Костры из лаванды и лжи

Валерия Шаталова, 2023

Ретеллинг "Джейн Эйр".Женя работает в библиотеке и все деньги отдает своему дяде, приютившему её после смерти родителей. Он помешан на мистике, но дело не приносит ему особой прибыли. Так что Женин доход – единственный источник их существования. В личной собственности у девушки лишь старый диван на кухне «хрущёвки» да тайник в подъезде с мобильным и скромными финансовыми накоплениями «на будущее». Когда в серые будни врывается череда досадных неудач, Женя бросает всё и сбегает во Францию, откликаясь на внезапное, но очень заманчивое объявление о работе. Однако выясняется, что безмятежная красота Прованса молчаливо хранит тайны, которые лучше не тревожить.

2. Рабство с французским акцентом

— Тихо, тихо! Всё в порядке.

Знакомый голос пробился в сознание и стал путеводной нитью, возвратившей Женю в реальность. И не было сейчас ничего дороже той теплоты, с которой Максим поглаживал её по плечу. Лёгкий аромат грейпфрута, исходивший от него, хотелось вдыхать снова и снова, лишь бы никогда больше не чувствовать удушливую гарь.

Женя опустила ладони и затравленно огляделась.

Максим сидел рядом на корточках и с обеспокоенным видом заглядывал ей в глаза. Солнце светило ему в спину, обрамляя ореолом света угловатые плечи и золотя отросшие русые волосы, которые он сегодня не стал собирать в хвост.

Рядом с ошарашенным видом стоял тот самый курьер «Гефеста», дымящаяся сигарета подрагивала у него в пальцах левой руки, а правой он нервно щёлкал металлической крышкой зажигалки. Чуть поодаль, у машины, любопытными сусликами замерли две проходившие мимо старушки. Сама Женя сидела на последней оставшейся на улице коробке с книгами, и та подозрительно прогнулась под её весом. Вокруг валялись разбросанные листки накладных.

— Что… — Женя откашлялась. — Что случилось?

— Это ты мне скажи, — Максим нахмурился и встал, складывая руки на груди. — Ты так кричала, словно тебя заживо в котел с кипящим маслом опустили! Из бухгалтерии было слышно.

— Я не знаю… — пробормотала она. — Огонь… мне словно в лицо полыхнуло… и я…

Она смутилась и замолчала, уставившись в асфальт перед собой.

— В лицо, говоришь? — Макс внезапно метнулся к курьеру и, схватив его за футболку, прижал к стене. — Ты что сделал?!

— Я? — удивился парень и непроизвольно перевёл взгляд на руку с зажигалкой.

— Ты зажигалкой ей что ли в лицо ткнул?!

— Эй, чувак, руки убрал! — возмутился Артём и грубо высвободился из захвата, оттолкнув Макса. Демонстративно поправив одежду, он добавил: — Что я, совсем что ли дебил? Прикурил просто, вот тут в сторонке, а она как давай верещать на всю улицу.

«Брехло-о-о», — подумала Женя и тяжко вздохнула. — «К чему эти разбирательства? И так понятно, кто в итоге окажется виноват. Как обычно…»

Она снова уставилась под ноги, а пальцами потянулась к пуговице на блузке и стала её нервно крутить. Это привычное действие успокаивало, правда, пуговицы частенько приходилось пришивать заново.

— Вот именно, — зло прошипел Макс, стоя перед курьером. — Ты — дебил. Нельзя людей пугать! С «Гефестом» наша библиотека больше сотрудничать не будет. Так и передай своему руководству.

— Взаимно. К вашему руководству у меня тоже претензии! — огрызнулся курьер и забрался в кабину «Газели». — Понаберут по объявлению всяких чокнутых!

— Сам ты чокнутый! — возмутился Максим. — У неё пирофобия!

— Да хоть хренофобия… — он перевёл взгляд на Женю, демонстративно покрутил пальцем у виска и завёл двигатель. — Лечить кукушку надо, припадочная!

Громко хлопнув дверью, Артём вдавил педаль газа и умчался прочь.

На несколько минут воцарилась тишина. Затем Максим со злостью пнул камушек в направлении наблюдающих за сценой старушек, как бы намекая, что концерт окончен.

— Не слушай ты этого придурка, — он подошёл и протянул Жене руку. — Сейчас пойдём, кофейку выпьем. Я для тебя вафли из кондитерской захватил. Венские, как ты любишь. Ну? Идём?

Женя благодарно кивнула и даже нашла в себе силы улыбнуться. Она поднялась с коробки и опёрлась на предложенный локоть. Но стоило ей развернуться к двери, как улыбка тут же сползла с её лица. Кажется, у позорной сцены имелся ещё один зритель…

— Евгения… — процедила стоявшая на пороге Тамара Владимировна. — Живо. В мой. Кабинет.

После напряженного разговора с заведующей — одного из самых неприятных в жизни, а ей было с чем сравнивать — Женя еле досидела до конца рабочего дня, с каждой минутой лишь сильнее погружаясь в уныние. Ко всем прочим проблемам после панической атаки у неё разыгралась жуткая мигрень. Вернувшись вечером домой, она старалась зайти в квартиру как можно тише. От всей души надеялась, что дяди нет дома, или он занят с клиентом, и тогда она сможет закрыться в ванной и разложить карты, пытаясь найти объяснение сегодняшней ситуации, а заодно и понять, как быть дальше.

Но провидение явно было не на её стороне. Едва замок за спиной щёлкнул, отсекая путь к бегству, Константин Игнатьевич, как по волшебству, материализовался в прихожей. И выглядел он недовольным, как людоед на веганской пирушке. Его борода, щедро сдобренная маслом пачули, свисала с подбородка острой сосулькой, угрожая жирными пятнами его любимому халату.

«Вышел меня встретить, даже не закончив с марафетом? Что-то определённо случилось… Ой, не-е-ет! Нет, нет, нет! Неужели Тамара Владимировна ему уже позвонила?!»

— Евгения, что это такое?!

Вместо приветствия дядя с брезгливым видом потряс перед её лицом исписанными листами в клеточку.

«Меня что, сегодня кто-то проклял? Просто «отличное» завершение «отличного» дня».

Женя вздохнула и принялась разуваться, чтобы собраться с мыслями.

«И как же меня угораздило забыть дома тетрадь с переводом?! Ладно… Мыслить позитивно. Мыслить позитивно. Спасибо, что не звонок заведующей».

— Это мои старые записки с французским, дядь Кость, где ты их нашёл? — попыталась она выкрутиться, не признаваясь про подработку.

— Я же запретил тебе учить этот проклятый язык, — в его голосе прорезались визгливые нотки. — Ещё не хватало, чтоб ты пошла по стопам своей мамаши. Достаточно она зла принесла нашей семье, шлюха французская. Брата моего со свету сжила, тебя сиротой оставила.

— Я и не учу больше, — Женя покорно отвела глаза.

Хотя всё внутри у неё переворачивалось от сказанного про маму, она знала, что лучше не перечить, а перетерпеть. Дядя выпустит пар и успокоится. Время подростковых бунтов, когда она пыталась отстоять доброе имя давно погибшей матери, которую даже не помнила, осталось в прошлом. Теперь у неё был план, и чтобы его осуществить, нельзя поддаваться на провокации. Особенно после того, что произошло сегодня.

— Чтобы я этой мерзости больше не видел! — дядя у неё на глазах демонстративно разорвал тетрадь на несколько частей, швырнул обрывки на пол и, развернувшись, процедил через плечо: — Как приберешь тут всё, накрывай на стол. Хочу успеть поужинать, в семь придёт клиентка.

Под брюзжание, нравоучения и поминания психео, забивающего каналы тёмной энергетикой, Женя хлопотала по дому и отсчитывала минуты до прихода очередной любительницы узнать своё будущее раньше положенного срока. Как раз домывала полы в прихожей, когда вновь появился разозлённый дядя Костя. Теперь он был одет, как и подобает к этому часу — в белую шёлковую рубашку и расшитую серебристыми рунами жилетку, которые он надевал к приходу особо важных клиентов — постоянных или платёжеспособных. А вот выражение его лица не сулило ничего хорошего. И вновь он злобно тряс листками. Сначала Женя даже не поняла — вроде бы остальные переводы остались на работе. Но присмотревшись, поникла. Это были измятые страницы «Из рук в руки» — газеты, которую она купила на остановке по пути домой и в которой, пока ехала в автобусе, отмечала интересные вакансии.

«Снова копался в моей сумке… Когда же я перестану наступать на одни и те же грабли?»

— Как ты это объяснишь? — рявкнул он.

— Просто посмотрела вакансии, какие есть предложения сейчас. Вдруг где-то условия получше, оклад повыше.

— Да куда тебя, бестолковую, возьмут-то? Я с таким трудом выбил для тебя место в библиотеке, а ты? Неблагодарная!

— Но дядя Костя! — осмелилась возразить Женя. — Там ведь зарплата небольшая.

— Но она хотя бы есть! Здесь и сейчас. А что будет, когда ты провалишь испытательный срок на новой работе? Где, — он откашлялся и добавил в голос высокие нотки, пытаясь спародировать Женю: — где условия получше и оклад повыше.

— Но…

— Что тогда, Евгения? На шее моей сидеть будешь? Бес-тол-ко-вая! — отчеканил он, выделяя каждый слог, а затем разорвал газету на клочки и бросил на только что вымытый пол. — Заканчивай тут и иди вниз.

Без десяти семь Женя вышла из квартиры и по ступенькам побежала на первый этаж — домофон уже года три не работал, так что спускаться и встречать дядиных посетителей входило в её обязанности. Она выскочила из подъезда и полной грудью вдохнула воздух летнего самарского вечера — выхлопы автомобилей и тонкий запах флоксов с клумбы… Всё лучше, чем искусственные благовония аромадиффузора.

Элегантная дама лет сорока вышла из подъехавшего такси и коротко кивнула Жене, позволяя проводить себя в «кабинет» к Константину Игнатьевичу. Клиентка брезгливо поморщилась в стареньком лифте, от тапочек отказалась одним лишь надменно-возмущённым взглядом и прошествовала на сеанс, оставляя шпильками цепочку округлых вмятин на стареньком линолеуме, постеленном ещё при Хрущёве.

«Клиентка определённо из очень дорогих. Элитная».

Этот факт радовал — недовольство дяди Кости будет компенсировано денежным эквивалентом, а это давало шанс окончание дня провести в тишине и покое.

Женя заварила себе чай из пакетика, который стащила с работы. Воровато кинула в кружку аж два кубика сахара и зажмурилась от удовольствия.

«И пусть все проблемы подождут за пределами этой кухни. А здесь только я, аромат бергамота, и сладкий чай, запретный, но такой вкусный».

Остаток вечера и правда прошёл тихо. Клиентка ушла, дядя не показывался из своего кабинета, который одновременно являлся и его спальней. Так и не решившись раскинуть таро для себя, Женя расстелила постельное бельё на узком диванчике в кухне, забралась под тонкий плед. Стрелка часов над столом едва приблизилась к десяти, но негативная аура прошедшего дня так давила, что Жене не терпелось оставить все позади. Она вытянулась, чуть разведя руки и ноги в стороны, насколько позволяла ширина дивана, и сосредоточила внутренний взор на ступнях, мысленно расслабляя их, затем плавно перешла к голеням, икрам…

Резкий визг звонка заставил её подскочить. Женя едва не рухнула с дивана, а в районе голеностопа что-то подозрительно щелкнуло.

— Открой! — крикнул из спальни дядя.

— Сейчас, минутку, — отозвалась она, суетясь, пытаясь одновременно растереть ногу и одеться. — Я уже легла.

Звонок повторился снова, а рука никак не попадала в рукав блузки.

«Да что ж такое!»

Хлопнула дверь дядиной комнаты, в коридоре раздались шаркающие шаги, затем лязгнул замок… Женя обречённо замерла — снова испортила ему настроение.

— Константин Игнатьевич, миленький, доброго вечера, — послышался лебезящий голос Розы Ильиничны, соседки из сорок пятой квартиры. — Прошу прощения за столь поздний визит, но я совсем не могу уснуть.

— Сонный сбор нужен? Сейчас посмотрю, кажется, у меня оставался мешочек…

— Ой, спасибо, конечно. А я всегда говорила, что ты добрейшей души человек, Константин Игнатьевич. Но, понимаешь, дело в запахе. Накурено у нас в подъезде. Чувствуешь? Эта дама, что от тебя вышла, долго потом на ступеньках сидела, слёзы лила да дымила без конца.

— Расклад у неё не очень хороший, Роза. Есть над чем горевать.

— Я-то понимаю. Но окурки по всей площадке раскидывать — тоже не дело. И салфетки вон. Безобразие.

— Хм, странно. Я ведь просил Евгению прибраться в подъезде.

«Не просил!»

— Ну как видишь…

«Не говорил он мне прибираться в подъезде!»

Женя так и представила себе, как Роза Ильинична разводит руками и недовольно кривит губы.

— Вот девка непутёвая! — посетовал дядя Костя. — Вырастил на свою голову.

«Да как же? Да я…»

— Ох, ты бы построже, что ли, с ней. Молодёжь-то, знаешь, какая нынче пошла. Наглая, ленивая и невоспитанная…

Жене, как и той клиентке, захотелось сесть на ступеньку в подъезде, прислониться лбом к окрашенной стене и рыдать от несправедливости и навалившихся неурядиц. От того, что и ей в жизни выпал такой неудачный расклад. Но вместо этого, глотая обидные слёзы, она отправилась на лестничную клетку убираться.

***

Следующее Женино утро на первый взгляд ничем не отличалось от предыдущего: торопливый подъём, дядины нравоучения. Но она знала, что хоть тот вчерашний дурной сон про горящее поле лаванды и истаял при свете солнца, впереди её ожидал другой кошмар наяву — рабочий день. Так и случилось. Тамара Владимировна не упускала ни одной возможности напомнить Жене про позорный инцидент с курьером. Она зудела, и стыдила, и обливала презрением, и, конечно, не забывала давать всё новые и новые поручения. В конце концов Женя позорно сбежала в читальный зал и притаилась между стеллажей с книгами в районе секции с детективами, пытаясь выгадать себе хоть десять минут спокойствия. Там её и нашёл Макс.

Он заговорщически огляделся по сторонам и протянул ей несколько листков с напечатанным текстом:

— Вот, держи, втихаря пустил на принтер, пока Грымза Владимировна чайной ложечкой выедала твой мозг.

— Что это? — прошептала Женя, пробегая глазами по незнакомым названиям.

— Как что? Подходящие вакансии. Я вчера весь вечер в интернете сидел, — Максим тоже понизил голос.

— А, спасибо, — без энтузиазма произнесла Женя и, свернув бумаги, убрала в карман юбки. — Я вчера тоже купила газету с объявлениями.

И она вздохнула, вспомнив, какая участь постигла ту несчастную, ни в чём не повинную газету.

— Да погоди ты, не убирай! — возмутился Макс. — Посмотри последний лист — там реально не вакансия, а вишенка на торте. Идеально подходит тебе!

И он почему-то изобразил, как целует сложённые щепоткой пальцы и на французский манер произнёс «О-ля-ля!».

А пока Женя послушно разворачивала листы, парень запоздало фыркнул:

— Господи, газета с объявлениями! Ты в каком вообще веке живешь? Ещё бы по веревке с узелковым письмом работу новую искала.

Женя проигнорировала подначку, вчитываясь в текст, которой неожиданно оказался на французском.

— Что это? — снова повторила она, как болванчик.

Слова по отдельности были понятны… музей… архив… переводы… но в общую картинку складываться отказывались.

— Как что? Работа во Франции. Специально искал в твоём Провансе. Текст я через переводчик прогнал — бумажки нужно перебирать в архиве. Это ты умеешь, язык знаешь.

— Но… Максим, — листок в её руках дрогнул, — Ты… Ты хочешь, чтобы я уехала?

— Ну конечно! Сейчас для тебя так будет лучше.

— А как же… мы… — она шмыгнула носом, готовая вот-вот расплакаться.

— Жень, ты чего расстроилась-то? Есть же скайп, телефоны, соцсети. Переезд — это не конец общению.

— Правда?

Максим усмехнулся и вдруг раскинул руки в разные стороны:

— Большой мир — большие возможности, детка, — продекламировал он не своим голосом, а потом по-хулигански подмигнул: — Классное предложение. Реально. И жилье предоставят, и оклад солидный!

— М-м-м… — У Жени немного отлегло от сердца, да и ехать она всё равно никуда не собиралась. Тем более по какому-то объявлению, сулящему золотые горы. — Смахивает на враньё.

— Да брось! Это твой шанс всё изменить! — Его глаза так азартно горели, что Женя в который раз засмотрелась: серо-голубая радужка лишь на первый взгляд казалась обычной. Если присмотреться внимательней, то глаза Макса напоминали предутреннее бледнеющее небо, с тёмной полосой на горизонте и россыпью крохотных золотых звёздочек. — Настоящий реальный шанс, понимаешь?

— А? — она тряхнула головой, пытаясь вновь вникнуть в суть разговора.

— Ну сколько ты ещё будешь выкраивать по копейке на аренду отдельной квартиры?

— Комнаты.

— Не важно. Мы же с тобой считали. Твоих накоплений и на месяц едва хватит. А потом что? Долги, кредиты? Возвращение к ведьмаку твоему?

— Дядя Костя — светлый маг. Он…

— Да блин, Жень, ты слышишь меня, нет? Фран-ци-я..

— Глупости всё это. Меня никто туда не возьмёт.

— С чего ты взяла? Ты ведь даже не попыталась.

— Да я здесь-то справиться не могу. Тамара…

— Плевать на Грымзу. Идём, составим резюме. — Макс решительно потянул Женю за собой меж стеллажей.

Его тёплая рука так крепко и уверенно держала её ладонь, что легко было забыть про все проблемы и просто позволить увести себя куда угодно. Жене пришлось сосредоточиться:

— Резюме действительно нужно, — согласилась она. — Но во Францию я не поеду. Не сейчас. Не так сразу. Мне нужно время. Вот встану на ноги, заработаю.

— Бла-бла-бла.

— Макс, ну правда. Ты торопишь события. Как я буду там? Я же ничего не знаю, знакомых нет. Одна в чужой стране — ужас!

— Это твоя историческая родина, между прочим. Тебе ни виза не понадобится, ни разрешение на работу. От двойного гражданства вон сколько плюшек. Или в этой ситуации правильно говорить — круассанов? — он рассмеялся собственной шутке. — Что скажешь, мадемуазель Эже́ни Арно? Так ведь у тебя в паспорте написано?

— Так, — кивнула Женя, краснея. — Только ударение на последний слог: Эжени́. И теперь принято даже к девушкам обращаться не мадемуазель, а мадам. Нет возрастной дискриминации и всё такое. Но это не важно! Я во Франции не была с детства, после того, как… — она осеклась. — Да я даже как на самолёте летать не знаю! Не могу я поехать! И вообще, странное какое-то объявление. Наверняка подвох есть. Я вот где-то читала, что так девушек молодых заманивают, а потом воруют и в рабство продают.

Макс остановился и закатил глаза:

— У-у-у, как всё запущено. Где твой дух авантюризма? Где импульсивность? Почему так сложно поверить в реальный шанс? Поверить в себя? О! Смотри-ка, как раз в тему.

Он схватил с полки книгу и сунул Жене в руки. На обложке крупными буквами было написано «Древнегреческий для скептиков».

— Вот, скептик — это как раз ты, Жень. А ещё трусиха.

Но Женя лишь упрямо поджала губы, покачала головой и поставила книгу на место.

***

Настроение по дороге домой было, как обычно, нерадужное. Женя мысленно перебрала список потенциальных причин дядиного недовольства, но вроде бы сегодня всё должно быть в порядке. Зайдя по дороге в супермаркет, она закупила продукты по списку, который получила утром, и, перекосившись на одну сторону от тяжести пакета, направилась домой.

Дяди Кости в квартире не оказалось, и Женя вспомнила, что по средам у него йога. Впрочем, насладиться одиночеством ей не удалось — он пришёл почти вслед за ней. Женя успела только разуться и как раз разбирала на кухне пакет с покупками.

Дядя явно пребывал в приподнятом настроении. Йога вообще каждую неделю творила с ним чудеса. То ли и правда выполнение асан благотворно влияло на его энергетические каналы, то ли всему виной инструктор группы, которая на прощание каждый раз нежно обнимала всех своих учеников, о чём дядя частенько рассказывал с блаженной улыбкой на лице. Мурлыкая себе под нос незатейливый мотивчик, Константин Игнатьевич приветливо кивнул племяннице и утащил со стола яблоко.

В коридоре зазвенел телефон, и дядя, пробормотав «Я отвечу», вышел из кухни.

«Воистину йога — лучшее изобретение гималайских лам, дай бог им здоровья и долгих лет жизни!»

— Да, привет, Тома, и я рад тебя слышать! Подожди минутку, я посмотрю расписание…

Дядин голос звучал приглушённо. Судя по всему, он прижал трубку плечом, пока листал свой ежедневник с записями сеансов. Но Женя сразу поняла, кто звонит. Они были так давно знакомы, что, конечно же, дядя Костя не называл свою добрую приятельницу и постоянную клиентку Тамарой Владимировной.

Внутри всё похолодело.

— Во вторник, в пять, у меня есть окно. Записываю?

«Может обойдётся? Пожалуйста… Пожалуйста…».

Женя бесшумно подошла ближе к двери кухни, вслушиваясь в разговор.

— Да, конечно, Тома. Согласен. А-а, проблемы на работе?

«Нет, нет, нет. Не говорите ему!»

— Нужно посмотреть твои потоки энергии «Ци». А ты стол-то переставила? Я же предупреждал, что нельзя располагать рабочее место напротив двери. Понимаю, что так лучше видно сотрудников, но ты должна верно расставлять приоритеты. Для стола лучше выбрать северную часть помещения и…

Женя нервно схватилась за пуговицу на блузке и принялась её крутить. В глубине души ещё теплилась надежда, что Тамара Владимировна удовлетворится инструкцией по перестановке и не станет развивать тему.

— Ах, не об этом. Так, а что… а-а-а, поиски нового сотрудника предстоят. Что значит, она уволена?!

Нитка, удерживающая пуговицу, оборвалась под звук грохота, с которым дядя Костя швырнул трубку телефона.

— Евгения!!!