Мактуб. Лабиринты судьбы

Ирис Лима, 2020

Диана Калинина росла правильной девочкой, а со временем превратилась в верную жену и любящую мать. Но все это в прошлом. Роковое знакомство с Алексом Бедфордом превратило ее размеренную жизнь в остросюжетный роман и поставило на карту безопасность маленькой дочери. Теперь Диана – секретный агент под прикрытием ФСБ, внедренный в семью опасного и весьма подозрительного противника. И даже так некстати возникшие чувства к врагу не должны помешать ее миссии. Как ни крути, у их романа с Алексом нет будущего. Но могут ли люди противиться тому, что предначертано судьбой?

Глава 6

Мы подъезжаем к незнакомому мне зданию и заходим внутрь. В офисе сплошная суета, люди в форме снуют из кабинета в кабинет, все с серьезными сосредоточенными лицами, прям как у капитана Дольникова. Меня проводят по бесчисленному количеству коридоров, и мы попадаем в другое крыло здания. Людей здесь нет от слова совсем. Никита открывает передо мной дверь и буквально толкает меня в небольшую серую комнату, а после забирает сумочку. Помещение напоминает мне тюремную камеру. Здесь холодно, пусто и пугающе. В комнате стоит стол, два стула и одна железная кровать, на подобии солдатской койки. Похожие стоят у дедушки на даче со времен моего детства.

Сажусь на стул и мысленно считаю до десяти, чтобы немного успокоиться, но это не помогает. Голова кружится, а к горлу подступает тошнота. Одежда кажется тесной, и дышать от нарастающей панической атаки становится все тяжелее. Рукой дотрагиваюсь до лба — пальцы такие холодные, будто внутри меня образовалась глыба, и вся кожа покрылась ледяной корочкой. Почему-то вспоминаю надпись на злосчастной зажигалке: «Мактуб» — судьба. Может все-таки она не будет ко мне так жестока? Как же хочется надеяться, что это какая-то ошибка. И может стоит, мне просто потребовать адвоката, и все быстро решится? В дверях появляется девушка в форме и прерывает мои размышления, попросив следовать за ней. Меня приводят в огромный светлый кабинет с длинным столом, за которым сидит грозный усатый мужчина в форме. Взглянув на его погоны, понимаю — передо мной майор.

— Проходите и садитесь, госпожа Калинина, нам предстоит нелегкий, как вы уже, наверное, поняли, разговор.

— Товарищ майор, я совершенно не понимаю, чего вы от меня хотите? Вашему сотруднику я уже сказала, что ничего не знаю и…

— Хватит лгать! — он раздражается, и желваки ходят по его лицу. — Мы здесь не в детском саду, и ваши дурацкие оправдания я слушать не собираюсь! Мне известно абсолютно все: убийство в баре, и то, что вы покинули его вместе с предполагаемым преступником, так же я знаю, что вы провели вместе с ним ночь, а после его сообщник доставил вас домой. Меня интересует только одно — как давно вы знаете Бедфорда, и что вам известно о его делах?

— Я… Но я не знаю его, правда…

— Хватит тут мямлить! — бьет он кулаком по столу. — Отвечайте на поставленные вопросы! Это, между прочим, в ваших же интересах! Вы девушка из военной семьи и должны понимать, насколько серьезны ваши проступки, и чтобы уберечь свою семью от позора, советую вам немедленно поделиться со мной всей информацией, которой вы владеете!

— Да поймите же вы, я действительно ничего не знаю, ни-че-го! — дрожащими губами я начинаю рассказывать ему о событиях вчерашнего дня, утаивая только подробности поцелуя и нашего взаимного с Алексом притяжения. Слезы опять льются из моих глаз, майор злится, и он явно недоволен ответами на свои вопросы, точнее — отсутствием этих самых ответов. Мужчина звонит кому-то, и меня снова уводят в ту серую комнату, якобы подумать над своими ответами. Понимаю, что они не отстанут от меня, но как доказать свою правду — понятия не имею.

«Ненавижу, ненавижу тебя, Алекс! И если б у меня была возможность, то я голыми руками придушила бы тебя, ублюдок!» — вертится у меня в голове.

Пытаюсь понять, что будет дальше. Возможно, меня будут пытать, возможно, будут шантажировать семьей. Вот только это не поможет делу! Я действительно ничего не знала, как они этого не понимали?! Если они такие умные и осведомленные о вчерашнем дне, то должны были понимать, что я всего лишь не вовремя подвернулась под руку Алексу и не имею никакого отношения ни к ситуации, ни к Бедфорду. Либо этот факт каким-то образом ускользнул от их прозорливых взглядов, либо я уже не знала, чего они хотели от меня.

Я уже потеряла счет времени. Прошел час или два, а за мной так никто и не пришел. Голова раскалывается, а от металлического привкуса крови во рту, сочившейся из обкусанных на нервной почве губах, к горлу подступала тошнота. Хочется пить, но еще больше мне сейчас хочется спать. У меня остается одна призрачная надежда, что кто-нибудь из моей семьи узнает, где я нахожусь, и спасет меня. Только с каждой проходящей минутой мне верится в это с большим трудом и кажется все более и более нереальным. Совсем потеряв счет времени, устремляю свой взор на дверь, и в этот момент слышу лязг открывающегося замка. За мной опять пришли и хотят куда-то отвести. Мне кажется, что меня ведут на верную смерть. От страха мои ноги почти не слушаются, и я медленно плетусь за своим провожатым. В этот раз меня приводят в коридор и заставляют сесть на лавку возле какого-то кабинета. Дверь слегка приоткрыта и до меня доносятся обрывки разговора

— Никита, где, мать твою, запропастился Роман? Он должен был быть здесь тридцать минут назад!

— Товарищ майор, я звонил ему, он сказал: пару минут и будет… Она что-нибудь рассказала?

— Нет, молчит как рыба. Можно, конечно, попытаться разговорить ее другим способом…

— Но у нее же отец и….

— Да знаю я, знаю, что он генерал, и что могут быть проблемы, но у нас разве есть другие варианты?

На этом диалог заканчивается, и наступает тишина, а я начинаю трястись, как кролик. Радует только то, что они знают, кто мой отец, и это, возможно, все-таки спасет мне жизнь. Родители много лет как в разводе, и мы с отцом практически не общаемся, но, когда наступает экстренный случай, он неизменно приходит мне на помощь. Слышу звук открывшейся двери, видимо, в кабинете есть еще один вход. До моего слуха доносится гомон приветствий, и люди за дверью продолжают разговор:

— Ром, она молчит.

— Так от нее вы ничего и не узнаете.

— Но она же была там с ним, ты же сам сказал…

— Была, но до этого инцидента в клубе я ее раньше с ним нигде не замечал, а я над Бедфордом работаю уже семь лет, — явно говорит новоприбывший Роман. — Получается, она просто случайно оказалась не в том месте и не в то время. Косяк.

— Но он же ее не убил, ё-моё, а он всегда убивает, всегда! — доносятся до меня слова майора. — Он никогда никого не отпускал, не оставлял свидетелей. Да о чем тебе говорить, ты и сам все прекрасно знаешь

— В этом-то и загвоздка, он оставил ее в живых, а мотивов я понять пока не могу, пока… Нужно время, — говорит Роман.

— И что делать с девчонкой? Не могу же я держать ее здесь вечно, напомню, ее отец генерал, как бы, и если…

— Да знаю я все ваши «если», товарищ майор, знаю. Но может оставим ее на ночь, а я попробую что-нибудь накопать?

— Исключено, Ром, у нее семья, муж, они не оставят этого так, начнут искать, — сообщает мужчина.

— Так мы вон, Никиту пошлем туда. Да, Ник? Он скажет, что возникло недоразумение, но девушка нам может помочь, наплетет им там с три короба, делов-то.

— Да ну на фиг, не пойду я туда, чего вы из меня козла отпущения делаете, — отнекивается Дольников.

— Так, отставить скулеж! — командует майор. — Никита, делай, что говорят, а ты, Ром, работай, как никогда усердно работай! Бля, мы не можем его упустить, когда так близко подобрались к нему. И да, отведи девочку на кухню, пусть чай попьет и опять в камеру, может она все-таки вспомнит хоть что-то.

— Добро.

Дверь открывается настежь, и я встречаюсь взглядом со светловолосым мужчиной. В отличие от других, он не пытается казаться дико серьезным и даже улыбается мне.

— Роман, — протягивает руку, и я с опаской даю ему свою.

— Думаю, мне представляться нет смысла, и вы знаете обо мне больше, чем я когда-либо о себе могла знать. — Пытаюсь улыбаться ему, он хмыкает и ведет меня за руку по коридору. Через несколько минут мы оказываемся в импровизированной кухне: небольшой столик с чайником, пара шкафов, микроволновка, стойка с раковиной и тумбочка, на которой стопкой лежат коробочки с печеньем и всякими вкусностями.

— Чай, кофе?

— Потанцуем? — отвечаю на автомате и одергиваю себя.

"Нужно быть аккуратнее со словами, Дин, ты тут и так не по своему желанию находишься, и, судя по попавшимся мне сегодня сотрудникам, к юмору и неформальному общению они никогда не переходят», — мысленно одёргиваю себя.

Убираю прядь волос за ухо и ожидаю ответа.

— А ты с юмором, девчонка, — он снова хмыкает и растягивает губы в привлекательной белозубой улыбке. Мне он нравится больше остальных и, кажется, было бы неплохо наладить с ним контакт, ведь, как говорится, на войне все средства хороши. Верно? А в моём случае это хоть и маленький, но всё же шанс.

Роман протягивает мне чашку, и, забрав ее, тут же завариваю себе крепкий кофе. После двух глотков самочувствие улучшается и слабость начинает проходить.

— Боюсь, мой юмор здесь неуместен, и я нахожусь не в той ситуации, чтобы шутить, не так ли?

— Так-то оно так, но это зависит от того, что я успею накопать на тебя сегодня, — уже серьезно отвечает он. — Ты уверена, что тебе больше нечего мне сказать? Может, что-то заметила необычное? Разговоры по телефону, люди, машины? Не знаю, хоть что-нибудь?

— Необычное? Хм-м, не знаю, как для вас, но все, что происходило в последние дни, для меня абсолютно необычно, — отвечаю я с неким сарказмом. — Знаете ли, не каждый день я становлюсь свидетелем убийства, знакомлюсь с каким-то отморозком, который похищает меня на ночь глядя, бьет, а потом отпускает домой. Что же до разговоров, то помню был один, но я не знаю, о чем шла речь, скорее всего они говорили на арабском, а я, к своему сожалению или счастью, этот язык не учила.

— Он тебя бил? — удивляется Роман. — Надо же… И за что это? И да, помимо того разговора на неизвестном тебе языке, больше ничего? Может, он называл какие-то имена, пока разговаривал по телефону? Или хотя бы обращался по имени к тому, кто тебя домой отвозил? И звонок был один?

— Эм-м… пожалуй, начну по порядку. Ударил он меня за то, что не была хорошей девочкой, накричала на него, швырнула в него вазу. Это была сильная пощёчина, но для меня и это уже удар. Звонков было несколько, но при мне он разговаривал только лишь раз, и то, не называя собеседника по имени, или я просто не обратила на это внимание.

Почему-то вспомнилась испанская фраза Алекса «молчание — золото». А ведь я и, правда, обещала ему, что буду молчать, взамен на свою свободу. Но, с другой стороны, здесь я одна и, если не помогу этим людям хоть в чем-то, то участь меня ждет явно незавидная. Борюсь сама с собой и все-таки решаю умолчать имя водителя, который отвозил меня домой. В крайнем случае, смогу сообщить его позже. Скажу, что случайно вспомнила. Тем более, Роман, вроде, неплохо ко мне настроен и силой выпытывать информацию не пытается.

Дальше он задает мне еще пару вопросов, а потом провожает в мою камеру, снабдив матрасом и подушкой. Я отключаюсь мгновенно и просыпаюсь от того, что какой-то неизвестный мужчина меня трясет за плечи. Открыв глаза, пытаюсь встать с кровати, но этот незнакомец хватает меня за руку и тащит в неизвестном направлении. Пройдя пару метров, он заводит меня в маленькую комнату — еще меньше моей камеры. Она совершенно пустая, ни одного предмета мебели, за исключением ведра с водой, стоящего посередине помещения. Сопровождающий заводит мои руки за спину и надевает наручники, защелкивая их на запястьях. Кто-то резко толкает меня в спину, и я, не устояв на ногах, падаю на колени. Тело прошибает холодный пот. Это все не закончится для меня добром. Слышу позади себя шаги, и кто-то неизвестный грубо хватает меня за волосы и опускает мою голову в ведро с ледяной водой. Я пытаюсь брыкаться. Воздуха катастрофически не хватает, вода попадает в нос и рот, и я начинаю захлебываться, постепенно теряя сознание. Незнакомец еще крепче хватает меня за волосы и вытаскивает мою голову из ведра. Вода ручьями стекает по моему лицу.

Конец ознакомительного фрагмента.