской стужей. Глянцевое сизое блюдце, вычищенное от снега ветром, отражало облака.

Я оставила завтрак на скамейке и последовала на зов. В нескольких шагах от края я сбросила скорость, пойдя на поводу у инстинкта самосохранения. Как бы мне ни хотелось, я не доверяла миру на все сто. Провалиться с разбегу в студеную воду, когда лед не выдержит моего вторжения, было заведомо глупой идеей. Я наклонилась вперед, глядя на свое отражение в природном зеркале. Нечеткий силуэт, будто я стала приведением, всколыхнул во мне волну тревоги. Вот так всегда: любопытство подталкивало к новым впечатлениям, а я хваталась за вожжи, уворачиваясь от мнимых опасностей, и тем самым лишая себя заодно и радостей.

Быть, а не казаться!

Я решительно попятилась, дав себе еще один шанс. Разогнавшись в два прыжка, я заскользила по льду, который даже и не думал устраивать мне водные процедуры. Я чувствовала под ногами твердую опору, уходящую в глубину.

Доверие — то, что было до веры…

Довольная собой, я вернулась в наблюдательный пункт. Немного отдышавшись от эмоционального фейерверка, я отправила в рот смачный кусок эклера, буквально замычав во вкусовом экстазе от сладковато-сырной начинки.

Доверие действительно давало плоды. Рекомендация хозяйки Coffee&Music… Вернее, Eclair&Music… Рекомендация более чем удовлетворила мою душу. Сырный сыр с сыром будете? Еще бы! Дайте два.

Тщательно облизав пальцы, испачканные в креме, я, преисполненная благодарности, прикрыла глаза, смакуя послевкусие вдохновляющего писательского завтрака…

Неожиданно для себя сладостный момент я омрачила унылыми мыслями.

Почему я не позволяю себе так жить в обычной жизни? Поэтичный отпуск неизбежно сменится ничем не примечательными, прозаичными буднями. Когда один рассвет переходит в другой, и уже невозможно их различить в веренице шаблонных воспоминаний. Где драйв? Где эмоции? Где, собственно, сама жизнь в моей жизни?

***

Я чувствовала, как лица коснулись теплые солнечные лучи. Ветер разогнал тучи, позволив светилу беспрепятственно обниматься с прохожими. Нежный вишневый аромат щекотал нос. Я чихнула, зажмурившись еще сильнее, а потом медленно распахнула створки век. Сделав бодрящий глоток флэт уайта, я почувствовала, как океан внутри меня тихонько плещется, сверкая бликами на поверхности.

На цветущей аллее показался выгульщик собак. Высокий и худющий, как борзая на одном из многочисленных поводков.

И как он один со всей этой стаей управляется? Как псы не дерутся между собой? Для меня было загадкой.

Мне нравились собаки, но я понятия не имела как это — нести ответственность за чужую жизнь. Я с одной-то едва справлялась.

Паренек поравнялся со мной, пожелав доброго утра. Я лишь улыбнулась в ответ, погладив по голове здоровенного бобтейла, который решил поприветствовать меня поближе, заодно проверить, что было раньше в пустой коробке из кондитерской. Такой милаш. Будь у меня дочка, она нашла бы применение его богатой шевелюре, как минимум наплела косичек и украсила россыпью бантиков.

Выгульщик собак издал какой-то особенный свист, и отставший пес послушно вернулся к остальным, засеменив рядом с борзой. Парню даже не пришлось тянуть за поводок. Магия — не иначе. Потому я нарекла долговязого повелителем собак, провожая его восхищенным взглядом, пока он не скрылся за поворотом.

Примечания

1

Легкий навес с наружной стороны здания над дверью или окнами из железа, стекла или ткани.